Последний шанс(77-90)

СССР в полном соответствии с советско-персидским договором в целях обеспечения безопасности обеих стран стремительно ввел войска на территорию Ирана вдоль границы с Ираком, а также по дипломатическим каналам передал Турции, что, заглядывая на восток, она рискует свернуть себе шею, как и то, что в южном направлении пейзажи поинтереснее для глаз. Намек был понят мгновенно.

Советские войска вошли в Иран в составе двух полноценных армий Закавказского фронта, одной армии и кавалерийского корпуса Среднеазиатского военного округа при поддержке кораблей Каспийской флотилии.

47-я армия ЗКФ, самая многочисленная, в составе трех стрелковых, трех кавалерийских и двух танковых дивизий, а также ряда более мелких отдельных частей расположилась в районе Тебриза, закрывая непосредственно турецкое направление.

44-я армия ЗКФ в составе трех стрелковых дивизий ускоренным маршем проследовала на юг страны почти до самого побережья и закрепилась в районе города Бендер-Машхехр, прикрывая страну от возможной интервенции англичан с моря.

53-я армия и 4-й кав. корпус САВО в общем составе пяти стрелковых дивизий остановились в районе Керманшаха, закрывая Иракское направление и одновременно выполняя роль резерва для двух других группировок.

Между нашими частями расположилась и часть иранской армии, создавая впечатление полноценной совместной операции по защите границ. Но основная часть иранских сил ускоренно готовилась к вторжению, или как это именовалось в окружении Шаха освобождению, в Афганистан и Белуджистан, концентрируясь для удара в восточных регионах страны. Благо с помощью СССР железная дорога была уже большей частью построена.

Все эти события естественным образом вызвали страшный переполох в дипломатических кругах. Впрочем, в Европе выступать особенно было уже некому, только Англия бесилась на Островах, да из Вашингтона периодически доносились осторожные голоса с предостережениями о недопустимости эскалации конфликта и призывами к скорейшему заключению мира.

Что касается США, то для СССР это ровным счетом уже не имело никакого значения. Еще в октябре усилиями дипломатов обеих стран при активном содействии американского еврейского лобби было заключено двустороннее соглашение, по которому стороны, выказывая всячески свою приверженность мирному разрешению конфликтов, обязывались в случае войны кого-либо из них оказывать друг другу экономическую помощь. Разумеется, к этому прилагались двусторонние гарантии о неизменно дружественной друг другу позиции и неучастии в любых союзах, направленных против одной из сторон.

В Лондоне, начиная с момента Дюнкеркской бойни и провала попытки тайных договоренностей с Гитлером, не прекращался политический кризис, грозящий стать перманентным. Черчилль уже трижды просился в отставку, полностью осознав в какую задницу он оказался втянут, но неизменно король отказывал ему в этом. В такой ситуации желающих взять на себя ответственность за судьбу страны просто не находилось. А неудачи преследовали Британию одна за другой. Появление теперь уже у настоящего противника сильного флота на Средиземном море, потеря двух военных баз на Крите и Мальте, а также, что было практически смертельным, на Гибралтаре, раз за разом сотрясали политический Олимп Империи. Причем, события развивались столь стремительно, что на них просто не успевали адекватно реагировать.

Только возникла мысль спровоцировать США на конфликт с СССР или еще лучше втянуть их в войну с Германией, как появился советско-американский договор о дружбе, а призывы из Белого Дома к миру в Европе не оставляли надежд на желание американцев вляпаться в совершенно не нужную им войну на континенте. США при этом соглашались оказывать Англии всяческую поддержку на словах и даже в экономической области, путем поставок необходимых материалов, товаров и вооружений. Но при этом никогда не забывали спросить за это полновесным золотом, которого при таких темпах в Империи могло уже просто не остаться.

Еще неприятнее для Лондона оказалась попытка воздействия на СССР с целью образования антигитлеровской коалиции. Британии в очередной раз потребовалось бьющееся за ее интересы "мясо", а потому британский спецпосланник Черчилля разливался в Москве настоящим певчим соловьем. Если не знать истории, то складывалось впечатление, что русский и британец такие друзья навек, что водой не разольешь.

Однако, СССР остался при своем, подтвердив четкую политику невмешательства в конфликты, которые его не касаются. Колониальных интересов у СССР нет, с контрибуцией Россию в прошлую войну "союзники" благополучно кинули, так что никаких претензий у Германии к СССР быть не может. Да и у СССР к ней аналогично.

А уж когда советские войска вошли на территорию Ирана, то попытки переубедить Москву мгновенно превратились в хоровой вой по поводу "красно-коричневой угрозы миру". Но никакая массовая истерия "прогрессивной мировой общественности" на этот раз не срабатывала. США усиленно готовились к будущей войне с Японией, ибо считали, что именно в Тихоокеанском регионе лежат их основные геополитические интересы, а экспансия Японии в ЮВА всячески этим интересам угрожает. А помимо этого развитие военной промышленности, да еще фактически оплачиваемое звонкой монетой "кузенами", очень благоприятно сказывалась на темпах роста американской экономики и зарплате простых американцев. Следовательно, всячески укрепляла политическую власть и народное доверие к ней. В этих условиях лезть куда-то воевать в Европу американцы совершенно не хотели. Тем более, что благодаря мудрому выходу Рокфеллеров за несколько лет до событий из финансирования Германии с передачей активов британцам резко меняла и экономические интересы бизнес-элиты США. Теперь она была крайне индифферентна к тому, кто и когда победит в Европе. Поражение Германии не наносило бизнесу США никаких убытков. Бурное развитие Рейха с его откровенным антисемитизмом вызывало массовый поток беженцев в США, причем в основном далеко не нищих. А поражение Британии в любом случае всегда могло быть оплачено землями Канады и Австралии. Никакой формально самостоятельный статус этих стран никого не обманывал.

Так что вся британская истерия, как и все потраченные деньги на ее организацию и поддержание фактически вылетели в трубу.

* * *

*

Сталин воспринимал все происходящее с исключительным удовлетворением. Фактически грандиозным успехом завершался первый этап сложнейшей и многолетней стратегической Игры, которую он начал пять лет назад с моей подачи. А ведь какие сомнения были поначалу. Но тем не менее Сталин понял и принял ситуацию, поверил и ввязался в Игру, сделал ее своей. И теперь заслужено радовался первым победам.

Он даже как-то в декабре пригласил меня на дачу одного, чтобы выпить великолепного грузинского коньяка за успехи и подвести итоги уходящего года. Фактически только мы двое в полном объеме владели всей информацией. Хотя нет, я владел ею больше других, но тоже частично.

Например, я хоть и знал о том, что еще в июле на Новой Земле было проведено успешное испытание "Изделия N1", но лишь за этой самой рюмкой коньяка узнал, что это самое изделие, чуть меньшей мощности, но уже доставлено в подвалы Берлинского посольства СССР вместе с грузом оговоренного мною-Сталиным в Бресте с Гитлером золота.

И за это действительно стоило выпить. 40-й год фактически предопределил для СССР если не полное снятие угрозы войны с Германией, то уж точно ее смещение на более поздние времена, а это серьезнейший временной ресурс для подготовки. Фактически ситуация развивалась пока в точности с намеченными планами. Единственным слабым местом пока оставалась ситуация с Японией, хотя Сталин намекнул, что и в этом направлении работа уже проведена и возможно мне придется вскоре посетить острова для проведения важных переговоров в роли его личного посланника.

Эта новость меня взволновала, в мою ту прошлую жизнь побывать в Японии мне так и не довелось, да и современная мне Япония во многом уже благодаря воздействию американской культуры напоминала театр абсурда или живое шоу из сумасшедшего дома. А здесь я мог увидеть еще ту настоящую Японию, пронизанную самурайским духом, которая в моем мире давно канула в лету.

Глава 88. Экономические диспуты на фоне вялотекущих внешних событий. (Часть 1)

В начале 41-го года события на военных фронтах Европы несколько стабилизировались. Англия предпринимала отчаянные попытки восстановить свое положение в Средиземноморье, для чего активно перебрасывала войска из Австралии и Индии в зону Суэцкого канала как с Палестинской стороны, где продолжались вялотекущие боевые действия с турками, так и со стороны Египта, где ситуация казалась намного более угрожающей.

Турки не горели большим желанием бросаться на амбразуру любой ценой, а потому заняв Дамаск и дойдя до Голанских высот, перешли к позиционной борьбе, дожидаясь решительного наступления немецко-итальянского экспедиционного корпуса в Египте. Этот корпус формировался на захваченном союзниками плацдарме в Ливии под командованием пока еще не знаменитого немецкого генерала Роммеля.

Но главная проблема англичан была все же не в Суэце. Оборона Канала была продумана ими достаточно давно и очень хорошо, так что теперь с "колониальным усилением" она и вовсе превратилась в крепкий орешек для любого противника. Гораздо опаснее был тот факт, что потеряв Крит и Мальту, имея очень серьезные риски и практическую невозможность удержать Кипр, атака на который ожидалась в самое ближайшее время, и, что несравненно важнее, потеряв Гибралтар, англичане фактически потеряли для себя Средиземное море вообще. И в любом случае потеряли его для проводов караванов из колоний в метрополию. Теперь конвоям приходилось огибать Африку и совершать путь через всю Атлантику. Это занимало лишний месяц по времени я являлось на порядок более опасным. На океанских просторах давно и успешно рыскали подлодки Кригсмарине, собирая свою кровавую жатву. Редкому конвою удавалось без потерь преодолеть путь до Британии. Причем, это касалось не только кораблей, идущих из Индии или Австралии, но и судов, пересекавших Атлантику из США. Американский противолодочный флот еще только строился и фактически все атаки немецких подводников проходили совершенно безнаказанно. Еще в своем мире я немало читал, что в 40-м году немецкие "кригсмаринеры" настолько наглели, что не стеснялись высаживаться на американский берег и в собственной форме, не снимая знаков различия, посещать американские бары. Истории эти были очень похожи на утку, но попадались довольно часто.

Знаменитый британский Грандфлит в этот период почти не оказывал влияния на события на океанских коммуникациях, сконцентрировавшись вокруг Британских островов, чтобы ни в коем случае не допустить возможной десантной операции, и лишь немного тревожил немецкий флот к северу от европейского континента в отдельных рейдах. Единственным его успехом было то, что средиземноморская эскадра смогла успешно вырваться в Атлантику в последний момент, когда Гибралтар уже пал, но испанцы еще не полностью восстановили его артиллерийскую мощь. При этом, что подавалось как особенный успех флота, благо радостных новостей был самый мизер, это уничтожение нескольких французских кораблей на рейде в порту Мерс-ель-Кибир в Алжире. Англичане даже придали этой операции собственное кодовое имя — "Катапульта".

Да, как ни странно, уничтожение остатков флота бывшего и уже окончательно павшего в конце 40-го союзника, как и гибель почти тысячи трехсот французских моряков подавалось в Англии как грандиозный спех британских моряков. Иначе, писала официальная лондонская пресса, эти корабли почти неизбежно оказались бы в руках Кригсмарине и действовали бы против Англии. Но газеты не писали другого, гораздо менее приятного. Безжалостное и предательское уничтожение французских моряков, не подозревавших об угрозе и подпустивших англичан беспрепятственно на дистанцию уверенного огня, не поднимая боевой тревоги, очень резко изменило отношение французов к происходящему. Если раньше практически во всех провинциях страны активно действовали партизанские группы, а каждый город обладал серьезным подпольем, то теперь все громче стали слышны призывы отомстить коварным англичанам и присоединиться к Германии, создав единый Еврорейх.

Немцы, разумеется, не препятствовали этому никоим образом, напротив, всячески раздували эту историю в подконтрольных французских СМИ. Газеты с каждым днем все больше вспоминали то Столетнюю войну, то битву при Ватерлоо, где лишь коварство и случай позволили англичанам взять верх над Наполеоном. И как следствие накал противодействия немецкой оккупации во Франции стал существенно спадать. Это в свою очередь позволило Германии перебрасывать все больше войск в Африку и даже устраивать для войск постоянную ротацию с регулярным отдыхом в Европе.

* * *

*

В советско-германских взаимоотношениях царил мир и порядок. Даже экономическое двустороннее сотрудничество вышло на полностью сбалансированный уровень взаимных поставок. Фактический захват всей европейской экономики и снижение накала борьбы на континенте позволил Германии довольно быстро нарастить свои поставки оборудования и транспорта по заказам СССР, ликвидируя ранее возникшую задолженность и даже уже вовсю осваивая перевезенное в Берлин советское золото.

На этом фоне Сталин наконец отвлекся от текущих вопросов и добрался до экономической части моего трактата. Результатом стало то, что в начале февраля я был вызван "на ковер" для обсуждения всех возникших у вождя вопросов. Увидев практически сразу же обилие пометок, сделанных Сталиным на страницах моего документа, я понял, что на этот раз дискуссия получится и жаркой, и обильной. Хотя легкая хитроватая смешинка в глазах Сталина, когда он предлагал мне присаживаться, говорило за то, что он находится скорее в хорошем расположении духа.

На эту работу я реально потратил несколько месяцев. Постарался учесть все, что мне было известно о достижениях советской экономики моей истории, а также все ее недостатки, приведшие среди прочего к итоговому провалу. В неменьшей степени я постарался вспомнить и осознать опыт капиталистического хозяйствования последних двадцати лет, прожитых мною в моем времени после развала СССР. Чем дальше я старался вникнуть в проблему, тем больше понимал, что как и в других областях виноватой в провале оказалась не сама экономика социализма, а то, во что ее в итоге превратили. К сожалению, о реальной экономической политике сталинского времени мне было известно гораздо менее детально, тем более, что из-за войны, а потом устранения ее последствий эта политика претерпевала неоднократные изменения под действием текущего момента. Но этот пробел я постарался устранить за счет непосредственных наблюдений происходящего уже здесь, а также за счет многих и продолжительных обсуждений с руководителями советской индустрии. Не забывал я, разумеется, и про серьезный положительный опыт в других странах. Та же Япония в моем мире показала множество интересных и поучительных примеров организации производств.