...Когда Макартур получил донесение о капитуляции гарнизона Холландии, он пришел в бешенство. В своих радиограммах он требовал биться до последнего солдата, надеясь, что пока джапы увязнут в боях за Холландию, он получит достаточно времени на то, чтобы направленные ему в помощь резервы успели прибыть и вступить в борьбу. Теперь же этого времени уже не было. И группировку из Вевака надо было срочно эвакуировать, иначе ее ждал неминуемый разгром, допускать который было уже ни как нельзя — он окончательно подорвал бы доверие к командованию. Эвакуация была делом крайне опасным — предстояло действовать в зоне досягаемости японской базовой авиации. Но для самолетов, базирующихся на Соронг, Вевак был на пределе радиуса действия, Лаэ же, как считали в штабе Макартура, использовали только как аэродром "подскока", так что, несмотря на неизбежные потери, эффективность авиаударов не должна была быть фатальной для флота. О том, что аэродром в Лаэ уже является полноценным местом базирования крупных сил японской авиации, и уж тем более о столь быстром вводе в строй базы в Холландии, Макартур, к большому сожалению для американцев, и не подозревал...

...К удивлению Такаги, перебазирование прошло гладко. Нет, полоса конечно не стала вдруг идеально ровной, и самолет при посадке изрядно потрясло, но ни одной воронки на ней уже не было. В качестве "награды" за сорванный "праздник", командиру сентая достался уцелевший американский блиндаж со всеми атрибутами комфорта в виде не драных противомоскитных сеток, походных кроватей и даже радио, так что у Тораносуке были все основания быть довольным жизнью. Приведение базы в порядок продолжилось на глазах у летчиков немедленно после завершения посадки — трофейные американские бульдозеры ровняли разбитые тяжелыми самолетами ВПП, там, где было нужно, работу продолжали пленные американцы с лопатами и носилками. Пленные же разгружали грузовики (большей частью трофейные), непрерывный поток которых тянулся к базе со стороны порта — на базу срочно завозились боеприпасы и необходимое имущество.

...Возвращаясь с совещания из штаба, Такаги видел, помимо привычных армейских истребителей и бомбардировщиков, самолеты палубной авиации. Еще не так давно такое необычное соседство удивило бы Тору, но за последние несколько недель он привык к тесному взаимодействию флотской и армейской авиации, и только подумал в очередной раз "вот везет же морякам, сколько новых машин, нам бы так". А тем временем, появление на захваченной базе палубных самолетов было важнейшей частью плана разгрома вражеского флота, составленного Ямамото и одобренного Императором. План был настолько засекречен, что о нем не знало даже армейское командование. А тем временем, сухопутная операция, успешным началом которой так гордился Тераути, была лишь одним из этапов стратегического плана по втягиванию американского флота в решающее сражение в невыгодном для него положении. Уже дважды удавалось спровоцировать американцев на атаку, и оба раза они хоть и несли тяжелые потери, но избегали полного разгрома. Теперь же, благодаря захвату раньше запланированного срока по инициативе Одзавы Лаэ и успешному вводу в строй базы в Холландии, досрочно сложилась запланированная Ямамото диспозиция, позволявшая надеяться на успешное завершение разгрома неприятеля. Две действующие по флангам крупные авиабазы и Объединенный флот со стороны моря должны были составить "окружение", в которое попадал американский флот в случае проведения операции по эвакуации Вевака. А для того, чтобы Объединенный флот мог действовать максимально эффективно, специальным приказом был сформирован резерв палубной авиации, временно базирующийся на суше.[Естественно, в игре такого нет — не предусмотрено. Такое объяснение придумано аффтаром тому обстоятельству, что авианосцы в игре выдерживают многочасовые бои с превосходящими силами врага, не теряя при этом организации. В реальности авианосные самолеты в таком сражении достаточно быстро должны были бы закончиться. ]

...Конвой транспортов, направленный для эвакуации Вевака, пройти незамеченным не смог и на подходе к порту был атакован крупными силами японских торпедоносцев. Атака была сокрушительной, конвой понес тяжелые потери, и стало очевидно, что для прикрытия эвакуации флоту придется сопровождать транспорты до самой гавани Вевака. Осознавая опасность операции, Нимиц долго колебался, но в итоге все же принял оказавшееся роковым решение — несмотря на риск, обеспечить эвакуацию любой ценой, используя для прикрытия главные силы флота...

... "Спокойная" жизнь на базах в Холландии и Лаэ продлилась не долго. Уже 15 июля были обнаружены главные силы американского флота, идущие курсом на Вевак. На базах была объявлена общая тревога. Первый налет провели силы морской авиации из Лаэ, и его нельзя было назвать удачным — хотя удалось уничтожить несколько легких кораблей и как минимум тяжело повредить один линкор, пробиться к авианосцам не удалось, а потери были серьезными. За то теперь японское командование обладало достаточно полной информацией о составе сил неприятеля, а неудачный налет, в итоге, оказался во благо — Нимиц уверился в том, что вдали от Соронга японцам его не одолеть, и приказал продолжать следовать в Вевак. Задачу воспрепятствовать эвакуации вражеских сил решать временно могла только авиация — сухопутные силы в Лаэ были недостаточны для разгрома неприятеля, а войска в Айтапе и перебрасывавшиеся туда силы Тераути из Сарми были измотаны тяжелым сражением за Холландию, и им требовалось много времени на восстановление боеспособности [организация большинства дивизий к концу сражения ушла почти в ноль].

...Такаги лежал на кровати и тщетно пытался хоть ненадолго заснуть. Он уже давно не мандражировал перед боевыми вылетами и научился засыпать усилием воли, чтобы успевать восстанавливать силы, но в этот раз ничего не помогало. Собственной гибели Тора не боялся, но судьба всей нации, зависевшая от исхода начинавшегося сражения, внушала серьезные опасения. Полученные на совещании в штабе сведения о силах врага и его действиях не оставляли сомнений — решающее сражение, которого враг избегал уже дважды, теперь состоится. А сил для гарантированно успешного исхода битвы явно не хватало. Дивизии армейской и морской базовой авиации понесли тяжелые потери, при чем гибли опытные экипажи, пополнения же поступали медленно и в недостаточном количестве, а уровень подготовки молодых пилотов удручал. Бросать новые экипажи в бой — означало отправить их на верную гибель, но приказ командования не оставлял выбора — действовать всеми наличными силами. При этом было очевидно, что если сражение окончится разгромом японской авиации, спасти положение уже будет нечем — обучить новых пилотов будет некому, господство в воздухе уже бесповоротно перейдет в руки врага, и тогда уже все усилия на суше и на море будут тщетны, война будет проиграна. Действовать напролом, грубой силой было нельзя — надо было не только одержать победу, но и сохранить костяк сражающихся дивизий, не допустить их полного разгрома. И план действий давал пусть призрачную, но надежду на успех...

...Утренний сумрак еще только начинал рассеиваться, когда самолеты 3 ВА из Холландии и 2 ВА из Лаэ поднялись в воздух и под прикрытием истребителей пошли в сторону Вевака. На подходе к цели самолеты снизились и полетели над самыми джунглями. Передовые наблюдательные посты американцев были уже уничтожены бомбовыми ударами, и полет на минимальной высоте позволял надеяться на внезапность удара — радиус обнаружения целей американских корабельных РЛС в результате серьезно сокращался. И замысел атаки блестяще удался — истребительного противодействия встречено не было. Покрытые джунглями холмы внезапно кончились, и глазам пилотов открылось во всей красе утреннее море. Оно было от берега до самого горизонта покрыто вражескими кораблями...

От внезапно открывшегося зрелища у Такаги на мгновение захватило дух. Но любоваться было некогда — достигнутой внезапностью надо было воспользоваться с максимальной выгодой. Атака началась сходу, цели выбирали те, что оказывались удобнее расположены по курсу. Замешкавшиеся американцы открыли зенитный огонь с опозданием, первые самолеты уже заходили на цели. Такаги выбрал объектом атаки большой артиллерийский корабль, который принял было за линкор. С более близкого расстояния Тораносуке понял, что скорее всего ошибся, и он атакует большой крейсер, но выходить из атаки было уже поздно. Ямагути был точен — одна из бомб достигла цели, и Такаги начал разворачивать самолет на обратный курс, как внезапно штурман воскликнул: "Фуджимото горит!". Самолет командира дивизии, лично возглавившего атаку, действительно тащил за собой шлейф дыма. Левое крыло было полностью объято пламенем, и было ясно, что самолет обречен. Вот бомбардировщик стремительно пошел на снижение, но было видно, что он не падает сам по себе. Такаги сразу понял, какую смерть выбрал для себя командир. Через несколько мгновений все было кончено — самолет врезался в надстройку американского линкора. Командир дивизии выполнил свой долг до конца. Это была страшная потеря...

...Никогда еще Такаги не возвращался с задания с такой тяжестью на душе. Фуджимото был для всей дивизии не просто командиром — это был идеал пилота и военачальника, к которому стремились офицеры. Казалось, что этот опытнейший боец неуязвим для врага, что он просто не может погибнуть. И вот теперь он погиб — на глазах у всей дивизии. Это был удар, пережить который было крайне тяжело. Для Такаги же гибель командира означала, что теперь возглавить дивизию по крайней мере на время предстоит ему, и в такой ответственный момент эта обязанность была тяжким бременем.

Общее построение дивизии прошло в перерыве между налетами, пока самолеты готовили к новому вылету. Перед строем дивизии командующий 3ВА, генерал-лейтенант Сугавара объявил о назначении полковника Такаги Тораносуке командиром 2 бомбардировочной дивизии армейской авиации. После оглашения приказа командующего, Такаги обратился к своим подчиненным с краткой речью:

— Воины 2-й дивизии! Сегодня в битве с врагами Империи героически погиб наш командир, полковник Фуджимото. Мы все скорбим по этой страшной утрате. Но у нас нет времени предаваться скорби! Наш долг — жестоко покарать врага за гибель нашего командира! Потопленные вражеские корабли будут лучшей данью памяти павшему герою! Да здравствует Император! БАНЗАЙ!

После ответного "БАНЗАЙ!" из строя понеслись выкрики "Тора! Тора! Тора!". Это было символом общего признания Такаги командиром — его прозвище (и одновременно же позывной по радио) стало боевым кличем дивизии. Тораносуке по праву занял место комдива — его авторитет, и без того высокий, после потопления авианосца едва ли не превысил авторитет Фуджимото.

После построения Сугавара вызвал Такаги к себе. Без лишних слов, командир 3 ВА перешел к делу.

— Я знаю, что и вы, и ваши подчиненные жаждут мести. И думаю, отомстить вы сможете уже сегодня ночью. По мнению "моряков", американцы на ночь отведут поврежденные корабли в гавань Вевака — они панически боятся ночных торпедных атак наших кораблей. А это значит, что мы сможем бомбить неподвижные корабли, стоящие на якорях. Эффективность таких ударов в разы выше атак маневрирующих кораблей в открытом море, а риск — меньше. Единственная проблема — плохая видимость целей. Она решается применением осветительных бомб, но для успеха нужна высокая слаженность действий. В вашей дивизии уцелело больше всего опытных пилотов, поэтому именно вам я доверяю нанесение первого, внезапного и самого эффективного, удара.

Такаги без возражений принял план командира армии — Сугавара был признанным экспертом в области тактики бомбовых атак в самых разных условиях. Оставалось доработать детали и привести план в исполнение...

...24 бомбардировщика, тяжело нагруженных бронебойными бомбами, один за другим разбежались по полосе и ушли в ночное небо. Вслед за ними взлетели еще 4 машины, их груз был менее тяжел, но не менее важен. Для вылета Такаги отобрал только опытные экипажи, имевшие прочные навыки бомбометания в ночных условиях. Остальные самолеты дивизии должны были принять участие в общем налете силами армии. Ночь была лунная, и это здорово облегчало задачу. На подходе к цели самолеты, как и утром, снизились. Ночью это было очень опасно, но в противном случае внезапность удара исключалась.

...В бухте Вевака ночью отнюдь не спали. На поврежденных кораблях полным ходом шли ремонтные работы. Нимиц понимал, что в тех условиях, в которых оказался его флот, каждое боеспособное орудие может оказаться решающим, и требовал делать все возможное для скорейшего восстановления боеспособности тех кораблей, повреждения которых не требовали ввода в сухой док. Ночная атака вражеской авиации, хоть и считалась мало вероятной, была возможна, и расчеты дежурили у орудий.

На линкоре "Вашингтон" работы шли полным ходом. Врезавшийся в надстройку сбитый японский бомбардировщик нанес серьезный урон — вышли из строя антенны радаров, центральный пост управления огнем, частично нарушена система связи. Но силовая установка и артсистемы были исправны, и боеспособность корабля могла быть восстановлена. Мощный боевой корабль был важной составляющей линейных сил, и его скорейшее возвращение в строй было принципиально важным. Осознавая это, команда работала с полной самоотдачей, и прогресс был очевиден. Поврежденные системы электропитания постепенно обретали работоспособность, но радар все еще не работал.

Ход восстановительных работ прервал сигнал воздушной тревоги. По небу суматошно зашарили лучи прожекторов, зенитчики, не видя целей, открыли заградительный огонь. Внезапно в небе вспыхнули ослепительным пламенем осветительные бомбы, и стало светло как днем. Зенитные орудия продолжали палить наугад вверх, в слепящий свет, и зенитчики слишком поздно увидели самолеты, несущиеся над самой водой. В считанные мгновения град бомб обрушился на неподвижный линкор. Вздымаемые взрывами фонтаны воды фантастически искрились в свете "ночных солнц", но экипажу злополучного корабля было не до красоты — линкор получил 9 прямых попаданий и превратился в пылающую руину. О том, чтобы спасти его, не могло быть и речи...

...Флот адмирала Нимица активно маневрировал, ожидая попыток торпедной атаки и пытаясь при этом установить контакт с главными силами Объединенного флота. Сообщение о разрушительном налете вражеской авиации на бухту Вевака застало командующего в врасплох. Возможность такой атаки Нимиц предвидел, но ее результат был неожиданно тяжелым — был потоплен линкор "Вашингтон", еще несколько кораблей получили повреждения разной степени тяжести, что исключало их быстрое возвращение в строй, на которое адмирал так надеялся. Положение становилось все более тяжелым — враг все яснее давал понять, кто хозяин неба и моря Гвинеи, при чем и днем, и ночью. Но отважный военачальник верил, что силы неприятеля на исходе, и каждая атака, все больше подрывая силы врага, приближает его разгром. По отчетам, с момента "Соронгской катастрофы" потери врага достигали 4 тысяч машин всех типов, что, с учетом предполагаемой численности японской группировки, означало, что у врага осталось не более тысячи самолетов, из которых ударных — не более 400. А с такими силами флот Нимица, при поддержке базовой авиации из Морсби, был способен справиться. К сожалению для американцев, события последующих дней наглядно продемонстрировали, что они переоценивали как потери врага, так и свои возможности...