Межзвёздный мезальянс. Право на ошибку

Пф! Загадочные мы какие! Выяснить бы, что же такого у него в жизни происходит! Скрещиваю руки на груди, забрасываю ногу на ногу, отклоняюсь назад, упираясь спиной в стену, и принимаюсь размышлять. Итак. Опять мой жених сбежал. Попрощался торопливо, выскочил из укрытия, а оказавшись на виду, внимательно осмотрелся и постарался как можно скорее раствориться в толпе. Хм... Прячется он от кого-то, что ли? Ну а какое ещё предположение можно сделать? Ведь очень похоже.

— Тис! — бросаю в пустоту перед собой. Уверена, летучку брат сориентирует. — Мне поведение Тимофея не нравится. Можешь хоть какую-нибудь информацию о его жизни получить?

Ответа не жду, потому как если брат решит помочь, мне Ёлка всё потом передаст. Ну а если нет... Нет — значит нет.

Поднимаюсь и направляюсь в столовую. А потом привычным маршрутом к Делиссе, где часа два сижу с заданиями по пилотированию, которые на неё (то есть на меня в её лице) за сегодняшний день свалились. Закончив, прихватываю очередную порцию лекций, на этот раз по географии приграничных планет империи, и практически бегом возвращаюсь в казарму. В последнюю секунду успеваю проскочить в закрывающийся проём, прежде чем створки дверей сомкнутся окончательно, их заблокируют и дадут общий отбой.

— Ериса, ты с ума сошла, так рисковать?! Забыла про гауптвахту? — шипит Трилия, мгновенно оказываясь рядом. Впрочем, в голосе подруги волнения куда больше, чем возмущения.

— Очень похоже на то, что она именно туда хочет попасть, — с койки напротив раздаётся согласие с её мнением. А потом ещё и заявление, ощутимо более язвительное и многозначительное: — Потому что там все дежурные совершеннолетние.

Намёк прозрачный и недвусмысленный — чем старше мужчина, тем больше шансов, что возникнет привязка. Радис с самого первого дня уверен, что я в академию поступила только ради этого. Типа потому, что за военного замуж хочу. Ну или в любовницы. Он особой разницы в этих статусах не видит. Цессянин, одним словом!

— Ты бы держал свои домыслы при себе, — фыркаю, бросив на него презрительный взгляд, — а то ведь за них можно и по морде получить.

— Уверена?

Защитный экран, закрывающий кровать альбиноса, исчезает, а над бортиком появляется и спрыгивает на пол гибкое тело. Худощавое, но жилистое и крепкое. Приземлиться на ноги я ему не даю. Разворачиваюсь, выбрасывая импульс и сбивая с прямолинейной траектории. В итоге с триумфальным грохотом парень падает на бок:

— Ах ты...

Последнее слово он проглатывает. Медленно поднимается, прищуривается, отворачивается, а потом резким выпадом атакует. К подобной тактике я готова. Сколько раз на тренировках мне с ним спарринг доставался! Правда, это было раньше. Последний месяц мне везло на других партнёров.

Щит. Шаг в сторону. Следить за противником.

Парировать удар. Уклониться. Не позволить блокировать руки. Пауза.

Новый выпад. Встречное движение. Подсечка... Дихол! Кто ж его научил такому приёму?

Уменьшить вес, мягко приземлиться на спину, выбросить ноги навстречу приближающемуся корпусу, развернуться, вскочить и гравитационным давлением прижать к полу упавшее тело.

— Нечестно! — шипит Радис, неимоверным усилием приподнимается и тут же валится обратно под невидимым прессом.

— А нести всякую чушь честно? — парирую, даже не думая снижать силы воздействия.

— Отпусти ты его. — Моего плеча касается рука Трилии.

Только сейчас, оглянувшись, я соображаю, что остальные ребята стоят кругом, готовые помочь, если потребуется. Вот только кому из нас? Убираю давление, позволяя альбиносу принять вертикальное положение. И тут же хриплая угроза срывается с его губ:

— Нарываешься на проблемы?

Ярости в глазах столько, что будь она материальной, испепелила бы точно. Возможно, именно это чувство мешает Радису мыслить рационально, потому что поединок он решает продолжить.

Быстрое скользящее движение навстречу и разворот. Нога влепляется в живот, а я рефлекторно сгибаюсь, как нас учили на тренировках, чтобы снизить вероятность травмы. Признаюсь, удар я пропускаю специально. Вернее, больше вид делаю, что пропускаю, успевая закрыться тонким гравитационным экраном. Внутренних повреждений не получаю, но дыхание перехватывает — поле я создаю слабеньким, таким, чтобы противник его не почувствовал, а зрители не догадались.

Зачем я это делаю? Да вот за этим! Поддерживаемая чьими-то заботливо обхватившими меня руками, с огромным моральным удовлетворением наблюдаю, как Радиса оттаскивают к свободной от коек стене. А дальше музыкой для моей души по помещению разносятся придушенные вопли цессянина и звуки ударов обо что-то мягкое. Меня же отводят в сторону, усаживая на стул.

— Ты в порядке? — Продолжая придерживать за плечи, Олас опускается передо мной на колени и заглядывает в глаза.

— Нормально. — Я морщусь, глубоко вдыхая. — Спасибо.

— Тебе нужно научиться не выпускать ситуацию из-под контроля, — недовольно ворчит исгреанин. — Никогда не надейся на благородство противника.

А я и не надеялась. Всего лишь проверить хотела, как парни поступят. И, между прочим, они мои ожидания оправдали, наказав Радиса за его подлость. То есть в морду он всё же получил, пусть и не от меня. Правда, теперь наша тихая неприязнь друг к другу переросла в настоящий конфликт, и это плохо. Придётся быть настороже и не выпускать озлобленного альбиноса из виду. Мало ли что ещё придёт ему в голову?

Впрочем, наутро Радис старательно делает вид, что вчера между нами ничего не произошло, и ведёт себя совершенно нейтрально. На вопрос сержанта, внимательно осмотревшего синяки на его лице и поинтересовавшегося, что произошло, отвечает, мол, упал неудачно. Это, конечно, не показатель того, что он всё забыл и простил, но мне почему-то становится спокойнее. Может, цессянин всё же осознал, насколько был неправ?

Весь день на занятиях прислушиваюсь к фону идущих от него эмоций, сложных, бурлящих, всё же более негативных, нежели нейтральных, и понимаю — расслабилась я совершенно напрасно. К тому же весьма недальновидно забыла уроки по стандартным расовым психотипам. А ведь моя наставница столько раз твердила мне, что характерной особенностью цессян является неумение принимать поражение. То есть добиваться своего они будут любыми способами, даже самыми грязными. Так что теперь я предпочитаю держать Радиса в зоне видимости.

День, второй, третий... Постепенно об альбиносе забываю: повода полагать, что замыслил недоброе, он не даёт, да и невозможно постоянно удерживать в голове необходимость кого-то контролировать, если вокруг столько всего происходит!

Во-первых, оказывается, что нам меняют полосу препятствий. И если к прежней мы все уже привыкли и проходили её, что называется, "на раз", то новая просто поражает размахом сложности. А какие могут быть мысли о мести, когда думаешь только о том, как выбраться из ямы с липкой жижей, в которую свалился, покоряя очередную невообразимую в своей конфигурации конструкцию?

Во-вторых, в один из вечеров я застаю Делиссу в слезах. Долго привожу её в адекватное состояние, чтобы понять причину паники. В итоге выясняю, что моя фрейлина ошиблась, когда выбирала учебную программу по пилотированию, и вместо того чтобы отметить полный допкурс, случайно поставила галочку на сокращённый. Переволновалась, видимо. То есть полётная практика у неё, то бишь меня, должна будет начаться через три недели, а не в следующем учебном году! А я-то ещё недоумевала, почему задания какие-то уж слишком объёмные и сложные! Возмущалась про себя, мол, зачем гонят с такой скоростью, а ока-а-азывается!..

Ну и, наконец, в-третьих, исчезнувший почти на неделю Тим вновь появляется в нашем тайном убежище, куда я заглядывала ежедневно и уходила, не обнаружив того, кого мне хотелось видеть больше всего на свете.

— Привет, Ериса, — с облегчением выдыхает землянин, вскакивая со скамьи и шагая мне навстречу. — Ну как, получилось? Что она сказала?

— Добрый вечер, ферт Тимофей, — скрывая за лёгкой иронией своё разочарование, приветствую нетерпеливого субъекта, который, оказывается, вовсе и не мне рад, а возможности продолжить переписку.

— Почему опять официально? — тут же теряется жених. — Что-то случилось?

— Нет, прости, это шутка, — меняю тактику, потому что моего сарказма он не понял.

— Ага... — Тим бросает на меня полный подозрений взгляд, но всё же расслабляется, усаживаясь обратно на сиденье. — Так есть ответ от Евы?

Молча активирую изображение, разворачивая к нетерпеливому визави, который немедленно забывает обо мне, впиваясь глазами в совсем коротенькое письмо, содержание которого я помню наизусть:

"Прошу меня извинить, ферт Тимофей, но при всей кажущейся осуществимости встреча на данных условиях невозможна. Евеллина Мео Рин".

— Она издевается?! — Землянин отшатывается, сжимая кулаки. — Это уже четвёртый отказ, который я получаю! У меня ощущение, что эта ваша наследница спит и видит, как бы заполучить меня в мужья, потому что у неё возникла эта дурацкая привязка! Дикость какая-то! — доказывает, что в курсе особенностей нашей физиологии. Рассказали ему, видимо. — И встречаться Евеллина не желает именно потому, что боится. Думает, я буду настаивать на расторжении помолвки! Я же говорил, что она избалованная девчонка, которая привыкла получать то, что хочет!

— Чушь! — отрезаю. — Ева не такая.

— И как тогда этот отказ понимать?! — никак не может успокоиться мой визави.

Я усаживаюсь удобнее, сворачивая экран и выключая коммуникатор.

— Тим, а ты хоть что-нибудь знаешь про "физиологическую необходимость", которую просишь Еву сымитировать? И к чему в этом случае ваша встреча приведёт, представляешь?

— К чему же? — Наблюдая за моими неторопливыми действиями, медленно остывает землянин.

— К тому, что вы окажетесь женаты раньше, чем невеста станет совершеннолетней, — с ходу его шокирую, чтобы понял, насколько не прав. — Ведь привязка не зависит от желаний девушки. Она просто возникает и начинает менять организм, заставляя испытывать влечение к тому, на кого ориентирована. Так вот. Крайне редко, но бывает, что организм девушки реагирует недостаточно быстро, и возникшая тяга к понравившемуся мужчине начинает угасать. Обычно в этом не видят особых проблем, если избранник не настаивает на браке и готов отступиться. Тогда взамен появится новая симпатия к другому мужчине. Однако в случае династического наследования, когда речь идёт о выборе, сделанном наследницей, смены жениха нельзя допускать. Вот для того, чтобы вернуть привязку, и разрешена встреча. Тебе во время неё придётся Еву целовать. А подобное действо — часть свадебного ритуала. Ты этого добиваешься?

— Почему ты мне раньше этого не сказала? — выдавливает из себя жених, нервно сглатывая.

— Ты не спрашивал. — Я невольно передёргиваю плечами. — Да и почему я должна была тебе об этом рассказывать? Моя работа — помогать вам с наследницей переписываться и держать это в тайне.

— Я думал, по-дружески...

— А разве мы друзья? — перебиваю, удивлённо приподнимая брови. — Тим, друзья совершенно иначе друг к другу относятся. Не используют друг друга. Не ставят условий. Доверяют. Разве не так?

Некоторое время землянин молчит. Сидит, задумчиво меня рассматривая, а в глазах отражаются всё те эмоции, что я воспринимаю. Смятение. Сожаление. Раскаяние. Симпатия?!

— Я дурак и эгоист, — неожиданно признаётся жених. — Ериса, я на самом деле забыл, что такое дружба. Ты дашь мне ещё один шанс?

Дихол! Тим! Да если ты так на меня смотреть будешь, я... Я тебе кем угодно буду, безо всяких просьб. И подругой, и женой, и любовницей...

Стоп. Ева, ты свихнулась?

Вовремя спохватываюсь, поспешно возвращая себе утраченный контроль. Впрочем, моего недоумения это ничуть не уменьшает, и причина, по которой мой коварный организм подобным образом отреагировал на общение с избранником, остаётся мне непонятной.

Ну не так всё должно происходить! Не может в моём возрасте быть таких гормональных всплесков. Организм должен успокаиваться в присутствии Тима, а не провоцировать меня бросаться к нему в объятия!

— Хорошо, — заставляю голос звучать ровно и спокойно. — Если ты этого хочешь, попробуем подружиться.

Тимофей заметно расслабляется. Улыбаться начинает, волосы приглаживает, положение тела меняет.

— Очень хочу. Знала бы ты, как трудно жить в новой среде, где не на кого положиться. Даже честно высказать то, что думаю, не могу себе позволить. Постоянно приходится себя контролировать, чтобы оправдать чьи-то ожидания. Только с тобой и чувствую себя нормальным человеком.

— Разве ты за эти годы так и не адаптировался? У тебя ведь здесь есть семья. Пусть и приёмная. У ферта Вира четверо сыновей. Трое из них близки тебе по возрасту. Неужели вы не нашли точек соприкосновения и общих интересов?

Я говорю, а Тим отрицательно качает головой.

— Со мной только Лийар общается, все остальные предпочитают оставаться в стороне, — комментирует он свои действия. — Да и принц тоже делает это не по собственной инициативе, а потому, что ему отец приказал взять надо мной "шефство", — путает непонятным словом.

Впрочем, смысл мне и так ясен. Король Исгре наверняка имеет свои собственные планы на Тима, иначе бы не усыновил. Ну а кому доверить надзор за нежданно приобретённым отпрыском, как не собственному сыну, потерявшему возможность стать императором?

— Ериса, а ведь я тебе кое-что обещал, помнишь?

Сбивая меня с мысли, Тимофей снова меняет тему разговора. Пока я собираюсь ему ответить, он решительно поднимается, прихватывает мою ладошку и тянет за собой.

— Пошли! До отбоя успеем отстреляться!

В лёгком смятении от нежданного, но такого желанного прикосновения, я иду рядом, стараясь не концентрироваться на ощущениях тепла и мягкости его руки. Даже о том, куда именно мы направляемся, не думаю. Только когда оказываюсь на верхнем этаже многоярусного комплекса, понимаю, что попала на один из учебных полигонов, предназначенных для тренировок.

Экипировка, выбор оружия, выход на огневую позицию, пристрелка...

Три мишени на линии огня Тимофея мгновенно превращаются в пепел, мои же лишь обугливаются, не собираясь сдаваться на милость пролетающих мимо них разрядов.

Опустив своё оружие, Тим внимательно присматривается к моей стойке.

— Ериса, так ты никогда цель не поразишь. Ноги чуть шире, левую немного вперёд, вес перенеси на правую. Корпус слегка разверни, руки вытяни вперёд. Локти чуть опусти, ладонь с оружием обопри о другую.