Его Высокоблагородие

— Хвалю, Алексей Юрьевич, — я привстал и взял с прикроватной тумбочки бумажник. — Скажите-ка мне, когда вы последний раз жалованье получали?

— Уж не упомню, — Синицын забавно наморщил лоб. — Месяца три назад последний раз было. Вроде бы... — и спохватившись, добавил. — Но мы же все при работе. Внедрились, так сказать. Не голодаем.

— Это хорошо, что не голодаете... — я методично стал выкладывать банкноты на скатерть. — Вот двести франков. Это на всех. Раздадите по своему усмотрению. А это вам лично... — я подвинул ему тоненькую пачечку купюр. — Мне удалось выбить некоторую сумму из руководства, но не факт, что получится еще раз. Скорее всего, точно не получится. Так что придется перейти на самоокупаемость.

— Это как? — Синицын быстро убрал деньги.

— Представьте себе, что вы совершаете длительный рейд по тылам врага... — я ожидал этот вопрос и уже приготовился к нему. — Свои патроны и провизия уже закончились, но поставленная вам задача, находится только в стадии исполнения. Ваше решение?

— Естественно, буду пользоваться трофейными, — быстро ответил Синицын. — А как же иначе?

— Правильно, Алексей Юрьевич... — я снисходительно кивнул. — Теперь примерьте эту ситуацию к нашему положению. Или стоит прекратить работу, из-за банальных трудностей со средствами?

— Ни в коем случае! Что с бою взято — то свято! — горячо отозвался штабс-капитан. — Я вас понял, Георгий Владимирович. Но как быть с отчетностью?

— Придумаем что-нибудь, — я ободряюще ему улыбнулся. — Кстати, а как вы попали в контрразведку из летного состава?

— Это печальная история... — Синицын сразу угрюмо понурился.

— Говорите, не стесняйтесь.

— Демонстрировал пилотаж на бреющем, во время инспекции Великого князя Александра Михайловича... — штабс-капитан ненадолго замолчал. — Самовольно демонстрировал. И оборвал стойку шасси об крышу наблюдательной вышки. И конечно же, из-за этого немного поломал 'Фарман' при посадке. После чего, был навсегда отстранен от летной работы и сослан... — Алексей Юрьевич досадливо прихлопнул ладонью по столу. — Сослан в контрразведку. Князь так и сказал: сего шалопая к аэропланам больше не подпускать, но изыскать ему другую службу, где он от горячности избавится... Вот... изыскали... Писал я прошения, писал, да все без толку. Уже того великого князя и в помине нет, ан нет. Застрял я здесь накрепко. Хотел самовольно сбежать, да как-то втянулся. Теперь только во сне летаю.

— Не огорчайтесь, Алексей Юрьевич... — утешил я его. — Может и в реальности полетите.

В самом деле, авиатор в группе лишним не будет. Мало ли. Случаи разные бывают. Если придется рвать когти, лучше не придумаешь. Хотя, будет лучше, если он не пригодится.

После завтрака штабс-капитан отправился по своим делам, а я стал изучать оперативные наработки группы. И честно говоря, был приятно удивлен. Не знаю, каким был летчиком Синицын, но как контрразведчик, он оказался вполне на своем месте. Продуктивно организовать работу группы непрофессионалов, это дорогого стоит. А он это сделал. Для начала, все члены группы были очень грамотно трудоустроены, что позволило охватить очень перспективные для разработки группы населения в Константинополе. И самое главное, ему удалось локализовать с очень большей степенью вероятности, британскую, французскую, американскую, большевицкую и польскую нелегальные резидентуры. И даже, в какой-то мере отследить их контакты. А наблюдение о том, что все эти резидентуры прекрасно осведомлены друг о друге, мало того вполне мирно сосуществуют и даже пользуются одними и теми же агентами, вообще достойно отдельной премии. Нобелевской.

— Молодчага, парень... — я оторвался от бумаг, почесал за ухом громадного огненно-рыжего кота, с совершенно родным погонялом Василий, припершегося ко мне на огонек и подошел к окну. — На своем ты месте, штабс-капитан Синицын. На своем... — протер ладонью запотевшее стекло и удивленно ахнул. — Вот те раз...

На заднем дворике пансиона колола дрова статная и высокая, одетая во все черное женщина. Несмотря на то, что она занималась явно неженским делом, все получалось у нее на удивление складно и ловко. Да так, что я даже залюбовался. Колун на длинном прямом топорище высоко вздымался, замирал на мгновение в крайней точке, потом стремительно падал и с треском разваливал узловатый пенек. Когда женщина нагибалась за поленьями, длинная свободная юбка соблазнительно очерчивала ее сильные ноги и крепкий зад. От каждого движения, веяло силой и мощью. Лица незнакомки видно не было, но отчего-то мне показалось, что она должна быть очень красива.

— Размяться самому, что ли?.. — Я достал из портсигара папиросу, вставил ее в мундштук, но потом передумал курить, набросил куртку, сменил домашние туфли на ботинки и вышел из комнаты.

Для чего? Конечно же развеяться и подышать свежим воздухом. И познакомиться с аборигенкой. Тоже нужное дело, учитывая, что новое тело, уже прямо требует женской ласки.

Услышав шаги, женщина стремительно обернулась, но увидев меня, тут же смущенно прикрылась кончиком платка. Но я все-таки успел разглядеть смуглое лицо с большущими миндалевидными глазами. Женщине, а точнее девушке, было едва ли больше двадцати пяти лет.

— Как тебя зовут, красавица? — я остановился, не доходя до нее пары шагов.

Не ответив, девушка резко отвернулась от меня.

— Не понимаешь по-русски? Меня зовут Георгий. Ге-ор-гий. А тебя?

— Ясмин... — не оборачиваясь, едва слышно прошептала незнакомка.

— Не бойся, — я сделал шаг вперед. — Помочь тебе?

— Она не понимает твоего языка, — за моей спиной вдруг раздался голос тетушки Афины. — Она тоже гречанка, но местная, фанариотка. Помогает мне по хозяйству.

Фанариоты — исторически, собирательное название этнической греческой элиты в Османской империи, селившейся в районе Фанар в европейской части Константинополя.

— А какой язык понимает?

— Турецкий и греческий. Совсем немного румынский... — хозяйка пансиона нагнулась, поставив на землю корзину с зерном и медленно выпрямилась, придерживая поясницу рукой. — Но она не будет возражать, если ты ей немного поможешь, — гречанка неожиданно подмигнула мне и что-то сказала Ясмине на греческом языке.

Девушка сразу же шагнула вперед и опустив глаза подала колун. На ее красиво очерченных, полных губах мелькнула легкая улыбка. Как мне показалась, слегка язвительная улыбка.

На что ты намекаешь милая? На то, что я не справлюсь? Ну-ну...

Но, как быстро выяснилось, колоть эти чертовы пни, оказалось не такой уж легкой задачей. Не знаю, как Ясмина с ними справлялась, но я очень быстро взмок и был даже вынужден сбросить свитер и рубашку.

Но со временем приноровился и дело все-таки пошло на лад — куча дров постепенно стала превращаться в аккуратную поленницу. Я так разошелся, что даже не заметил, как время подошло к обеду.

— Хватит на сегодня... — с улыбкой заявила хозяйка пансиона. — Сейчас кушать будешь... — она показала рукой на столик под развесистым грецким орехом в уголке двора.

— Как скажешь, тетушка Афина... — я с силой вогнал топор в колоду и с наслаждением потянулся.

Холодный воздух приятно пах дымком, выглянувшее из-за облаков солнышко добавило красок в окружающую действительность, сделав ее удивительно яркой и красивой. Все мускулы приятно ныли, но одновременно с этим, тело наполняла прямо перехлестывающая через край бодрость. Черт побери, если бы вы знали, как это прекрасно стать опять молодым!

— Просто замечательно! — я невольно улыбнулся своим мыслям. И тут же, спохватившись, оглянулся по сторонам. Размять косточки и порадоваться жизни, это, конечно, очень неплохо, но выходить из образа респектабельного богатого денди тоже не дело. Хотя, черт его знает, как они, эти денди, развлекаются в свободное время. Может и дрова колют...

К счастью, двор окружал высокий забор, сложенный из дикого камня, а других постояльцев в пансионе не было, так что я немного успокоился. Тетка Афина явно не из сплетниц, а Ясмина...

Гречанка уже стояла передо мной с перекинутым через плечо домотканым полотенцем. В одной руке она держала ведро с теплой водой, а второй, показывала мне большой и почерневший от времени деревянный черпак.

— Сольешь мне? — я невольно залюбовался девушкой. Ясмина была довольно красива, но какой-то немного грубоватой и даже дикой красотой. Ее фигура не поражала изяществом, хотя высокая грудь, тонкая талия и сильные крепкие ноги, смотрелись очень гармонично и привлекательно.

— Нэ*... — коротко бросила гречанка и в подтверждение кивнула.

Нэ (греч.) — да.

Охи (греч.) — нет.

— 'Нэ', это да? Хорошо.

Мытье много времени не заняло, после чего я досуха растерся полотенцем, оделся и с удовольствием пообедал прямо на воздухе, слопав большую миску какой-то огненно-острой чесночной похлебки из баранины со свежим домашним хлебом. Ясмина подавала мне еду, но присесть за стол отказалась наотрез, несколько раз категорично заявив 'охи' *

— Охи так охи... — я не стал настаивать, выкурил папиросу и убрался к себе в комнату разбираться со списками перспективных к разработке персонажей. Девка конечно хороша, спору нет, но делом за меня заниматься никто не будет. Да и не уйдет никуда она. Хотя, с этим надо поосторожней, народец здесь дремучий, 'зарэжут и фамилии нэ спросят'.

Над бумагами я просидел почти до того самого времени, когда за мной пришел Синицын, но зато в голове уже успели оформиться кое-какие мысли. Можно даже сказать, появились наметки некого плана. Образцово-показательно оправдать, и чем черт не шутит, может даже выманить под это дело из него еще каких-нибудь ништяков. А попутно немного разбогатеть, посмотреть личный состав в деле и заявить себя, как мудрого и авторитетного 'пахана'.

— Заявить? — я в очередной раз удостоил Василия своим вниманием, откинулся на спинку стула и задумался. — Ну что же, попробуем...

На самом деле, можно устроить веселенькую жизнь всем без исключения в Константинополе. Но вот тут намечаются некоторые трудности. Личный состав по своим убеждениям заточен только на 'красных', но вот незадача, я сам не очень настроен громить большевицкую резидентуру. Нет, вовсе не пылаю к ним симпатиями, однако, на подсознательном уровне все же считаю 'краснопузых' своими. Впрочем, как и 'белых'. Да, как бы это странно не звучало, но так оно и есть.

Остаются бритты, французы, итальянцы, поляки, армяне с греками, да 'кемалевцы' с всякими прочими румынами и болгарами, все скопом вполне вольготно чувствующие себя в этом городе. Вот как раз этих, я совершенно не прочь хорошенько тряхнуть. Однако, нацелить личный состав на первых четырех будет тоже нелегко, так как все они проходят под категорией 'союзники'. Да и греки с армянами, если исходить из их вероисповедания, вроде как тоже свои.

Были бы под моим началом кадровые матерые контрразведчики, для которых главное полученный результат, так нет, имеющиеся в наличии 'кадры' на таковых совсем не походят и будут руководствоваться в работе исключительно эмоциями и убеждениями. Попробуй их замотивируй нужным образом.

А если... если устроить грандиозный шухер и столкнуть всех фигурантов лбами друг с другом? К примеру, вот так: пшеков с красными, греков. болгар и армян с 'кемалевцами', а потом натравить их всех на бриттов и лягушатников, скинув инфу, что антантовцы как раз и являются провокаторами. А что, очень перспективно выглядит. Сложно, конечно, но невыполнимых задач не бывает. Опять же, надо учитывать, что помимо меня с группой, здесь работают еще белые контрразведчики. Надо бы припомнить все, что я читал о разведке этого времени... Твою же мать! Сто процентов без Коминтерна здесь не обошлось! А Коминтерн — это деньги, просто громадные средства, которые вбухивались в становление революционного дела во всем мире. В том числе и в Турции. Есть один маркер! Н-да... опасно, конечно, ребятки еще те, но, в любом случае, мне никто не помешает после дела взять да уйти 'по-английски'. Ладно, пора собираться. И да, не буду пока свои замыслы личному составу выдавать. На первой встрече придется обойтись обычным знакомством. Вот прощупаю господ контрразведчиков, потом поглядим...

ГЛАВА 8

Бывшая Османская империя. Константинополь. Пера.

25 января по старому стилю. 1920 год. 16:10

Перед походом на пикник, пришлось опять переодеваться. Ну не могу же я изменять образу сноба, англофила и модника? Шмоток фон Нотбек с собой взял столько, что только развешивать их в шкафу пришлось целый час. Так что с выбором особых проблем не случилось. Недолго подумав, я остановился на рубашке в тонкую голубую полоску, светло-сером пуловере с вырезом галочкой, темно-серых шерстяных брюках, полуботинках из темно-рыжего кордована* на шнуровке и твидовом однобортном серо-бежевом пиджаке английского покроя с рисунком типа fish-bones*. То бишь, в 'елочку'. Экипировку завершил габардиновый утепленный темно-синий плащ, шарфик и шляпа-федора. * Часы на цепочке убрал в футляр, а вместо них одел наручные серебряные Longines со светящимся циферблатом и стрелками.

Кордован, кордовская кожа — дубленая долгим растительным способом. высококачественная кожа с крупа лошади. Отличается мягким естественным блеском и повышенной износостойкостью.

Fish-bones (англ.) — буквально — кости рыб. У нас этот рисунок называется 'в елочку'.

Шляпа-федора (англ. fedora) — шляпа из мягкого фетра, обвитая один раз лентой. Поля мягкие, их можно поднимать и опускать. На тулье имеются три вмятины.

— Вроде и не сильно формально... — я покрутился чуток перед зеркалом, остался собой доволен, подвесил брючному поясу финку в ножнах и кобуру с 'браунингом', распихал по карманам портсигар с папиросами и зажигалку Flamidor, после чего вышел на двор.

К месту встречи добирались мы совсем недолго, но большую часть пути пришлось пройти пешком, так как дорога быстро превратилась в едва заметную тропинку, петлявшую среди замшелых валунов в довольно густом буковом лесу, раскинувшемся на пологом склоне какой-то горы.

Очень скоро послышался запах дыма, а еще через пару минут мы вышли на небольшую полянку. В ее центре, на курящихся дымком углях стоял закопченный мангал, на котором жарились нанизанные на прутья куски мяса. Рядом, за раскладным столиком сидело несколько человек: молодой парень в потертом матросском бушлате, пожилой усатый мужик в брезентовом плаще и котелке, а третьей была молодая женщина в старомодном пальто и с повязанной платком головой. Они о чем-то между собой тихо разговаривали и пока нас не замечали. Я уже собрался попенять Синицыну за такую беспечность, как из кустов бесшумно появился еще один, щегольски одетый и атлетически сложенный гигант с 'наганом' в левой руке, смотревшемся в его лапище, как детская игрушка.

Парень был реально большой, на целую голову выше меня и почти в полтора раза шире. А учитывая, что я в своем новом теле совсем не дохляк, сами представьте этого великана. И еще он был красив, той самой вызывающей брутальной мужской красотой, которая просто убойно действует на женщин.