Встретимся над облаками. Часть первая

Подстать домам оказалась и публика, лениво прогуливающаяся по широким улицам. Костюмы не отличались особым разнообразием, зато они были очень ярко раскрашены, на мой взгляд, даже слишком. В глазах рябило от попугайских расцветок, кажется, здешние модники искренне считали, что чем пестрее наряд, тем он богаче. Головные уборы и зонтики практически отсутствовали, зато надкрыльники (так именуются короткие плащи, закрывающие горб) поражали многообразием форм и расцветок. Волосы горожане стригли или очень коротко или не стригли вовсе, создавая на макушках причудливые конструкции из множества косичек. Обувь не носил никто, вместо неё ноги покрывали яркой краской, поверх которой тушью наносились сложные узоры. Позже я узнал, что существует гильдия художников расписывающих за немалые деньги тела клиентов. Впрочем, красили не только ноги, но и руки, лица, а в некоторых случаях весь торс целиком. При этом из одежды выше пояса у человека оставался только надкрыльник. Здешние представительницы прекрасного пола могли свободно разгуливать по улице с обнажённой грудью, демонстрируя всем желающим, великолепные образцы боди-арта, но ходить с неприкрытым горбом считалось делом неприличным, такая вольность всячески осуждалось многочисленными блюстителями морали.

Понятно, почему на фоне этой варварской красоты, моя подруга чувствовала себя не в своей тарелке. Её залатанная рубашка и криво скроенные шорты цвета засохшей грязи, исцарапанные, не знавшие краски ноги и руки, смотрелись очень убого рядом с умопомрачительными туалетами местных модниц. Я признаться тоже устал постоянно находиться в центре внимания. Если Танины обноски свидетельствовали лишь о бедности, то мои камуфляжные гимнастёрка и штаны просто кричали об экстравагантности владельца, вызывая любопытство, изумление и даже зависть. Во всяком случае, за время прогулки ко мне несколько раз подходили люди с вопросом, где я умудрился раздобыть такую красоту.

— Нужно было остаться дома, — продолжала ворчать Таня. — Лежала бы на кровати и ничего не делала. Всю жизнь мечтала попробовать пролентяйничать целый день!

— Прекрати, — фыркнул я. — Роль угрюмой старухи тебе не подходит... Так, ура мы кажется, пришли!

— Ну, наконец. И что это за место?

— Художественная галерея "Голубая слеза"... хм, ну и название. Если верить завсегдатаям — самое модное заведение подобного рода в столице. Подождёшь меня снаружи?

— Это ещё почему?

— Просто собираюсь изобразить из себя сумасшедшего художника. А твой внешний вид может испортить всё впечатление.

— Ну, и нахал! Спасибо, что хоть не соврал.

— Не переживай, в следующий раз зайдём сюда вместе.

— Больно надо. Говорят, в такие притоны ходят только извращенцы.

— Не всегда. Ладно, постараюсь освободиться побыстрее.

Я щёлкнул её по носу, и быстро перейдя улицу, толкнул лёгкую деревянную дверь. Слабо тренькнул колокольчик. Внутри было просторно и тихо. Потоки света вливались сквозь широкие окна, освещая бессмертные шедевры местных гениев, заполонившие помещение. По большей части то были картины, написанные на мой вкус слишком ярко и абстрактно, и небольшое количество скульптур из дерева и камня. Посетителей практически не было, только в углу группа ценителей жарко спорила около изваяния больше похожего на засохшую какашку, да одинокий парнишка лет тринадцати стоял, пуская слюни, напротив картины с обнажённой крылатой девой.

Наспех скользнув взглядом по сокровищам местной духовной культуры, я быстро подошёл к молодому человеку сидящему за невысоким столиком, который с видом пресыщенного жизнью сибарита лениво разглядывал посетителей.

— Добрый день, моя фамилия Гарин. Могу я видеть господина Гальперина?

— Вам назначено? — смешно растягивая слова, спросил парень, с любопытством глядя на меня.

— Да.

— Гарин, Гарин... — забормотал он, перелистывая ежедневник. — Действительно, назначено. Тогда пойдём... милый.

Поднявшись со стула, секретарь встал и двинулся вперёд, старательно виляя пухлым задом. Мысленно сплюнув, я пошёл следом. Мы миновали короткий коридор и вошли в небольшой, сильно захламлённый кабинет.

— Папочка, к тебе посетитель. Мсье Гарин.

— Спасибо, зайчонок, — ласково сказал Марат Гальперин, немолодой, толстенький человечек, чьё лицо, выкрашенное нежно-розовой краской было разрисовано голубенькими цветочками. — Добро пожаловать, молодой человек. Проходите, садитесь.

"Зайчонок", послав мне, воздушный поцелуй выскользнул из кабинета. Я присел в удобное плетёное кресло и положил на колени плотный холщёвый мешок.

— Итак, господин... простите, как ваше имя? Мы, люди творчества не любим условностей.

— Тимур.

— Красивое имя! Зови меня Маратом и давай перейдём на "ты". Договорились?

— Конечно, Марат.

— Отлично. Итак, что ты хочешь предложить? Признаться, я в первый раз слышу твою фамилию, а ведь мне известны все художники города. И почему собственно ты решил обратиться сюда, а не к моим... коллегам?

— Всё просто, Марат. Мою фамилию ты не слышал потому, что я только несколько дней назад как прибыл в столицу. А почему пришёл именно к тебе... Знаешь, мой покойный батюшка любил повторять, что начинать дело всегда следует с самых-самых. "Голубая слеза" — лучшая галерея в городе и потому...

— Отличный подход, мальчик! — покровительственным тоном сказал Гальперин. — Но ты должен понимать, что качество товара должно быть соответствующее. Мы не покупаем бездарных поделок, а берём только шедевры.

— Именно это я и имел ввиду. Если ты забракуешь мою работу то я, образно говоря, начну спуск вниз двигаясь от возвышенного к посредственному пока не найду подходящего покупателя. Это лучше чем сразу втюхать труд всей жизни первому попавшемуся пройдохе, получив гроши.

— Великолепно. Даже если я и не куплю у тебя ничего, буду считать, что день прошёл не зря. Редко когда можно встретить такого разумного человека. Итак, чем ты хочешь порадовать старика?

— Прошу, — я развязал мешок и жестом фокусника извлёк наружу пару армейских ботинок. Моя верная обувка, вычищенная и отполированная, сияла первозданной чистотой.

— О!.. — протянул Марат не в силах сдержать восхищения. — Боже, что это за прелесть?!

— Скульптурная композиция "Разбитое сердце поэта после разлуки с музой". Соответственно вот целое сердце, — я протянул левый ботинок, — и вот разбитое. — Я провёл пальцем по глубокой трещине на подошве правого.

— Невероятно! Какое изящество форм, какие мягкие контуры... — Ботинки, отлитые целиком из гибкого пластика, были грубы, неудобны и уродливы, но Гальперин пялился на них словно коллекционер обнаруживший подлинную скульптуру Бенвенуто Челлини на блошином рынке. — Интересно, из какого материала они сделаны?.. Никогда не встречал ничего подобного...

С этими словами, маститый деятель искусства вцепился зубами в подошву. И почему местные жители всё время пытаются попробовать незнакомый предмет на вкус? Ну, просто дети малые...

— Это застывшая смола дерева Плас-Тик, — пояснил я. — Очень редкое растение, встречается только в глубине дикарских островов. Мне случайно удалось раздобыть немного и вот...

— Ну конечно! — с жаром воскликнул Марат, — дерево Плас-Тик, как же я мог забыть. Пару лет назад в моей галерее уже выставлялся браслет из этой смолы. Помню дож Юманов купил его за... за... впрочем это неинтересно. Как хорошо Тимур, что ты заглянул именно ко мне!

— Я был уверен, что тебе понравиться. Кроме того, у моих скульптур есть ещё одно, особое свойство.

— Правда? И какое?

— Понимаю, что звучит дико, но их можно надевать на ноги!

— Серьёзно? Но это же неприлично! И главное зачем?

— Марат, разве тебе, человеку искусства, стоящему выше обывательской морали нужно объяснять зачем? Потому, что так никто не делает! Вот, смотри.

Я напялил ботинки и несколько раз прошёлся по кабинету. Чёрт, неудобно, подошвы скользят по ровному полу как по льду. Проклятый дешёвый пластик! Будь они хотя бы резиновыми...

— Впечатляет, — задумчиво протянул Гальперин. — Старые ханжи, конечно, окажутся, шокированы таким непотребством, но молодёжь должна оценить.

— Разумеется. Ты можешь устроить у себя в галерее эту, как её... перзен... короче выставку. Представь — молодая, красивая девушка... — тут я взглянул на Марата и быстро поправился, — вернее юноша, на котором из одежды только боти... скульптуры, демонстративно ходит по залу...

— Да! Да! — Гальперин вскочил, его глаза пылали. — Тысячу раз да! Мой мальчик, ты гений! Именно так и поступим!

— Отлично. Теперь давай обсудим цену...

Последующие полчаса были наполнены бурей страстей и эмоций. В водопаде слов звучащих с обеих сторон в основном преобладали числительные. Несколько раз Марат начинал осторожно рвать на своей плешивой макушке волосы, однажды, забывшись, попытался поцеловать меня в губы, я едва спасся, запрыгнув с ногами на стол. Затем он принялся жаловаться на кризис и упадок интереса к искусству со стороны богатых клиентов. Сообщил, что ему в скором времени придётся отправлять своих "зайчишек" рыться в мусорных корзинах для поиска пропитания. Наконец, окончательная сумма была названа и Гальперин, вытирая слезы, раскрыл чековую книжку...

— Не забывай меня милый! — непрерывно повторял он, провожая до выхода, ласково поглаживая прижатый к щеке правый ботинок. — Когда создашь следующий шедевр, приходи снова. Никто, слышишь, никто не даст тебе лучшую цену!

— Разумеется... зайчонок, — бормотал я стараясь как можно быстрее покинуть притон. — Всенепременно!

На улицу я вылетел пробкой, чуть не сбив с ног какого-то пожилого джентльмена. Ощущения были самые гадские. Танька тысячу раз права, нам нечего делать в этом храме искусства. Кстати где она? А, стоит на прежнем месте, словно брошенная всеми сиротинушка и внимательно рассматривает что-то лежащее на ладошке.

— Вот и я, извини, задержался. Но зато мы теперь богаты... Что там у тебя такое?

Феечка внимательно посмотрела на меня. Выражение её лица было задумчивое и растерянное одновременно. Не говоря ни слова, она протянула ладонь, на которой лежала монета в две щепки.

— Денежка, — сказал я. — Что в ней особенного?

— Понимаешь, — медленно проговорила она, привычно хватаясь за ухо. — Пока тебя не было, случилась странная история...

И замолчав, вновь уставилась на монету.

— Продолжай, пожалуйста, мне очень интересно. — Я знал что, находясь в замешательстве, она может молчать очень долго, и потому решил форсировать события.

— Что?.. Ах, да, сейчас расскажу.

— Внимательно слушаю.

— Сначала ничего не происходило, мне стало скучно, потом я решила посмотреть на твой подарок. Выставила перед собой ладошку, сложила лодочкой, а другую руку засунула в карман и стала искать эту, как ты её называешь, всё время забываю...

— Гильзу, — вздохнул я.

— Верно. Искала, искала... И тут, проходившая мимо очень богато одетая тётенька остановилась, жалостливо поглядела на меня, положила на ладонь монетку и молча ушла. Совершенно не понимаю, зачем она так поступила, можешь объяснить?

— Э...э... мя... — я сделал нечеловеческое усилие, чтобы не заржать, хотя смеяться особо не над чем. Просто позор — мы вместе уже второй день, а моя девушка до сих пор ходит в лохмотьях, словно настоящая нищенка. Ничего, прямо сейчас и исправим! В конце концов, богач я или нет!

— А поконкретнее можно?

— Понимаешь... думаю здесь произошла ошибка. Тебя приняли за другую, только и всего.

— За другую?

— Ага. Госпожа по всей вероятности принадлежит к какому-нибудь секретному ордену или клубу. Сложенная лодочкой ладошка — тайный знак. Увидев, его она решила, что ты член организации и передала тебе послание. Готов поклясться, что это необычная монета.

— Правда? — девушка так доверчиво посмотрела на меня, что стало стыдно. Впрочем, уверен — известие, что её приняли за обычную попрошайку, клянчащую милостыню, было бы воспринято гораздо хуже.

— Правда, правда. Спрячь получше, и пошли, у нас куча дел.

Танька, кивнула, оторвала от рубашки лоскутик и аккуратно завернула в него подарок. Похоже, феечка поверила в мою безумную версию. Что ж, тем лучше.

— А куда теперь... — начала она, но её слова, заглушил резкий, громкий звук, похожий на яростное мяуканье. Я вскинул голову и с изумлением увидел грациозного, пушистого зверька, который, яростно маша крыльями, стремительно догонял пёструю птицу. Рывок, удар передними лапами, предсмертный писк и вот торжествующий охотник с добычей в пасти уже садится на край крыши соседнего дома.

— Что это? — изумлённо спросил я.

— Кошка, — равнодушно ответила Таня.

— Сам вижу что кошка. Почему она с крыльями?

— Где ты видел кошку без крыльев, дурачок?

— Гм. К примеру, у себя дома.

— Серьёзно? Ну, у вас, наверное, живут какие-то мутанты. Все настоящие кошки умеют летать.

— Действительно, и как это я раньше не подумал...

Зверек, быстро расправившись со своей добычей, принялся яростно вылизываться. Горб на его спинке был маленький, поросший короткой шёрсткой. Поразительное зрелище.

— Вот бы завести такого...

— Для чего?

— Просто так... играть, гладить...

— Интересно вы там все такие... извращенцы? — с опаской спросила Таня. — Гладить... Придумал же глупость! Говорила, что не следует ходить в эту мерзкую галерею!

— Пошли уж, чучело, — вздохнул я. — Слышал, что шопинг — лучшее лекарство от стресса. Следует проверить, правда, это или нет...

Глава 12. Криминальный талант.

Спустя четыре часа, мы устало возвращались домой, нагруженные пакетами и свёртками. Хождение по лавкам не улучшило Танино настроение, она шла, угрюмо бормоча что-то под нос.

— В чём дело, ласточка? Ты недовольна?

— Никогда! — сквозь стиснутые зубы процедила она. — Никогда в жизни я не тратила столько денег на всякую ерунду! Можешь сравнивать меня с мамашей, сколько угодно, но это уже перебор!

— Если скажу, что тоже в первый раз совершаю такие траты, тебе станет легче?

— Ты ведёшь себя как неразумный ребёнок! Если б нам не нужно было покупать тебе крылья, я и слова бы не сказала! Или думаешь воспользоваться первой попавшейся дешёвкой? Останешься калекой на всю жизнь!

— Успокойся, у нас будут деньги на крылья. Я много ещё чего могу продать. Старую одежду например. Впрочем, если выгорит одна задумка, мы вообще забудем о нехватке средств. Лучше скажи как тебе твоя новая причёска? Ведь лучше той копны что была?

Таня закатила глаза и прибавила шагу, я засмеялся. Посещение парикмахерской, оказалось тем ещё приключением.

Заведение было естественно одним из самых дорогих в городе. Когда мы вошли, пожилой парикмахер или куафер, как их здесь называли, только что отпустил предыдущую клиентку. Увидев феечку, он пискнул, всплеснул руками и закатил глаза.

— Боже, что это такое? Дитя моё, кто же вас так изуродовал?

Смущенная Таня, и так находящаяся весь день в состоянии стресса, испугано повернулась ко мне, решив по всей вероятности, что с её мордашкой что-то случилась.