Дважды рожденный

Выполнив свою работу и виртуально пожав друг другу руки, парочка хакеров благополучно растворилась в дебрях сети. Осторожные попытки отследить личность напарника не принесли результатов ни одному из них. Жучок первого встал на ложный след и потерялся в каталогах гигантского порносайта, в то время как второй был безжалостно, но весьма тщательно выпотрошен фаерволом Службы Безопасности Совета.

К тому времени взбешенные чередой 'нелепых' случайностей сыщики рванули в бой, но было уже поздно. Смертельный марафон, о котором Виктор даже не догадывался, закончился. В момент, когда группа захвата прибыла на склад, корабль ХТ-178/91 уже стартовал с Земли, покинув юрисдикцию космодрома. И хотя весь экипаж транспорта попал в черный список разыскиваемых, это уже ничего не меняло.

Теперь розыск злополучного бота казался Хесусу крайне сомнительной авантюрой. Как показала головомойка от вышестоящего начальства — не ему одному. И все же шанс оставался. Сорок лет в органах позволили нарастить обширные связи в криминальных кругах. Невзирая на свои недостатки, начальник полиции космодрома был человеком отнюдь неглупым. Недаром за глаза подчиненные прозвали его Хитромордым.

Отставив в сторону опустевшую бутылку коньяка, Хесус вышел в сеть и набрал короткое послание. Мгновением спустя один из зависших над космодромом спутников отправил шифровку в сторону марсианской базы 'Красных соколов'.

Охота продолжалась.

Глава 5

Я не особо интересовался космосом в прошлой жизни. Первая экспедиция на Марс прошла мимо моего внимания. Из газет помню только, что полет был длительным — полгода туда, полгода назад. Что-то в этом роде. Причем ученые долго ждали подходящего момента, чтобы планеты выстроились нужным образом — сокращали дистанцию перелета. Думаю, те десять дней, что мы затратили на дорогу, показались бы им фантастикой, а за чертежи корабля они, без сомнения, продали бы душу.

Насчет своей души неуверен, но, будь у меня деньги, я бы выложил круглую сумму за право осмотреть корабль снаружи. К сожалению, этого удовольствия меня лишили. Вместе с Галлом нас засунули в пустой контейнер и контрабандой загрузили в трюм. Не знаю, что в нем провозили прошлым рейсом, но внутри воняло просто отвратительно. Наловчившись за последнюю неделю, я все-таки отключил обоняние и не обращал внимания на запахи, а вот моему спутнику повезло меньше.

— Чегтова лоханка. Чтоб я егще газ связался с Тгамофой. — Галл выразительно прогундосил в мою сторону.

Судя по выпученным глазам, мокрая тряпка в качестве фильтра ему не слишком помогала. Мое настроение, наоборот, было просто лучезарным. Все отчетливей сжимавшаяся пружина напряжения наконец распрямилась, и я начал понемногу расслабляться. Контраст ощущений был настолько разительным, что впервые за последнюю неделю я искренне улыбнулся. Демонстративно принюхавшись, я с деланным удивлением в голосе сказал:

— Да ну тебя, чистый воздух. Алтайский.

Адам только фыркнул в ответ, стараясь как можно глубже затолкать свой самодельный фильтр.

Погрузка прошла буднично и без приключений. Контейнер подняли на корабль вместе с десятком его собратьев. Как объясняла София, проверяющие старались не получить лишнюю дозу облучения соларусом, а поэтому не слишком усердствовали. Внутрь лезли в исключительных случаях. Так что уже через несколько часов нас выпустили из своеобразной газовой камеры, и Адам наконец вздохнул полной грудью.

В моем присутствии Трам не отличалась разговорчивостью, но и прежней неприязни я не почувствовал. Так, легкую настороженность. Боялась, что я начну хвастать перед Галлом ночными подвигами? Я испытующе посмотрел в ее сторону. Надеюсь, она не держит меня за идиота? Не выдержав взгляда, женщина отвернулась.

'Все-таки она странная', — думал я, поправляя рюкзак за спиной.

Полицейский бот оттягивал плечи мертвым грузом. Теоретически, можно было пустить его своим ходом, но без хорошего экранирования я остерегался подавать питание. Если железяка свяжется с полицейским управлением — нам не позавидуешь. Может мне и удалось выловить всех жучков, но с экспериментами лучше потерпеть. Для этого еще будет время, а пока придется изображать ездового академика.

Мы шли по кораблю и слушали наставления женщины:

— Полет долгий. В отличие от лайнеров, мы идем крайним коридором и с остановками по графику. Рассчитывайте дней на десять, а может и дольше. С удобствами глухо, с развлечениями еще хуже. Сидеть будете в каюте, чтобы лишний раз не дразнить Кэпа. Он в курсе, но на глаза лучше не попадаться. Не любит сухопутных.

— Экскурсию-то проведешь? — Спросил я, оглядываясь по сторонам. — Не знаю как Галл, а я в космосе впервые.

— Посмотрим.

Голос у нее был такой, что я зарекся общаться с белобрысой стервой. Впрочем, выводы оказались преждевременными. Поняв, что ответ прозвучал грубовато, София нехотя пояснила:

— Я не из вредности. Глубже к реактору ходить не рекомендуется, старушка свой полтинник отбегала, и скоро начнет светиться. Корпус давно пора на Парковку отправить, но денег на утилизацию не хватает. Чертов соларус! Думаешь, таких как вы от горячей любви к приключениям возят? Кораблик свое отслужит и все... Кэп хоть на пенсию по выслуге, а мне куда? В шлюхи марсианские?

Выпуская пар, Трам загнула фразочку, не стесняясь в выражениях.

Ее путанное объяснение расставило все по полочкам, удачно наложившись на недавно просмотренную информация. Все дело в соларусе. Его излучение тем опасней, чем активней вещество, а активность резко завязана на массу. Чем мощней — тем хуже. И если батареи флаев вели себя нормально, то в космических кораблях начиналась полная чертовщина. Со временем экранировать излучение становится невозможно, а менять реакторы каждые десять лет просто нерентабельно. В итоге правительство нашло прекрасный выход — установило среднебезопасный уровень излучения. В среднем для его достижения требовалось пятьдесят лет. Потом соларус настолько глубоко проникал в корпус, что тот начинал фонить, медленно убивая экипаж. Рано или поздно команда будет вынуждена поменять пристанище.

С точки зрения цивилизации — выход приемлемый. Такая система обеспечивала кучу рабочих мест по сборке и демонтажу кораблей. По сути, огромный кусок Марса превратили в гигантский отстойник — кладбище гниющих кораблей. 'Парковка' — именно так звали это место суеверные космоплаватели. 'Чтоб тебе на Парковке сгнить' — самое страшное проклятие, какое можно услышать из уст космонавта.

А начиналось все с демонтажа. На спутниках красной планеты с умирающих кораблей снимали все мало-мальски ценное, а останки спускали вниз, чтобы когда-нибудь использовать по новой. Фобос и Деймос — колыбели рядом с кладбищем. Именно здесь располагались верфи, обслуживающие все заселенные планеты Солнечной. Каждый день через их цеха проходили сотни и сотни кораблей.

У этой системы нашелся только один минус. Производство, выгодное для всех, не являлось производством, выгодным для каждого. Никто не станет менять систему ради единичных случаев. Трамова это понимала. Слишком явно просматривалась тоска в ее взгляде.

— Глупости. — Безапелляционно заявил Адам. — Ты же классный специалист. Уверен, тебя с руками оторвут.

— Ты процент безработных по моей специальности погляди. В моем случае остается только армия, но я тебе лично зубы вышибу за такое предложение. — Женщина резко отвернулась. — Ладно, проехали. Идемте, я покажу ваши хоромы.

Двухместная каюта оказалась уютней, чем я предполагал. Чувствовалась в ней заботливая женская рука. В сравнении с гостиничным номером даже спальное белье было приятней на ощупь. Про запах я и не говорю — свежевыстиранное. В последнее время у меня как-то не складывалось с комфортом. Склады, канализации, подземные тоннели — с самого начала потянуло на экстрим. Заметив, с каким чувством я провел ладонью по кровати, Трам пояснила:

— Циклохлоя. Лучше синтетики, но за пределами колоний — редкость. Сам понимаешь, оттуда в основном сырье возят. На Земле все больше синтетика.

— Странно название для растения. Откуда такое?

— Понятия не имею. — Женщина пожала плечами. — Обустраивайтесь пока. Взлетать будем жестко, так что до конца сирены с коек не вставать. Железяку твою заброшу в мастерскую, а то натворит делов при разгоне.

Подхватив мешок с зондом, Трам развернулась и вышла из каюты. Плюхнувшийся на кровать Галл прокомментировал:

— Во характерец, а! Но ты не обращай внимания. Сколько помню, она всегда была нелюдимой. Главное, что человек хороший. — И без перехода добавил: — Чур, это моя кровать.

— Да легко. Адам, у меня к тебе вопросов накопилось. Ты чем на Марсе заниматься собираешься?

— Чего полегче спроси. Я же музыкантом был, а теперь? Свистульки это не гидравлика — настройка тонкая, а у меня по нервным окончаниям будто наждачкой прошлись. Эх... черт его знает, Вик. — Горестный выдох Галла показал всю глубину его страданий. — Я без музыки не могу. Чтобы восстановить имплантаты нужно на Землю, в колониях уровень медицины не тот. Короче нужны большие деньги на операцию. И в сотни раз больше, чтобы мое дело закрыли. Все. Тупик. Хоть стреляйся.

— Давай договоримся, Адам. Я помогу тебе восстановить здоровье в обмен на твою помощь.

— Брось! Откуда у тебя деньги?

— Заработаю.

— Вот так просто?

— Вот так просто. — Я обезоруживающе улыбнулся.

— Знаешь, я подумаю. Так-то мы по уши в дерьме, и вдвоем выбираться полегче будет. Что требуется от меня?

— Понятия не имею. Любая помощь. После трехвекового сна я могу ошибиться где угодно.

— Ууу... Так ты из мороженых! А я понять не могу, что с тобой не так. Друг, расскажи, как у вас там было?

Такое простодушие заставило меня рассмеяться. Галл казался удивительно легкомысленным человеком. Уже через секунду он забыл, что только что готовился рвать на себе волосы от невозможности пользоваться усилителями, а уже через десять минут я и сам не помнил о своих грандиозных планах, до хрипоты сравнивая музыкальные стили и направления. В итоге каждый остался при своем мнении. Не пойму, как можно равнять старый добрый рок и новомодную хрень, которая и музыкой-то по большему счету не являлась?

Согласия в этом вопросе мы так и не достигли. Стоило мне вернуться из мастерской, где я проводил большую часть времени, как Галл начинал засыпать меня музыкальными произведениями. Новомодные песни играли на всех струнах человеческой психики. Слушатель сам становился мелодией, забывая обо всем на свете. Психоделический эффект оказался настолько силен, что происходила мгновенная утрата контроля, а это уже точно не по мне. Слишком похоже на воздействие наркотиков. Нередко мне приходилось прикладывать усилия, чтобы сдержать смех или слезы. Не музыка, а сплошное промывание мозгов. Причем не стоило забывать, что эффект был сильно ослаблен. Пребывание в подвале Астеля не прошло для Адама задаром.

В один из таких вечеров к нам на огонек заглянул капитан. Что удивительно, его привлек наш разговор о музыкальных пристрастиях. Как оказалось, старик крепко увлекался джазом. Пластинок у него, конечно, не было, но в том, что музыка должна оставаться музыкой, мы были солидарны.

Кэп оказался странноватым, но, в отличие от Софии, приятным собеседником. И напрасно она пыталась нас спрятать, уже через пару дней мы с капитаном стали хорошими приятелями. Его скупые, но глубокие фразы нередко ставили в тупик своей странной логикой. Правду говорят — все космонавты слегка не от мира сего. Например, за все время полета я ни разу не видел, чтобы Кэп закурил трубку, с которой он, по-моему, вообще не расставался. На прямой вопрос, Кэп задумчиво хэкнул и ответил:

— Предлагаешь циклушку курить? Где ж сейчас табак достанешь? А к трубке уже привык.

— А я бы не отказался пыхнуть разочек. — Мечтательно протянул Галл. — Тоскливо здесь.

— Сойдешь и пыхнешь. — Философский отметил капитан. — Можешь, конечно, и тут пыхнуть, но тогда сразу сойдешь за борт.

Вторичное упоминание циклохлои заставило меня снова зарыться в справочники. Энциклопедия утверждала, что это типично колониальное растение создали генетики. Около пятидесяти лет назад оно полностью заменило устаревшие фабрики по производству искусственного кислорода. Являясь основным источником пищи на начальных этапах заселения Марса и Венеры, позднее стало использоваться как сырье для легкого наркотика, известного как 'циклушка'. Впрочем, ей одной дело не ограничилось, и спустя некоторое время тяжелые наркотики на растительной основе заполонили рынок. Я хмыкнул. Неудивительно, что из циклохлои начали гнать всякую гадость, выглядело растение как мечта наркомана. С рисунка на меня смотрел цветущий фиолетовый кактус солидных размеров. На Земле этот агрессивный сорняк был строго запрещен.

Неделя прошла незаметно.

Если бы меня кто-нибудь спросил, мол, каково это — в космосе побывать, то рассказывать было бы нечего. Полет на грузоперевозчике почти не отличался от времени проведенного в красной зоне. Те же армейские пайки вместо пищи, та же губка-паста вместо душа. И запах масла назойливо лезущий в нос. Клянусь, он сопровождал меня повсюду. Странно, но я был уверен, что космос должен пахнуть гораздо романтичней. Путешествия моей молодости в основном ассоциировались с запахами. Самолеты, поезда, пароходы — у каждого из них свой аромат. Иногда настолько специфический, что его легко спутать с вонью. Теперь я знал, с чем ассоциировался старый космический транспортник. С запахом машинного масла и полным отсутствием романтики. Скука скучная.

Наверное, именно поэтому я провел большую часть времени в мастерской, доводя до ума полицейский зонд. Мне удалось обойти защиту и разблокировать одну из пушек. Проводить стрельбы было негде, но сигналы диагноста утверждали, что система в полном порядке. Признаюсь, если бы не помощь Трам, то у меня бы ничего не получилось. В технике она разбиралась будь здоров.

Оно и понятно. Именно благодаря ее рукам, древняя развалина, лишь по недоразумению считающаяся космическим кораблем, до сих пор не рассыпалась на куски. Узнав, что весь экипаж транспорта состоял из двух человек, я был слегка ошарашен. Ради интереса — по штату корабль такого класса должен обслуживаться минимум тремя инженерами. Старушку проектировали в прошлом веке, и ее жилые помещения плавно переходили в грузовой отсек. В свое время Кэп по этому поводу очень эмоционально прошелся:

— Это тебе не нынешние тягачи-малютки. — Он снисходительно хмыкнул в бороду. — Только и могут, что ухватить вереницу контейнеров и дотащить до пункта назначения. Реактор, двигатель да унитаз с рулем. Жертвы утилизации, прости господи. Поверь старому капитану, эпоха покорения космоса закончилась на таких вот одноразовых лоханках.

Одним словом, хотя София и оказалась техником от бога, свободного времени у нее почти не оставалось. Тут подкрутить, там подшаманить, здесь утечка, которую срочно требовалось ликвидировать. И это притом, что дежурства у крошечной команды почти не пересекались. В такой ситуации я бы умом тронулся от одиночества.