— Ты что творишь, Перси? — спросила Надин, повернувшись к нему: — я тут Йолу мозг промываю а ты...
— Минутку. Я ... — Перси не закончил. Сверкнула искра, треснул разряд и гравизахват, вырвавшись из его рук мгновенно скрылся в синеве неба над ними.
— Ах ты ж... — Перси ругнулся, дуя на пальцы, отбитые при рывке.
— Что это было? — Йол привстал на локтях.
— Это, братцы мои наш билет отсюда. Гравизахват, может работать и без переключателя. Достаточно замкнуть питание и регулятор мощности.
— Перси. — поморщился Йол: — это нам ничего не дает. Это же рывок на полной мощности вверх. Ну рванет он вверх вместе с нами, на несколько сотен метров. И полетим потом вниз как мешки с дерьмом — регулятор то не работает. Это самоубийство.
— Да ну. Ну-ка вспомни, Йол, голова садовая, что нам про гравизахваты говорили на инструктаже?
— Хм. Ну они кастрированы. Вынуты разьемы управления вместе с панелью. Работают ... — тут глаза Йола стали расширятся и он повторил вместе с Перси и Надин в голос: — только на спуск!
— Именно. А. Вот и он. — Перси задрал голову и стал высматривать плавно спускающийся гравизахват.
— Приклепляем штуковины на место, на крепления в поясе, замыкаем тут и вот тут. Рывок тащит нас вверх, думаю если замыкать на секунду, то и высота будет небольшой. Потом — плавно спускаемся.
— Передвигаемся прыжками. — задумчиво сказала Надин: — как ребята из десантуры.
— Только я со своей ногой...
— Мы прыгаем вместе — держим тебя на креплении, делаем прыжок, вместе опускаемся. — Перси показал как именно.
— Ну. Если ничего не остается — давайте попробуем. — сказал Йол: — уж если что и не получится, так помрем сразу.
— А ты оптимист. — проворчала Надин, подтягивая ремни крепления и приладив полоску фольги на место панели управления.
— Погоди, Надин, надо еще проверить... — начал было Перси, но та замкнула контакты и рванула вверх на предельной скорости. Йол и Перси смотрели за ней, задрав головы.
— Как ты там? Нормально? — крикнул Перси, сложив ладони рупором.
— Нормально! Жестко, но жить можно. — раздался ответ сверху, Надин плавно спускалась, крутясь во все стороны, осматривая местность.
— Ну вот и хорошо. — вздохнул Перси, он до последнего опасался что что-то пойдет не так.
— А знаете что, ребята? — сказала Надин, опустившись рядом с ними: — Мы пришли.
— В смысле? — удивился Йол.
— В прямом. Этот чертов пункт сбора вон там. — Надин указала направление: — мы буквально километрах в десяти. — она улыбнулась, в ее глазах стояли слезы.
— Мы все таки пришли. — сказала она и больно ударила Перси по плечу.
— Ай. За что? — Перси потер ушибленное место.
— Да так. Спасибо хотела сказать. — сказала Надин и шмыгнула носом: — ты у нас оказывается еще и техник.
— Если захочешь сказать спасибо мне — то ты помнишь про фотку в голом виде. — сказал Йол.
— Мечтай, озабоченный. — махнула рукой Надин: — вот вылечишь ногу — еще получишь от меня. Паникер.
— Эээ... — Перси хотел сказать что они все молодцы и что остался последний рывок, и что он горд служить с такими ребятами и девчонками как Надин и Йол, но все что он смог из себя выдавить было: — Ладно, хватит тут. Пора уже.
— Ты прав, Перси. — кивнула Надин: — пора. — они приладили свои крепления, пристегнув Йола к Перси и Надин, взялись за руки и приготовились к прыжку. Перед тем как замкнуть контакт Перси осмотрел крепления, попрыгал на месте, взглянул на товарищей и увидел что Йол и Надин улыбаются.
— Что такое? — спросил он озабоченно: — что случилось?
— Ничего. — ответила Надин: — ничего.
— Ну если ничего, то ничего. — сказал Перси, немного смутившись: — тогда... я замыкаю контакт.
— Давай!
— Ключ на старт! — и они равнули прямиком в глубокое синее небо.
— Вообще-то это нарушение правил. — сказал капитан ВКС Романовский, старший преподаватель и по совместительству — член дисциплинарной комиссии. Он посмотрел в сторону стола. На столе лежали злополучные гравизахваты.
— Это нарушение правил. А вы знаете что бывает за нарушение правил. — повторил Романовский и строго посмотрел на курсантов. Перси сглотнул. Стоящая рядом Надин зажмурилась. Только Йол никак не выдал своего волнения, стоя прямо как палка, бледный как восковая свеча. Как только они приземлились у пункта сбора и ногу Йола подлатали в медпункте — первым делом они были поставлены в известность о дисциплинарной комиссии. Они успели поесть и даже вздремнуть пару часов, прежде чем их вызвали в штабную палатку. В палатке было три человека — капитан Романовский, как глава комиссии, Бертран Тор и Ивес Артана — как заседатели.
— Что вы можете сказать в свое оправдание? — спросил Романовский, обведя их глазами: — можете говорить по очереди. Курсант Йол?
— Это была моя вина, сэр! — гаркнул Йол, побледнев еще больше: — по неосторожности я сломал ногу и не мог продолжать движение! В результате я предложил вскрыть гнезда переключателей и передвигаться прыжками на гравизахватах! Курсанты Дорбан и Берн сопротивлялись моему решению, но я их убедил что все будет в порядке!
— Джимии, ты чего творишь! — зашипела Надин: — ты...
— Курсант Берн! Вам будет предоставлено слово. — прервал ее Романовский и перевел взгляд на Йола: — так вы утверждаете что это именно вам пришла в голову такая идея?
— Да, сэр!
— Хм. Надо полагать вы знаете о последствиях лжесвитедетельства на дисицплинарной комиссии... — пробормотал Романовский словно бы себе под нос, но так, что его было отчетливо слышно в каждом углу палатки. Йол побледнел еще больше.
— Итак. Вы закончили?
— Да, сэр!
— Вам больше нечего добавить?
— Нет, сэр!
— Хорошо. Курсант Берн!
— Да, сэр!
— Что вы можете сказать в свое оправдание?
— Сэр! Курсант Йол действительно сломал ногу. Но... это была моя идея насчет гравизахватов, сэр! Я вскрыла гнезда переключателей и приказала курсантам Йолу и Дорбану последовать моему примеру.
— Приказала? — Романовский сцепил пальцы рук и посмотрел на Надин: — как именно вы могли приказать курсантам? Вы отдаете себе отчет что вы находитесь в равном положении?
— Сэр! У меня лучшие оценки на потоке и согласно распоряжения мастер-сержанта я была назначена старостой группы. В боевой обстановке, согласно пункту Устава ВКС семьсот четыре, который гласит, что 'в случае потери или отсутствия командования в подразделении, командование принимает наиболее инициативный член подразделения', сэр.
— То есть вы использовали семьсот четвертый пункт, назначив себя командиром подразделения?
— Да, сэр! И как командир подразделения полностью несу ответственность за действия моих подчиненных! Сэр!
— Как интересно. Вы должны понимать, господа курсанты, что противоречия в ваших показаниях уже дают основания привлечь одного из вас к ответственности за лжесвидетельство. — сказал Романовский: — у вас все?
— Да, сэр!
— Хорошо. Курсант Дорбан?
— Сэр!
— Что вы можете сказать в свою защиту?
— Сэр! Я не понимаю о какой защите идет речь, сэр!
— Что? — Романовский потерял скучающий вид и сосредоточился на Перси: — вам непонятна суть обвинений? Вам нужна помощь психиатра?
— Нет, сэр, мне понятна суть обвинений. Но мне непонятно, почему мы обвиняемся в нарушении правил проведения испытаний, сэр. Насколько мне известно, в правилах испытаний не содержится прямого запрета на извлечение пластика и замыкание контактов в гравизахватах, сэр.
— Тем не менее, вы должны были понимать, что суть испытаний сводилась к тому, чтобы курсанты преодолели трудности и пришли в пункту сбора.
— Так и есть, сэр. Мы преодолели трудности, сэр. Это была вынужденная мера, сэр.
— Хорошо. Мне понятна ваша точка зрения. Тем не менее, решать вопрос о том, виновны вы или нет будем именно мы. Поэтому вы не сможете уйти от ответственности только путем буквального толкования правил испытания. В них например, нет запрета на вызов грузового скиммера с мобильного и полет на нем к месту сбора, тем не менее в прошлом году мы отчислили хитрецов, провернувших такой трюк. Поэтому — если у вас есть что сказать в свою защиту — — капитан сделал приглашаюший жест. Перси вздохнул. Он вдруг понял как все это реально. Что его попытка указать на отсутствие запрета провалилась. И что вот-вот он и его друзья будут отчислены из Школы. Он сглотнул. Говорят в такие секунды время должно замедлятся, но время не собиралось идти ни на какие уступки, оно шло вперед, а молчание затягивалось и он понимал, что сейчас терпение у членов комиссии закончится и капитан Романовский хлопнет деревянным молотком по столу, закрывая заседание, а он, Перси, еще ничего не сказал.
— Сэр. — наконец выдавил из себя он: — я не мог поступить иначе. Я не мог бросить Йола. И это моя идея и моя вина, сэр. Я прошу вас, наказать меня, курсанты Берн и Йол ни в чем не виноваты, сэр. Не отчисляйте их. Пожалуйста. — сказал он, чувствуя, как к горлу подкатывается комок.
— Мера наказания и способ не в вашей компетенции, курсант. А также персоналии. У вас все? — сухо сказал капитан ВКС и поднял глаза на Перси, блеснув очками.
— Да, сэр.
— Все свободны. Комиссия приступает к совещанию. — деревянный, видавший виды молоток ударил об стол и курсанты, сгорбившись, вышли из палатки. Романовский снял очки, потер переносицу, подождал, пока рослый сержант из МП займет свое место у входа и повернулся к членам комиссии.
— Ваше мнение?
— Лжесвидетельство. Берн, Йол. Нарушение правил испытания — все трое. Отчислить. — сказала Ивес Артана и покачала головой.
— Тор?
— Дисциплинарное взыскание. Не отчислять. — сказал Тор.
— Хм. Поясните свое мнение, мастер-сержант.
— Пояснить? Хорошо, я поясню. Эти ребята на самом деле ничего не нарушили, погоди, Артана... — поднял свою ладонь Тор, прерывая открывшую уже было рот преподавательницу: — постой, не надо начинать тут снова. Технически — они воспользовались частью предоставленного им оборудования для решения нестандартной задачи, вот и все. А пример с грузовым скиммером в прошлом году некорректен и ты это знаешь, Валентин.
— Хм. Ну да. — согласился Романовский: — они использовали мобильный.
— И грузовик — то есть запрещенное оборудование. И извне. В то время как эти — использовали то, что уже у них было. И было выдано нами, кстати сказать. Никто же не возмутился что винтовки использовали в качестве шины? Они ведь были использованы не как винтовки, не так ли?
— Ты хочешь сказать что это скорее наша вина?
— Именно. Мы ставим их в сложные условия и они сами ищут выход. Разве не в этом суть испытания? Кроме того, вы забываете самое главное.
— Что именно?
— Они не бросили своего товарища. Они уже команда.
— Хорошо. Хорошо. — подняла руки вверх Ивес Артана: — но мы не можем спустить им с рук лжесвидетельство. И ты знаешь что мы не можем.
— Поэтому я и говорю — дисциплинарное наказание. — кивнул Тор, соглашаясь с Артаной. Та открыла было рот, начав возмущаться, но осеклась. Ивес вообще по натуре была доброй и прощающей персоной, а потому обязанности в качестве прокурора на дисциплинарной комиссии тяготили ее. Немного подумав, она решила что вердикт ее полностью устраивает.
— Возражений нет. — сказала она.
— Хорошо. Единогласно. — кивнул Романовский, прочисли горло и крикнул сержанту ВП у дверей: — приглашай!
Когда курсанты зашли в палатку и выстроились навытяжку перед столом комиссии, Романовский еще раз прокашлялся и начал:
— Дисциплинарная комиссия в составе трех членов, рассмотрев дело о нарушении правил испытаний курсантами первого курса обучения Высшей Императорской Летной Школы установила что курсанты Джим Торин Йол, Надинэль Берн и Персиваль Дорбан виновны в лжесвидетельстве перед лицом официального расследования. Прочие обвинения снимаются. Комиссией налагается дисциплинарное взыскание в виде отметки в зачетной книжке курсанта и десяти нарядов на кухню. Дело закрыто и направлено в архив. Права обжаловать вердикт у курсантов нет. — молоток сухо хлопнул по столу. Романовский поднял глаза от текста на листе бумаги перед ним и еще раз окинул взглядом курсантов, все еще не верящих своей удаче.
— И пользуясь случаем — поздравляю вас, господа курсанты. Вы только что были зачислены на второй курс. — и молоток хлопнул по столу последний раз.
— Что такое ПРО? Курсанты и штатские балбесы, могут думать что угодно, но на самом деле эта аббревиатура означает Противоракетная оборона. Космический корабль в пространстве — довольно-таки уязвимая мишень для любого идиота с ракетным вооружением. И чтобы избавить налогоплательщиков Империи от необходимости строить новые линейные корабли взамен тех, что были уничтожены брошенными в них коробками из-под обуви, и была создана служба ПРО. Что она в себя включает? Для нас, малой палубной авиации это означает в первую очередь активные и пассивные ловушки, отводящие ракеты противника от наших с вами нежных задниц. — теоретические занятия конечно же проводились во второй половине дня, когда курсанты порядком вымотавшиеся во время физических упражнений в первой половине и разморившиеся после обеда испытывали почти непреодолимое желание заснуть. Преподаватели все до единого говорили монотонными, наводящими скуку голосами, неприкрыто зевали, но всегда замечали тех, кто пытался воспользоваться этим и отдохнуть во время занятий. И два наряда вне очереди — это еще легкое наказание. Вот получить штрафные очки...
— Любой пилот ударных истребительных это прежде всего образованный человек. Глупые люди плохо воюют, это общепризнанный факт. Поэтому не надо удивляться тому, что мы учим галактическую историю и дипломатию, господа курсанты. — сказала Ивес Артана и направила свой задумчивый взгляд на одного из слушателей: — Иначе вы рискуете стать тупыми, безмозглыми обормотами, которым самое место в пехотных частях. Это всем ясно и понятно. А потому курсант Дорбан может перестать отжиматься от пола и продолжить слушание, ибо я боюсь лишить его элементарных знаний о геополитической ситуации внутри нашей галактики, в результате чего остаток своих дней он проведет держа в руках швабру вместо штурвала. Курсант Дорбан!
— Да, мэм!
— Садитесь на место. И впредь не вздумайте спать на моих занятиях. В следующий раз вы не отделаетесь так легко.
— Есть, мэм! — Перси отдуваясь проследовал к своему месту. Ему действительно крупно повезло. Артана запросто могла влепить ему пяток-другой нарядов вне очереди, а у него и так уже скопилось два, отработать которые придется в выходные или ночью.
— Продолжим нашу тему. В чем заключается сущность Великой Конвенции, курсант Покацки?
— В возведении справедливых и общечеловеческих принципов гуманности в ранг обязательного закона, мэм!
— Ты действительно так думаешь, Покацки?
— Эээ... наверное, мэм.
— И ты считаешь, что Великая Конвенция выполняется, когда видишь локальные конфликты, войны, восстания, их подавления с помощью напалма-Б и цианистых газов? Положение шахтеров на Бета-Прим, когда они вынуждены платить налог за пользование атмосферой? Или обязательная стерилизация для получения гражданства на перенаселенных колониях Белейского Таганата? Это гуманность?