Изгой 5: Пылающий лед.

— Заткнись! — рявкнул отец Флатис и Морвикус испуганно отшатнулся назад, заметив, что руки Искореняющего Ересь начали дымиться от зарождающегося магического огня — Не юродствуй! Кто ты такой, Морвикус?

— Никак проклятый Создателем артефакт начал действовать на твой разум, отец Флатис! — пересилив страх, Морвикус перешел в наступление — Что за нелепые и путаные обвинения! Окстись, святой отец! Вознеси молитву! Братья, приготовьте оружие — похоже, отец Флатис стал еще одним носителем "Близнеца" и теперь лишь думает о том, как избавиться от нас! Пытается внести разлад между нами!

Хищно усмехнувшись, отец Флатис наклонился вперед и в его глазах полыхнуло яростное пламя:

— Морвикус, если бы я захотел избавиться от вас, то сейчас здесь было бы пятью испепеленными трупами больше! Я боевой маг! Мне нужно лишь шевельнуть пальцем, чтобы обратить тебя в горстку зловонного праха! И самое главное — я вижу проявления магии! По пути сюда, я много раз замечал, как ты отходишь в сторону каждую ночь и вскоре после этого, я чувствовал и видел возмущение магических сил! Точно такие же, как если бы ты отправлял "вестник". И я до сих пор вижу пригоршню "вестников" в твоем заплечном мешке! Кому ты слал послания, Морвикус? Кому ты служишь? Ответь сейчас, или я тебя испепелю! И начну с ног, чтобы ты видел, как твое тело сгорает заживо! Отвечай!

— Святой отец! Братья! — осеняя себя священным знаком Создателя, воскликнул Морвикус — Опомнитесь! Хула! Да, я отправлял "вестники", но не кому либо, а самому главе ордена Привратников! Таков был строгий и тайный наказ!

— Ночью?! Ты отправлял светлой Церкви свои послания посреди глухой ночи?

— Таков был тайный наказ! Глава Привратников не доверяет тебе, отец Флатис! Боится, что ты не совладаешь со своей натурой Искореняющего и постараешься уничтожить артефакт!

— Ложь! Как твои послания могли бы помешать мне, вздумай я ослушаться приказа и вознамерься уничтожить артефакт? Как?!

— Я просто должен был оповещать его святейшество о твоем настроении и помыслах! Я лишь служу Церкви и выполняю ее наказы как и ты! В этом нет моей вины! Опомнись, Флатис! Опомнись ради Создателя Милостивого!

— И опять ложь! — отец Флатис в ярости ударил ногой о камень и булыжник мгновенно раскалился от переполнившего его жара — Ложь! Когда мы выловили последнюю часть кинжала и вспарывали несчастному живот, я почувствовал силу сдерживающей зло молитвы только от шестерых человек! От шестерых, кто щедро вкладывал в слова молитвы самого себя без остатка!

— Но нас итак шестеро! — вскрикнул побелевший Морвикус отступая назад и путаясь в полах своей шубы — Нас шестеро!

— На той лодке, нас было семеро — зло оскалился Флатис, в свою очередь, делая шаг вперед — Братья монахи, истово выполнившие свой долг! Это четверо! Я! Это пятеро! И несчастный каторжник прикованный кандалами к мачте и молившийся, молившийся что есть мочи! И это шестеро! А ты... ты всего лишь бубнил заученные слова себе под нос, не вкладывая в них ни единой капли силы! И ты не видел поднимающейся от трупа черной мглы, свидетельствующей о темной волшбе! Мгла почти коснулась твоего лица, а ты даже не отшатнулся! Потому что не видел! Так какой же ты священник? А?!

— Все ложь и навет! Ложь!

— Нет — качнул головой Искореняющий Ересь — Это ты лжешь... но я лишь раб господень... я не всевидящ и могу ошибаться.

— Да, да, отец Флатис — поспешно закивал Морвикус, возвращая на лицо улыбку — Все мы лишь люди. Обвинения произнесены, пусть и ошибочные, но я приму их со всем своим смирением! А когда мы вернемся в резиденцию ордена, то я готов предстать перед судом иерархов Церкви! Пусть они определят степень моей вины. Пусть они решат, оступился ли я где на своем пути. А сейчас, не будем терять времени и поспешим назад, к Стальному Кулаку! На нас возложена тяжкая ноша и мы должны доставить ее в целости и сохранности, не щадя живота своего.

— Да... ты прав... — медленно произнес отец Флатис, согласно кивая. Пылающий в его глазах огонь медленно угасал, а раскаленный добела камень набережной сухо потрескивая и шипя начал остывать — Так и сделаем.

— Да, так и сделаем — с облегчением выдохнул Морвикус.

— Но сначала... сначала ты принесешь мне исповедь, прямо здесь и сейчас — прошелестел священник и Морвикус начал стремительно бледнеть — Я всегда могу понять, лжет ли мне человек... Простой человек. Но ты далеко не прост... отец Морвикус. Ты посвящен в наши таинства и можешь скрыть от меня свои помыслы. Но только не на исповеди! Опустись смиренно на колени и подставь голову под мою длань! — отец Флатис вытянул перед собой руку и, с ожиданием взглянув на съежившегося Привратника.

— Нет! Ты... ты не можешь принять у меня исповедь! Я облечен таинствами нашего ордена, запретными для ушей посторонних! Только иерарх Привратников может требовать от меня исповеди! Только он!

— Я не буду вопрошать тебя о тайнах твоего ордена — брезгливо поморщился старик, по-прежнему удерживая перед собой руку — Я задам тебе лишь один вопрос. Всего один. И стоящие рядом братья монахи, будут свидетелями нашего доп... нашей беседы и того, что я не преступил грань допустимого. Если пожелаешь — потом я сам открою свою душу в исповеди. Видит Создатель — я в ней нуждаюсь! Преклони колени, Морвикус! Преклони... или умри!

Привратник заглянул в суровые и безжалостные глаза Искореняющего и, с хриплым всхлипом, начал медленно опускаться на колени. Но не успели его колени коснуться усыпанной пеплом набережной, как он метнулся в сторону и бросился бежать ко все увеличивающейся толпе горожан. На ходу сорвал мешок, сунул руку в горловину и... и дико завопил, объятый пламенем. Но превратившийся в сгусток пламени человек не прекратил своего стремительного бега. Загоревшийся мешок упал на землю, а Морвикус, по-прежнему вопя во всю глотку от чудовищной боли охватившей его тело, поднес ко рту сжатый кулак. Сделал еще один гигантский прыжок и рухнул на землю в трех шагах от окаменевшей толпы, когда языки ослепительно-белого шипящего пламени прожгли его тело насквозь. Горящая голова по инерции прокатилась вперед и застыла в шаге от ног пузатого стражника, уставившись на него провалившимися глазницами и изрыгая пламя из разверстого в последнем крике рта. Издав вопль, стражник отпрыгнул назад и опрометью бросился прочь, увлекая за собой остальных. Через мгновение порт обезлюдел.

— Что ж... теперь он искупил свою вину, понеся заслуженную кару. Остальное решится на суде Создателя — сухо произнес отец Флатис, стряхивая с рук остатки пламени — Но мы не узнали ничего, от этого предавшего Создателя еретика... Братья монахи! Негоже трогаться в путь, не отслужив поминальной службы по всем несчастным, что сегодня расстались с жизнью! Но поторопитесь — впереди нас ждет долгая дорога!

Безмолвно кивнув, монахи кинулись к пепелищу, а седой священник развернулся к баркасу, где, обхватив мачту руками, сидел потрясенный до глубины души заключенный, совсем еще юный, но полностью седой мальчишка.

Со страхом взглянул он в пылающие синим огнем глаза священника, ожидая услышать приговор. Но услышал вопрос:

— Раскаялся ли ты в совершенном грехе, сын мой?

— Рас-скаялся, ваше святейшество — хрипло выдохнул дрожащий всем телом парень, вставая на колени и покаянно опуская голову — Видит Создатель — раскаялся.

— Хорошо... — чуть помедлив, кивнул старик — Я велю расковать твои кандалы. И поговорю с начальником стражи. Сегодня ты понес достаточное наказание за совершенное злодеяние. И обращайся ко мне — отец Флатис. Я всего лишь священник.

Но заключенный словно не услышал его слов. Подняв лицо, он вновь заглянул в глаза священника и тихо произнес:

— Отче... примите мою исповедь. И... и позвольте отправиться с вами. Я хочу искупить свой грех и заслужить прощение Создателя Милостивого. Позвольте!

— И ты готов отринуть от себя мирскую жизнь и презреть мирскую суету? Готов посвятить себя служению Создателю?

— Готов, отче!

— Что ж... да будет так, сын мой — кивнул священник и зашагал прочь, провожаемый благоговейным взглядом заключенного, так и не вставшего с колен и лишь утиравшего бегущие по щекам слезы...

Глава пятая.

Ядовитое море.

Вокруг все было серым, мрачным и безжизненным.

Серая вода вокруг, серые небеса нависшие над головой и даже корабль с набрякшими от сырости парусами и тот казался серым на фоне остального.

Про свои серые ледяные щупальца и вспоминать то не хотелось, но они сами великолепно напоминали о себе, деловито ощупывая пространство вокруг меня и обвиваясь вокруг снастей. Вели себя настолько самостоятельно, словно они вовсе и не часть моего организма. Пусть чужеродная его часть, но все же растущая прямо из моего загривка. Да и что там грешить против истины — ледяные отростки уже не раз спасли мне жизнь и существенно помогли мне как против реальных врагов, так и против потенциальных, к коим я относил например ту толпу, что собралась в порту когда мы отчаливали. Не будь у меня страшного и отвратительного на обычный взгляд веера щупалец над головой, то еще неизвестно, позволили ли бы нам беспрепятственно отойти от причала. Да, щупальца полностью оправдывают свое право торчать у меня из шеи...

Так и стоял на носу нашего небольшого кораблика, пытаясь сам себя убедить, что вросшие в основание моего черепа щупальца даже полезны и что вообще это сущая мелочь. Подумаешь, десять щупалец бесцеремонно сменили место жительства с куска горного хрусталя на мою шею. Всего то!...

— Утро доброе, господин — басовито прогудело у меня за спиной, и я недовольно хмыкнул, оборачиваясь к Рикару

— Не сказал бы.

— Ну... живы остались и то хорошо! — преувеличено бодро отозвался здоровяк, сжимая ладонями виски и мученически морщась.

— Что, голова раскалывается? — лениво поинтересовался я — Тут уж извини — больно уж ретиво ты за кинжалом наклонился. Вот и врезал тебе.

— Спасибо, что плашмя ударили! — в тон мне отозвался Рикар и неожиданно ухмыльнулся — Хоть я и не помню этого. Тикса просветил, склирс низкорослый. Я как очнулся, а надо мной рожа его ехидная маячит... с прозеленью...

— В смысле?

— В смысле худо ему, господин — хмыкнул Рикар — От качки сомлел и блюет почем зря. Мне аж сразу полегчало на душе. Остальные там же, в каюте. Отогреваются. Только Мукри за штурвалом стоит с гордым видом. Господин, а что было то? Ну, в порту.

— Не помнишь? — удивился я.

— Ничегошеньки! То есть, как с багром на гада того кинулся помню, а вот потом словно отрезало. Потом что было?

— Потом я тебя мечом приголубил и ты на землю брякнулся — просветил я его.

— А штуковина та, что желтым мерцала? Ну, кинжал.

— А кинжал я сломал и в море выкинул — буднично произнес я, разведя руками — Что еще с ним делать было? Не с собой же брать?

— Кинжала самого Тариса? Сломали и выкинули?

— Ага. На меня он почему-то не подействовал. На берегу оставлять не хотел — подберет еще кто и повторится та история, что отец Флатис рассказывал. Когда один единственный человек всю деревню вырезал и в живых мертвецов оборотил.

— Верно говорите, господин! Эх, хорошо-то как! — обрадованно заворчал Рикар и, видя мое удивление, пояснил — Значит не нечисть вы, господин, не тварь темная! Раз о других думаете да заботу проявляете, то человек вы!

— Угу... только слегка обледенелый, да еще щупальца в шее растут — рассмеялся я — И едва полгорода не сжег.

— Это да. Поджог чинить это грех страшный. Долго замаливать придется — согласно кивнул здоровяк — Еще хорошо, что не поймали нас — кольями забили бы, стражников не дожидаясь. Тут другое худо — трактирщик церковникам донести успел, а те так просто это дело не оставят. Шутка ли — нежить по стране ходит, невинных людей жизни лишает. Искать нас будут, господин и искать усердно.

— Этого я боюсь меньше всего — отмахнулся я — Наше поселение в Диких Землях, далеко от Стены. Так просто не доберешься.

— Церковь доберется — убежденно ответил Рикар — Уж поверьте, господин Корис — доберутся. Одно дело когда нечисть смирно в Диких Землях сидит, и совсем другое, когда за Стену выбирается.

— Предположим — кивнул я — Добраться смогут, согласен. Мне знакомства с отцом Флатисом хватило, чтобы понять насколько они упертые. Вот только надо еще ЗНАТЬ, куда идти. Надо знать, кто мы такие и где мы обитаем. Сам посуди — в город пришла кучка неизвестных во главе с темной тварью — то есть мною. Церкви донесли как и положено, но те опоздали. Что остается священникам?

— Расспросы чинить — мгновенно ответил Рикар и я вновь кивнул.

— Верно. Будут расспрашивать трактирщика и вообще всех, кто разговаривал с тобой и остальными. Вы говорили, что мы с Диких Земель? Рассказывали про Подкову?

— Нет, господин, как можно!

— Вот и я про тоже. Никто не знает о нас ничего. Неизвестные пришедшие неизвестно откуда и ушедшие неизвестно куда. Искать будут, но не в Диких Землях — обрыщут близлежащие окрестности и ничего не найдут. Так что успокойся, Рикар. С этой стороны нам ничего не грозит.

— Имена наши слыхали — задумчиво поскреб бороду здоровяк — И в трактире, и в порту.

— Слыхали — признал я и пожал плечами — Страна большая. Каждый десятый на имя Корис или Рикар отзовется. Чтобы найти совпадение и вычислить нас, надо проделать огромную и кропотливую работу. Пройти по нашему следу до того места где мы высадились на берег — при условии, что он еще сохранился. Понять, что мы пришли из-за Пограничной Стены. Сообразить, что мы не просто блудные твари, шатающиеся по пустошам Диких Земель, а что у нас может быть поселение. Поднять списки Королевской Канцелярии, узнать из них, что год назад в Дикие Земли был сослан барон Корис Ван Исер в сопровождении своих людей, из которых одного звали Рикар. Сопоставить все факты вместе... Шанс у них есть, не спорю. Но это очень трудно, неимоверно муторно и для этого требуется хорошо отлаженная система. К тому же, они не знают, что мы собираемся вернуться в Дикие Земли. Искать нас будут в первую очередь внутри страны.

— Тут вы правы, господин — по своему желанию обычно в Дикие Земли обратно не возвращаются. У нас не каждый жить сможет!

— У нас... — задумчиво проговорил я — Да... у нас.

— Вы, господин, не подумайте, что я церковников боюсь — просто у нас и так лиха хватает...

— И ни к чему умножать проблемы — подхватил я — Да, согласен. Но не переживай, с этой стороны нам ничего не грозит. Как Алларисса?

— Спит как убитая. Не пошевельнется. Я даже проверял — дышит ли. Вот ведь бесовский кинжал! Что с людьми делает-то! Но вы не переживайте, господин, все с ней в порядке будет. Дышит ровно, сон спокойный.

— Я немного о другом думаю, Рикар — поморщился я, злясь на самого себя за чрезмерную подозрительность — Тот человек, что принес кинжал к судну... он все время повторял — возьми, возьми. И обращался не к кому-нибудь, а именно к Аллариссе. К Аллариссе Ван Ферсис, внучке Повелителя.

— О-о-о! — из-за мачты высунулась бородатая физиономия Тиксы, преисполненная любопытства — Внучка Повелителя! — тут корабль мягко качнулся на накатившей волне и, скрючившись в три погибели, гном поковылял к борту. До нас донеслись сдавленное всхлипывание и оханье.