Хроники Фирнберга

С грифонами часто передавали налоги. Крылатые принципиально никогда не занимались взыскиванием налогов, брали только то, что люди сами просили отнести, а плательщики издавна понимали, что лучше заплатить через летающего чем нанимать охранника и потратить не одну неделю на долгую рискованную дорогу до города. Кроме того хитрецы поняли, что можно дать чуть поменьше, чтобы сборщики налогов, удовольствовавшись меньшим, решили не предпринимать долгий путь за недостающим.

А еще всегда грифоны незаменимы, если требовалось кого-то спасать. Сколько раз приходилось высматривать с воздуха на болотах пропавших детей, просто заблудившихся грибников или разыскивать в горах не вернувшихся вовремя рудокопов.

Поиском многим грифонам заниматься даже интереснее.

И волнительно принести в поселок успокаивающую весть, что пропавшие найдены живыми. Хотя и смущает благодарность родственников спасенных.

Бывало и наоборот, что весть оказывалась горькой, однако искать и сообщать надо. Иеракс помнил и такое.

Но жители герцогства издавна понимали, что порой без помощи крылатого найти пропавших хоть живыми хоть мертвыми вообще не представляется возможным. Слишком огромны безлюдные территории.

Память грифона способна хранить увиденное так словно все еще перед глазами.

Мысленно он еще в летних воспоминаниях прошлых лет, которые останутся с ним навсегда.

Велик и загадочен Восточный Фирнберг там где он постепенно переходит в территории северных баронств.

Долы и долины меж холмов сходятся к предгорьям, утопая в утреннем тумане. Странный покой наполняет сердце, если ступать грифоньими лапами по зеленому ковру мха, взбирающегося покрывалом на старые коряги. Кряжистые деревья горного леса протянули могучие корни под этим ковром, вырастают из него, а через их раскидистые ветви, сквозь прозрачную туманную дымку струятся лучи солнца.

По замшелому дну долин пробираются своими малозаметными тропами прохладные ручьи, обтекая позеленевшие древние валуны. Бег воды приглушен мхом, порой ее можно обнаружить только по тихому журчанию только вблизи.

Много воспоминаний осталось у Иеракса о юности проведенной в этих краях.

Счастлив тот у кого есть такие воспоминания, особую притягательность которым придают яркие, насыщенные чувства начала жизни. Еще более счастлив тот, чья память способна возвращать всю красоту увиденного. Возвращать как наяву, во всем великолепии.

Сердце грифона наполняется неописуемым восторгом когда скользишь над долинами, чувствуя прозрачный воздух ласкающий каждое перо в крыле, ныряешь в пропасти вслед за столбами света льющимися из разрывов в облаках, света что проходит мимо широко раскинутых ветвей деревьев, растущих на краях утесов.

Громадные облака наползают на дальние склоны, накатываются как замедленная океанская волна, вздымаясь слегка полозоченными небесными валами.

Туман в глубоких долинах загадочно подсвечен солнцем. Рощи с солнечными полянами лепятся к уступам гор, далеко внизу долины устилает ворсистый ковер леса, скрывающего сумрак под кронами вековых деревьев, скользят отраженные облака по зеркалам озер.

Над озерной гладью дремлют позеленевшие и поросшие древними высоченными елями утесы, которые сверху кажутся моховыми кочками по краю воды.

Если лететь высоко то грандиозные кучевые облака похожи на белые горы. И отличаются от гор каменные тем, что не опираются на массивные основания, а висят касаясь заросшей лесом земли только тенями.

С далеких, изборожденных древними долинами, хребтов тянутся к подножию в туман ниточки водопадов, а с туч шлейфы дождей.

Невообразимые величественные горы вдали видны через толщу воздуха с облаками и от этого кажутся слегка нематериальными как миражи, еще возвышеннее.

Грифоны очень любят красоту и могут долго любоваться великолепными просторами. Но порой им трудно усидеть на месте и они бросаются навстречу грандиозному восходу, вверх к облакам. Или любуются в полете озерными долинами ранним утром, летя чуть выше тумана из которого поднимаются живописные руины замшелых башен и замков, на крепостных стенах которых растут корявые старые деревья, отражающиеся в тихой воде.

Древние мосты, дремлют над туманными ущельями. Некоторые давно обрушились и, навевая созерцательную философскую грусть, ведут в пустоту, но по другим еще можно ходить, доверяя прошлым векам.

Иногда в необитаемых местах Фирнберга царит странная тишина под ветвями, склоняющимися над хладной чистотой потаенных озер. Кажется можно слышать, что капля упавшая в воду породит звонкое эхо, отразившееся от склонов долины.

Но там страшновато от мыслей о Вечности.

Иногда тишина мягкая, звуки гасит туман плывущий меж причудливых кряжистых деревьев.

Выше этих низин туман солнечнее, наполненнее светом и от этого выглядит не менее таинственно.

В глубоких долинах фирнбергских гор мох покрывает деревья снизу порой до высоты в три-четыре человеческих роста, свешиваясь причудливой бахромой.

Издали горы этой части Фирнберга сами похожи на древние коряги, поросшие мхом, но этот мох на самом деле — могучие деревья. Горы тоже тянут в стороны корни своих отрогов, в укромных местах можно найти дупла пещер.

В холодное время года долины превращаются в волшебную зимнюю сказку, но добраться до них в это время нелегко. В Фирнберге много мест, куда не добраться без помощи грифона, особенно зимой, когда снег очень толстым слоем заносит дно долин.

Люди в тех местах почти не живут. А на вершинах каменистых холмов тоже можно обнаружить руины замков и башен, сквозь которые давно проросли деревья. Впрочем заброшенные замки и основательные бастинды нередко встречаются и в других районах герцогства.

Несмотря на старые развалины, впечатление обманчиво, людей здесь никогда не было много.

Ходят разговоры, что эти места принимают не всякого человека и величие здешней необитаемости может вынести лишь тот, чья душа стремится к отшельничеству. Но все может быть и проще.

Люди редко живут поодиночке их тянет к себе подобным, в деревни и городки, которые чаще на берегах речек.

Понятно почему в лесах и предгорьях нет больших поселений. Немногочисленные одиночки найдут там себе пропитание. Но в условиях, где невозможно нормальное земледелие, город не прокормится охотой, грибами и орехами. То что годится для отшельников и отдельных семей не годится для большого скопления людей. Пришлось бы постоянно возить обозами продовольствие. Так иногда делают ради поселков, существующих за счет больших рудников, но таких разработок немного.

Сотни деревень разбросаны по территории герцогства, но большинство из них такие маленькие затерянные в долинах и лесах поселения, что туда не знают троп сборщики налогов.

Иеракс знал, что в коряжистых горах северо-востока есть и отдельно живущие семьи грифонов, которых имеют мало отношения к службе на герцогство. Малонаселенность этих мест давала немногочисленным крылатым возможность почти не встречаться с людьми.

Крылатые, которые служат ордену, видели в таких нелюдимых грифонах некий резерв свободы. Им нравилось знать, что где-то в стране, которую они защищают, есть их сородичи, живущие в условиях первозданной воли.

С ними не прервано общение, порой грифоны ордена встречаются с ними, но стараются много не говорить о них посторонним. Они не многочисленны, не опасны людям и закон богов не нарушается.

Некоторые из грифонов отправлялись жить с возлюбленными в необитаемые места, устраивая себе на несколько месяцев или лет перерыв в служении ордену.

Бывает, что какие-то из этих отдельных семей все же имеет дело с людьми из затерянных деревень, защищая от стай хищников, редких совсем заблудившихся разбойников или помогая в охоте в обмен на то, что могут делать человеческие ремесленники.

Фирнбергское герцогстве славится серебрянными рудниками, но только два крупных принадлежат герцогу, а одно ордену грифонариев. Большинство рудников очень маленькие, затерянные в горах. Обычно это личные шахты, крохотные как обычный деревенский погреб или подвал.

Много в безлюдных и обитаемых местах таких полузаброшенных тесных шахт, входы в которые скрываются под корнями деревьев или между замшелыми валунами.

Бывает что какой-нибудь крестьянин с никому не известного хутора или отшельник в свободное время понемногу добывает руду. Когда запасы встречаются в разных местах понемногу нет смысла организовывать большие рудники.

Достаточно найти небольшую рудную жилу чтобы разбогатеть. И немало одиночек копают норы чтобы найти черные блестящие как каменный уголь камешки, тяжелые как железо. И рудознатцам греет сердце мысль, что большая часть тяжести в таком камешке это серебро.

Приходилось Иераксу не раз охранять рудокопов, возвращающихся с добытым за лето. Нанимали те, кто позаметнее, одиночки обходятся и без охраны, оправданно надеясь, что про них никакие разбойники просто не знают, а шанс случайно повстречаться, если не идти по протореной дороге, весьма невелик.

Впрочем Иераксу на той дороге разбойники тоже не попались пока он охранял, снова добрались все спокойно.

Но очередное лето кончилось, многие путешественники и рудокопы, кроме самых нелюдимых, возвращались к человеческому жилью. Пришло время и грифону подумать о том где он проведет остаток осени и зиму.

Иеракс знал, что если при подлете к столице набрать высоту, то потом просто планируя можно скользить по воздуху, не обращая внимание на всем известное ослабевание поддерживающей силы в окрестностях Фирнберга. И таким образом долететь до среднего города минуя нижний.

Все четыре лапы грифона почти одновременно мягко коснулись серого камня, влажного от тающих снежинок. Иеракс прошелся по парапету крепостной стены.

Фигура золотисто-серого грифона восхищала соразмерностью и грациозной силой. Хоть и слегка ослабленный свет низкого солнца выявлял на верхней стороне крыльев слабый блеск перьев с золотистым отливом.

Цвет глаз Иеракса немного менялся в зависимости от освещения, подобно редкому камню александриту.

Своей главной чертой характера молодой грифон считал любопытство. Поэтому как только прилетел в город то первым делом посетил укрепления у Южных ворот, чтобы посмотреть на дракона, о котором слышал давно.

Сошел в подземелье, поприветствовал Реаса, с которым давно не встречались.

Он не только посмотрел, но и смог коснуться лапой морды дракона, хотя сначала тоже было страшновато когда из полутьмы за решеткой медленно выплыла устрашающая пасть. Прикосновение к чешуе удивило теплотой, а дракон разрешил и до когтей своих дотронуться.

Иеракс не смог удержать ироничную ухмылку когда заметил укоризненный взгляд Реаса, который отчаялся уже запрещать совать лапы через решетку к ящеру. И одно дело когда так опрометчиво поступают юные несмышленыши, и совсем другое когда такой взрослый и опытный. Но друг промолчал, только вздохнул.

Иеракс по-своему любил город Фирнберг, хотя не думал, что будет питать привязанность к людским поселениям. Но всем сердцем чувствовал, что этот город другой, родной и для тех, кто родился с крыльями.

Грифоны умели ценить красоту высоких башен и величественных замков, похожих на скалистые утесы.

Иеракс решил пройтись по старым улицам пешком. Благо, что Фирнберг был одним из немногих городов, где можно прогуливаться не боясь испачкать лапы. Все вымощено и все сточные канавы закрыты каменными плитами.

Во многих трактирах герцогства грифона могли покормить за счет ордена и охотно предоставить ночлег, но в самом городе были заведения специально для рыцарей ордена и грифонов, где крылатый мог чувствовать себя как дома. Там всегда можно встретить кого-то из друзей и соратников.

Одна из таких знакомых таверн располагалась с северной стороны города, встроенная в стену террасы между средним и верхним городом. И само расположение уже указывало, что там часто бывают не последние в ордене люди.

Грифон предусмотрительно отряхнулся от дождевой воды прежде чем толкнуть лапой тяжелую дверь.

Иеракс давно хотел послушать разговоры и узнать что сейчас волнует его знакомых. В последнее время меняется многое. А как выспится после долгого полета то можно зайти к магистру.

Один из услужливых помошников трактирщика сразу же подошел с блюдом подогретой воды и помыл усевшемуся перед столом грифону передние лапы, как привилегированному посетителю.

Под массивными каменными сводами витал аромат прожаренного мяса, Иераксу было уютно и спокойно, приятно грело предчувствие сытного ужина.

Крылатый позволил себе выпить перед ним крохотную рюмочку настойки и даже вторую. Пил он очень осторожно. Несмотря на размеры, грифону хватало чтобы опьянеть даже меньшего количества спиртного чем человеку. А обычная грифонья гордость не позволяла выглядеть глупо. И никого не удивляло что грифоны в любом состоянии ведут себя достойно, предпочитая скромно помалкивать если хоть немного пьяны.

Но вот уши позволяли Иераксу слышать разговоры в любом углу помещения.

Рыцари ордена прекрасно понимали что в таверне могут присутствовать шпионы герцога, но привычка скрывать разговоры пока не появилась. А прознатчики сюда должны захаживать часто, здесь же собирались не ремесленники выпить вечером пива, а люди опытные, знающие положение дел. Ведущие порой сложные беседы о разном. Больше всего военные жаловались, что Феобальд смещает с должностей опытных командиров и заменяет своими людьми. Не теми, кто умеет воевать, а теми, кто больше клянется в верности герцогу. Увеличил жалование судьям, страже, тем кто следит за порядком.

-Что не нравятся мне эти постоянные разговоры герцога о единстве, -тихо говорил один из уже сильно седых командоров ордена.

Иеракс прекрасно понимал что человек имел в виду.

В Фирнберге феодал мог годами сопротивляться центральной герцогской власти, рассчитывая на свой каменный замок. На строительство замков рыцари не жалели ни каких средств, понимая в них средство обеспечения безопасности и самостоятельности. Цеплялись за малейшие тонкости выражения своей свободы. Политика герцогства всегда была полна договоров и компромиссов между властью и рыцарями.

-Крестьяне пугливы и раболепны во всех государствах, -пояснил пожилой рыцарь. -Но здесь хотя бы владельцы замков могут чувствовать себя независимо, чувствовать свое достоинство, а вместе с ними не скатываются до состояния холопов и все остальные. Мы знаем, что есть страны, где и рыцари, где и важные вельможи склоняются перед государем как рабы. У них нет самостоятельности. Там правит противный постоянный страх и доносы. А жизнь простолюдина для этой власти ничто.

-Почему у нас тоже должно стать так? -спросил его собеседник.

-Это зависит от того насколько сильно поддастся орден... я не понимаю, но среди капитула есть те, кто готов поддержать герцога. Грифоны могут штурмовать любые самые неприступные замки.

-Вы же знаете, что грифоны крайне неохотно ввязываются в междоусобные войны. Их больше волнует оборона герцогства от внешних врагов, которые представляют угрозу всей стране потому, что в этой стране живут их семьи, детеныши. А мятежи отдельных рыцарей внутри страны они подавлять не любят. С ними отдельно каждый раз приходится договариваться, они вступают в бой только когда убеждены что нарушена справедливость. Это же не люди. Крылатые в нашей бескрайней стране прекрасно могут жить и без денег. Принципы и свои представления о совести для них важнее, я их хорошо знаю. Это не значит, что грифоны не любят золотые монеты, охотно берут и, хехе... в отличие от ворон, умеют отличать дорогое от просто блестящего, но для них есть ценности гораздо важнее.