Бука

— Тебе и твоему бизнесу хорошо в нашем городе? Никто не приходит требовать денег, не безобразничает? — это лейтенант определяет тему.

— Да. Сам начальник милиции обещал надёжную крышу, — подтверждает "конкурент"

— Я, как раз, от него и пришёл, — на столе появляется служебное удостоверение.

— Пора платить? — быстро соглашается понятливый приезжий с юга.

— Но не деньгами. На услугу нужно ответить услугой. Правильно я говорю?

— Правильно, — и не думает возражать хозяин лагманной. — Всё, что нужно сделаю, не беспокойся.

— Вот и хорошо. Вот и прекрасно. Завтра познакомлю тебя с семьёй — муж, жена и два ребёнка-школьника. Откуда они — лучше не спрашивай. Причем все без документов. Представишь их так, как будто они приехали из ваших мест, и похлопочешь, чтобы они устроились, как следует, с расчётом получить гражданство. Познакомь со своими — вы ведь друг друга держитесь. Вот и их должны видеть вместе с вашими. По-русски они говорят не очень, так что для посторонних будет похоже.

Если понадобятся средства, чтобы липу купить — то расходы возьмёшь на себя.

— Ай, начальник! Какая липа в Колупаевске. Не делают её здесь. И у чиновников ни за какие деньги неправильной справки не выпросишь!

— Вот и правильно. Вот и хорошо. Липу, если будет нужна, покупай подальше отсюда. Ты же для своих так делаешь? Так что похлопочи, чтобы всё было чисто, чтобы не стыдно было в паспортном столе показать. Если всё правильно сделаешь, обеспечу твоей жене исцеление от... что там у неё с ногами?

— Вены у неё плохие. Ходить больно. Только зря ты мне это пообещал — не сможешь помочь. Знаешь, какие доктора лечение прописывали, а только не помогло.

— Ладно, если не веришь — тогда я авансом это сделаю. Но и ты потом меня не подведи. Как её зовут и где она сейчас?

— Зухра зовут, дома она. Обострение, такие дела...

— Ступай домой, проверь, — милиционер отпустил бизнесмена, проводил его взглядом через широкое окно и обратился к официантке: — У вас есть телефон? Можно позвонить?

Оля охотно поставила на стойку аппарат, проследила, как "клиент" набирает знакомый номер — номер квартирного телефона Наташки Полуяновой — и заторопилась в подсобку, чтобы не подслушивать.

Вышла она оттуда, когда услышала, как от "заведения" отъехал крутой байк — лейтенант явно торопился выполнить свою "угрозу". В зале было совсем пусто. Только под чайником ждала её одинокая купюра, оставленная одним из убежавших посетителей.

"Жизнь стала похожа на фильм про шпионов, — подумала Ольга и вернулась к учебнику. — Или это не жизнь, а она, начав подслушивать чужие разговоры и мысли, стала узнавать многое, раньше скрытое от её взора?"

Закончив читать очередную главу, посмотрела на часы — вот-вот начнётся наплыв посетителей. А пока она решила узнать, как обстоят дела у владельца лагманной. Проникла тому в сознание — вовремя. Он как раз добрался до дому — опрятного особнячка в частном секторе.

Жена встретила его у калитки.

Жаль, толком их разговора не поняла — они общались по-своему. Но слово "телеграмма" прозвучало отчётливо. Вот, оказывается, как Наталья добралась до этой женщины! И ходит эта Зухра теперь легко — похоже, ноги у неё больше не болят.

А тут снова к чебуречной подлетел всё тот же байк, и знакомый лейтенант в штатском двинулся к дальнему столику.

— Сейчас набегут посетители, — как о чём-то само собой разумеющемся сказала ему Ольга. — Идите лучше на лавочку под сиренью, я вам туда чай принесу.

Достойно вынесла изумлённый взгляд и показала глазами на приближающегося мужчину восточной внешности.

"Да что они тут все инопланетяне? — подслушала она мысль. — Но ведь это же дочь начальника милиции! Ничего себе расклад!" Захотелось ответить что-нибудь весёлое прямо в сознание этому очень активному работнику, но сдержалась. Зачем отвлекать человека!

Глава 17. Разлетелись

Выпускные экзамены — это немножко особенное время. Не связанное с постоянным посещением уроков в школе, но, в то же время, занятое повторением ранее пройденного материала. Сёму Оля видела редко, и всегда по делу. Они расписались тихо и неприметно. Родители наотрез отказались устраивать свадьбу двух несовершеннолетних сосунков. Однако, вселили молодых в просторную квартиру, оставшуюся от прошлого начальника городской милиции. Привезли кое-что из мебели, из домашней утвари, помогли переехать. Однако семейная жизнь не успела толком начаться, как вдруг...

— Оль! Сема и Арсюха улетели, — стоящая на пороге Аня смотрела немного смущённо. Или огорчённо. Словом, выражение лица её не было счастливым.

— Куда улетели? Когда? Зачем?

— Так на Хорду, воевать. Да ты не переживай — Семён обещал вернуться, как только они всех победят.

— А Сеня? — спросила автоматически, просто потому что вычла из двух единицу.

— Сказал, что займётся там решением управленческих вопросов, потому что по праву рождения может претендовать на самый высокий пост в ихней Хордовской иерархии.

— Ой, ну этот Сёмка! Вечно он лезет в драку! — разозлилась Ольга, отчего-то сползая по стенке.

— Ну да, такой он у тебя, — согласилась Анна, подхватывая подругу. Явно применила свою инопланетянскую силу, потому что легко перенесла Олю в большую комнату на диван. Да уж — этому они все хорошо научились.

— Так чего они туда попёрлись. Рувин говорил, что война проиграна и это без шансов.

— Оно и было без шансов, потому что какое-то ихнее самое главное оружие могут приводить в действие только члены Императорского Дома. А их на Хорде всех перебили, кто не успел сбежать и спрятаться. Сама знаешь, что при борьбе за власть люди теряют соображаловку.

— Нет, Ань, вот ты мне скажи! Откуда они это самое оружие возьмут?

— Так оно стоит на том самом крейсере, что доставил беженцев. Только бесполезное, если нет никого с нашими-то почти волшебными возможностями.

— Это ты намекаешь на то, что для всех этих преобразований вещества, которые мы проделываем играючи, нужна прорва энергии? И, кстати, откуда она берётся?

— Откуда берётся, тоже секрет Императорской Фамилии. Те, что прилетели, ничего про это не знают. Но, если есть люди, способные ею оперировать, то это без разницы. Даже медведя можно научить водить мотоцикл, хотя, он не знает, как работает двигатель внутреннего сгорания. В общем, Семён обещал вернуться ещё до того, как его призовут в армию.

Странное дело. Никогда раньше Ольга не чувствовала себя подругой для Анны Золотарёвой. Вот с Наткой она дружила, а с этой фифой так — водила знакомство. Но сейчас, когда муж трусливо сбежал на войну вместе с её братом, а Наталья укатила со своим Филей в поездку по госпиталям и к друзьям, поправляющимся после ранений, между девушками протянулась незримая ниточка доверия. Или это развивающиеся в ней инопланетянские способности так повлияли?

* * *

Оружие крейсера нужно было проверить ещё в Солнечной системе, иначе не было никакого смысла возвращаться к Хорде. То есть, поскольку теперь на борту находились два принца Императорского Дома, к тому же явно обладающие некими специфическими способностями, недоступными другим людям, то появился шанс запустить эти "разрушители", (как их название перевели на русский) на полную мощность.

Семёну и Арсению предложили положить руки на особенные места, спрятанные в самой серёдке корабля в помещении с толстыми металлическими стенами — оно сильно напоминало бронированный каземат. А само орудие с этого конца походило на заднюю крышку торпедного аппарата, но не сплошную, а с "провалом" — углублением-пещеркой. Так вот, после этого, как утверждал один из пожилых комендоров, крейсер становился способным разнести в пух и прах всё, что в этот момент находилось в прицеле — в этой самой открытой для доступа сзади камере.

В поясе астероидов нашли ничем не примечательное мелкое небесное тело, а попросту — бесформенную глыбу массой в несколько сотен тонн, прицелились... и ничего не произошло.

— Что-то тут не так, мы же не представляем себе чего необходимо требовать от этой трубы, — недоумевал Арсений.

— Так и мы не знаем, — разводил руками тот самый артиллерист, который когда-то в молодости на учениях видел это оружие в действии. — Секрет был известен только специально обученным принцам. Или, может быть, принцессам. Да и то другие-то люди, даже если бы знали, то всё равно ничего сделать не могли.

— А сама эта труба. Что у неё внутри? — попытался выяснить Сёма.

— Это нечто вроде оптико-механической системы. Лазерная подсветка цели, устройства тонкой наводки, усилители света и электроника для преобразования изображения в образ. Вот в этот самый, что выводится в пространство перед глазами, — пожилой наводчик указал на объёмное изображение астероида.

Семён долго разными способами нажимал на детали, предназначенные для удержания — они напоминали ручки, как у пулемёта. Подчиняясь его движениям, голограмма астероида то росла, то уменьшалась, как будто он менял увеличение. Потом она даже стала понемногу смещаться, что совпадало с возникновением чувства поперечного смещения корпуса всего крейсера.

Но с самой целью ничего не происходило. Наконец, окончательно вымотавшись, Сёма спросил: — Так что происходило с учебной целью во время тех стрельб, в которых вы участвовали?

— Она теряла очертания и словно рассыпалась.

— Помнишь, как ты машину превратил в песок? — догадался Арсений.

— Машина была реальна, и я её касался, а тут голограмма. То есть просто оптическая иллюзия.

— Ну, так рассыпь эту иллюзию. Ведь вся остальная машинерия зачем-то создаёт этот объёмный образ буквально в твоих руках!

Семён так и сделал, представив себе, что имеет дело с твёрдым телом.

— Цель поражена, — доложили по громкой связи.

Действительно, голографическое изображение расплылось бесформенным облачком.

* * *

Ещё несколько тренировок, и оба "принца" стали уверенно поражать все выбранные командиром цели.

Крейсер, тем временем, покинул окрестности звезды и перешёл в другой режим полёта — привычная картина космической черноты, испещрённой точками далёких светил, сменилась невнятной дымкой — так её передавали обзорные экраны. Как сказал Рувин, продолжаться это будет около семи суток.

Оба землянина, а обращались к ним не иначе, как: "Ваше Высочество", принялись учить язык Хорды. Благо, был он прост, логичен и имел не больше трёх десятков правил. Арсений совершенствовал свои навыки, расспрашивая экипаж о житье-бытье, о событиях, участниками или свидетелями которых были эти люди. И ещё он просматривал старые ленты Хордианских новостей, найденные в корабельном архиве. Впрочем, из-за того, что сообщали они о давно случившемся, то логично было бы называть их хрониками.

Семён приставал к техническому персоналу, выясняя все, что касалось разнообразных устройств, которыми корабль был буквально напичкан. И читал он наставления и инструкции по эксплуатации или обслуживанию. Погружение в язык проходило для него куда тяжелее, чем у его товарища, но уже через несколько дней он вполне обходился без переводчика. Тупил, конечно, переспрашивал, но справлялся.

* * *

— Сём! — Арсюха заглянул в скромную каюту, выделенную его товарищу. — Я тут забавное обстоятельство выяснил. Оказывается, наша Земля для других цивилизаций это так называемый карантинный мир.

— Как это карантинный? — не понял Семён.

— А вот так! С ним запрещено общаться. И, знаешь почему?

— Чтобы не заразиться, ясное дело. Только вот чем?

— Не о болезнях речь, а о том, что на нашей планете нет единого центра управления, а идет постоянная борьба интересов разных стран. Войны, кризисы, политические заявления от одних государств другим. То есть — никто не может говорить за всю Землю, и нет ни ответственного лица, ни организации, способной представлять планету на... ну, не знаю... на переговорах, например.

— Хм. Ну да, не доросли мы пока до межпланетных переговоров. Ничего тут не поделаешь. Хотя, сейчас мировая атмосфера, вроде как потеплела. Слушай, а ООН за такой общий орган не сгодится?

— Похоже, нет. Её ведь не всегда слушаются. То есть, не все. Да и про потепление как-то неладно — у нас в городе серьёзные руководители не очень-то в него верят. Сам знаешь, что в области есть предприятия ядерно-энергетического комплекса, на которые иностранцев никогда не пускали. А тут — трах-тарах, и они дружно выделили деньги на обеспечение нераспространения делящихся материалов и сами же на эти средства поставили на все въезды и выезды какую-то контрольную аппаратуру. Такую, что обо всём докладывает прямо в Вашингтон.

— В Пентагон, — поправил Сёма. — А поставили портальные мониторы — штуки настолько громоздкие, что в их корпусах можно разместить любые подслушивалки и подглядывалки. Я тоже об этом знаю. То есть, считай, сами к себе приглашаем работников разведывательных служб из заграницы. Как тут не потеплеть международной обстановке! При таких-то уступках с нашей стороны.

— Откуда тебе это известно? Ты же политикой не интересуешься.

— Мы с тестем о многом разговариваем. А ему по должности положено кое-что знать. Ну и в закрытых городах тоже милиция работает. Правда, там обстановка с преступностью спокойней, чем в остальной стране, потому, что они же за забором живут. То есть въезд только по пропускам. Но проблемы имеются, и их бывает полезно обсудить с коллегами. А у тебя откуда данные?

— Отец меня старается держать в курсе. А он со многими руководителями поддерживает контакт. Знаешь, не все они довольны действиями центральной власти. Кое-кто считает, что сейчас просто сливают страну. Разворовывают и распродают.

Парни посмотрели друг на друга — похоже, оба они на одной волне.

— Так вернёмся к карантину, — продолжил Арсений. — До начала беспорядков Хорда считалась вполне нормальной космической цивилизацией. Торговала с другими планетами, общалась с представителями иных рас. Но, как только на ней началась гражданская война, почти все контакты оборвались. И, поскольку все эти семнадцать лет провозглашались разные республики, объявлявшие себя независимыми, то обстановка только ухудшалась. А потом произошло нападение извне. А это противоречит принципам карантина. В общем, я полагаю, что для решения вопроса о восстановлении на Хорде порядка и для отражения агрессии, нам следует использовать не военные, а политические методы.

— Политика, это переговоры, — вздохнул Семён. — А разговаривать с никем не будут. То есть тебе потребуется хоть какой-то официальный статус. Звание там, должность, титул.

— Рувин надеется, что сможет связаться кое с кем из старых монархистов. В принципе, возможно, получится провозгласить себя императором. Причём проделать это не слишком смешно для широкой публики. И, вот что! Этим императором лучше будет стать тебе. Для пользы дела.

— Чего это мне? Ты что, окосел? Политика — не мой конёк. И у меня жена осталась на Земле — в январе или феврале родит.

— Поначалу непременно будет период достаточно острой борьбы, возможно, жесткой и подлой. А ты лучший боец из нас двоих. Ну а меня будешь использовать для разного рода переговоров. Министром назначишь или канцлером. А потом, когда дело сделаем, клянусь, я тебя свергну и отправлю в вечную ссылку на Землю.