Цунами

На сводах, выше мраморных плит, пятна свежей побелки. Пяток плит расколоты шрапнелью. Свежевымытые полы почти скрыли следы зачистки, но все равно кровь чувствуется. На плитах — несколько свежих гвоздик и одинокая горящая свечка, тоненькая, восковая, явно из церкви.

Блин... меня снова накрывает бешенством... успокоиться, тут нет виновных, тут наши люди. Хорошо, что майор отошел в сторону, отвернулся, дает мне время побыть здесь одному. И правильно, хоть с Леной поговорю спокойно, здесь она, не ушла.

Положив руку рядом со свечой, я чуть влил силы, и передо мной возник призрачный силуэт молодой красивой женщины, держащей за крохотную ладошку маленькую девочку.

— Лена? — Я сглотнул слезы, вставая с колена.

— Женечка. — Моя нежданная любовь нежно улыбнулась. — Я знала, что ты придешь нас отпустить.

— Вас? А это?.. — В мое сердце словно воткнули ледяной гвоздь.

— Это наша дочка, Верочка. Знаешь, я так мечтала о дочке, мне так жаль, что не смогла тебе подарить ее и сыновей. — Лена аккуратно выдвинула неожиданно застеснявшуюся девочку из-за своей юбки. — Доченька, познакомься с папой и попрощайся. Нам скоро уходить.

Призрачная девочка глянула на меня и снова уткнулась в юбку матери.

Я опустился на колено и, протянув руку, бережно коснулся макушки моей дочки, украшенной здоровенным бантом.

— Лена, Верочка... простите меня. Простите, что не сберег. — Горло перехватило, перед глазами плыло.

— Мы тебя любим и будем любить, Женечка. — Призрачная Лена провела ладонью по моей щеке и улыбнулась. Прижала к себе девочку. — Ты живи, нас помни, но живи, люби, детишек делай и расти. Ты найдешь еще одну девушку, которая будет тебя любить. Береги ее, Жень, и не плачь, не надо. Мы же еще встретимся, ты же знаешь. И, Женя, я знаю, ты будешь мстить. Оставайся при этом человеком, любимый, не переходи черту. Прощай, нам пора.

Сквозь своды станции пробился золотой столб света, накрывший мою любимую и мою нерожденную дочку. Силуэты девушки и девочки засветились, распадаясь на множество искорок, и рванулись вверх. И ничего не осталось, только яркие гвоздики да практически прогоревшая свечка. И качающаяся около нее заколка Лены, та самая, которой она волосы по прилету в Ташкент закрепляла.

На душе было больно, тоскливо и одиноко. Врачи стараются не лечить серьезно больных близких, а некроманты не властны над своей душой. Рвет ее потерями так же, как и у всех остальных. И ничем не помочь. Мелькнула было у меня мысль попробовать Лену задержать на свете, рвануть в тот оживающий мир, попытаться подобрать тело и помочь Лене занять его, но... для этого надо желание самой души, пусть неосознанное.

А тут... тут меня ждали, только чтобы попрощаться. И уйти вперед, навстречу новой жизни. Лена осознала гибель и приняла ее. Она осознанно шла на смерть ради своего долга, ради своей родины. Отдала свою жизнь ради того, чтобы жили остальные. Хорошо ли, плохо ли, святыми или свиньями — это будет уже их выбор, а Лена свой сделала. И нет моей власти над этим.

Поэтому, подобрав заколку, я выпрямился. Стер с лица слезы, проверил, нет ли клыков или глаз нелюдских, и повернулся к подходящему майору.

— Никогда такого не видел. Царствие им Небесное. — К моему удивлению, майор снял фуражку и перекрестился.

Помолчав, участковый повернулся ко мне.

— Вам еще что-то нужно?

— Нет, товарищ майор. Спасибо вам. Пойдемте, мы вас добросим до дома, и извините, что побеспокоили. — Я прикоснулся губами к заколке, убирая ее во внутренний карман.

— Побеспокоили... Если бы не эта девочка, тут смертей десятки были бы. Так что ради ее памяти и не такое сделать можно. Знаешь, лейтенант, когда я разговаривал с ребятами из транспортного отдела, узнал, что на этом месте будет памятная доска, а следующая открытая станция будет названа ее именем. Так и назовут — станция Елены Панциревой.

За этим разговором мы дошли до выхода, где нас ждала простая и неброская "Волга". Майора подбросили до дома, а я поехал в свою общагу. "Надо бы тут в Подмосковье домик купить", — мелькнула мысль.

Следующую неделю я работал с ребятами из спецназа. Целый батальон очень умелых сорвиголов, спаянных стальной дисциплиной, прошедших сквозь огонь Афганистана и поучаствовавших в уничтожении всевозможных сепаратистов и националов по окрестностям Союза. Страшная сила, если суметь доставить ее туда, куда надо.

— Так, еще разок. Ты нас выводишь, лейтенант, мы блокируем район и захватываем первые два этажа, после чего занимаем оборону. — Полковник Большаков, командир батальона, ткнул указкой в макет этого района Эр-Рияда. — Воскобоев, ты ставишь броневики и артиллерией палишь все, что пытается прорваться. Капитан Савельев, твоя работа — ПВО. "Стингеры" и ЗУшки обязательно, у арабов и своя авиация неплоха, и амеры могут попробовать вмешаться. Хвостатые, вы за целеуказанием. Женька, учти, тебе скорректировали орбиты трех спутников, чтобы просвета не было. Смотри у меня! — Крепкая и очень симпатичная барышня со стянутыми в конский хвост иссиня-черными волосами и погонами старшего лейтенанта кивнула, принимая задачу. В ее взводе РЭБа и управления шесть девушек и пятеро парней. Что интересно, у всех длинные волосы, у всех конские хвосты, даже у парней. Странно, но не мое дело.

Вообще, работая с этим батальоном, я чуть ли не кайфовал, настолько с ними было легко. На Тропу отряд вставал что пешим порядком, что на броне и грузовиках мигом, без проблем, будто бы всю жизнь только таким и занимались. Дядька лишь головой покачал и шепнул мне, что подобное видал полвека назад, когда Доватор водил своих конников по немецким тылам. Твою ж душу, коль бы не Лена... не моя дочка...

— Сапер, еще разок, "подскок" обязателен? — Комбат недовольно нахмурился, глядя на небольшой оазис неподалеку от Эр-Рияда.

— Да, товарищ полковник. Там поймете, почему. — Я кивнул, качнув за пламегаситель английский "Брен" четвертой модели. Из оружия у меня тоже ничего советского, два сорок пятых кольта, этот пулемет и мой топор за спиной. Над ним спецназовские девицы посмеялись, обозвали меня сапером его величества, стишок прочитали киплинговский, и мне прилип позывной "Сапер". А что, нормально. А то в ВМФ меня Бароном кличут, об этом многие знают. Тем более что на английский и переводить не надо, разве звучит чуть иначе. Хотя вроде как секретчики требуют не разговаривать на русском во время операции, но решили не мудрить. Пусть будут перехваты, мало ли, может, какие наемники из эмигрантов-антисоветчиков задумали провокацию.

— Тогда — сутки отдыха. Обратный отсчет до начала операции пошел. — Контр-адмирал Жилин, которого суют во все дыры как моего основного куратора, и который командует самой операцией, кивнул.

— Есть сутки отдыха. Товарищи офицеры, проконтролируйте отдых личного состава. Всем отбой на шесть часов, потом проверка снаряжения и техники и восемь часов личного времени. Вольно. Разойдись. — Комбат захлопнул тактический комп. Кстати, один из тех, что я сюда привез из мира Шляхова. Такие же у ребят и девчат из взвода РЭБа и управления. Я как-то не обратил раньше внимания, но, похоже, со мной работает элита элит.

Глава шестая

Двадцать седьмое июня тысяча девятьсот девяносто третьего года. Саудовская Аравия

— И где мы? — Полковник Большаков ничего не боялся. Но не любил непонятки.

— На северо-восток Уяйна, на юго-запад Дхурма, мы ровно посередке. Эр-Рияд восточнее. Подождите меня здесь пять минут, надо хозяину здешних мест поклониться и разрешение спросить. — Я передал свой пулемет молчаливому сержанту-сверчку и пошел к крохотному оазису. С неба светили огромная Луна и яркие звезды. Наяривали миллионы радостных насекомых, воздающих хвалу ночной прохладе. От меня сквозанула недовольная маленькая кобра, а вот скорпион, которого она хотела захомячить, напротив, растопырился и угрожающе поднял хвост.

— Ассалам алейкум, старший. — Я остановился возле небольшого коврика, на котором сидел и курил кальян невысокий старичок, один в один киношный старик Хоттабыч. Поклонился ему, как равный равному, но младший старшему.

— И тебе здравствуй, младший. Давно подобных тебе не видел, давненько. С чем пожаловал, племянничек? — Дэв, хозяин этой пустыни, чуть прищурился, выдыхая облачко искрящегося дыма.

— Прошу разрешения на правеж. Хочу мести и крови, старший. — И я с поклоном передал ему заколку Елены.

— Ай-яй-яй, какие глупые. А еще короли и принцы... Знаешь, я не буду возражать. Они тут все копают, роют, приглашают множество народа... надоели, жадные и глупые. Ты в своем праве, я мешать не буду. Только приведи сюда троицу, желательно королевской крови. Давненько я пальмы не поливал, давненько. — Дэв покрутил в руках заколку и возвратил мне. — Жаль, хорошая девочка была, и капля нашей крови в ней тоже оставалась. У тебя могли быть сильные дети, племянничек. Жаль, жаль...

Очередное облачко полетело к звездам, разрастаясь в размере, превращаясь в "летающую тарелку" со сверкающими огоньками по окружности. Повисев, "тарелка" рванула вверх и исчезла в небесах. На стоянке арабов, километрах в трех от нас, начался переполох. Старичок закатился мелким, кашляющим смехом. Юморист этот дэв.

Попрощавшись, я отошел к настороженно наблюдающему за взбудораженными любителями отдыха в пустыне полковнику. За ним темным сгустком силы стоял батальон. Шесть южноафриканских пушечных броневиков "Иланд-90", вооруженных весьма серьезной пушкой в девяносто миллиметров, два десятка британских, древних, как эти пески, "сарацинов" с новой башней, в которой находилась двадцатимиллиметровая пушка. Дюжина американских бронетранспортеров М-113, три десятка американских же грузовиков М939. Что на БТР, что на грузовиках имелись амерские опять же крупнокалиберные пулеметы М-2. Кроме того, в шести грузовиках установлены польские ЗУ-23, зенитки, выпущенные по нашей советской лицензии. Кроме того, есть и "стингеры", и противотанковые ТОУ. И пятьсот шесть, если со мной, бойцов и командиров.

Вроде бы много, но здесь и самих саудовских вояк навалом. А уж про американских и говорить нечего. В самой Саудовской Аравии только баз именно американских тринадцать, еще практически на каждой саудовской базе есть штатовские вояки. Еще Катар, Бахрейн, Эмираты... Американских баз кругом множество — и ВВС, и сухопутных, и флота. Вот и охамели вконец королек с принцами, решили, что у Мухаммеда за пазухой находятся, могут творить что хотят. Но мы им скоро объясним, что это не совсем верно.

Заскочив в головной М-113, я забрал свой "Брен" и ткнул рукой в проявившуюся тропу.

— Поехали, как говорил Гагарин.

Качнувшись, американская "коробочка" рыкнула движком, и мы двинулись вперед. За нами, в колонну по одному, следовал батальон.

Немногочисленные и нежелательные нам зрители были. Все-таки Эр-Рияд город почти трехмиллионный, а место выхода у нас — парк в центре. Но сегодня, точнее сейчас, ночь с понедельника на вторник. Так что народу немного. Да и техника вся не наша, не советская. Причем на ней опознавательные знаки США нанесены, маршал разрешил особо не церемониться. И потому двое полицейских, дремлющих в крутом "форде" на перекрестке, только проводили взглядом нашу колонну, а пяток парней, какого-то хрена болтающихся по ночам в парке, стояли и не могли понять, что с ними. То ли им привиделось, то ли они хорошей анаши курнули. Появляющиеся из ниоткуда грузовики и броневики с солдатами точно душевного спокойствия им не прибавили. Парочка куда-то звонить стала по здоровенным мобильным телефонам.

Но колонна уехала, оставив на газонах распаханную дернину и вывороченные камни бордюров.

Небоскреб, наша цель, появился сразу за поворотом. Царство непуганых идиотов — собрать всю королевскую толпу в одном здании, а охрана обычная. И это после того, как приказали осуществить теракты в Москве. Чекисты сумели предотвратить четыре из них, а Лена смогла спасти людей от пятого.

— Атакуем! — Большаков отодвинул бойца от браунинга и с удовольствием прошелся очередью по стоящим около въезда на подземную парковку машинам охраны. Началась заваруха.

Кажется, много ли может сделать всего один, пусть и основательно усиленный бронетехникой батальон в миллионном городе, где только сил полиции около полста тысяч человек? А вокруг множество военных баз, на которых расположены десятки тысяч солдат и сотни танков, самолетов и вертолетов?

Но если этот батальон действует внезапно, сумев сосредоточенно выйти на место проведения операции, да еще ночью, когда основная жизнь замерла, когда город спит, то результат становится страшным.

Охрана короля и принцев была сметена мгновенно, что, впрочем, совершенно неудивительно. Против автоматических пушек и крупнокалиберных пулеметов легкой стрелковкой воевать очень сложно. Тем более когда нападающих больше, чем охраны.

Первые три этажа были заняты в течение нескольких минут, что полностью отрезало пути эвакуации. Возможно было, в принципе, что королевская семейка попробует сбежать по воздуху, но приведенные в боевую готовность расчеты ЗУшек и "стингеров" готовы были с этим поспорить. Несколько патрульных машин, подскочивших было к небоскребу, взлетели в воздух от попаданий артиллерийских снарядов. И на целых пятнадцать минут движение вокруг квартала замерло. Полиция просто не знала, что делать. Нападение в центре военнослужащими США... Что это, мятеж? Попытка сместить надоевшую королевскую семью? Проснувшийся от неурочного ночного звонка глава городской полиции не мог понять и потому особо не спешил, пытаясь связаться с министром внутренних дел, тоже одним из принцев. А связи не было... Время шло.

Ну а лично я, пользуясь тоненькими, колеблющимися стежками, мотался с этажа на этаж и от комнаты к комнате, стараясь изо всех сил уменьшить численность принцев.

Очередная дверь вылетела от моего пинка, но меня перед ней уже не было. И потому пять пуль пятидесятого калибра, выпущенных из позолоченного "игла", просто разбили дорогущие мраморные плиты отделки на противоположной стене. А я прошел по стежке, оказавшись внутри комнаты. Ошалевший от моего внезапного появления принц дернулся было в мою сторону, но только частично. Рука с пистолетом отлетела в сторону вместе с плечом. Хорошо я топор наточил! Добротно!

Перескочив через свалившегося и воющего араба, я пинком распахнул дверь в спальню. И был весьма удивлен девичьим визгом и криком на русском: "Дяденька, не надо!"

— Чего не надо? Вы кто? — Топор был заткнут за пояс, на место, а пулемет переброшен со спины на грудь.

Из-за кровати показались головы двух жутко перепуганных девчонок-блондинок. Лет пятнадцати, не больше...

— Дяденька, мы русские, меня Лена зовут, а это Катька. Сестра моя. Мы из Союза, дяденька, не убивай нас!

— Так. Тихо! — Я включил рацию. — Хвостики — Саперу. На семнадцатом в сто семьдесят третьем люксе два гражданских, наших, нужна эвакуация.

— Сапер — Хвостикам. Семнадцатый не зачищен, осторожнее! — Девичий голос ответил сразу же. И после короткой паузы: — Сапер, к тебе идут, держись!