| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
А между тем сабантуйчик продолжался. Вот уже послали Федора за гитарой в собрание и пошли просьбы спеть что-нибудь. Исполнил старый репертуар, потом разошелся и 'вдарил' из репертуара Лепса, молодецкую, правда не всю, пару куплетов и припев, но и этого хватило.
Ну — ка, мечи стаканы на стол,
Ну — ка, мечи стаканы на стол,
И прочую посуду.
Все говорят, что пить нельзя,
Все говорят, что пить нельзя,
Все говорят, что пить нельзя,
Я говорю, что буду!
Рано с утра, пока темно,
Пока темно, пока темно,
Рано с утра, пока темно,
И мир ещё в постели.
Чтобы понять куда идти,
Чтобы понять, зачем идти,
Без колебаний прими сто грамм
И ты достигнешь цели.
Ну — ка, мечи стаканы на стол,
Ну — ка, мечи стаканы на стол,
Ну — ка, мечи стаканы на стол,
И прочую посуду.
Все говорят, что пить нельзя,
Все говорят, что пить нельзя,
Все говорят, что пить нельзя,
Я говорю, что буду!
Это было что то! Какая там мелодия, к чему все это? Припев мы просто орали до хрипоты, гитара стала играть роль барабана, аккомпанировали себе ударами по столу, вилками по посуде и всему, что попадалось под руку.
Не удивлюсь, если завтра узнаю, что нас было слышно даже в полку. Все, уверен, больше ни одно застолье у нас не будет обходиться без этого ора, лишь по недоразумению названного песней.
Пару романсов исполнил Володя Вольский. Все это разбавлялось анекдотами и забавными историями из жизни полка. Здесь я выдал несколько новых, более фривольного содержания. Они так же имели успех.
Закончилось все традиционной жженкой (Напиток типа пунша, приготавливаемый из алкоголя, фруктов и жжёного сахара, точнее — сахара, добавляемого в основную смесь путем плавления. Как вид пунша занимала почетное место в списке алкогольных предпочтений гвардейских офицеров). Как там у Дениса Давыдова...
...Наливай обширны чаши
В шуме радостных речей,
Как пивали предки наши
Среди копий и мечей...
Мигом организовали большую, литров на 10 чашу, наполнили ее вином. Сверху, на перекрещенных палашах установили сахарную голову, обильно полили ее ромом и подожгли. Эта пылающая сахарная пьяная баба была единственным освещением комнаты. Ром горел синим колеблющимся пламенем, причудливо освещая мундиры и раскрасневшиеся лица всей компании, собравшейся вокруг стола. Жженый сахар, расплавляясь в огне, стекал в горячее вино крупными раскаленными каплями с громким шипением. Когда пламя разгоралось слишком ярко, Саша Коленкин, на правах старшего из присутствующих, руководивший этим мероприятием, стал поливать его сверху шампанским. Ассистировал ему поручик Сахновский, разливая жженку по бокалам. Все это сопровождалось исполнением полюбившейся всеми песенкой, похоже, становившейся своеобразным гимном всех застольев в полку:
... Тут и там везде мундиры
К нам же едут кирасиры!
На подбор, все усачи,
В трубы ду-ют тру-ба-чи...
И конечно же новым, без сомнения шлягером, хотя этого слова пока и не существует
...Все говорят, что пить нельзя,
Все говорят, что пить нельзя,
Все говорят, что пить нельзя,
Я говорю, что буду!...
Все было необыкновенно весело, шумно, хотя, как ни странно, особо пьяных не было, так, в меру выпившие. А как же, честь блюли, облик не теряли. Надеюсь, завтра не будем мучиться головой, надо же и к турниру готовиться.
Постепенно стали расходиться. Я тоже решил немного освежиться, постоять у подъезда, дыхнуть свежего воздуха, да и в комнате не мешало проветрить. Накинув шинель на плечи, по легкому, вышел с задержавшимся Сергеем Бурсаком во двор. Погода стояла чудная, легкий морозец, градусов 7 — 8, яркая луна добавляет света уличным фонарям. Тихо, только снег поскрипывает под нашими сапогами. Завели разговор о предстоящем турнире, о моих способностях, навыках в боксе. Машинально повернули в сторону Саперной и прошли шагов тридцать.
* * *
* * *
*
У недавно выстроенного кирпичного здания церковно-приходской школы, являющей своего рода границей между жилой частью Софии и пустырем, переходящим в бескрайние огороды, заметили какое-то шевеление и шепот. Из темноты навстречу выступили трое довольно внушительного вида мужика. Вначале они чуть замешкались, видно ожидая увидеть кого другого, но тут же сориентировались.
— А вот и господа офицерики пожаловали! Че, не спится, служивые? Это вы вовремя явились.
В ответ раздался смешок, но не громкий и сдержанный. Все — таки не принято было в это время офицеров задирать так явно. Главарь видно сильно надеялся на поддержку подельников, поэтому продолжал ломать комедию:
— А может куревом угостите, да на хлеб насущный дадите, ведь сказано же, делиться надо!
Это было что то новенькое, гоп-стоп в Царском Селе, в Софии? Да, распоясался плебс к зиме 905 года, повылазила всякая гопота на свет божий.
Сережа весь подобрался и тяжело засопел. Он еще никогда не попадал в подобную ситуацию, поэтому и не знал, что ему делать.
— Ну шо, господа офицеры, проверим, правда ли, что кровь у вас голубая?— поигрывая ножичком с лезвием, сантиметров в пятнадцать, с ехидцей прогундосил верзила, — не все же вам нашу проливать, пора и ответку за воскресенье держать.
Это что, идейный бандит или просто прикидывается? Я, раскинув руки, незаметно оттесняя Сергея, сделал пару шажков вперед.
— Вы че, фраера, рамсы попутали или штифты кто загасил...— молвил я романтикам ночи.
Все, народ завис, разрыв шаблона, в том числе и у Сергея. Делаю еще пару шажков к обалдевшим бандитам.
— Не понял, ты где по фене ботать ...
— А ты че, прокурорский, шо на допрос подписываешься? — перебил его и сделал еще шажок.
— Сиплый, шо гонит он, может мы его научим вежливости?
— Глохни, Шнырь, сам порешу, — процедил главарь, поигрывая ножичком.
А парень не простой, сразу видно. Мигом подобрался, куда — то исчезла показная ленца, теперь передо мной стоял матерый хищник, жаждущий крови. Резко выбросил руку, вооруженную ножом в мою сторону.
Ну это все мы проходили, работаем по классической схеме: шажок в сторону, перехватываю запястье руки, в которой зажат нож, хватаю за грудь кинувшего в атаку бандита, предоставляя возможность продолжить движение, только чуть ускоряя его, разворачиваю по ходу движения внушительную тушку, одновременно фиксируя без движения руку с ножом, за мгновение перед этим развернув лезвие в обратную сторону. Он сам насаживается на свой тесак, удивленно смотрит себе на живот, где расплывается красное пятно, изо рта появляется струйка крови и оседает на снег. Все это заняло пару мгновений. Я спокойно посмотрел на замерших в растерянности подельников.
Пока пытаются понять, что произошло, шагаю навстречу. О, очнулись! Не сговариваясь, стали действовать. Сразу видно, сработанная компашка. Один, с ножом, ринулся на меня, второй обходит слева, в руке поблескивает кастет. Ускорение, выпад левой в солнечное сплетение. Грабитель явно не ожидал от меня такой прыти, он даже не успел среагировать на мой выпад. Его глаза расширяются. Молниеносно добиваю правой в грудную клетку. Что — то хрустнуло или показалось? Разворачиваюсь на сто восемьдесят, шаг назад. Вовремя, мимо промелькнул кулак с кастетом. Перехватываю запястье и скручиваю, ребром левой рублю снизу в локтевой сустав. Наверняка перелом будет. Дикий вопль боли, он пытается отпрыгнуть. Шагаю следом и добиваю ногой в грудь. Бандит, несмотря на внушительные габариты, опрокидывается от удара почти на метр. Глотает воздух и еще пытается отползти, скуля от боли. Ударом ребром ладони по шее немного успокаиваю его. Оборачиваюсь к первому — лежит, хрипит и уже не пытается что то делать.
На все про все ушло минуты три. Сергей как застыл в ступоре с распахнутыми глазами, так и продолжал стоять. Хлопнул его по плечу:
— Ну чего задумался, иди, дежурного вызывай с парой караульных.
— А, что? Да, Да, конечно! А как это? А...
Все, замкнуло парня, надо приводить в чувство.
— А ну, заканчивай панику, бегом в караулку! — встряхиваю его.
-Да, да, а т-ты к-как, од-д-ин ост-т-анешьс-с-ся? — его реально колотит.
— Бегом, я сказал!— разворачиваю и подталкиваю, придавая ускорение.
О, вот и дворник бежит, умудряясь на ходу дуть в свисток. Ну, хоть не один останусь, все веселее.
— Ваше сиятельство, что случилось? Я тут свечеру сугробы подправить, а слышу, шум какой..., — тут увидев место побоища, всплеснул руками, — ох-ты — ж, батюшки — светы, жуть то какая, что ж такое деется, вот напасть то такая, а Вы как, Ваше-ство, здоровы ли, не поранены?..., — запричитал он.
— Успокойся, Никанор, со мной все в порядке, надо бы околоточного вызвать, а за караулом я уже послал.
— Да, конечно, Ваше-ство, сей момент, это я мигом, это я быстро, Ваше-ство! Ох, шо деется то ...
Сам остался ждать, а пока осмотрел поверженную троицу. Первый уже труп, с ножом в животе в луже крови, смотрит остекленевшем взглядом в небо. Второй тоже отходит, уже перестал хрипеть. Точно, перебил что — то в груди, не показалось, что слышал хруст. Тело выгнулось в последний раз дугой, после чего неподвижно застыло. Убедившись, что оба мертвы, обращаю внимание на третьего. Он сидит, прислонившись к дереву, баюкает руку, тихо скуля и не замечая ничего вокруг. Ткнул его ногой, он завалился на бок, продолжая скулить. Решил осмотреться. У стены увидел деревянный баул довольно внушительных размеров. Осторожно открыл его.
Да, интересная находка. Внутри, переложенные соломой, находились так называемые 'македонки' — примитивные бомбы, представляющие собой металлический шар, спаянный из двух половинок с отверстием, в которое вставлена трубка. Шар заполнялся порохом, в трубку вставлялся фитиль. В зависимости от длины этого фитиля бомбу можно было применять и как метательное оружие и как мину замедленного действия. Связка фитилей, кстати, лежала рядом. Как в том 'зазеркалье', 'всё страньше и страньше, всё любопытственнее и любопытственнее!'
А вот и подмога спешит. Бурсак уже видно пришел в себя, вон как несется. С ним поручик Сахновский, дежуривший сегодня по полку и человек пять караульных. Впереди всех бежит мой верный Федор. Подбежав ко мне, даже не отдышавшись, тронул меня, как бы пытаясь убедиться, что я живой и еле выдохнул:
— Ваше сиятельство, Вы не ранены? Ой, что же это делается, ну, аспиды, чес-с слово...
Подбежал Сахновский:
— Князь, как Вы, у Вас все в порядке?
— В порядке, если не считать два трупа и ящик с бомбами. Прошу дать команду заняться раненым бандитом и надо вызывать жандармов.
— Что на самом деле бомбы? Корнет сообщил, что на вас напали уголовники.
— Да, так оно и было, но тут я нашел что то интересное, прошу взглянуть, — показал я ему ящик.
— Бог ты мой, откуда это?
— Да целых три сюрприза, я пристально не смотрел, пусть этим займутся специалисты.
— Да, Вы правы, князь, надо вызывать жандармов. Околоточный, вон, уже подходит, он и займется. Я поставил в известность командира полка, по-видимому он сейчас тоже прибудет, — и уже солдатам: — а ну, осмотрите все вокруг, может еще что интересное найдется.
Подбежал околоточный надзиратель, Кудинов Александр Владимирович, кстати, мой сосед по дому, дядька лет сорока пяти, по странной прихоти, увлекающийся Империей Цин и даже по слухам, пытающийся изучать китайский язык.
— Здравия желаю, Ваше сиятельство! Что это тут...О, да тут целое побоище. Это что, Вы сами так их?— подойдя к трупу бандита, он концом обнаженной шашки поддел его треух, оголяя лицо, да, сильно. Лихо Вы их ..., — так, вроде неизвестные, наверное из приблудных. Нынче в Белозерку, да в Александровку много пришлых понаехало. О, а этот живой! Что это с ним?
Вел он себя поделовому, без суеты, но с нами подчеркнуто вежливо. Профессионал, ничего не скажешь, видно, что много чего в жизни повидал.
— У него, по-видимому, рука сломана, Александр Владимирович. Вы еще тут вот, что посмотрите.
— Что тут? Что это, бомбы? Откуда здесь? Ох жешь, страхи какие! Ваше благородие,— обратился он к Сахновскому, не изволите кому приказать вызвать медицинскую карету трупы забрать, да раненого осмотреть.
Минут через пятнадцать подъехал экипаж с командиром полка полковником Раухом, его сопровождал эскадронный командир Абалешев. Почти сразу, пяти минут не прошло, останавливается пролетка с незнакомым молодым, лет 35, жандармским полковником в сопровождении трех жандармов.
— Полковник Герарди Борис Андреевич (полковник Отдельного корпуса жандармов, с декабря 1903г. — помощник начальника Санкт-Петербургского охранного отделения, фактически руководитель дворцовой полиции в Царском Селе, с мая 1905 г. — официально назначен начальником дворцовой полиции), кивнул он мне.
— Корнет Белогорьев, — представился я ему.
— Здравствуйте, корнет! Что тут у Вас, будьте добры, объясните, что произошло.
В это время жандармы, сопровождающие его направились к околоточному надзирателю и стали что-то обсуждать, осматривая баул с находкой. Раненым бандитом уже занимались двое караульных.
Я поздоровался с командиром полка, кивнул ротмистру Абалешеву, только после этого ответил полковнику.
— Да вот, господин полковник, с корнетом Бурсаком вышли из дома, где я квартирую, решили немного пройтись. При подходе к этому дому сначала услышали подозрительный шорох, потом навстречу нам вышли три гражданина и, угрожая ножом, напали на нас и попытались ограбить. Нам пришлось ответить. Уже после случившегося, отослав корнета за караулом и осматривая вокруг, увидел баул с интересным содержимым.
— Этот баул принесли бандиты?
— Я не знаю, господин полковник, к нам они вышли без всякой ноши.
— Как Вы вдвоем, без оружия, справились с нападавшими?
— Не знаю, господин полковник, как то так получилось.
В разговор влез Серега Бурсак:
— С бандитами справился один князь, я и не успел что либо предпринять, все было так неожиданно...
Это очень удивило полковника, брови у него поползли вверх. Не менее ошарашенными выглядели и мои командиры.
— Что, правда, корнет, Вы один уложили двух бандитов, а третьего, по-видимому, сделали инвалидом?
Мне осталось только пожать плечами, — как то так получилось.
— Да, интересно, но это мы позже обсудим. Александр Владимирович, — обратился он к околоточному, — будьте добры, гляньте, может из знакомых кто?
— Я уже осмотрел их, Ваше высокоблагородие, сталкиваться с ними не приходилось, но наверняка описания их в участке имеются, выясним.
— Странно все это, Вы не находите, Георгий Оттонович? — обратился он к полковнику Рауху, — По виду типичные гопники, грабежами промышляющие, будь Вы, господа офицеры простыми обывателями, куда ни шло, но на офицеров? Да еще, эти тут бомбы террористские... Необычно все это. Я как раз был в Нижних конюшнях (ул. Садовая, 20, квартиры полицейских городовых), инспектировал условия проживания, тут и поступил доклад. Вот, решил сам посмотреть.
— Господа, если ко мне нет пока больше вопросов, прошу разрешить мне отправиться домой, поздно уже, а завтра на службу... решил я напомнить о себе.
| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
