Обер Грайс являлся также инициатором программы использования беженцев для укрепления экономики Тайрасана. Для беженцев выделялись участки под основание сельскохозяйственных товариществ, предоставлялись государственные кредиты для организации ремесленных товариществ, проводился учет беженцев, имеющих высшее образование, техническую или военную квалификацию.
Военные действия в Нолии сконцентрировались на небольших пятачках земли вокруг трех остававшихся в руках республиканцев портовых городов. Военный флот республики своей мощной артиллерией какое-то время сдерживал натиск деремцев. Но вот стали подходить к концу боеприпасы, стало иссякать продовольствие. Массы беженцев, сгрудившиеся в портах, осаждали корабли. Падение одного из трех городов на побережье, продолжавших сопротивление, ознаменовалось массовой резней гражданского населения, которому не хватило мест на судах, и истреблением пленных. И вот от причалов двух оставшихся в руках республиканцев портов стали отходить переполненные пассажирские суда и транспорты с беженцами, а вслед за последними судами, взорвав береговые форты и батареи, ушли военные моряки на своих грозных кораблях. Их путь лежал к Тайрасанскому архипелагу.
В дневниках Локки содержится подробное описание войны между Деремом и Нолией. Немало там и материала о проведенных республиканцами социальных реформах, и об исходе беженцев, об их пути через океан, наполненном лишениями и опасностями. В качестве сенатора Федерации, члена комиссии по приему беженцев, Обер Грайс собрал массу документального материала и личных воспоминаний беженцев-нолийцев. Но этот материал мало затрагивает судьбу самого Локки, а потому здесь я ограничился лишь кратким пересказом событий.
На кораблях прибыли в Федерацию народов Тайрасана не только беженцы, но и Правительство Республики Нолия в изгнании. Переговоры с ним были трудными. Ведь, что ни говори, а за спиной этого правительства стояла 28-тысячная армия и восемь мощных броненосных судов, не считая миноносцев, канонерских лодок, вооруженных посыльных судов и прочей мелочи. Кроме того, на судах прибыл золотой запас Республики Нолия.
В результате переговоров на территории Федерации в качестве ее члена был основан Нолийский автономный департамент в составе двух автономных округов, располагавшихся на Ахале-Тааэа и Оторуане. В собственности правительства департамента оставался золотой запас и коммерческий флот. Правительство Нолийской Республики в изгнании прекращало свою деятельность. Вооруженные силы нолийцев вливались в вооруженные силы Федерации, но им давались гарантии, что сложившиеся части и экипажи не будут расформировываться.
Сухопутную армию, прибывшую из Нолии, все же пришлось сократить втрое — в мирное время Федерация не могла содержать столько войск. А вот прибавление флота, несмотря на всю его дороговизну, Правительство Федерации решило принять целиком. В воздухе пахло порохом.
Несмотря на все подготовительные работы, жилья для беженцев явно не хватало. Все трудоспособные были мобилизованы на строительные работы, благо Архипелаг имел весьма теплый климат и людей можно было разместить в палатках (которых тоже не хватало) и даже просто в шалашах. Резко обострилась продовольственная проблема, поскольку государственные фонды не смогли покрыть потребности, и потому правительству нового Нолийского департамента пришлось израсходовать часть своего золотого запаса на закупку продовольствия внутри страны и за рубежом.
Внезапный приток населения на острова Архипелага обострил и проблему занятости. Решение было найдено в строительстве нескольких крупных современных предприятий — по производству двигателей, по строительству локомотивов, по производству электрооборудования, и двух секретных военных заводов: N6 и N7. Ассигнования на их строительство собирались путем займов, продажи облигаций, продажи части золотого запаса Нолийского департамента и самой Федерации. Тем не менее бюджет трещал по швам, цены поползли вверх.
Лишь через четыре года экономическая ситуация на Архипелаге стала входить в нормальное русло. Экономика оживилась и это позволило начать реализацию ряда крупных проектов, с участием как иностранного, так и местного капитала (частного и государственного).
Годы шли. Обер Грайс отправил свою племянницу учиться на Элинор, в университет Лариолы, где когда-то преподавал историю ее дед, профессор Маррот, и где учился когда-то он сам. Тиоро стал командиром гренадерского взвода в армии Федерации. Сам Обер активно участвовал в осуществлении проектов технического развития и в социальном реформаторстве.
Экономика Тайрасанской Федерации стала выходить на передовые позиции. По ее дорогам бегали автомобили, в городах были проложены линии трамвая, а в Латраиде и Зинкусе (столице департамента Ахале-Тааэа) — метро. Дирижабли стали использоваться для пассажирских и грузовых перевозок. Море вокруг Архипелага патрулировали торпедные катера с дизельными двигателями, а на стапелях были заложены подводные лодки. Затопленные когда-то броненосные суда были подняты и переоснащены на верфях Федерации: на них были установлены паровые турбины, новые прицелы, электроприводы орудийных башен. Подобная же программа модернизации была реализована и для военных судов, пришедших из Нолии.
Баланс политических сил в Федерации сдвинулся влево, что повлекло за собой широкомасштабные реформы. Было введено всеобщее обязательное государственное семилетнее образование, создан правительственный фонд университетских стипендий для малоимущих, введено государственное медицинское страхование и страхование по безработице. Государство предоставляло льготы кооперативным предприятиям и частным предприятиям, осуществлявшим программу участия работников в прибылях и в собственности. Некоторые политики внутри страны и очень многие — за рубежом, окрестили эти реформы "социалистическим переворотом".
Обер Грайс успел значительно расширить пределы своей международной экономической империи. Огромные вложения капитала в нефтеперегонные заводы и в нефтедобычу по всему миру, агрессивная скупка акций крупнейших нефтяных компаний принесли ему в конечном счете невиданные барыши. На одной лишь перепродаже акций он заработал не менее 70 миллионов шильденов (в валюте Республики Свободных Южных территорий). Акции резко подскочили в цене, когда одна из небольших технических лабораторий на острове Ульпия предложила всем желающим приобрести комплекты чертежей двигателей внутреннего сгорания и руководство по их эксплуатации, оплатив только стоимость чертежных работ.
Газеты всех Старых Земель, всего Элинора и Архипелага Тайрасан несколько недель пестрели статьями, где строились различные догадки по поводу столь необычного и даже вызывающего альтруизма. Глава технической лаборатории (истинным владельцем которой был Обер Грайс), на все расспросы газетчиков неизменно отвечал, что им двигало желание содействовать техническому прогрессу во всем мире и стремление сделать широкую рекламу достижениям и возможностям его технической лаборатории. Последнего он, разумеется, добился. Не осталась внакладе и империя Грайса. Хотя цены на производимые заводами Грайса двигатели несколько упали, зато стал быстро расти спрос на нефть, соляр и на бензин, так что цены на них поползли вверх.
Возраст Обера Грайса уже далеко перевалил за семьдесят, в волосах на голове прибавилось седины, фигура стала горбиться, а живот заметно отвис. Он перестал заниматься ежедневными тренировками, забросил прогулки верхом. Все друзья и близкие заметили в нем эту перемену. Однажды Обер явился в канцелярию Сената Федерации и направился к Председателю Сената.
"Господин Председатель", — подчеркнуто официально обратился Обер, — "годы мои заставляют меня задуматься о том, кто станет преемником всех моих дел на этой земле. Короче, я составил завещание и хочу передать его Вам на хранение". — Обер вынул из кожаного портфеля тонкую папочку, обтянутую бордовым сафьяном, и протянул ее Председателю.
"Но прежде, чем Вы ознакомитесь с этим документом", — продолжал Обер, — "я должен посвятить Вас в тщательно оберегаемую мной на протяжении десятилетий тайну". — Здесь Обер сделал эффектную паузу и посмотрел Председателю прямо в глаза. — "Надеюсь, эта тайна не выйдет из пределов Вашего кабинета".
"Вы можете на меня рассчитывать" — солидно заверил Председатель.
"У меня есть двойник. Это мой старший — незаконнорожденный — сын. Разница в возрасте между нами — почти тридцать лет. Но несмотря на эту разницу, до последнего времени нас было почти невозможно отличить друг от друга. Он часто помогал мне в самых запутанных и щекотливых делах. Признаюсь, однажды он присутствовал вместо меня даже на заседании Сената!" — Обер мимолетно улыбнулся. — "Этот человек — мой самый близкий друг и соратник. Он в курсе всех моих дел. Именно ему я доверяю после себя большую часть своего состояния и все свои начинания". — Обер снова улыбнулся. — "Разумеется, я не настаиваю, чтобы ему было передано по наследству звание сенатора Федерации. Но если Правительство захочет использовать его способности в государственных делах, то могу дать совет". — Обер замолчал, выжидающе глядя на собеседника.
"Я с признательностью приму ваш совет, господин Грайс" — немедленно откликнулся Председатель.
"Этот человек, — кстати, он носит тоже имя, что и я, — является талантливым военным специалистом. Он разработал доктрину применения всех новейших средств вооруженной борьбы в боевых операциях. Я могу гарантировать, что в его услугах Федерация не разочаруется".
Подобную же информацию Обер Грайс сообщил и своим ближайшим сотрудникам. Однако всю правду знали лишь Тиоро и Лаймиола.
Несколько месяцев спустя после разговора в Сенате Обер Грайс вышел в море на своей большой яхте "Эльнерайя" (названной им так в честь матери своей племянницы) без экипажа, сказав, что хочет побыть две-три недели в полном одиночестве. Это было не в новинку. Но когда яхта не вернулась в порт на двадцать восьмой день, все забеспокоились. Раньше случались и такие длительные отлучки, но тогда Обер был в лучшей физической форме. Кроме того, через несколько дней появились верные признаки надвигавшегося тропического урагана. Прошло еще три дня, ветер все крепчал и крепчал, на набережную Латраиды с грохотом обрушивались многометровые волны, а "Эльнерайя" так и не вернулась в порт.
Обер Грайс с трудом вел яхту по бушующему океану к берегам острова Кайрасан. Его путешествие на остров, где находились остатки космической станции, прошло успешно. Даже более, чем успешно. Увиденное там просто потрясло его и выбило из колеи, чего давненько уже с ним не случалось.
...Высадившись на острове, Обер Грайс (или Локки Мартинес Айюб-Хан?) нашел, против ожидания, что разрушения станции довольно незначительные. Главная энергетическая установка была полностью выведена из строя, главный комплекс информационных процессов тоже немало пострадал, но значительная часть аппаратуры, имевшей автономные источники энергообеспечения, еще находилась в работоспособном состоянии. И самое главное — работала аппаратура резонансной генетической компенсации.
Четыреста шестьдесят два часа потребовалось Оберу, чтобы эта аппаратура заставила его организм провести массовое обновление клеток всех видов тканей, всех органов тела, в соответствии с его первоначальным генетическим стандартом, зафиксированным тогда, когда ему было всего шестнадцать лет.
И ощущения, и внешний вид, которые приобрел Обер после окончания этой процедуры, были совершенно необычными. Мышцы не налились мощью, ведь новые мышечные ткани еще не наросли — пока включился только обновленный генетический стандарт роста мышечных клеток. Волосы были по-прежнему седыми, и лишь у самых корней они темнели своим первоначальным цветом...
Обер провел на острове еще несколько дней, лазая среди хаоса скальных обломков, плавая в океане, тренируя свое обновляющееся тело. В одну из таких прогулок по острову он сделал поразившее его открытие.
Когда он пробирался между огромными скальными глыбами, пред ним внезапно открылся вход в пещеру, сразу настороживший его и своими размерами, и своей правильной формой. В следующее мгновение он разглядел, что вход в пещеру поддерживается тускло поблескивающей аркой из темного металла! По этому острову не раз прошлись своей разрушающей десницей землетрясения и извержения вулкана, над аркой громоздились десятки метров вздыбленной и перемешанной титаническими силами скальной породы, а арка устояла!
Лишь подойдя вплотную, Обер понял, что не совсем прав в своих умозаключениях. Арка была лишь частью конструкции, уходившей вглубь скалы, и она вовсе не была целой. Деформированные фрагменты торчали между камней перед входом в "пещеру", да и сама "пещера" тоже испытала на себе силу Терры. Конструкция была вплавлена в застывшую лаву и именно многометровый слой лавы, вероятно, позволил ей частично уцелеть в дальнейшем. Обер двинулся вглубь. Мертвый, чужой металл. Искореженные, частично оплавленные... механизмы? приборы? устройства? Обер не мог подобрать "этому" никаких аналогий. Но вскоре он увидел нечто знакомое — стена, перегораживающая проход вглубь, а в стене нечто вроде двери или люка.
Дверь без всяких видимых замков или ручек была приоткрыта. Она была закреплена, как показалось Оберу, прямо в стене и двигалась в ней наподобие шарнира. Обер осторожно взялся за край двери и потянул. Дверь с усилием, но совершенно беззвучно подалась. В темноте дверного проема Обер увидел слабый свет.
Светились бледно-голубоватым светом полосы на потолке сооружения. Обер постоял несколько минут, пока его глаза привыкли к почти полному мраку. И в этом сумраке он опять разглядел нечто знакомое. Анабиозная ванна!
Да, несмотря на то, что эта не была похожа ни на одну, виденную ранее, это явно была анабиозная ванна. Прозрачная крышка была откинута, и под ней виднелось ложе, повторявшее контуры человеческого тела. Человеческого?
Обер двинулся дальше. Вглубь отсека уходили шесть рядов анабиозных ванн, их тут были десятки, если не сотни, и все с откинутыми крышками, все пустые. Глаза Обера окончательно приспособились к сумраку и ему показалось, что вдали он видит ванну с закрытой крышкой. Так и есть. Какая это по счету — шестидесятая, семидесятая?
Обер наклонился над прозрачным колпаком. Там, на гладком ложе светло-кремового цвета лежал человек. Обнаженный мужчина лет двадцати пяти, заросший волосами и бородой. Он явно был мертв, но тление почти не коснулось его. Труп выглядел так, как будто он только-только начал мумифицироваться. Еще через несколько десятков шагов Обер обнаружил один за другим два закрытых саркофага с трупами — один принадлежал молодому мужчине, другой — девушке.
Прикоснувшись рукой к прозрачной крышке, Обер тут же отдернул ладонь — на прозрачном материале ослепительно вспыхнуло фиолетовое кольцо. Превозмогая инстинктивный страх, Обер коснулся крышки рукой рядом с кольцом — и кольцо погасло, а рядом с ним запульсировала россыпь оранжевых квадратиков. На следующее прикосновение саркофаг отреагировал появлением темно-рубиновой искры, которая быстро обогнула поверхность саркофага, вспыхнула ярче и крышка с едва слышным чмоканием откинулась в сторону.
