Удача мертвеца

Добычи на нём почти не оказалось, кроме нескольких мешков какао и трёх бочек китового жира. Но я радовался тому, что снова хожу под парусом, свободный капитан и морской разбойник. Капитаном меня выбрали единогласно, а офицерами, как я и хотел, стали Николас и Филипп. Всего в команду 'Мстителя' набралось тридцать два человека, вместе со мной, и я собирался набрать ещё людей в ближайшем порту.

Золото, которое Николас забрал с собой, поделили поровну, а одну долю решили пустить на починку корабля и покупку припасов. Теперь мы шли на юг, обратно к Антильскому морю. Логичнее было бы уйти как все пираты, на север, подальше от летних штормов и тропической лихорадки, но я решил пока не появляться там, где есть опасность встретить кого-то знакомого.

Багамское мелководье прошли, уповая на лот и зоркость вперёдсмотрящего. Осадка 'Мстителя', который сейчас держался на воде как беременная толстопузая черепаха, не позволяла пройти во многих местах, где 'Левиафан' прошёл бы без особых затруднений. Поэтому приходилось идти осторожно, словно крадущийся кот. Дважды барк прошелестел килем по песку, один раз мы чуть не напоролись на риф, но, в конце концов, опасность миновала.

Небо, чистейшего голубого цвета, раскинулось широким куполом над синим океаном, и на горизонте практически сливалось с водой. Лишь над далёкими островами виднелась дымка утреннего тумана.

— Курс на Ямайку, верно? — Николас, который уже несколько минут стоял рядом, и которого я не заметил, вывел меня из созерцания.

— Да, да, конечно, — поспешил ответить я.

— Зюйд-зюйд-ост! — голландец приподнял шляпу, и махнул рулевому.

Штурвал заскрипел скрытыми под палубой тросами, и корабль повернул, совсем немного, даже не пришлось брасопить паруса. Я согласно кивнул и снова уставился в горизонт.

Вокруг не было ничего, кроме солёной воды и пронзительно кричащих чаек. Ясная погода, лёгкий свежий ветерок и небольшие волны — идеальный день для морской прогулки. Я бы провёл учения или генеральную уборку, но ежедневное дежурство на помпе вымотало всех до предела. Поэтому морская прогулка осталась морской прогулкой.

Капитанская каюта, тесная как чулан, встретила меня душным спёртым воздухом маленького обжитого помещения. На пороге темнело пятно крови, въевшееся в доски.

Я уселся за маленький стол и раскрыл судовой журнал испанского капитана. Локоть больно стукнулся о переборку, и я чертыхнулся вполголоса, поминая испанских судостроителей, пожалевших места для капитана.

В журнале, главным образом, фигурировали даты и порты, минимум информации. Даже то, что есть, было написано скупым убористым почерком. Я открыл новую страницу, достал чернильницу с песочницей, и записал поворот на юго-юго-восток, к Ямайке. Затем посыпал лист песком, чтобы быстрее высохло, и вышел на палубу. Корабль жил своей жизнью, всё шло своим чередом, и я изнывал от безделья.

Добираться до острова пришлось дольше, чем я предполагал. 'Мститель', изрядно побитый, тащился со скоростью пешехода даже при попутном ветре, и я, привыкший к скорости моего брига, злился и проклинал испанские верфи и это корыто.

Несколько раз во время пути я видел паруса на горизонте, но, слава богу, обошлось. Никто не проявил к нам интереса, иначе мы стали бы лёгкой добычей.

Порт-Ройал встретил нас знаменитой россыпью рифов в заливе. Город, один из крупнейших на островах Вест-Индии, стоял на длинной песчаной косе, защищённый фортами и пушечными батареями. Стоял несокрушимо и непоколебимо, как знак английского превосходства в южных колониях.

Я по памяти провёл барк между отмелей, прямо в гавань. На берегу я уже видел любопытных горожан, жадных до слухов и новостей. А новый корабль в гавани — это всегда свежие новости и почти всегда хорошая прибыль.

Матросы столпились на палубе, предвкушая славные походы по местным тавернам и борделям, знаменитым на весь архипелаг. Им не терпелось потратить свою долю добычи. А я, как капитан, буду вынужден спустить свою долю на ремонт, доски, парусину, пушки, порох, провиант, и прочие вещи, без которых 'Мстителю' нечего делать в море. И неважно, что все моряки выделили денег на ремонт корабля, эти крохи уйдут, как песок сквозь пальцы. В этот раз барк побили слишком сильно.

Барк наконец-то пришвартовался, мы спустили трап, и я, впервые за долгое время, ступил на твёрдую землю свободным человеком и хозяином собственного корабля. Все, кроме дежурных матросов, поспешили тоже сойти на берег. Портовый служащий застыл в недоумении, пытаясь понять, кто из нас капитан судна, и я подошёл к нему сам.

— Ваш корабль, сэр? — спросил он, разглядывая меня и разношёрстную толпу за моей спиной.

— Чертовски верно, — ответил я. — 'Мститель', под флагом, храни её Господь и святой Георгий, чёрт побери, Англии.

— А вас как зовут, сэр? — уточнил чиновник.

— Эдвард Картер.

— Добро пожаловать на Ямайку, сэр. — натянуто улыбнулся он. — Портовый сбор заплатите сейчас, или в управлении?

Я оглянулся на своих головорезов, которым уже не терпелось разойтись по кабакам. Шлюхи призывно махали руками из окон, матросы махали им в ответ, но пока красномундирники не увидят, что сбор оплачен — в город никто не пройдёт.

— Сколько? — вздохнул я.

Приказчик назвал сумму, от которой мне захотелось размозжить его голову о мостовую и сбросить труп с причала. Кулаки непроизвольно сжались, а из глотки вырвался сдавленный рык. Чиновник побледнел и снизил пошлину на несколько шиллингов.

— Я дерусь с испанцами не для того, чтоб ты наживался на моей крови, — тихо сказал я.

— С английскими купцами вы тоже не для этого дерётесь? — спросил он.

Проклятье, стоило один раз напасть на английский караван, как весь архипелаг через месяц знал, что я грабил своих соотечественников. А ведь я там даже никого не убил.

Скрипя зубами от бессилия, я отсчитал необходимую сумму. Приказчик, масляно улыбаясь, росчерком пера зафиксировал факт нашего прибытия, и мы отправились в город греха, столицу английской Вест-Индии, и крупнейшее убежище пиратов и разбойников всех мастей.

Я рассчитывал задержаться на Ямайке надолго, поэтому никаких условий для моряков не ставил. Кто хотел уйти — мог уходить, полная свобода. Но я знал, что никто не уйдёт, для многих 'Мститель' стал единственным местом, где они могли чувствовать себя нужными. Пьяницы, индейцы, негры, дезертиры и бывшие каторжники могли возвыситься только в пиратской команде.

И уже через несколько минут я остался на причале совершенно один. Матросы разбежались по кабакам, горожане потеряли интерес к новому кораблю, и только стражники в красных мундирах стояли неподалёку, лениво обмахиваясь шляпами.

Я ещё раз посмотрел на 'Мстителя', удостоверился, что всё в порядке и дежурные матросы исправно несут службу, и пошёл в город.

Порт-Ройал мог удивлять каждый раз, сколько бы ты не посещал его. Каждый раз можно было найти приключения на свою голову, и каждый раз разные. Вот и сейчас, стоило мне протиснуться на одну из площадей, по пути к торговым лавкам, как я увидел работорговцев на невысоком помосте. Вокруг собрались горожане, разглядывая товар — заросших испуганных негров, недавно привезённых из Африки, неудачливых преступников, военнопленных и обедневших заёмщиков.

Дамы в роскошных платьях о чём-то шептались, разглядывая оборванных грязных рабов, стоящих в трёх шагах от них. Богатые плантаторы намётанным взглядом заранее выбирали самых сильных и живучих, а работорговцы громко выкрикивали цены, ставки и имена.

Я протиснулся через толпу, поближе к помосту. Горожане расступались, судорожно хватаясь за кошельки. Я только посмеялся. В потрёпанной моряцкой одежде, небритый, я был больше похож на одного из рабов, чем на кого-то из местных. Хотя в прошлые разы эти же горожане приветливо кланялись или махали шляпами, завидев меня.

Рабы на помосте смиренно ждали своей участи. Торговцы давно выбили из них волю к сопротивлению. Я присмотрелся к бедолагам, нет ли среди них кого-нибудь знакомого, но их измождённые лица я видел впервые.

Один из индейцев-рабов, длинноволосый верзила, встретился со мной взглядом и отшатнулся так, словно увидел дьявола. Остальные как ни в чём не бывало стояли, ни на кого не обращая внимания. Я подошёл поближе.

— Муэрте! Мертвец! — индеец что-то затараторил на ломаной смеси испанского и английского, но я понял только это.

Если бы не цепи, он наверняка убежал бы. Но деваться было некуда, и теперь он стоял передо мной и мелко дрожал, отводя глаза.

— В чём дело? О чём ты? — спросил я.

— А ну отойди, оборванец! — рявкнул торговец и стеганул индейца плетью. — С рабами разговаривать запрещено!

Торговец замахнулся было и на меня, но щелчок взводимого курка заставил его замереть, как кролика перед удавом.

— Я стражу позову, — произнёс он. Рука с плетью медленно опустилась.

Толпа начала потихоньку рассасываться.

— Не успеешь. Покупаю вот этого, — я указал на индейца. Тот, всё ещё охваченный ужасом, казалось, даже не заметил удара.

— Двадцать фунтов, — мгновенно ответил торговец. После слов о покупке он и его дружки заметно расслабились.

— Ты всё ещё у меня на мушке, дружище.

— Двенадцать, и ни одним песо меньше.

— Восемь, — предложил цену я. — Посмотри, он же сумасшедший. Кто даст двенадцать фунтов за безумца?

— Одиннадцать, — парировал работорговец и двумя пальцами потрогал бицепсы индейца. — Он довольно силён.

— Девять.

— Сойдёмся на десяти?

Я убрал пистолет и отсчитал монеты. Торговец хищно улыбнулся и отстегнул цепь. Индеец никак не отреагировал, по-прежнему стоя рядом с остальными рабами.

— А ну, пошёл! — рыкнул торговец, сталкивая его с помоста.

Я поймал индейца за руку и потащил куда подальше от этой площади, вездесущей толпы и любопытных глаз. Один из переулков Спаниш-тауна, старого района, подходил идеально. Я прижал индейца к стене и ткнул пистолетом ему в живот.

— Теперь говори, — тихим ровным голосом произнёс я.

Индеец испуганно хлопал ресницами, то и дело пытаясь вырваться.

— Помирать будешь долго, — вздохнул я.

— Т-ты уже мёртв! — заикаясь от волнения и отводя глаза, просипел он.

— Живее всех живых, — хмыкнул я.

Индеец снова затараторил, сбиваясь на родную речь.

— Помедленнее, чёрт тебя дери.

Он мотнул головой как лошадь на водопое, с шумом втянул воздух и, наверное, впервые за всё это время, внятно, на чистом английском, произнёс:

— Живой. Мертвец.

— Чушь собачья! — фыркнул я, — И ради этого я потратил десять фунтов!?

Он что-то пробормотал на своём языке, и кивнул куда-то в сторону моей груди.

— Говори нормально, — потребовал я.

— Мёртвый. Не живой. Сам такой сделался, — ответил индеец.

Говорил он с той пламенной убеждённостью, что свойственна только святым и безумцам.

— А вот он, например, тоже мёртвый? — я пистолетом указал в сторону пьяницы, что лежал за дверями таверны неподалёку от переулка.

— Живой. Он — не ты, — сказал индеец.

Я хмыкнул в ответ. Руки чесались пристрелить сумасшедшего, но все знают, что с безумцами лучше не связываться, если не хочешь остаться проклятым или ещё чего похуже. Отпускать его — значит выбросить десять фунтов, да и людей в команде не хватает.

— Как тебя звать-то? — спросил я после минуты раздумий.

Такого вопроса он точно не ожидал. Глаза снова забегали, он снова попытался вырваться, но я держал его крепче, чем пропойца держится за свою последнюю бутылку.

— Джон, — наконец выдавил верзила. С индейским акцентом имя прозвучало как нечто среднее между 'Джон' и 'Жан'.

Я только ухмыльнулся. Как же, так и представляю маленького Джона и его братьев — Соуингву, Чочокпи и Уокуини.

— Значит так, Джон. Я тебя выкупил, и в благородство играть не буду. Мне нужна команда на корабль, так что придётся тебе стать моряком. Заслужишь свободу — держать не стану. Всё понял?

Индеец потряс головой, и я принял это как знак согласия.

Полутёмный зал дешёвого портового кабака словно весь состоял из полутонов. Солдаты пили здесь за одним столом с контрабандистами, полунамёками обсуждая какие-то свои делишки, а полуголые девицы вешались на каждого, у кого в кошельке звенело хотя бы несколько шиллингов.

Зал сейчас, в обед, был заполнен только наполовину, но я знал, что вечером здесь будет не протолкнуться. Негодяи, убийцы, бандиты и пройдохи всех мастей каждый вечер собирались здесь, чтобы поиграть в кости, напиться и подраться. Местный тавернщик, по обыкновению, знал все свежие новости и слухи, местный ром разбавляли меньше и наливали щедрее, чем в соседних тавернах. А во всём остальном 'Речной дракон' был одним из сотен кабаков Порт-Ройала.

Я сидел в углу, потягивая эль. Широкополая шляпа скрывала моё лицо, и в полумраке таверны я надеялся остаться неузнанным. До определённого момента.

Я наблюдал, как гуляют моряки. Некоторые из них наверняка в последний раз вкушали радости портового кабака. Поэтому все старались гулять как в последний раз. Крики и шум, привычные для меня, заставляли честных горожан держаться подальше от подобных заведений. А пираты, наоборот, шли сюда в поисках приключений, как мотыльки на огонь. Народу в зале с каждым часом становилось всё больше и больше, и я удовлетворённо отметил, что не ошибся с выбором кабака.

Дверь таверны открылась, впуская с улицы пыль и яркий солнечный свет. В проёме показался тёмный силуэт.

— Ахой! — крикнул он.

Несколько моряков поприветствовали его в ответ, кто-то послал вошедшего к чертям, а я молча приложил два пальца к краю шляпы.

Незнакомец щёлкнул пальцами и поставил всем выпивки. Теперь приветствия стали дружнее, и общий настрой поменялся. В воздухе витала лёгкая заинтересованность. Просто так выпивку всему залу не покупают, и большинство хотело узнать, что послужило причиной такой щедрости.

Смуглая девица принесла мне халявную порцию рома, и я поднял стакан вверх, ожидая, когда незнакомец скажет тост.

— Во славу дальних морей! — произнёс он, и весь кабак взорвался приветствиями и радостными воплями. На самом деле тост был не важен. Все радовались внезапной халяве.

Я сделал вид, будто пью вместе со всеми.

— Хотите послушать историю, парни? — сказал незнакомец, когда последний стакан ударил по столу.

Разумеется, после бесплатного алкоголя моряки были готовы выслушать хоть пересказ Евангелия вместе с Ветхим Заветом.

Лёгкая улыбка тронула губы незнакомца, и он заговорил.

— Знаете ли вы капитана Картера? — произнёс он.

Большинство сказали, что знают, и после небольшой паузы он продолжил.

— Ходят слухи, что старина Эдвард знает, где можно добыть золота. Целый галеон. Один мой знакомый слышал от своего друга, что ходил с ним на Кюрасао...

— Какое ещё золото! Все знают, что Картера оставили подыхать на Доминике! — заплетающимся языком сказал один из пиратов, покрытый оспинами.

— А я слышал, что Уэйн его оттуда спас! Выкрал из-под носа у французского патруля, — возразил другой. Я нахмурился. Слухи неизбежно превращаются в сказки, но такая версия больно ударила по самолюбию.