Один из немногих (книга третья закончена)

Вот и мысль, которую он никак не мог ухватить. Их, монтажников, четверо! Две пары, страхующие друг друга. И у каждого по два фала. Если все сделать быстро и аккуратно, можно свести риск к минимуму и поймать злополучный агрегат, пока он не уплыл совсем или не повредил стыковочный узел или антенну, болтаясь в космосе без управления и без цели. Осталось уговорить Володю, и желательно, не спрашивая Землю. Решившись, Валентин быстро изложил идею коллегам.

— Володя, другого выхода нет, — настаивал он. — Земля не сможет решить быстро, связи нет, а риск минимален.

— А если улетишь? — эмоционально спросила Светлана. — Как тебя ловить потом?

— Буксиром! — парировал Валентин. — В крайнем случае, 'бочка' повисит и сама по себе. И потом, чтобы оторвать наш фал, никаких сил не хватит. Не улечу.

— Валя, правила не просто так придуманы, — мрачно возразил командир. — Два фала, и никак иначе!

— Это правило для интенсивной работы, — возразил автор идеи. — Или для переходов, когда можно за другими делами просто забыть про второй фал. Ты не хуже меня знаешь. Здесь все будет под контролем. Я отскочу, поймаю аппарат, и меня ребята аккуратно подтащат обратно.

— И что потом с ним делать? — недоверчиво возразила Светлана, все еще переживая из-за потери управления. Ее вины, скорее всего, нет, но все равно неприятно.

— Принайтуем его сбоку к ферме и пусть висит! — решительно перешел в наступление Валентин. — Ребята, нам главное 'бочку' пристыковать без помех! Через пару дней сделаем еще выход, заменим 'боту' батареи, попробуем включить. Если не поможет, будем дальше думать.

— Выхода нет, — твердо заявил Юрий Романенко. — Нужно делать, и побыстрее. Володя, доверься нам. Тут у нас даже не две головы, а четыре.

— Хорошо, — подумав, сдался Владимир. — Связи все равно нет, надо действовать быстро. Где аппарат, не уплыл еще?

— Нет, висит рядом, — успокоил его Валентин. — Но мне кажется, начинает уплывать. Антенны не шевелятся, габариты не горят. Похоже, что питания нет. Не будем терять время.

Дождавшись подхода Юрия, он отстегнул один свой фал и соединил его с фалом напарника, а потом добавил еще два трехметровых звена. Один карабин аккуратно пристегнули к поручню, а второй Валентин, держась за рукав напарника, замкнул на конце собственного фала. В итоге, получилась довольно длинная 'цепь'. Валентин смело отпустил поручень, впервые по-настоящему чувствуя свободное парение. Юрий, которого страхует вторая пара монтажников, развернул его спиной к станции и лицом к 'боту', словно прицеливаясь.

— Тихонько толкай меня в сторону антенны, которая снизу, относительно меня, — сориентировался Валентин. — Она в таком положении, что мне скафандр не проткнет, а я за нее ухвачусь.

Первый блин вышел комом, и после легкого толчка Валентин сразу понял, что пролетит мимо, да еще и с закруткой. Видимо, Юрий не совсем правильно оценил положение центра масс, но быстро сориентировался и подтащил блуждающего в космосе напарника обратно. Вторая попытка вышла намного лучше, и Валентин отправился в полет с ювелирной точностью. Никто со времен первых космонавтов не отправлялся в такое свободное плавание в пустоте. По нынешним меркам то, что вытворяли тогда первопроходцы, можно назвать храбростью на грани безумия, но и тогда никто не умер и не потерялся в космосе, и сейчас не должен. Но плыть одному над Землей, вот так, почти без привязи, невероятно и волнительно. И вовсе не страшно, как показалось бы некоторым.

Опыт не дает чувствам устроить панику. Ну да, летим по орбите быстро, по сути, падаем, и ухватиться не за что, и за тонким стеклом шлема нет ничего. Абсолютно ничего. Но как можно бояться 'ничего'? А чуть в стороне плывет Земля, и такого зрелища из убогого иллюминатора не увидишь! Но смотреть туда нельзя, цель в другой стороне.

И цель все ближе, вот уже почти все поле зрения занимает. Теперь бы не упустить! Он вытянул вперед левую руку, примериваясь, за что бы ухватиться. Скорость крайне мала, и у него будет время сориентироваться. Главное, успеть схватиться, хоть за что-то, не отскочить обратно. Не без труда, Валентин бережно ухватился рукой за основание всенаправленной антенны, стараясь слишком не сжимать пальцы. Хрупкая техника может не выдержать грубого обращения. Машина чуть дрогнула, но теперь уже она никуда не денется. Лебедев немного сместил корпус и ухватился за ту же антенну второй рукой, немного повыше. Теперь он не видит ничего, кроме части корпуса и собственных рук, но это и не страшно.

— Выбирайте фал, — скомандовал он. — Только очень нежно, тормозить нечем.

Это ребята должны понимать. Не хочется быть расплющенным о станцию двумя тоннами движущегося металла, набравшего скорость по неосторожности. Фал пристегнут к кирасе скафандра, поэтому Валентин не чувствует натяжения и не ощущает, как очень медленно дрейфует спиной вперед вместе с 'ботом'. Руки пока не устают, он не вцепляется в антенну изо всех сил, а, скорее, придерживает ее. А когда его, наконец, поймали, он буквально услышал, как руки коллег коснулись ранца скафандра.

— Все, мы тебя держим, — успокоил его Юрий. — Не шевелись еще пару минут, сейчас ребята притащат крепеж.

Пришлось вскрыть 'мусорку' и достать выброшенные было пластиковые стяжки, которые теперь пошли в дело. В первую очередь пристегнули ближайшую грань 'бота' к ферме, пропустив прочную пластиковую ленту через технологическое отверстие на раме. Для этого пришлось слегка взлохматить ЭВТИ, но для опытных монтажников это дело трех минут. Потом подтянули 'бота' еще ближе и плашмя зафиксировали второй лентой с противоположной стороны. Наконец, для надежности добавили еще пару креплений, теперь точно не улетит!

— Все, разбираем фалы обратно, — с облегчением доложил Валентин. — Теперь никто никуда не денется.

— Вы его там хорошо закрепили? — уточнил Владимир. — Не болтается? Да, и сделайте пару снимков. И запишите или запомните в точности, как вы его привязали. Нам придется поправки вносить в СУДН (система управления движением и навигации — прим.авт.) перед динамикой.

Валентин с облегчением усмехнулся про себя. Естественно, главное теперь — это стыковка модуля, и командира заботит именно это. Впрочем, монтажники тоже кровно заинтересованы в завершении этой процедуры, потому что теперь можно будет перебраться в гораздо более просторные жилые помещения. Ютиться вшестером в небольшом 25-тонном модуле не очень комфортно, даже если использовать транспортный корабль в качестве дополнительной 'спальни'. Впрочем, пятеро джентльменов, не сговариваясь, отдали этот 'будуар' Светлане, а сами продолжили ютиться хоть в тесноте, да не в обиде. Теперь места хватит всем, да еще и эхо будет, пока дополнительное оборудование не завезут.

Монтажники двинулись в обратный путь, на другую сторону объекта, к шлюзу, аккуратно перебрасывая карабины с поручня на поручень. После такого приключения о страховке никто не забудет. Не стали останавливаться и тогда, когда станция снова ушла в тень, для перемещения вполне хватает и собственных фонариков. Юрий едва не потерял 'похудевший' мусорный мешок, но все-таки успел сориентироваться и поймать его обратно. Отходы лучше не выбрасывать в открытый космос, они могут оказаться не в том месте и не в то время. Например, внутри стыковочного узла. Были уже такие случаи...

(И в нашем мире такое было! В 1987 году мешок попал в стыковочный узел между 'Миром' и 'Квантом', не дав им состыковаться. Романенко и Лавейкин прочистили узел, руками ворочая 11-тонный 'Квант'! — прим.авт.)

А этот мешок утрамбуют в большой контейнер, и месяца через два, когда он заполнится, один из 'паромов' на обратном пути утащит его вниз, в естественный 'мусоросжигатель' земной атмосферы. Уже ходят слухи, что космические агентства мира хотят организовать специальную службу для централизованного вывоза мусора. И не только бытовых отходов, но и крупногабаритного мусора, застрявшего на орбитах за годы космической эры. При наличии атомной тяги эта идея вполне имеет право на существование, ведь проблема растет год от года.

Но сегодня можно об этом не беспокоиться, локальная битва с космическим мусором выиграна. Четверка монтажников разделилась на пары, и каждая пара двинулась к своему шлюзу. Юра первым нырнул в люк, а Валентин позволил себе задержаться буквально на одну минуту.

Сам шлюз сейчас в тени, но ярко освещенная Земля сияет в полную силу. Очень много облаков, ярко-белых и плотных, словно кусочки фольги на 'шарик' наклеены, и без фильтра смотреть на это трудно, глаза слепнут. Так совпал угол падения солнечных лучей, ничего не поделаешь. Валентин перенес взгляд на горизонт Земли, а потом снова на корпус станции, за которым ярко отсвечивают солнечные панели транспортного корабля. Смотреть на это можно бесконечно, а чтобы описать то, что видишь, нужен настоящий талант. Пока что таких талантов в космосе не замечено, и неизвестно, когда они там появятся.

Тем не менее, сегодня Валентин Лебедев найдет несколько минут для дневника. И он запишет в него слова, под которыми с готовностью подпишется любой, кто в этот день так изобретательно и самоотверженно делал свое дело.

'Ради вот всего этого можно сколько угодно лет готовиться на Земле, ничего не жаль, чтобы увидеть и ощутить так нашу Землю'.

— — — — — — —

— — — — — — —

— — — — — — —

Москва, октябрь 2058 года

Моряк должен отлично разбираться в картах, и не только морских и игральных, но и небесных. Ведь иначе, какой ты мореплаватель, если не разумеешь движения светил? Пусть даже теперь у тебя совсем другая работа.

Отставной адмирал ВМС США Юджин Дорман за последние месяцы неплохо подтянул знание небесной механики и вообще всего, что связано с космической спецификой. Перечитал море литературы, как технической, так и популярной, изучил воспоминания первопроходцев, лично познакомился с несколькими астронавтами и их русскими коллегами. Благодаря своим новым связям получил аккредитацию и побывал в Плесецке на настоящем пуске ракеты! И это стало одним из самых сильных впечатлений в его жизни. Мало кто смог бы остаться равнодушным к ревущему взлету белоснежной сорокаметровой колонны, когда земля трясется под ногами, а акустические вибрации даже в нескольких километрах заставляют трястись грудную клетку.

После той памятной поездки у него появился и личный интерес к теме, заставивший его заняться самообразованием с повышенным энтузиазмом. Чтобы ускорить свое обучение, он не пренебрегал даже электронными играми, и теперь он легко управляется с виртуальными картами и орбитальными моделями. Может сам делать кое-какие вычисления, не спрашивая посторонней помощи, если вдруг приходит интересная идея. Он уже давно почувствовал, что это знание может вскоре пригодиться. К тому же, начав более подробно изучать космические сферы, невозможно не оценить красоту и грандиозность происходящего там, вне Земли.

Дорман поселился в Москве уже больше года назад и до сих пор не смог до конца понять, почему ему так комфортно живется в этой, казалось бы, неподходящей для западного человека стране. Этого же не могут понять и его знакомые, немногочисленные родственники и бывшие коллеги, оставшиеся дома. Почти все они уверены, что Дормана сослали в 'медвежий угол' и он там страдает без благ цивилизации вроде фастфуда, хороших дорог и обязательного к упоминанию 'независимого суда'. Диктатура, коррупция, произвол, кошмар, ужас! И это неглупые люди, да на полном серьезе... Десятилетия идут, а в стереотипах ни черта не меняется, хоть сейчас целенаправленной пропаганды в отношении 'плохих русских' почти нет. И откуда все это берется?

Адмирал никогда не вступал в долгие дискуссии, ограничиваясь нейтральной констатацией факта, что 'все окей'. Все равно не поверят, даже при наличии высококачественной видеосвязи в реальном времени, посредством которой обычно и происходит общение с домом. Ну и черт с ними! Ужасно скучает он только по младшей сестре, но пригласить Лиззи переехать к нему в Москву он до сих пор так и не решился. При этом есть у него какая-то странная уверенность в том, что ей здесь понравится, но для этого придется сначала переломить ее упрямство и нежелание идти на поводу у любых авторитетов, включая любимого братца.

Но сейчас он уже не уверен, что сестру стоит впутывать в свои дела. То перестрелки, то шпионы, то инопланетяне, то ядерные взрывы, то странные нестареющие люди, демонстрирующие сверхспособности! А чуть меньше месяца назад здесь произошло настоящее землетрясение! Правда, его почти никто из обывателей не почувствовал, но сейсмометр не обманешь, подземный толчок зарегистрирован сотнями чувствительных приборов за тысячи километров!

И здесь начинают всплывать интересные детали. Сигнатура толчка больше всего напоминает подземный ядерный взрыв, и формально это хороший повод обвинить русских в нарушении запрета на такие испытания. Но какой идиот станет обвинять русских в том, что они сами рванули ядерный боеприпас в километре под собственной столицей? Официально заявлено, что властям не известно в точности, кем и как мог быть произведен этот взрыв, и придраться к этой филигранной формулировке при всем желании не получится. Скорее всего, в точности они этого и вправду не знают...

Впрочем, это уже дипломатия, то есть, прерогатива главного дипломата с его многочисленной свитой. И именно туда, в логово американской дипломатии, и направляется сейчас Дорман, чтобы обсудить последние собранные крупицы информации. Хотя разговор, судя по всему, предстоим куда более серьезный...

Посол Ник Фаррел, отставной четырехзвездный генерал, был хорошим другом задолго до начала всей этой истории, а сейчас, проведя год с лишним в одной лодке, два старых вояки сдружились еще больше. Теперь им друг без друга и в самом деле никуда. И ко дну, в случае чего, им тоже теперь идти вместе...

Но мрачные мысли развеялись, едва широкая физиономия посла-генерала наконец-то оказалась в поле зрения.

— Ты налегке? — удивился Ник, пожимая руку коллеге. — А где твой портфель?

— Я министр без портфеля, — отшутился знакомый с классикой Дорман. — Сам посуди, мне же кроме планшета вообще ничего не нужно. А поесть я сегодня надеюсь за счет твоего заведения. Неужели не угостите?

— Угостим, — усмехнулся Ник. — Если тебе после наших разговоров кусок в горло полезет.

— Все так плохо? — нахмурился адмирал. — Я думал, хуже уже некуда.

— Будь оптимистом, — подбодрил посол. — Мы только закончили анализ последствий 'землетрясения', так что сейчас я тебя 'обрадую'. Начнем с того, что обе вычисленные нами группы полностью исчезли. Никто из них после 'события' больше ни разу нигде не появился. Понимаешь?

— Как не понять, — кивнул адмирал. — Первая группа пряталась, вторая на них напала, подземную базу кто-то подорвал, ничья. Так?

— Так, да не совсем, — уточнил посол. — После взрыва на поверхности произошла перестрелка, причем очень необычная. Там вокруг несколько поселков, так что свидетеля мы нашли, он успел оттуда уехать до того, как люди Орлова все оцепили. Правда, он почти ничего не видел, но зато слышал, потому что вылез на крышу своего домика, чтобы покурить. Очень необычные выстрелы, ни на что не похожие, много одиночных и даже короткие очереди. И еще он видел, как из лесочка что-то стрельнуло вверх, словно трассер, но уж больно велика скорость полета снаряда.