Мессир барон 1-11

Если вспомнить отцову метафору, где он сравнил страну с телом короля, — думал Эрик, расхаживая взад-вперед по красно-бело-черному кабинету, — так вот, если вспомнить ее, то сейчас король должен биться в эпилептическом припадке, против воли молотя об пол конечностями, пуская слюни, разбивая лицо в кровавую кашу. Ибо это то, что происходит со страной.

В городах часты были волнения. Урожай озимых сгнил на корню, не только на востоке страны, но и в южных областях, где слишком рано сошел снег и началось половодье. Эрик подозревал в том зюценрахтских водопоклонников, не случайно же вдвое против обычного разлившаяся Уза помешала венитам вовремя соединиться, из-за чего войско Стейнмарка вынуждено было бесславно отступить. Призрак голода навис над страной. Впервые за восемьдесят с лишним лет Геронту пришлось покупать зерно за границей. Угорцы подняли цены — чудовищно, почти втрое. Хвала богам, что удалось договориться с Тримгестом, — но тут судьба нанесла очередной удар. Восстала Граарга, теперь уже вся, открыто, нагло. Может быть, Эсме ор-Хаммер был недостаточно тактичен, когда это требовалось. Возможно, 'сиротская десятина' слишком сильно ударила по купцам, — но неужели они не видели своими глазами, что деньги, отданные ими, расходуются не на балы, не на турниры, — на хлеб голодным?!.. Граарга восстала, а гвардия, истощенная Арсолиром, с трудом латала прорехи, и требовала денег, денег, денег!..

Вот она слава, вот оно королевское величие!.. Мятежный Север по-прежнему безмолвствовал, но теперь и это было почти утешением.

Остановившись у стены, Эрик, повинуясь внезапному импульсу, открыл потайной проход. Взяв факел, спустился по узким ступеням в комнатку, где стоял дивный доспех истинного серебра, радужно, издевательски переливаясь на свету. Все детство Эрик мечтал дотронуться до него, провести пальцем по сложному узору на нагруднике, но теперь, когда он мог заниматься этим все свободное время, мальчишеская мечта представала изощренным издевательством. Наследство Эриксонов, вещь бесценная и совершенно бесполезная, как и все, что завещал ему отец.

Как там сказал шут — 'Золотом срам прикрыть, а то портки не на что купить'? Золотом?!.. Истинное серебро стоит тысячекрат дороже золота. На эту уйму метала можно купить весь Креган вместе с вольными городами, можно выкупить половину Угорского Княжества, можно, наконец, превратить в сильное, процветающее, цивилизованное государство то недоразумение, что зовется Геронтом. Единственной чешуйки, одного кольца с кольчуги хватило бы, чтобы покрыть расходы на гвардию! — но вот он, доспех, серебрится бесценным металлом, не принося никакой пользы.

Конечно, такое нельзя провернуть открыто. Народ суеверен и сентиментален, смотреть на вещи с рациональной точки зрения он не способен. Не лучше и придворные клуши и каплуны, достаточно вспомнить, как ахали они на коронации. 'Истинный рыцарь, глазам больно от королевского сияния...' Все должно быть тайно, скрытно... Но как?.. Истинное серебро не перепилишь ножовкой. Говорят, что оно не плавится даже в драконьем пламени. Врут, должно быть, как-то же гномы умудряются, но где взять мастеров, способных к подобной работе?.. Придется все-таки прибегнуть к помощи Планта. Если он недаром ест свой хлеб, — найдет мастеров, найдет и покупателя. Потом, разумеется, придется избавиться от всех причастных. Если кто-то узнает — это повредит престолу.

Непременно нужно будет заняться этим, думал Эрик, щурясь от блеска нагрудника. Не только ты, отец, умел следовать своему долгу. Я спасу эту несчастную, невежественную и косную страну. Клянусь в том основами земли.

Время, должно быть, приближалось к полуночи. Эрик в последний раз окинул взглядом бесценное наследство и вышел, заперев за собой дверь. Скоро должен прийти Стейнмарк, для обсуждения иных способов пополнить казну. Способов, которые наверняка найдут поддержку и одобрение народных масс.

* * *

Стейнмарк пришел с небольшим опозданием. Он заметно нервничал; по холеному лицу струились крупные капли пота, хотя ночь была, мягко говоря, нежаркой. Протиснулся в дверь, коротко поклонился и отступил вбок, пропуская своего спутника. Эрик с любопытством уставился на вошедшего. Третий участник их тайного совета своим видом больше всего напоминал кулачного бойца. Сломанный нос, могучее сложение, маленькие глазки без проблеска разума глядят из-под низких бровей... Того ли человека привел магистр?

— Садитесь, господа, — предложил Эрик, усевшись в кресло. — Разговор предстоит долгий.

Стейнмарк, пробормотав нечто учтивое, рухнул на стул. Борец неторопливо подошел, отодвинув свой стул, сел в полоборота. Двигался он неожиданно легко, бесшумно, словно крадущаяся мантикора.

— Рад видеть вас, магистр Стейнмарк, мэтр ... ?

— Томегебус, — подсказал гость, чуть замешкавшись. — Зовите меня так, сир.

Произношение у него было неожиданно чистым, голос звучным.

— Мэтр Томегебус, — повторил Эрик.

— Сир, — сказал Стейнмарк. — Предлагаю выпить за... встречу. У меня с собой неплохое вино...

Эрик хотел было его одернуть, но передумал. Может быть, выпив, наш доблестный венит начнет вести себя как пристало его положению.

— Возьмите бокалы в серванте, ваша доблесть, — распорядился он. — И налейте всем.

Пока Стейнмарк суетился, срывая пробку, Эрик разглядывал гостя. В отличие от венита, страха он не чувствовал, только любопытство. Мэтр Томегебус, откинувшись на стуле, изучал настенные карты.

Наконец Стейнмарк разлил темное вино.

— За встречу, господа! — сделав глоток, Эрик отставил бокал. — Мы надеемся, что эта встреча завершится союзом, столь же плодотворным, сколь и многообещающим.

Королевское 'мы' помогало подобрать слова, собраться с мыслями. Гости одновременно опустили головы в безмолвном жесте согласия.

— Итак, мы постараемся говорить коротко. Наш благородный отец, как известно, пал в битве с жестоким и вероломным врагом. Ныне эльфы разбиты, но иные враги угрожают государству Геронтскому. Многочисленные враги, коварные и безжалостные. Как внешние, так и внутренние. Но если внешним противникам мы можем противостоять честно, открыто, то внутренний враг таится внутри нашего народа, хотя его вероломство и не является для нас секретом.

— Подобно змее, затаившейся в доме... — рассеянно процитировал Стейнмарк, уже знающий цель разговора. Третий собеседник кивнул.

— Верно, — сказал Эрик. — Мы осведомлены о тех, кто перед войной способствовал эльфьим отродьям, и ныне сбивается в клики. О тех, кто живет среди нас, но способствует водяной ереси, о тех, кто подбивает честных граждан к мятежам...

— Полукровки, — заключил Стейнмарк. — Отродья противоестественных союзов, выродки, шваль.

— Народ их не любит, — сказал мэтр Томегебус.

— Если мы очистим наш народ от противоестественной богомерзости, мы не только спасем его, — продолжал Эрик, — но и вправе будем рассчитывать на его признательность.

— Ваше имя войдет в историю, сир! Рядом с именем пресветлого Вениуса, защитника человечества! — заверил его Стейнмарк, и Эрик гордо выпрямился. Сам он в этом нисколько не сомневался, но приятно было услышать подтверждение из чужих уст.

— Ибо чаша гнева переполнилась, — сказал мэтр Томегебус, наморщив низкий лоб. — Ваши прозорливость и решительность достойны всяческих похвал, сир.

— Вы согласны с нами, что эта мера своевременна и блага? — спросил Эрик и, дождавшись, пока две головы опустятся в едином поклоне, продолжал: — Но мы, к прискорбию, ограничены в средствах, и не располагаем достаточным числом людей, одновременно верных, решительных и здравомыслящих. Именно по этой причине на нашем сегодняшнем совете нет ни коннетабля ор-Хаммера, ни мэтра Ринальдини, ни представителей второго отдела. Только вы двое, господа.

Магистр Стейнмарк разглядывал свои перстни. Мэтр Томегебус выслушал короля без тени улыбки. Потом вдруг взвился в воздух, одним движением оказался у витражной стены, щелкнул потайным запором и шагнул внутрь — все это раньше, чем Эрик успел испугаться либо возмутиться. В следующий миг гость уже вернулся в кабинет, таща за локоть лысого, толстого и трясущегося человечка.

— Прошу прощения, сир, — сказал Томегебус, встряхнув своего пленника. — Но вы сказали, что здесь нет людей из второго отдела, так что я взял на себя смелость поймать крысу. Или я не прав?

Стейнмарк присвистнул. Эрик, на миг утративший дар речи, окинул взглядом всех по очереди. Встал, скрипнув креслом. Наглость второго отдела превышает всяческое разумение, но откуда мэтр Томегебус знал про тайник?..

— Я обладаю немалыми способностями, сир, — сказал гость, словно прочитав его мысли. — И рад буду использовать их для вас.

— Благодарю вас, мэтр. — Эрик обогнул стол, остановился рядом с трясущимся человечком. — Как ваше имя?

— Я Несси, — пискнул пленник. И верно крыса! — Огюстус Несси, второй отдел, сир...

— Шпионили за нами, не так ли?..

— Я только выполнял приказ, сир!..

— Чей? — грозно спросил Эрик. — Планта?..

Несси, Несси... где-то ему уже приходилось встречать это имя... Да не все ли равно?..

— Так точно, сир, Планта!.. — в очередной раз пискнул толстяк. Нет, не крыса. Хомячок, вроде тех, что разводит Хеллен. — Клянусь...

— Теперь вы будете выполнять только мои приказы, — сказал ему Эрик, сверкнув глазами. — И первый из них — молчание. Вы будете молчать обо всем, что слышали или услышите сегодня.

— Клянусь...

— Может быть, запереть его у нас, сир? — предложил Стейнмарк, поспешно опорожнив второй бокал.

— Если позволите, сир, в этом нет нужды, — сказал мэтр Томегебус, впервые позволив себе намек на улыбку. — Он будет молчать обо всем. Или умрет.

Несси пискнул. Эрик отвернулся от него, снова сел в кресло.

— Хорошо, продолжим, — сказал он. — Мэтр, посадите его куда-нибудь. Магистр, плесните нам еще вина. Теперь вы видите, что я не могу доверять второму отделу?..

— Вы имеете в виду, что хотели бы создать службу, альтернативную ему?.. — нерешительно предположил магистр Стейнмарк, не отрывая взгляда от струйки вина. — Наш орден Чистоты Помыслов...

— Не подчиняется королевской власти, — договорил Эрик. — Мимо, ваша доблесть. Хотя я, несомненно, рассчитываю на его помощь в освобождении Геронта от полукровок.

— Да, сир, вы бесспорно можете на него рассчитывать, — не стал спорить венит.

Мэтр Томегебус, протянув лапищу, взял свой бокал.

— Я буду рад предоставить вам тысячу человек, сир, — сказал он. — Верных и решительных. Прошедших специальную подготовку. Умеющих командовать. Способных распознать смуту в зародыше. Если желаете, они принесут вам личную клятву.

— Вы не устаете радовать нас, мэтр Томегебус, — Эрик почувствовал, как дрожь побежала по позвоночнику, но не позволил себе хоть как-то выказать волнение. — Поистине, мы не знаем, как благодарить любезнейшего магистра Стейнмарка, приведшего вас к нам! Но скажите же, что вы желаете получить за свои услуги?

— Не стоит и благодарности, сир, — мотнул тот головой. — Нам хватит самого скромного содержания. И официального статуса.

— Может быть, вы желаете... распоряжаться жизнями задержанных... преступников? — осторожно предположил Эрик.

— Слухи о нашей кровожадности сильно преувеличены, сир.

— А в самом деле, сир, что мы собираемся с ними делать? — спросил Стейнмарк. Голос у него был нетрезвый. — Не убивать же их всех... хотя... Продать в рабство?..

— Наш благородный дед отменил институт рабства, — возразил Эрик.

— Для людей, а не для... этих.

— Нет, ваша доблесть. Это было бы не гуманно.

— Если позволите, — подал голос Томегебус, морща лоб, — я предложил бы сослать их на юг страны. В так называемые Проклятые Земли. Теперь, когда они свободны от проклятия, преступники могли бы поработать к вящей славе вашего королевского величества, вновь обратив пустоши в цветущие поля и пастбища. Эльфы ведь любят природу.

— Да! — улыбнулся Эрик. — Так мы и сделаем.

— Позвольте, сир, — возмущенно сказал Стейнмарк, — но какая нам с того польза, помимо, конечно, славы?

— Их имущество мы, разумеется, конфискуем, — успокоил его Эрик. — Так что наша миссия очень скоро перейдет на самообеспечение. И мы сможем вернуть Ордену тот займ, что вы предоставите на нашу благую цель, ваша доблесть.

Стейнмарк, выразив лицом горячий энтузиазм, опять наполнил свой бокал. Эрик вернулся взглядом к скучающему Томегебусу.

— Но мы все же желали бы знать, как отблагодарить вас, мэтр, — сказал он. Тот опять раздвинул губы в блеклой тени улыбки.

— Нам хватит и того, что мы будем служить во имя высшей цели, — ответил он. — Совместно со слугами пресветлого Вениуса, десницы Духа.

Эрик невольно взглянул на Стейнмарка. Они промолчали, только в дальнем углу пискнул от ужаса всеми позабытый Несси.

* * *

С утра было солнечно. У новой ратуши суетились рабочие, облицовывая фасад белым камнем. На площади Висельников по брусчатке бродили голуби. Максимиллиан Плант шел, как всегда в трудные минуты перебирая в уме числа. Наступил сороковой день весны. Когда пройдет и он, останется еще пятьдесят дней. До Бельтайна — двадцать, а между тем уже совсем тепло.

За прозрачным стеклом кондитории пана Скляжевского, не стесняясь досужих глаз целовалась парочка. Их не волновали проблемы государственного масштаба.

Голубиная почта принесла сегодня официальное донесение с Севера. Мальчишка ор-Мехтер все-таки отвоевал свой замок. Теперь король совсем возгордится, думал Плант. Конечно же, хорошо, что он сумел поставить на правильную карту, но кто бы сумел объяснить ему, что для успешного правления этого недостаточно? Во всяком случае, не я.

Королевский шут пропал, словно сквозь землю провалился. Как выяснилось, майордом ничего о нем не знал. Не нашлось и записей о выплате ему жалования — и это очень нехорошо пахло.

Ко всему прочему, куда-то исчез Несси. Третьего дня он ушел из канцелярии, оставив незаконченным окончательный анализ агентурной сети угорцев в городке Всполох и его окрестностях. Жена сообщила, что к ужину он не вернулся, не пришел и ночью. А между тем, Несси крайне не походил на человека, способного уйти в загул. На следующее утро он не вернулся также. Отделу удалось выяснить, что вечером он посетил королевский замок, где ему совершенно нечего было делать. На этом след обрывался.

И это, пожалуй, пахло еще хуже.

Посетив с утра канцелярию и застав там совершенный разброд, свидетельствующий о внезапном потоке донесений якобы случайного свойства, Плант решил пройтись до дворца пешком. Из окна экипажа трудно понять что-либо о городе.

Около рынка пожилые крестьянки торговали цветами, пользовавшимися большим спросом. Как правило, войны провоцируют всплеск рождаемости. До десяти процентов в плюс. Плант постоял, глядя на покупателей, отметил для себя, что девушки этой весной так же прекрасны, как и всегда, и пошел дальше. На рыночной площади небольшая толпа слушала провокатора, беззастенчиво разжигающего межнациональную рознь. Речи его были достаточно бессвязны, а взгляд безумен, чтобы счесть его очередным фанатиком-добровольцем, но степень осведомленности о, скажем, эльфийском личе, выдавала его с головой. Плант протиснулся ближе, постоял, слушая. И окончательно уверился, что лицо проповедника ему незнакомо, а речи написаны отнюдь не вторым отделом.