— Истинно, — кивнул Окассий, — дабы не страдали спутники мои, — не откажу.
— Эх, досточтимые отцы, — Взмахнул руками капитан. — Благодать-благодатью, а если я начну продавать товар не за деньги, так и разорюсь. Если соберетесь купить за честную монету, обращайтесь. — Он глянул на Федора — А ты, благородный господин. Вижу, ты не из святых людей, может тебе надобно духов?
Федор подумал о мошне, которой распоряжался рачительный Парфений, и покривил рожу.
— Я, видишь ли, солдат. К запахам привычный.
— Эх, — хохотнул Авксентий, — где моряк запах, — там солдат прослезился. Ладно, не отставайте господа мои.
— Вам повезло, — жизнерадостно блажил капитан, взбираясь по крутому трапу на носовую надстройку, — обычно в это время бывает много пассажиров. — Но сейчас почему-то затишье. Раз на раз не приходится, да. Всех пассажиров кроме вас, только какой-то малый купчина, который везет несколько племенных телушек. Бог ты мой, мы еле подвесили их на лямки. Видели бы вы эти туши! Боюсь, как бы они не проломили мне борта при качке... Трюм забит амфорами с вином. Хозяин встретит их в порту, груз сопровождает один из его доверенных слуг. Вино у него дрянь, покупает его где-то у булгар. Самую дешёвку, бог знает, из чего они его гонят, а поди-ка ты, — еще и возит его через море, и имеет навар, а? Еще немного холстины, тоже грубая, для бедняков. Этот армянин торгует с бедняками и богатеет на этом. Предприимчивый муж, чего говорить... Здесь осторожно, господин, осторожно святые отцы! — крутые ступеньки... Да, груз у меня в этот раз средний, хорошо еще, что вы подвернулись в качестве пассажиров. Но надо во всем стараться находить хорошее, господа мои. Груз с малой ценой, — значит и малые проблемы с пиратами. Не правда-ли?
— А что пираты? — заострился Федор, поспевая за хозяином.
— О, пираты! — Сплюнул за борт Авксентий. — Бездельники, наживающиеся на честных мореходах. Такое ощущение, что они рождаются из лягушачьей икры, такое их несметное количество. Говорят, когда-то, века назад, ромейская держава почти вычистила от них и мраморное, и черное, и в все средиземное море. Можете в такое поверить? Хотел бы я плавать в те времена... Увы, с тех пор как Романия сражается на море с арабами, и с нортманнами, пиратам полное раздолье. Много войны, мало порядка. Если корабль не сопровождает военный дромон, пираты тут как тут. Большая удача проскочить, не встретив этих лихоимцев.
— А что же, если встретить? — Уточнил Федор.
— Тут уж ничего не попишешь. Придется им заплатить пиратскую пошлину. Этим прохиндеи ведь взымают налог за проход, будто они сами королевская стража на дорогах.
— И много им надо платить?
— Как повезет. Тут отношения договорные. Он смотрит сколько у него сил, сколько у меня воинов на борту... Вот сейчас, кроме матросов у меня охраны на борту нет. Невыгодно нанимать на такой рейс. Тут уж пират сам назначает цену. Порядочный пират не возьмет больше десять-пятнадцать процентов от стоимости груза. Они ведь понимают, что если разорят купцов, — то им самим не с чего станет кормиться. Но ведь встречаются и наглецы, которые берут тридцать, а то и сорок процентов! Это уже не по-божески, как ни крути.
— А могут ли попасться такие, которые захотят взять все?
— Ну это уж форменные беспредельшики! Бывают и такие, но редко. Это, чаще, если попадешься не к единоверцам. Эти могут и корабль отнять, и самого продать как живой товар, оборони нас господь... Так что если уж вдруг встретим пиратов, вы уж держите денюжки наготове, и постарайтесь с ними не пререкаться. Это нам всем может выйти боком. Хотя есть среди пиратов и порядочные люди, клеветать не буду. Вот в позапрошлый рейс, вез я одного знатного вельможу из Рагузы. Пираты тут как тут, выскочили из-за острова, вскарабкались на борт, досмотр, то да сё. Вельможа то вышел из каюты, весь важный... Пираты его сперва хотели в плен взять и ждать выкупа, но тот такой-сякой, речистый. Убедил их, что выкуп долго, и еще дойдет ли. Убедил их, что лучше он их наймет честным образом, чтобы, значит, они его сопроводили до конечного порта. И что вы думаете? Те взяли деньги, и действительно, исправно сопровождали мой корабль, честь по чести. Правда, на третий день мы встретили другого пирата, на огромной галере, и наши сопровождающие все же сбежали. Пришлось вельможе еще раз платить, на этот раз просто за проезд. Вельможей быть хорошо, крестьяне в имении работают, деньги тебе приносят. Можешь деньги спокойно отдавать, твои люди тебе еще наработают. Не то, когда все твое состояние — это корабль, только и трясешься, как бы не отнял его какой лихоимец. Не правда ли, господа мои? Но вот, прошу, ваша каюта.
Каюта располагалась в носовой надстройке, и её крыша служила самой верхней носовой палубой, на которой уже шел фальшборт. Это оказалась вполне сносная, если не считать все того же запаха, комната, похожая на нишу в казарме, или комнату в дешевой гостинице. Было в ней двое деревянных нар, пристроенных прямо к стенам, с лежанкой снизу и сверху на каждой — всего стало быть четыре. Между был расположен стол — толстая доска висела на четырех прикрученных к потолку канатах. Напротив двери было маленькое круглое смотровое окно. В потолке еще одно отверстие — зарешеченный световой люк, который мог задвигаться дверцей. Под люком на полу застыл птичий помет, видимо на нем любили посидеть морские птицы. В стороне от дверного проема — принайтованный к полу сундук, и двухдверный шкафчик. Все.
— Ну вот, ваше жилище на время путешествия. — Махнул рукой капитан. — Есть у меня на корме каюты и пороскошнее. Но те одноместные. Раз вы хотите ехать втроем в одной, — придется довольствоваться этой. Располагайтесь.
Федор машинально подумал, что императорская казна могла бы расщедрится и по каюте на каждого. Впрочем, нет худа без добра. Когда вместе и каюту не обворуют, и приглядится друг к другу проще будет.
Троица путешественников зашла в каюту. Пока Федор прикидывал, как лучше разместить между шкафом и сундуком связку с пиросифонами и щит в чехле, — Окассий тут же запихнул под кровать свой посох, хлопнул свою котомку на одну из нижних полок, а затем и сам свалился на ней объемистым задом. Парфений, следуя его примеру метнул свою переметную суму на другую нижнюю полку, и приземлил на неё свой афедрон. К тому моменту, как Федор обернулся к нарам, обе нижние койки были заняты. Вот блин!.. Рассудив, что негоже при посторонних дрючить по пустякам святых отцов, Федор забросил свои пожитки на оду из верхних коек. Ничего, солдату не привыкать...
— Кормежка на судне два раза в день, вам будут приносить. — продолжал инструктаж стоящий у дверей капитан. Сухари у нас двойной закалки, так что рекомендую их размачивать, если бережете зубы. Вода на камбузе, с ней проблем нет, благо мы не уходим далеко от берегов. Стол на подвесе, это позволяет не проливать еду на волне. Но если будет штормить, не забудьте прицепить его крюком снизу, — а то он вам всем переломает ребра.
— А как мы узнаем, что будет штормить — решил уточнить Федор.
— О, вы узнаете! — Смял лицо в веселой улыбке капитан. — Это пропустить невозможно... Что еще?.. Каюта врача на корме, если понадобиться, он же у нас и за цирюльника. Ниже главной палубы лучше не спускайтесь. Трюмы запечатаны, а на твиндеке живут галеоты.
— Кто упомянутые сии? — заинтересовался Парфений.
— Так мы зовем гребцов. Они люди низкие, подлого происхождения. Живут в скотстве, и так же развлекаются. Таким почтенным людям как вы, не стоит опускаться до их общества. — Капитан отступил на шаг, выходя за проем двери. — Чтож, не буду вам мешать обживаться. За время плавания мы еще увидимся не раз.
С этими словами капитан аккуратно притворил дверь. Федор удовлетворённо приметил, что изнутри дверь оснащена добрым железным засовом.
Все трое завозились, устраивая личные вещи. Федор положил скатку с кольчугой и меч на ту сторону нар, что спрягались со стеной, чтоб не свалились. Провел рукой по одеялу, хлопнул по подушке. Ткань на подушке была жирной на ощупь. Одеяло тоже не внушало доверия. Ночью, скорее всего, на беззащитную троицу совершат свой злодейский налет вши, и прочая живность. Чтож, и к этому солдату не привыкать... Сгрузимся с этого корыта, — повыведем.
Утвердив свои вещи, Федор свесил ноги с койки вниз.
"Вот — подумал он — путешествие уже. Считай и началось. А я про своих спутников еще и ничего толком не знаю. Нужно к ним присмотреться, перетолковать, прикинуть кто из двоих чего стоит. Мало ни мало, возможно жизнь моя от них будет зависеть".
Мысль была верная, однако, Федоту в жизни своей почти не случалось общаться со священниками, за исключением службы в храме. Поэтому он не очень представлял, как завязать разговор. Нужно было как-то закрутить беседу, а уж дальше оно само пойдет. А святые отцы меж тем, тоже закончили возиться с постелями и поклажей. Иностранный поп Окассий сел, ссутулившись на койке всем своим широким телом, и благожелательно улыбнулся. Парфений, приложив переметную суму рядом с подушкой, сел напротив, прямо как палка, затем откашлялся и огладил бороду.
"Спрошу-ка я этого Окассия, часто ли ему приходилось до того путешествовать на кораблях — наконец придумал Федор. — Он видать, в морских ходках человек бывалый. Спрошу у него совета. Советовать, да поучать, всяк любит — вот и закрутится беседа!"
Обрадовавшись своей находчивости, Федор уже открыл рот, но — как и в случае с кроватью, — не успел.
— Славен Бог, — вдруг важно изрек Парфений, — испытующе глядя на Окассия.
— Во веки-веков, — тут же, не менее важно отозвался Окассий.
— Аминь. — Припечатал Парфений.
Оба святых отца помолчали. Федор решил, что теперь-то самое время ему заговорить, и... — опять опоздал.
— Рад я, что и на западе, в варварских землях, хранят святую христианскую веру, не забывают отцовское благочестие, — снова подступился Парфений.
— И я рад, что в ваших греческих землях не иссякли богоносные мужи взыскующие к святой истине. — Немедленно отозвался елейным голосом Окассий.
Федору отчего-то внезапно свело рот судорогой, и он зевнул.
— Гм-м... — Прочистил рот Парфений. — Да, храним лампаду истинной веры, как нам святые апостольские мужи заповедовали. Веруем во единого Бога Отца, Вседержителя, Творца неба и земли, всего видимого и невидимого. И во единого Господа Иисуса Христа, Сына Божия, Единородного, рожденного от Отца прежде всех веков...
— Голос Парфения звонко бубнящего, стал напевным, да еще на световом люке сверху закурлыкала какие-то птицы, и Федор почувствовал, что почти засыпает, как в детстве, под материнскую колыбельную. Вернее, начинает дремать тем особым образом, с открытыми глазами, как умеет любой опытный солдат. Федор встряхнул головой, и решил, что раз на него накатывает сон, нечего спать сидя, — когда можно сделать это лежа? Поэтому он закинул ноги обратно на свою полку, и растянулся. Ладно, пусть святые отцы поговорят о своем. Время прощупать их еще будет. С тем Федор и прикрыл глаза, уплывая в сон под звук приятного голоса.
— Веруем и в Духа Святого, — Продолжал свой напевный речитатив Парфений — Господа, подающего жизнь, исходящего от Отца...
— ...и от Сына. — тихонько прибавил на заднем фоне Окассий.
— Не-ееееет!!! — Громоносным гласом вдруг рявкнул Парфений.
...Федор подскочил на койке, судорожно сжимая сам-собой оказавшийся в руках меч, и свесил голову вниз.
— Нет! — Еще раз громыхнул Парфений, голосом, утратившим всякое благозвучие. — Нет духа святого от Сына!
— Идет дух святой и от Сына тоже!32 — Упрямо дёрнув головой взвизгнул Окассий.
— Не идет!
— А вот идет!
— Скверное и богопротивное глаголение! — Заревел трубным басом Парфений. — Святые отцы-каппокадийцы о том еще в древности изрекли золотое слово на втором вселенском соборе! Только от Отца исходит дух!
— А блаженный Августин Иппонийский, что же? — Приподнялся на постели Окассий. — Разве перестал он считаться отцом матери нашей церкви, святейшим и богоносным мужем?!
— Августин — муж апостольской святости, — Гукнул Парфений — и что?
— А то! Что называл Августин Отца и Сына одним началом для духа! — Победно возгласил Окассий.
— Превратно уразумели, и дерзновенно переврали вы Августина, — отмел широкой ладонью Парфений. — Запутались в душевредных умствованиях! Нашел себе диавол скудельные сосуды! Не идет святой дух от Сына! Понимаешь ты это? Или совсем дурак?!
— Сам дурак! — Взвизгнул Окассий. — Да искаплют горы сладость и холмы правду! Как есть говорю — идет от Сына дух святой! А кто глаголет противу, того святая католическая церковь анафемствует!33
— Нет правды против Бога! Это вас святейшая православная церковь анфемствует!
— Да ты схизматик!34
— Сам схизматик! Защитник нечестия!
— Э-ээ! — Протянул руку вниз Федор. — Святые отцы? Вы чего?..
Голос Федора, однако, потерялся в реве двух священников.
— Безумствующий нечестивец! — Завопил Парфений потрясая кулаком.
— Демонский слуга! — Брызнул слюной Окассий.
— Китовидное чудище!
— Женоподобный муж!
— Сам ты педри!..
— МОООООЛЧАААААТЬ! — Рявкнул Федор так, как рявкал на новобранцев на плацу. — Ветер пронесся по каюте. С бритой макушки Окассия слетела его широкополая шляпа, и повисла за спиной на тесемочках. Парфений испуганно смял в кулаке бороду. Со стороны светового люка раздались заполошные взмахи крыльев, и вниз свалилась еще толика свежего помета.
Наступила тишина.
Вы что морды поповские, совсем нюх потеряли? — Зловеще зыркнул потемневшими синими глазами Федор, на оторопевших святых отцов. — Послал мне бог спутников... Вам сам римский император, да константинопольский патриарх, да твой заморский папа римский в довесок — дали приказ: Ехать вместе по наиважнейшему делу за тридевять земель. А мы еще от гавани столичной отплыть не успели, как вы перелаялись из-за какой-то неведомой херни, — копье мне в печёнку!
— Не херня это, а символ веры! — Возбух на койке Парфений.
— Святые апостольские заповеди! — Поддакнул Окассий. — На этом столпе вся...
— МОООООЛЧАААААТЬ! — Снова продрал глотку Федор. (Птицы снова возмущенно взвились над люком). — Заткнитесь оба! Я даже не понимаю, что вы тут несете, прости меня Господи!.. — Федор на всякий случай размашисто перекрестился, и выпустил воздух. — Вы что, милостивые господа, еще не поняли, как мы влипли? — Зловещим и проникновенным голосом спросил он, давая волю думам, которые начали обуревать его с утра, когда прошла эйфория от внезапного помилования. — Да ведь нас послали туда — не знаю куда. Найти то — не знаю что. В белый свет, — как в копеечку. И велели, пока не выполним приказ, — не возвращаться.
— И что? — Пожал плечами Окассий. — Дали нам перовначальники важный приказ. Обличили высоким доверием.
— Да это почти ссылка, — тряхнул рукой Федор. — К смерти в лапы. На такое дело посылают или самых лучших, или...
— Или что? — Уточнил Парфений.
— Или таких как вы. — Буркнул Федор. — Другие остались сидеть в уютных монастырях, да в светлицах у патриарших палат. А вас послали в... Как думаете, почему? Да потому что вы начальство свое достали, — как геморрой писаря.
