Алл.Сами боги Часть 2

— Хорошо.

Глава 18. Текучка. Алина.

Я вернулся к стасису. На экране всё так же светились зоны фазового перехода кварков. Если сдвинуть, эту самую, фазу хоть на какую-то микровеличину, — мы окажемся в другой области стасиса, т. е. в другой Вселенной. Трудностей тут, имелось две. Первая, в каком-то, заранее определенном объеме, сдвинуть этот переход у всех кварков сразу. Как еще, эту зону изолировать от остальной Вселенной? А то, может получиться, нажал кнопочку и тю-тю.

Вторая сложность в том, что все частицы во Вселенной и с такой частотой, что в земных представлениях — она просто не имеет смысла. "На частоте сто пятьдесят мегагерц или два метра" — это значит, что луч света или радиосигнал, за время одного периода колебаний проходит расстояние два метра. Кварки колеблются с такой частотой, что за время периода колебаний свет или радиосигнал проходит расстояние, величиной примерно, от ядра атома до орбиты электрона. А работать с такими частотами, это грубо сказать, геморрой еще тот. Ни одна электроника его не может ни генерировать ни стабилизировать.

Мысли не хотели возвращаться к этой проблеме. Они крутились около Николая Воронова. Вот оказывается, кем он работал.

Наверное, многие наши за рубежом, делали совсем не то, чем они занимались, по мнению окружающих. Не наши — тоже. Теперь все, наши. Спецназ, агенты, резиденты, разведка, контрразведка. Нужно заставить всех их делать одно дело — работать на благо цивилизации. Не афишируя деятельность, и не вредя друг другу. Хотя, конечно, каждый будет тянуть одеяло на себя. Будут стараться, для своей нации или государства урвать кусочек повкусней. Ну и Ник-Ник! А я-то думал... а оказывается — "вон чего". Ну, что же, хорошо. Хоть один специалист есть в нашей команде.

Стасис. Ну не хочу я этим сегодня заниматься. Может попробовать практически, из отдела стасиса? Не-хо-чу!

— Коля. Пойду, навещу твою супругу и остальных наших. Хозяйничай сам.

— Встретимся за ужином. — Ответил он, на создательском языке и улыбнулся. Нет, мужик он все-таки хороший. Слава богу, что он есть в нашей команде.

Я вышел в коридор, опоясывающий Зал Собраний, и, минуя дверь Алины Федоровны, прошел до её картины. Висела она, на "модерновой" стороне, между моей и Рериной дверями. Моя, тоже в этом районе, но на классической стороне. Я её для себя назвал "Бал".

Катрина — с сюрреалистическим сюжетом в духе Сальвадора Дали. Арденнская пустыня. Из песка торчат какие-то руины. Огромный, призрачный, полупрозрачный меч-ключ, воткнут в песок рукоятью. Перед ним стою я — жалкий, беспомощный. Ну, может, и не так, но что-то, вроде бессилия, присутствует. Вокруг меча летят, кружатся фигуры Тьема, Таюр, Эльсинор и Бэрроя. Каждая фигурка тянется к одной из голов драконов, на усах гарды. Над горизонтом, вдали, через облака — смотрят на всё это глаза Джелли. Что-то тут еще есть, не пойму-что. Сильно тревожащее, связанное с Вороновыми, хотя их на картине и нет. Лицо Таюр особенно хорошо видно. Рот приоткрыт, она что-то кричит мне. Но, что? Лица других тоже искажены эмоциями.

Чем больше смотрел — тем больше замечал деталей. Пробыл у картины, наверное, с час, а то и больше. Так и не понял, откуда на картине так сильнО присутствие Вороновых. Больше всего Королевы Елизаветы. Может, глаза Джелли похожи на её? Нет. Может быть, оттого, что мы знаем — она видела конец цивилизации на Арденне? Не знаю. Так ничего и, не поняв, отправился к Алине.

Лина разглядывала страну восходящего солнца. Я сходу взялся переводить, о чем говорят прохожие на улице, которая привлекла её внимание. Алина удивилась, я же похвастался своим плиглотством. Потом рассказал, что и Николай теперь знает Создательский язык. Посоветовал ей, тоже записать в матрицу-личность знание языков, хотя бы основных. Ей предложение очень понравилось, и она сказала, что обязательно воспользуется такой возможностью. Мы поговорили, и она подтвердила рассказ Николая. Добавив, что чувствовала второе дно его журналистской работы, но если не говорит ей об этом, то, или нельзя, или ей это не нужно. Основным качеством, которое привлекает её к работе в нашей команде, она посчитала творчество "вообще", и творческий экран "в частности". И добавить в мир — добра! Ну, что ж, доброта и созидание — налицо.

Она уже провела эксперименты и анализировала совокупность человеческих качеств, вообще и по национальным признакам. Составляет карту качеств человека и человека как Создателя.

Всё дело в том, что самые негативные чувства и качества человека нельзя полностью удалять из его сущности. Естественный отбор, этого дела не простит. Жадность, алчность, трусость, подлость, ненависть, зависть и ревность, похоть и чревоугодие, хамство и себялюбие, лесть. Да мало ли их ещё, но они составляют сущность человека, хотя могут иметь и другие названия. Без них, человек существовать не может. Значит важно, в какие одежды они одеты. Как их трактуют, для чего используют или применяют. Не знаю как бы правильнее выразить словами. Надменность, Чванство, Гордыня, Самоуверенность, Тщеславие, Гордость и Честь — все они, сестры или близкие родственники. Все они неотъемлемые качества человека. Это — просто, один из примеров. В каком качестве и как используются, много ли их в личности человека? Это определяет, каков этот человек — хороший он, или плохой. Все расплывчато в определениях, как и тепло и горячо. Это всё оценивается в сравнении. Как школьный опыт с тремя чашками воды. В одной горячая, в другой теплая, в третьей же, холодная. Одну руку суем в горячую, другую в холодную, подержим их там. А затем, обе помещаем в теплую воду. Для одной руки, она покажется горячей, для другой, холодной. Вот и с качествами личности, похожее положение. Но качества эти, можно привить или воспитать в человеке. Какие? В каком направлении? Чего должно быть больше и в какой пропорции? Вера в свои силы, самоуверенность, высокомерие, честь — без них человек, вряд ли добьется чего нибудь в жизни. Я уже начинаю повторяться. Алина Федоровна кое-что уже проделала в данном направлении, но работы здесь — непочатый край.

— Как на счет привлечения специалистов?

Я ответил ей, почти, то же, что и её мужу. Все-таки, между ними много общего.

Поговорили на счет картины. Я высказал свое мнение, о присутствии в картине гнетущего чувства и о наличии там чего-то сильно тревожащего со стороны Вороновых. Почему?

Алина ответила, что её всё время давила мысль о безумии всей их семьи. И, возможно, подсознательно, она, что-то такое включила в картину. Что? Она не может понять и сама. Почему Е.А.? Наверное, потому, что она умерла последней и последней ушла с Арденны. Пустыми глазами смотрела на пустыню оставшуюся после них.

Всё-таки на картине глаза Е.А., а не Джелли. Как я мог этого не понять?

Поговорили о моем "Бале". Лина сказала, что у неё, есть тоже, несколько тревожащих её, смыслов-образов, при взгляде на картину. Елизавету Третью она узнала. Узнала и нас всех на ней (хотя об этом, я даже не думал), и деда Николая Воронова — в мальчишке юнкере, в группе юнцов. Поинтересовалась, откуда я про него знаю? Я заверил её, что нас там не писал и, абсолютно ничего не знал и не знаю про деда Николая, да и создал его, я уже в коридоре. Мне показалось, что на картине чего-то не хватает.

— Тогда, это гениальное прозрение художника творца, — и она еще добавила, что восхищается мной.

Мы наметили примерные планы нашей деятельности. Посвятили друг друга в планы художественные, и расстались до вечера. Я совсем не предполагал, что вечерней нашей встречи не будет.

Я возвращался, опять мимо наших картин. С картины Лины, вновь зазвучавшая тревожная струна, задела мое сердце.

Е.А. оставим на закуску, сейчас сходим к Валерии. После предыдущего посещения, я решил предварительно, связаться с ней.

— Рера, к тебе можно? Я не помешаю?

— Саша, что-нибудь срочное?

— Да нет. Так, поговорить посоветоваться.

— Тогда, если можно, зайди попозже. Я сейчас занята.

— Это чем же?

— Потом расскажу и покажу.

— О'key. Зайду ближе к вечеру. — Наверное, мстит, что я не остался с ней. А, может и вправду -сильно занята. Она человек целеустремлённый.

Зашел к себе. Полюбовался на М31 — Туманность Андромеды, вращающуюся на потолке. От нечего делать, запустил на видео стену первый канал Останкинского телевидения. После наших экранов, качество — "ну совсем никакое". К хорошему, привыкаешь быстро. Дал каналу задание — откорректировать, чтобы качество соответствовало нашему. В ответ получил "банан".

— Не правильно сформулированное задание.

— ?

Дело оказывается в том, что нашей трансляции, ничто, кроме её самой, соответствовать не может. Изменил формулировку задания. Откорректировать и восстановить изображение, до качества, полученного с объектива телекамеры. Это прокатило. Ну, совсем другое дело. Передавали новости с сурдопереводом.

Создал: кресло, журнальный столик с бутылкой яичного ликера, фужер, пепельницу, пачку "LM" и зажигалку. Устроился с комфортом посмотреть телевизор и подумать. Долго, мне этим заниматься не пришлось.

— Саша! — Это сама Е.А., каким-то, не совсем уверенным голосом. — Вы заняты? Не смогли бы вы зайти ко мне?

— Иду.

Глава 19. Королева Елизавета.

— Вот он я, Королева,— проговорил я, подходя к двери с маленькой короной,— впустите меня. — Дверь открылась.

— Проходите, Саша.

В комнате произошли серьезные изменения. Она стала чуть меньше и превратилась в кабинет. Три стены, почти полностью, занимали книги. У четвертой стоял "панасониковский гао" телевизор на низкой тумбочке и видюшник. На ней висело несколько картин, мне неизвестных, и вилось что-то тропическое типа лианы. В этой же стене располагалась массивная дверь. Панасоник показывал, всё тоже Останкино. Журнальный столик в центре комнаты, с тремя импортными бутылками на нем. Возле столика два кресла, в одном, левом от меня, устроилась Елизавета Андреевна, с бокалом в руке. Ближе к правому углу комнаты стоит рабочий кабинетный стол. На столе пара книжек стакан с ручками-карандашами и широкий бокал с брюликами, видимо из, нашего ведра (как они только сюда попали?). На потолке четыре квадратных светильника, горели два из них.

— Присаживайтесь, сэр. — У кресла на столике появился еще один бокал, уже с чем-то налитым. — Попробуй мое пойло.

Я взял бокал. Виски, с чем-то приятным и неприятным одновременно. Наша Королева, судя по крепости напитка, — уже довольно "хороша", хотя я и не знаю, сколько мадам выпила. Она создала тарелочку, с каким-то розовым желе и серебряной ложечкой в нем.

— Закусывайте. Как впечатление от моего коктейля? Я обычно не закусываю, но мне одного бокала на половину дня. — Я попробовал. Закуска мне понравилась больше чем выпивка.

— Что вы хотели Елизавета Андреевна?

— А. что? Просто так ты бы не зашел?

— Зашел бы. Я так и собирался сделать, не знал только, как бы поговорить на интересующую меня тему.

— Это какую же?

— На счет Алининой картины в коридоре. Вы видели её?

— Всё я видела. И картину на другой стороне коридора тоже. — Ответила она с вызовом. — Тебе не кажется, что это слишком жестоко — обращаться со мной так?

— А как собственно?

— Я догадалась, что за дьявольское предложение ты мне делал — молодость-юность. Я ни о чем другом и думать больше не могу. Ты не представляешь, как точно ты попал. Так всё и было. За исключением мелочей: гости немного не такие, костюмы, не такая кузина — хотя была и она, и с такими же мыслями. Был и ты, но не на этом балу. Мы с тобой повздорили до него, и ты не пришел.

— ?

— Ну не ты, не ты. Но, очень похож. И всю жизнь этот бал рвет мое сердце. Ну, зачем? Ну, почему Лиза Вяземская была такая глупая, вздорная и гордая. И красивая, и знала это. "Ничего, прибежит, вернется" — и все травила и досаждала ему. А он не шел, тоже гордый. Я своего добилась. В день, когда я вышла замуж за Воронова, — ОН застрелился. Не вынес. — Она открыла медальон, висевший на шее, и подала мне сложенную записку. Я развернул её и ужаснулся. На ней виднелись брызги крови и только одно слово: "Прощай".

Я бережно сложил, и вернул записку Е.А.

— Как же вы смогли пережить это?

— А я и не пережила. Я умерла. Отравилась. И не моя вина, и уж, конечно, не моя заслуга в том, что меня спасли. Мне было всё равно. И целый год выпал из моей жизни. Меня спас какой-то лама. Практически вернул из царства теней, где я находилась вместе с моим Алексеем. Я не хотела уходить оттуда. Лечение на Востоке, потом в Каннах. Москва. Питер. Революция — всё как в тумане.

Очнулась с ребенком на руках, отцом Николая, тоже Колей. Нужно было жить, хотя бы для него. Забот хватало. Время было трудное. Жизнь подхватила и несла меня в своем потоке. Война, смерть, жизнь — заслонили от меня то время. Мою любовь, юность, молодость.

И я этого хочу. Я хочу быть юной. Что б вся жизнь впереди. Всё хочу, без чего осталась по глупости. И я согласна на любые твои условия.

К концу её монолога, я увидел, что она действительно пьяна. Е.А. заметила это и мгновенно протрезвела.

— Наклюкалась я потому, что иначе не смогла бы сказать тебе всё это. Но сейчас в моем организме не осталось ни капли спиртного, не без помощи браслета. Можно начинать снова, — и она отпила сразу пол бокала.

— Елизавета Андреевна, речь шла не о возврате молодости, а о том, чтобы подобрать подходящее тело и на него записать вашу личность-матрицу.

И если вы думаете, что я ставил какие-либо условия — то совсем не правы. Происходили всё совсем наоборот. Вы сами ставили условия себе и мне. Потому-то вы и не согласились. Вы сказали, что не сможете не отбить меня у Валерии, а ей вреда не желаете. Потому и отказались.

— А я уже настроилась на всё. Я на всё согласна. Мне обрыдла эта рухлядь, и она ущипнула себя за морщинистую руку. — Ты не представляешь того, что со мной происходило за это время. Мне пришлось перешагнуть через себя.

— Ну, так, что? Подбираем новое тело?

— Да! Да! Да! Образец — твоя картина.

— В принципе, вы могли бы сделать это и сами.

— Нет. Я хочу, чтобы ЭТО сделал ты.

— Тогда, вперед. — Я вызвал видео стену перед Панасоником, и дал на неё фрагмент картины в человеческий рост. — Королева, а как вы на счет — обнажить эту даму? — я кивнул на экран. — Или, хотя бы, одеть во что-то более современное?

— Более современное.

— А, как на счет, допустим, кривых ног?

— Ноги у меня были — дай бог всякой!

— Всякой — не дам.

Одежду и прическу на юной Лизе, я осовременил (во, слово то, какое). Дал задание Центру просеять всю Землю на предмет отыскания соответствующих пропорций. Возраст, от оригинала, в пределах плюс три-пять лет. Изображение кандидаток, дать, на видео стену, рядом с мадемуазель Лизой, уже одетой в клетчатую, красную с черным юбку — выше колен. И, красно-черную же, блузку в полоску.

— Саша, можно я подберу для неё одежду?

— Прошу. — Одежда на Лизе начала меняться.

Черное платье, крупным белым горохом (скорее яблоками), с такой же клеш-юбкой, только попышней и немного подлинней. Белая, прямоугольная сумка на длинном ремне. Туфли на высоком каблуке — черные. Потом каблук стал золотым, на сумке тоже, прибавилось золота. Изменилась прическа и немного светлее стал цвет волос — почти, платиновая блондинка. Немного изменилась поза, а на губах появилась помада.