Звезды нового неба

Ну наконец, хоть в чем-то я оказался прав. После того, как мы, воспользовавшись непродолжительной невесомостью, перебрались на противоположную сторону кабины, и она начала замедляться, Кадеста уже не пищала от восторга, а только тихонько покряхтывала. Двукратная перегрузка явилась для нее уже более серьезным испытанием.

Лифт остановился, над головой глухо лязгнул закрывшийся гермоклапан, и двери распахнулись.

-Добро пожаловать! — я протянул девушке руку, — как прошла поездка?

-Уф! — только и смогла выдавить она в ответ.

Кадеста перекатилась на живот и сначала встала на четвереньки, чтобы немного пообвыкнуть. Потом, схватившись одной рукой за крепежный ремень на стене, а другой опершись на меня, она поднялась на ноги. Ее слегка пошатывало, а лицо из-за оттока крови приобрело пепельно-серый цвет. Озорные кудри больше не торчали в стороны, а понуро свисали по бокам, что лишало Кадесту некоторой толики очарования и делало ее похожей на тысячи самых обыкновенных земных девчонок. Она часто и тяжело дышала, как при высокогорном восхождении. Блуждающий взгляд свидетельствовал о том, что глаза ей застилает темная пелена. Напрасно она так бахвалилась.

При упоминании о перегрузках, первым, что приходит на ум, оказывается образ еще одного-двух человек, усевшихся Вам на шею. Да, это тяжко, но терпимо. Главное подняться, а потом следить за тем, чтобы ненароком не споткнуться, иначе будет плохо. Но нельзя забывать и о другой, куда более серьезной проблеме. Неприспособленное к подобным условиям сердце попросту отказывается качать кровь до Вашей головы, и мозг, лишившийся кислорода, начинает отключаться. Попробуйте утром резко вскочить с постели — так то будут еще цветочки. А теперь еще представьте, что этот миг легкой дезориентации все длится, длится и длится…

-Быть может нам лучше вернуться? — предложил я.

-Нет-нет! Мне уже лучше! — поспешно заверила меня Кадеста, стараясь справиться с недомоганием.

-А у вас в этой… как ее… гравизоне так же?

-Не-е, там полегче. Есть, конечно, еще экстремальный сектор для совсем уж упертых гравиманов, но я туда не спускалась. И, по-видимому, напрасно. Имела бы хоть какое-то представление…

Она все же отпустила стену и сделала осторожный шаг. Поскольку в таком состоянии вести ее на полноценную экскурсию по уровню не имело смысла, я решил проводить Кадесту в свою каюту, где она смогла бы прилечь. Благо, идти совсем недалеко.

Двигалась девушка медленно, тщательно обдумывая каждое движение. Она опускала ногу на всю стопу, потом плавно переносила на нее вес тела, и только удостоверившись в устойчивости своего положения, отрывала от пола другую. Так бы ходил обычный человек, если из его головы вынуть все связанные с этим процессом рефлексы.

Чего-чего, а упрямства Кадесте было не занимать. Несмотря на полуобморочное состояние, она все же доковыляла до каюты.

-А где все остальные? — поинтересовалась она, остановившись в дверном проеме и оглянувшись в коридор.

-На рабочих местах, где же еще! — постарался я ответить как можно непринужденней, — у нас же сейчас лихтер под погрузкой.

-И слава Богу, — вздохнула девушка и опустилась на краешек койки, — не хотелось бы, чтобы они глазели на меня в таком виде.

А я подумал, что у Бориса, помимо телепатического, похоже, имеются еще и некоторые зачатки пророческого дара.

Кадеста растянулась на моей кровати и закрыла глаза. У нее ушло около минуты, чтобы немного прийти в себя. Постепенно ее лицо приобрело обычный цвет, а дыхание снова стало ровным.

-В голове не укладывается, как вы умудряетесь жить с такой ношей на плечах, — пробормотала она.

-Привычка, — пожал я плечами, — все живые существа на Земле, и человек в том числе, формировались на протяжении миллионов лет как раз с тем, чтобы нормально существовать в таких условиях. Мне тоже, например, непонятно, как можно провести всю жизнь в невесомости, ни разу не ступив ногами на твердую землю.

-Не вижу никаких проблем, мы тоже привыкли, — она улыбнулась, похлопала ресницами и осмотрелась по сторонам, — ты здесь обитаешь?

-Ага.

-Скромно, — критически констатировала девчонка и вдруг замерла, разглядывая стену, — о!

О, Господи! Я даже зажмурился то ли от стыда, то ли от ужаса. Это надо же было так опростоволоситься! Как я мог забыть!?

-Здесь все твои подруги? — спросила Кадеста, удивленно вскинув брови.

-Это не мои, — отозвался я неожиданно севшим голосом, — тут так уже было, когда я заселился.

-Да ладно тебе прибедняться! Не скромничай, — и она посмотрела на меня с какой-то неожиданной примесью восхищения.

-Честно тебе говорю! Это все осталось от моего предшественника.

-Откуда он набрал столько девчонок? — Кадеста вновь перевела взгляд на стену.

-Вообще-то, я сильно сомневаюсь, чтобы он был лично знаком хотя бы с одной из них. Он вырезал эти картинки из журналов.

-Из журналов? Но зачем? Если он не знаком с этими особами, то какой смысл держать рядом с собой их фотографии?

-Ну… так… — я чувствовал себя чертовски неловко. Того и гляди, еще придется объяснять ей, что детей не аист приносит, — просто красиво.

-Считаешь? — скептически хмыкнула моя гостья, но, на мое счастье, развивать тему дальше не стала, вернувшись к рассматриванию каюты, — как ты тут жить можешь? У тебя даже окон нет!

-Как это нет!? — оскорбился я и, протянув руку, открыл шторку на иллюминаторе, — вот, пожалуйста!

-И это ты называешь окном!? — фыркнула Кадеста, чем окончательно испортила мне настроение, — прям амбразура какая-то!

-Окна — самые уязвимые места конструкции, — проворчал я, — да и стоят недешево. Особо не разгуляешься.

-М-да, — задумчиво проговорила девушка, — теперь я понимаю, какой смысл вкладывает в свои слова Малгер, когда называет вас «Земляными червями». Без обид.

-Ладно, проехали…

-Ваша главная проблема в том, что вы боитесь Космоса.

Здрасьте, приплыли! Только вчера мне казалось, что я сумел свой страх перебороть. Но сейчас все вдруг вернулось на круги своя, и я, слушая Кадесту, неожиданно понял, что по большому счету ничего так и не изменилось. Достаточно было лишь посмотреть на ее скафандр, чтобы осознать, насколько долгий путь лежит на самом деле у меня впереди.

-Вы видите в Космосе врага, — продолжала Кадеста, — врага жестокого, беспощадного и не прощающего ни одной ошибки. Отсюда и ваше желание защититься от него как можно надежней. Отгородиться толстыми стенами с крохотными окошками-бойницами, забраться в громоздкие и неповоротливые, точно бронекостюмы, скафандры. Вы не живете в Космосе, вы обороняетесь от Него, сидите как в осаде. Практикуя подобный подход, вы ничего не добьетесь, ваши страхи будут удерживать вас крепче любого якоря. У вас не будет никаких перспектив, пока вы их не поборете. Невозможно строить нормальные отношения с партнером, которого ты боишься, согласен?

-Согласен, — кивнул я, — но не надо валить в одну кучу иррациональный страх чего-то неизвестного и разумную осторожность.

-И что ты называешь «разумной осторожностью»? — усмехнулась девушка, — надевать водолазный костюм каждый раз, когда собираешься искупаться? Ведь вы ведете себя именно так.

-Хорошо, — я предпочел с ней не препираться, — что ты предлагаешь?

-Мы могли бы помочь друг другу.

-Помочь? — мой мозг явно не поспевал за лихими виражами, выписываемыми ходом мыслей Кадесты, — помочь в чем?

-Вам нужно, наконец, осознать, что Космос — не враг, а партнер. Огромный дом, в котором нам суждено жить, и бояться которого — глупо. У нас имеется колоссальный опыт жизни в этом доме, есть соответствующие технологии, и всем этим мы могли бы с вами поделиться. Вам давно пора уже избавиться от детских страхов и двигаться дальше.

-Я это… ну да, конечно, но… — я был совершенно выбит из колеи и поспешно ухватился за первую же подвернувшуюся соломинку, — звучит заманчиво, но вам-то с того какая радость? Чего вы хотите взамен?

-Подвох ищешь? — Кадеста, прищурившись, посмотрела на меня, и у меня начали зарождаться первые подозрения, что она не так проста, как мне казалось поначалу, — это логично. Но его нет.

Она снова опустила голову на подушку, поскольку держать ее на весу ей было тяжело, и прикрыла веки.

-Мнения, конечно, разнятся, — заговорила она после небольшой паузы, — но многие, и я в том числе, считают, что тот разрыв был ошибкой. Мы слишком рано, слишком торопливо оборвали все связи с родной планетой, а это не могло не повлечь за собой определенные негативные последствия.

-Какого рода?

-Ты был прав, когда говорил о том, что человек создавался для жизни на Земле. Только после достаточно длительной изоляции становится понятно, сколь многое в нас оказалось замкнуто на привычную среду обитания. И дело не только в физиологии, с ней еще можно как-то договориться, а вот в том, что творится в головах, навести порядок гораздо труднее.

Быть может, если бы отцы-основатели проявили больше бескомпромиссности и избавились от всего, что только могло напоминать о Земле, как предлагали некоторые, то жилось бы легче, ведь сложно тосковать о чем-то, чего никогда не знал. Но такое решение лежало далеко за рамками возможного. Они хотели построить гармоничное общество — образованное и высокоинтеллектуальное, а это нельзя сделать на пустом месте. Необходим фундамент. А потому мы поволокли с собой весь накопленный багаж человеческой культуры, который в итоге стал обузой, не позволяющей двигаться дальше.

-Почему? — мне стало действительно интересно.

-Сам посуди: вся художественная литература, музыка, фильмы… все так или иначе связано с Землей. И ты, читая очередной роман, постоянно ощущаешь себя ущербным, поскольку понятия не имеешь, как пахнет свежескошенная трава, что ты чувствуешь, когда морской ветер бросает тебе в лицо соленые брызги, как поют жаворонки в знойной выси. Это, как минимум, крайне неприятно. А с фильмами еще хуже.

-Но можно изъять из библиотеки все художественные произведения, — предположил я, — оставить только учебники, справочники, все, что касается естественных наук. Тогда и соблазна не будет.

-А как ты думаешь, можно ли построить гармоничное общество, воспитать полноценного человека, опираясь только на науку и отбросив Культуру. Я вот сильно сомневаюсь, — Кадеста отрицательно помотала головой по подушке, — а даже если и так, то сделать это следовало с самого начала. А потом, когда промашка стала очевидной, такое решение выглядело бы исключительно волюнтаристическим и могло привести к самому натуральному бунту.

-И что теперь?

-Мы фактически застряли где-то на полпути. Невозможно идти вперед, если будешь то и дело оглядываться, а людей с вывернутыми шеями день ото дня становится все больше. Они снова и снова перечитывают старые книги, кинозалы забиваются под завязку, энтузиасты целыми днями копаются на грядках в гравизоне, снова в моде земная одежда, которую воссоздают по старым фотографиям. Все, что связано с прошлой жизнью, активно романтизируется и идеализируется. До того, чтобы считать Землю потерянным раем дело пока еще не дошло, но тенденция налицо.

-Но что в таком случае мешает вам вернуться? — недоуменно нахмурился я.

-Гордость, — на лице девушки промелькнула тень досады, — это означало бы, что все, что делалось последние пятьдесят лет, оказалось напрасно. Что все принятые основателями решения — ошибочны. Что все мы — дураки, выгнавшие сами себя на задворки человеческой цивилизации. Нужно обладать немалым мужеством, чтобы признать такое. И я уверена, что подобное решение Совет никогда не примет, вне зависимости от того, какого мнения придерживаются отдельные его члены.

-А ты, как я понимаю, решила действовать «снизу», налаживая контакты между никарами и остальным человечеством при помощи, так сказать, «народной дипломатии»?

-Как-как ты нас назвал? — Кадеста даже приподнялась на локте.

-Никары, то есть «Новые Икары», — разъяснил я, — ты что, никогда раньше не слышала?

-Ни разу, — она снова легла, — удивительно! Насколько я знаю, во времена разрыва ваш брат именовал нас несколько иначе.

-С тех пор много воды утекло. Распри забылись, романтика осталась. Точно так же, как и у вас.

-У нас ничего не забылось, — девчонка недовольно надула губки, — Малгер и ему подобные постоянно напоминают остальным, какими словами нас провожали в изгнание. Они ту старую обиду холят и лелеют, буквально питаются ею.

-Зачем? — искренне удивился я, — и кто он такой, этот Малгер?

-Мой двоюродный брат, сын дяди Оскара. Он весьма влиятельный член Совета. Молодой и невероятно энергичный, вот только энергию свою он тратит не на то, на что следовало бы. Он свято уверен, что пятьдесят лет назад было принято единственно верное решение, и лишь окончательно порвав с «Земляными червями», человечество сможет достичь новых высот своей эволюции. Убежденный изоляционист, в общем. Я же считаю любую изоляцию вернейшим способом зайти в тупик, и что на старых обидах нормального будущего не построить, — Кадеста вопросительно взглянула на меня, — а ты что думаешь?

-Хорошо, общая диспозиция теперь более-менее ясна, и ход твоих мыслей мне понятен, — я поерзал на стуле, поскольку ощущал себя крайне неловко. Мне постоянно казалось, что меня спутали с кем-то другим, а когда ошибка вскроется, меня ожидают серьезные неприятности, — вот только объясни мне одну простую вещь — при чем здесь я?

-Но надо же хоть с чего-то начинать, — Кадеста рассмеялась, но я так и не понял, шутит она или говорит серьезно.

-Если мы говорим о налаживании контактов между нашими народами, то я — определенно не тот человек, который тебе нужен.

-Отчего так?

-Сама посуди! Я всего лишь студент, который на эту драгу-то попал совершенно случайно. При всем желании, мне ни за что не изменить сложившегося положения вещей. Что я могу сделать? Что, вообще, может сделать один-единственный тщедушный и слабовольный человечек?

-Очень многое, — Кадеста определенно не разделяла моего пессимизма, — судьбы целых государств, подчас, зависит от одного верного слова, от одного решительного поступка.

-Да брось ты! — фыркнул я, — ни одно судьбоносное решение не принимается кем-то единолично. В таких случаях все делается коллегиально, а тот человек, который озвучивает конечный результат, ни на что, по большому счету, повлиять не может. Он всего лишь рупор властного большинства, и только.

-Ну почему же? Мой дядя Оскар, прекрасно понимая, что идея разрешить мне посетить вашу драгу с визитом будет встречена Советом в штыки…

-Почему? Откуда такая уверенность?

-У изоляционистов стандартный набор аргументов. Они опасаются, что в случае контакта, земляне смогут получить доступ к информации о наших связях и финансовых интересах на родной планете. Тем самым мы подставим под удар людей, рискнувших сотрудничать с нами, и в дальнейшем возможности заключения совместных контрактов будут сильно ограничены, если вообще возможны. И это было бы крайне неприятно, как в материальном, так и в моральном плане. Возможная выгода же от такого визита представляется им слишком умозрительной, чтобы идти на подобный риск.