Темный рыцарь

Ничто не могло остановить натиск хэрсира. Имперцы дрогнули и побежали, а воины Твердыни преследовали их, беспощадно убивая. Ярость хэрсира ушла, ушла и кровожадность, — осталось лишь сожаление, что никто из людишек не сумел развлечь его. Хотелось большего. Но вряд ли ему суждено было это получить — организованное сопротивление людей было сломлено. Вслед за стэрсальфами на берег сходили тегны и дренги, — механизм военной машины крепости завертелся: воины разбились на небольшие группы, которым предстояло обыскать порт в поисках ценностей и подавить оставшиеся очаги сопротивления. Вступили в дело и геоманты крепости, начав планомерно повреждать город сотрясением земли, и открытием врат в Астральный план. Видблайн кровожадно усмехнулся. Он не только заберет из города ценности, он оставит на теле проклятой Империи такую рану, которая будет гнить столетиями, стерев их город с лица земли.

"Что же, если с насилием покончено, а от Хельги и человечишки ни звука...", — убийство сотни соплеменников проклятого мага вернуло хэрсиру былую уверенность. — "Я могу развлечь себя иначе".

Сложно было объяснить, что двигало морским эльфов. Нюх? Слух? Шестое чувство? Он безошибочно определил, что одна из короткоживущих магичек еще жива. Должно быть, несчастная потеряла сознание от ужаса, когда Видблайн убивал ее товарищей, и это спасло ей жизнь. Хэрсир подхватил ведьму на руки и затащил какую-то человеческую постройку. Женщина была покрыта кровью и не слишком красива по меркам высшего народа, но сейчас воителю было все равно. Он повалил волшебницу на стол, разорвал одежду, сжал спелую грудь, коснулся шеи...

— Прошу прощения, г-дин Видблайн, — раздался за спиной голос, заставивший Видблайна замереть. — Кажется, я опять не вовремя.

Страха не было. Хэрсир счел это хорошим знаком. Все становились на круги своя. Он был воителем морских эльфов, потомком предначертанного правителя мира. Маг был страшен и могуч, но он был человеком. И этого было достаточно, чтобы Видблайн мог не испытывать страха. И все же, эльф не оказал себе удовольствия свернуть женщине, над которой он нависал шею, прежде, чем повернуться к призрачной тени, стоявшей за спиной.

— Да, человек, и тебе это зачтется. — сказал он. — Я выполню свою часть сделки, — мои маги разрушат этот городишко как только мы его покинем.

Изначально Видблайн не ставил себе целью уничтожать Ралкрусс. Но маг потребовал этого в качестве платы за свои услуги: морскому эльфу было достаточно представить себе картину разрушенного города, чтобы согласиться.

— Где груз и Хельга? — продолжил он.

— Г-жа Мардол? — задумчиво произнес маг. — Боюсь, что она мертва.

— Что?! — Андланг взорвался гневом. Леватейн взметнулся и нанес удар призрачному образу, хоть хэрсир и понимал бессмысленность этого действия.

— Прошу вас, не нужно столько эмоций, — устало ответил собеседник. Соприкоснувшись с чуждой магией, его образ пошел еще более сильной рябью, а голос оказался искажен еще сильнее. — Вы бы сами казнили ее. Она провалила задание. Большая часть ее воинов была мертва еще до того, как я подсказал ей, как уйти из жизни с честью. Ее самопожертвование унесло жизнь наместника и большинства командующих силами Империи в городе, что обеспечило вам...

— Достаточно, человек, — бросил Видблайн, медленно приходя в себя. Да, он бы сам постарался избавиться от морской ведьмы. Хотя бы за то, что она позволила короткоживущему победить себя. Какой бы ценной она не была, она не была незаменимой. — Где груз?

— Совсем рядом, — ответил маг. — Соберите своих воинов, и...

— Не глупи, человек, — бросил хэрсир. — Я отправлюсь туда один. Тело монстра хранится внутри стопорящего куба, верно?

Маг кивнул. Искаженный образ мешал понять его эмоции, но хэрсир полагал, что он удивился. Впрочем, ему не понять. Чтобы быть правителем морских эльфов, не будучи магом, нужно проявлять не одну лишь доблесть в бою. Обнаружив и доставив в крепость тело чудовища в одиночку, Видблайн сильно упрочнял свои позиции. Никто бы не осмелился ставить ему в вину гибель Хельги или второй волшебницы, что была с отрядом. Волшебство имперцев — стопорящий куб, что позволяет перевозить большие предметы без участия скотины или помощников, только облегчит ему эту работу.

— Они на государственном складе Империи, — сказал "союзник". — Том, что со штандартом дракона, в районе складов. Но я бы все же рекомендовал вам взять с собой своих воинов. Склады могут охраняться...

— Ты думаешь, что жалкие людишки могут остановить меня?! — произнес хэрсир насмешливо. Если он и колебался раньше, то теперь был твердо намерен пойти один. — Исчезни, человек.

Человек промолчал и проекция исчезла. Видблайн ощутил удовольствие, — кем бы маг ни был, хэрсиру удалось поставить нахальную короткоживущую тварь на место. Бросив полный сожаления взгляд на мертвое тело волшебницы, уже остывшее и не способное доставить ему никакого удовольствия, воин поднялся, и вышел из здания. Его ждала слава. Море возьмет свое, и Андланг не останется в стороне.

* * *

Ганц едва не опоздал. Когда он появился у склада, увенчанного гордым штандартом Империи, стопорящий куб — огромная клетка из эфира, расположенная над телегой, передвигаемой волшебной силой, с плавающим внутри монстром уже покинула пределы склада. Впрочем, Железноглавец не изучал конструкцию и тело монстра — его взгляд сосредоточился на воине, на шее которого красовался управляющий кристалл механизма. Кроме них, на складе не было не единой живой души, — лишь тела мертвых охранников в униформе стражей Консорциума, до последнего момента оборонявших груз, лежали у входа.

"Калечащий посох. Нельзя полагаться на броню", — темный рыцарь взвешивал опасность противника и прикидывал, как ей противостоять. — "Доспехи из драконьей кости. Нужен прямой удар. Силен. Быстр. Опасен".

— Остановись и раскайся в своих злодеяниях, — произнес Желеноглавец. Протокол требуется соблюдать. К тому же, противник изучал его — Я гарантирую тебе достойное обращение в тюрьме, и могу заметить, что у тебя будут неплохие шансы на получение корсарской лицензии...

Как он и ожидал (и, если честно, хотел), его противник проигнорировал предложение. Морской эльф рассмеялся и бросился вперед.

— Сам виноват. — сказал Ганц.

Битва началась. Паладин нанес свой удар: гигантский меч опустился на то место, где мгновение назад находился хэрсир, глубоко войдя в землю и заставив камни разлететься в разные стороны. Эльфы ушел в сторону, собираясь зайти сбоку, но паладин вырвал оружие из земли и без замаха повел меч ему навстречу по горизонтали. Казалось, уйти от удара было невозможно, но хэрсир взмыл вверх, точно птица. Ганц был вынужден отступить, защищая голову от удара леватейна. Посох скользнул по броне, посылая разрушительные импульсы в грудную клетку паладина. Стало тяжелее дышать, и воитель ощутил, как из носа течет кровь. Впрочем, это не помешало ему врезать эльфу кулаком. Тот уходил назад, и бронированная перчатка лишь мазнула его по доспехам, но даже этого было достаточно, чтобы отбросить врага назад.

Пауза. Ганц направлял свои целебные силы на восстановление внутренних органов, а эльф переводил дыхание после удара паладина. И он пришел в себя быстрее. Леватейн метнулся метя Железноглавцу в лицо, и он был вынужден защитится свободной рукой. Ладонь обожгло болью, — судя по всему, кости уцелели, но вот двигать рукой было почти невозможно.

"Боль временна", — сказал сам себе темный рыцарь. — "Империя вечна".

Удар плечом. Ганц рванулся вперед, точно сахалльский носорг, но противник вновь превзошел его в маневренности, уйдя с линии удара и ударив леватейном в бок. Паладин развернулся, его гигантский меч описал полукруг, вынуждая противника отступить. Еще одно усилие, и паладин бросает свое тело вперед на врага, точно гигантский камень. На сей раз, морскому эльфу не удается уйти, и он отлетает, ударившись спиной об эфирную клеть. Ганц ревет точно слон и бросается на врага, но в последний момент тот уходит в сторону, и вновь проклятый посох ударяет паладина по доспехам, превращая мышцы в мясо, и заставляя кости трещать.

Ганц едва не упал, но стиснул зубы и схватка продолжилась. Если его противник был подобен демону, опьяненному кровью и предвидящему движения, то Ганц был подобен машине. Жестокой машине смерти и разрушения, лишенной эмоций, способности чувствовать боль и страх. Паладин отбрасывал все, что мешало ему вести схватку. Боль от ранений? Тревога по поводу своего будущего? Осознание того, что союзники бросили его, и он ведет бой один? Даже сомнения в могуществе Императора, позволяющего подобному происходить? Не имеет значения. Империя имеет значение. Победа имеет значение.

И увы, она удалялась от Ганца. Восстановление ранений после взрыва отняло у него много сил. Оплавившиеся доспехи делали его менее подвижным. Оружие противника позволяло их игнорировать. Впервые за долгое время, паладин ощутил, что слабеет. Его противник, в свою очередь, не спешил. Понимая, что лобовая атака может окончиться смертью, морской эльф кружил вокруг него, точно шакал вокруг умиравшего буйвола. Он перестал метить в уязвимые места, но каждый его удар наносил ранение. Боль не страшила паладина, но тело слабело, и развязка была близка.

Земля тряхнуло. Трещина заставила соседний склад разрушаться. Каменный дождь пролился на небольшую площадь между складами. Ганц совершил чудовищный для своих габаритов прыжок, избегая обломков разрушающегося здания, но на мгновение он оказался в беспомощном положении. И его врагу было этого достаточно. Посох метнулся змеей и ударил паладина между глаз. Боль, которую причиняли ему другие ранения, на фоне этого была, что свеча по сравнению с пылающим солнцем. Меч выпал из ослабевших рук, и темный рыцарь свалился на землю.

— Ты сражался достойно, человек, — донесся сквозь звон в ушах голос эльфа, зависшего над поверженным воином. — Но ты обречен. Ты, твой город и твоя Империя. Скоро вам предстоит пасть.

Это была ошибка. Паладины не боятся смерти. Ганц был готов уйти на Последний Суд в любую минуту своей жизни — по крайней мере, с тех пор, как стал частью воинства. Ганц мог спокойно принять разрушение Ралкрусса. Город? Город можно восстановить. Люди? Родятся новые. Но представить Империю падшей? Нет. Ни за что.

— Империя не падет! — одержимый яростью, паладин поднялся, забыв о боли, отсутствии оружия и том, что его тело уже умирало, и обрушил мощных на противника. — Не здесь! Ни сейчас! Никогда!

Эльф уклонился один раз, второй, но явно не ожидал, что паладин сможет нанести третий. Он вскинул свой посох, надеясь защититься. Кулаки Ганца обрушились на посох точно гнев богов, и чудесное оружие с хрустом разломилось надвое, осыпав своего хозяина ворохом ослепительных искр. Еще секунда, и Железноглавец добил бы его, превратив голову в мессиво, но слабость разливалась по телу великана, и через мгновение морской эльф уже отступил назад, а тело исполина бессильно рухнуло на мостовую...

* * *

"О боги" — это была единственной из мыслей, беспомощно носившейся в голове Рейнольда, которую можно было озвучить в приличном обществе.

Иных слов в сознании некроманта, созерцавшего завершающую часть битвы между синеволосым эльфом и имперским паладином. Это невозможно. Так не бывает. Некромант был свидетелем битвы между машиной смерти и зверем, — и сейчас машина лежала сломанной, а зверь видел их с Таршей, и уже хищно скалился.

"Защищайся" — взывали все голоса в голове некроманта, и он вскинул руки, посылая Дождь во врага.

Во время путешествия к складу, ему уже удалось убить нескольких эльфов (при этом он потерял своего зомби). Хоть они и были быстры, но не быстрее, чем коронное заклинание Рейнольда. Это внушало определенные надежды. Кроме того, враг потерял свое оружие, сражаясь с Ганцем, и должен был устать...

"О нет", — всхлипнули надежды Рейнольда, умирая.

Проклятый враг не был быстрее, чем Дождь Смерти. Но он был быстрее Рейнольда, и на шаг опережал каждое движение мага, с легкостью уворачиваясь от разрушительных потоков мертвой воды. Через мгновение, он уже завис над Рейнольдом и обломки его посоха устремились магу в лицо. Некромант вскинул руки, пытаясь защищаться и не думая о нападении. Магия посоха столкнулась с магией Рейнольда. И последняя проиграла. С чудовищной болью возвращающейся плоти смешалась боль трескающихся костей, как вдруг морской эльф отступил.

Полуослепший от боли Рейнольд увидел Таршу, которая что-то произнесла, обращаясь к нему. "Просит уходить", — понял он скорее благодаря интуиции, и не замедлил последовать совету. Спотыкаясь и падая, он успел сделать шагов десять, может быть пятнадцать, как землю вновь тряхнуло, и он приземлился в содержимое перевернутого мусорного бака. С трудом поднявишсь, Рейнольд посмотрел назад и...

Уже второй раз за день он ощутил, как цензурные мысли покидают его голову. Тарша сражалась с эльфом на равных. Рейнольд забыл о том, что ему нужно бежать, и точно завороженный смотрел на схватку между эльфами. Если Ганц демонстрировал чудовищную, сверхъестественную силу, то воительница противопоставляла врагу мастерство.

Тарша бросила лезвие в лицо своему противнику. Тот защитился обломком своего посоха, но эльфийка не дала ему даже мгновения на контратаку, мгновенно изменив направление движения оружия. Лезвие чиркнуло отступившего на шаг остроухого по груди. Удивление на лице воина, увидевшего что его броня пасует перед глефой темной эльфийки, заметил даже Рейнольд. Тарша, впрочем, проигнорировала его, усилив натиск. Рейнольду показалось, будто лезвие глефы появилось еще несколько лезвий — хоть враг и ухитрялся избегать фатальных ранений, воительница Хад-Шеола медленно, но верно теснила его, нанося многочисленные кровоточащие раны, и заставляя отступать. На мгновение Рейнольда охватила радость...

— Хо, похоже, я не смогу победить тебя сейчас, красавица, — синеволосый эльф отступил назад, прикоснувшись спиной к эфирной клетке, где плавало тело убитого монстра. — Но я дам тебе шанс сразить меня. В моих покоях.

Треск. Один из обломков оружия синеволосого летит в сторону Тарши, метящей глефой в лицо своему противнику. Вспышка света, которая оставляет мутные пятна во взоре Рейнольда.

"Слишком ярко, ей не выдержать", — пронеслась мысль. — "Жулик!".

Воительница замерла на месте, яростно потирая глаза, а ее глефа воткнулась в эфирную стену. Морской эльф повис сверху, и нанес удар кулаком по голове. Даже ослепшая, Тиагара сумела уклониться, но бесконечно продолжаться это не могло, и...

Что-то внутри Рейнольда треснуло. Был ли это страх? Ощущение беспомощности? Кости рук? Он не знал ответа. Он плевать на него хотел. Голоса в голове, требовавшие бежать и скрыться умолкли. Теперь их сменил рев и ярость, — это были те предки Рейнольдса, которые выжили потому, что когда поблизости не оказывалось кустов, они бросались на врага первыми, заботясь лишь о том, чтобы убить его. И, если честно, некроманту было плевать и на это.