По дорожкам битого стекла

— Останешься? — прозвучал голос из ниоткуда.

Секунда тянулась бесконечно.

— Я, пожалуй, вернусь.

— Ты уверен?

— Я что-то там забыл. Возможно себя.

В следующий миг Макс услышал биение собственного сердца. До него только сейчас дошло, что всё это время оно было неподвижным и мёртвым. Перед глазами выступали силуэты. Он узнал Полину, Германа и остальных. Воронёнок держал его за руку. Макс понял, что находится на кровати, хотя, точно помнил, что отключился в коридоре.

— Надо же так упороться, чтобы пульс пропал, — сказал Герман.

— Я сдох. К чёрту. Я сдох, — повторял Макс.

— От спайса же не умирают.

— Значит, я был первым.

— Котик, как я рада, что с тобой всё впорядке, — проворковала Полина. Но было как-то совершенно не до неё.

Он посмотрел на часы и понял, что с момента упорки прошло пятнадцать минут, которые в сознании успели трансформироваться в годы. Вот уж точно "пятнадцать минут вечного ада". В голове всё ещё скакали ложные воспоминания. Собственные мысли казались открытыми для всех вокруг. Захотелось в сортир. Макс с трудом встал и поднялся, понимая, что его кроет. У дверей сортира стоял тёмный ангел в шелках и перьях. Он казался тут совершенно естественной частью интерьера.

— Дай пройти, — сказал Макс.

— Да ну вас наркоманов, — сказал ангел, размахивая косой смерти. — Надоели подыхать и возвращаться.

Он зловеще хихикнул и растворился в воздухе. "Наверное, этот чувак заходил за мной, но слегка опаздал". У наркоманов и смерти вообще странные отношения. Они давние друзья, потому что каждый торчёк умирает неограниченное количество раз. Он вообще считается немного мёртвым и смерть для него — нечто естественное, возможно он даже не заметит, когда на самом деле умрёт, это будет продолжением трипа.

Вернувшись, Макс налил себе целый стакан неразбавленного виски и залпом осушил его. Начало отпускать.

Чуваки вернулись с целым коробком натуральной травы. У Макса просто не было сил отказаться. Спустя полчаса после своей смерти в свой день рожденья, нет ничего лучше, чем сидеть с косяком в зубах и бутылкой виски в руке. "Смерть тебя ничему не учит", — бросил Герман, проходя мимо.

Максу он вдруг показался подозрительно похожим на ангела смерти из недавнего трипа.

Глава 13

Всё началось с того, что пьяный Герман решил склеить тёлку. Наверное, средний перст судьбы толкнул его на такой неожиданный поступок. Дело было в баре неподалёку от дома, который успел сильно испортиться за последнее время, собственно, как и все заведения Москвы.

Воронёнок подвалил к симпатичной шатенке где-то в два часа ночи. Бар был пуст и скучен. Из динамиков играл простуженный джаз. За окном мелькали силуэты такси.

— Детка, пойдём со мной, ночь слишком хороша, чтобы проводить её в одиночестве, — выдал он.

— Я с малолетками не связываюсь, — холодно ответила она, меряя его холодным взглядом.

— Мне двадцать три, — хмыкнул Герман.

— Мне тридцать два, — ответила она без тени смущения.

— С виду не скажешь.

Она была непрошибаема как стена, но отступать так рано не хотелось. Аргументов в голове было мало.

— Вообще-то я музыкант.

— А я работаю в музыкальном бизнесе, — бросила она небрежно.

Было ясно, что разглядывать себя в зеркало было ей интереснее, чем говорить с подвыпившим гитаристом. В голове Германа загорелась красная лампочка. Надо было срочно что-то делать, чтобы не опозориться. Женщина подняла голову и взглянула на него так, словно видела в первый раз. Герман вложил в ответный взгляд всё своё обаяние.

— Ладно, поехали со мной, покажу тебе настоящий секс, — снисходительно бросила она. — Всё равно делать нечего.

Герман пошёл, пусть даже и чувствовал себя оплёванным.

В такси он запустила руки ему в штаны. Пришлось держаться, чтобы не трахнуть её прямо на сиденье. Её квартира представляла из себя большую студию с минималистическим дизайном, что больше походило на жилище холостяка. Обилие пустых бутылок и коробок из под пиццы.

— Кстати, а как тебя зовут? — спросил вдруг Герман.

— Мария. Мария Тофель, — ответил она.

Это имя действительно показалось ему смутно знакомым.

— На выпей "Хенесси" и падай в койку, скомандовала она.

Это был чумовой трах. Мария взяла власть в свои руки. Она была жёсткой, как постельный фюррер. Она сидела сверху, пригвоздив Германа к кровати своим хрупким телом.

Когда Герман проснулся, всё тело отозвалось тягучей болью, словно он провёл всю ночь в камере пыток. На руках алели свежие следы от наручников и пара сигаретных ожогов. Лучше уж получать свою долю боли так, а не принимать на сердце. И то, что болит на душе отлично выходит через раны и порезы.

Вошла Мария в красном халате и поставила на столик перед кроватью бутылку хорошего "Гинесса".

— Вот. Похмелись.

— Обычно я похмеляюсь водкой, но это точно сойдёт.

— Твою печень уже можно пускать на фуагра.

Она закурила, опускаясь в кресло. Герман наблюдал за плавностью её движений и дымом от сигареты. Он понял, что скоро пора уходить. Бутылка с пивом опустела в несколько глотков.

— Кстати, пришли мне пару демок. Может быть, играешь ты лучше чем трахаешься, — усмехнулась Мария. — Я постараюсь тебе помочь, если это чего-то стоит.

От неё он вышел в приподнятом настроении. Было недалеко и вполне можно дойти пешком, наслаждаясь утренней прохладой, глядя на спешащих куда-то людей. Апрель перетекает в май и уже можно жить. От приятных мыслей отвлёк телефонный звонок. Звонила мать. Лукреция рассказала ей про проблемы с алкоголем. Она рекомендовала лечь в клинику. Предлагала найти самую лучшую и даже заграницей. Герман прекрасно умел врать, особенно в такие моменты. Мало того, что он честно полагал, что не нуждается в лечении и вполне себе может протянуть и так. Лукреция драматизировала. Она хотела любыми путями вырвать его из привычной среды.

Дома встретил Макс, излучающий какую-то подозрительную теплоту и любовь

Ближе к вечеру Герман рассказал ему эту историю, тот смеялся, шутя про шоубизнес через постель.

— Вот не надо. Трахался я с ней просто так и это не стопроцентная вероятность, что всё выгорит. Тем не менее, Герман прислал ей пару домашних записей и вскоре забыл про этот инцидент.

* * *

В это время "Opium Crow" наконец-то удалось сделать себе сольный концерт в небольшом клубе за пределами садового. Герман считал такие места помойкой, но отказываться было глупо. На репетиции он превращался в полного тирана, стараясь добиться от всей команды идеального звучания. Чтобы расширить концертную программу пришлось добавить в неё каверы. На взгляд Германа Максу вообще не давались чужие песни. В "Welcome To The Jungle" его голос звучал как карикатура на голос Эксла Роуза. Учитывая, что настоящий голос Макса был намного ниже, это звучало несколько странно. Петь эту песню своим натуральным вокалом не получалось вовсе. С "Lost Boys" "The69Eyes" ситуация выходила обратная. Пришлось всё немного изменить, сделать кавер агрессивнее и жёстче оригинала.

— Да всё зашибись, только "shades of blue", а не "shit of blue", — поправил его Герман.

— Да ты думаешь слова кто-то слышит?

Позже Макс начал ныть, что без ритм-гитары ничего не звучит, но Герман скорее убьёт, чем допустит в группу ещё одного гитариста. Он был очень ревнив, если дело касалось собственной музыки.

— И вообще, мне скучно стоять без инструмента, как неприкаянному, — продолжал Макс. — Я тоже, между прочим, умею играть на гитаре и музыку тоже могу писать.

— Не говори при мне, что умеешь играть на гитаре, пока я тебя не треснул, — Герман начинал закипать.

После репетиции все собрались за пивом в парке.

— Знаешь, мне впервые уютно на наших репах, — сказал Макс. — Раньше я всё время чувствовал себя лишним либо каким-то отдельным элементом. Теперь же мне как-то спокойнее.

* * *

Перед концертом в гримёрку пришла журналистка одного из вебзинов, посвященного тёмной сцене. Рок-журналы постепенно канули в лету, уступив место интернету. Такие дети постоянно маячат на разных мероприятиях ради халявного прохода в клуб. Максу понравился её прикид готической школьницы и рваные колготки в сетку.

— Вы рискуете стать главным открытием этого года, — начала она, грызя кончик ручки. — Сколько уже существует группа?

— Где-то около полугода, — ответил Герман. — Но раньше у нас у всех были разные проекты.

— Я играл с пункерами в подвале, — рассмеялся Макс.

Девушка вопросительно посмотрела на Дани.

— Я вообще не играю, я яйца чешу, — ответил он.

— А кто из вас пишет тексты, а кто музыку? — она перешла дальше к списку вопросов.

— Большую часть текстов пишет Макс, но и я, когда у меня есть вдохновение. С музыкой аналогично, но все аранжировки мои, — сказал Герман.

— Как приходят идеи ваших песен?

— Сначала они шли ко мне из другого мира. Они были отрешёнными и странными, теперь же всё черпается из моей жизни, — ответил Макс. — Всё изменилось. Стало насыщеннее.

— Есть ли у вас кумиры в музыкальной среде?

Герман решил ответить первым. Он упомянул Дэвида Боуи, Элиса Купера, Хендрикса, Слэша, Роберта Смита и ещё целый список имён. Так же добавил, что никого не хочет копировать. Макс же от ответа воздержался, потому что было слишком трудно вспомнить хоть кого-то.

— Когда планируется выход вашего дебютного альбома? Мы и многие ваши поклонники уже заждались вашего диска.

— Не думаю, что это будет скоро. Мы ещё в полной мере не готовы к записи. Альбом должен быть по-настоящему классным, чтобы всех порвать.

— А ещё у нас пока нет денег, — встрял Макс.

— Мы думаем попробовать записать альбом на пожертвования наших поклонников, как делают сейчас многие. Наверное, отчасти это выглядит как грязное попрошайничество, но мы и так рок-н-рольные бомжи, — продолжил Герман.

Макс заскучал вопросы были скучными и банальными, ему хотелось как-то больше и откровеннее рассказать о природе своих песен. Сейчас он снова переборол своё отвращение к ним. Они снова казались живыми. Он вообще представлял себе интервью более интересным. Всякие там провокационные вопросы про шлюх и наркоту. Ему просто показалось, что публика знает о нём ещё слишком мало, чтобы распускать сплетни. Но ничего, ещё есть время подать им повод для размышлений.

Поры было выходить на сцену и снова жить. Взрываться, истекая собственной кровью, на глазах у удивлённой публики. Что его песни, если не чистая грязь? Людям нравится его музыка, но они предпочтут не касаться этого дерьма даже трёхметровой палкой. Если бы они знали, про что все эти песни, что эти истории не просто блеф, что это целые лоскуты жизни, смятые и разрозненные. А Макс будет и дальше медленно убивать себя, выжимая песни как кровь по капле. Они переживут его.

Герман снова выпил перед выступлением, чувствуя, как на него накатывает волна небытия. Дани пошутил как-то раз, что Воронёнок может играть ещё десять минут после того, как отключится. Эти руки помнят все ноты. Он мог играть спокойно, даже когда руки Макса обвивали его за талию, или даже когда тот опускался на колени, имитируя оральный секс с гитарой. Играть со стояком тоже просто и возможно.

Сегодня все были в ударе, и группа и толпа. Пот лился ручьями. Было жарко как в кровавой бане. "Opium Crow" жгли, переполненные чувствами.

* * *

Всё было хорошо и ничто не предвещало беды. "Opium Crow" прикатили на очередную вечеринку, которую они должны были обеспечивать музыкой. Был приятный майский вечер, источающий запах жасмина. Слишком душно, чтобы сидеть в клубе, дожидаясь начала. Герман прогуливался у чёрного хода на высоких каблуках. Макс и Дани, курили прислонившись к стене.

— Как ты вообще в этом выступать сможешь? — спросил Макс.

— Ничего, нормально, — ответил он. — Когда работал моделью, я ещё не такого натерпелся.

Из-за угла вырулила парочка в чёрном. Макс не обратил на низ никакого внимания. Герман узнал их и демонстративно отвернулся. Это были чувак и тёлка из "Devil's rose".

— Эй, Герман, ну ты совсем, как педик! — усмехнулась она.

Тот ничего не ответил. Дани как бы невзначай метнул в их строну бычок.

— Эй, мы назвали тебя педиком! — присвистнул Бройлер.

— Не потому ли ты называешь меня геем, что сам дрочишь на мои фотки ночи напролёт? — небрежно бросил Герман.

— Да пошёл бы ты! — Бройлер сплюнул под ноги.

— Сколько бы ты не косил под меня. Тебе никогда не сыграть и половину моих соло, — Герман картинно поправил волосы, растрепавшиеся на ветру.

— Дорогие гитары ещё не делают тебя музыкантом, — хихикнула девка.

Максу надоел этот балаган так похожий на спор двух блонднок. Он подошёл и положил руку Герману на плечо:

— Пойдём отсюда. Они меня утомляют.

— Да, твой любовник дело говорит. Проваливайте, — усмехнулся Бройлер.

Макс почувствовал, как в его голове щёлкнул переключатель. Режим надменного дружелюбия сменился расчётливой жестокостью. Его кулак прилетел в лицо гитариста "Devil's rose", разбивая и без того сломанный нос. Тот сделал ответный замах, но промахнулся. Удар сбил его координацию. Тёлка завизжала пронзительно как сирена. Герман отшатнулся в сторону, он понимал, что в драке от него толку мало. Дани пытался оттащить Макса, но получив локтём в лоб, быстро изменил своё решение.

пока "Opium Crow" не выперли раз и навсегда с тёмных вечеринок, лишив при этом халявного бара и внимания тусовки. Всё было бы вполне приемлемо, если бы организаторы согласились бы назвать хотябы одну причину. Дальше всё покатилось в ещё более скверную сторону, когда их выступление на фестивале было отменено, потому что "Devil's rose" отказались выступать с ними на одной сцене. Организаторы считали "DR" ценными участниками, потому и пошли у них на поводу. Герман злился, он говорил, что просто может губительно сказаться на их карьере.

Чёрная полоса тянулась бы и дальше, если бы внезапный звонок от Марии.

— Привет. Забыла совсем о тебе. Так бы и не вспомнила, если бы не наткнулась вчера снова на твою демку. В первый раз она меня не впечатлила. Но если хорошенько нюхнуть и переслушать, то всё встаёт на свои места. Не желаешь ли съездить в тур?

— Реально в тур? — переспросил Герман.

— Ну так сказать. Покататься в сторону югов. Я должна была вести "Х.Z.c" (по названию Герман догадался, что это очередная безликая альтернативная команда, пользующаяся успехом у школьников), но их гитарист сломал руку. А договорённость с клубами осталось. Я спросила: могу ли я отправить туда другую команду, некоторые из клубов дали согласие. Вы конечно хрен что получите, но дорогу, еду и бухло вам оплатят.

— Я только за, потому что Москва объявила мне бойкот.

— Это уже интересно.

— Чем же?

— Если тебя ненавидят, значит, это чего-то стоит? — сказала она на прощанье.

Глава 14

— Так и мы точно едем в тур? — спросил Макс в который раз.

— Да-да, в самый настоящий, — отвечал Герман.

— У нас будет крутой гастрольный автобус или частный самолёт? — спросил Дани мечтательно. Наверняка он уже представлял себе, как закидывается коксом на борту роскошного авиалайнера.