Свалка

Хитро глянув на меня, Бочонок с неожиданной галантностью подал руку Слепой, а та без промедлений ухватилась за толстые пальцы. Но в жесте не было нервозности, только хладнокровие, которму мог позавидовать самый отбитый головорез.

— Ну что, парниша. Поздравляю, не просрал. Это хорошо, когда ты понимаешь, кто свой, а кто — чужой. Теперь главное, чтобы дошло, что мы теперь — свои.

Но я практически не слушал, что несет Бочонок, во все глаза уставившись на Бэтти. Та, словно почуяв мой удивленный взгляд, сдержанно усмехнулась и поправила растрепавшиеся синие пряди:

— Добрый вечер, Кристиан. Рада снова вас видеть.

Слепая переступила через распластавшийся труп Жанки, чуть не измазав оранжевую тунику в крови, и подошла ко мне совсем близко. К вони катакомб и медному запаху добавился аромат чистой кожи. Пленники в катакомбах пахнут совсем по-другому.

Продолжая мягко улыбаться, Слепая осторожно забрала револьвер из моих рук и одним движением спрятала в складках одежды. Жест, судя по всему, был привычен.

— Вы рисовали, Кристиан? Вы мне задолжали пару новых картин. Думаю, после сегодняшнего у вас появится вдохновение для создания нового шедевра, — спокойно сказала Бэтти, словно не замечая абсурдности фраз в пропитанных кровью катакомбах Суорэ. — Впрочем, поговорим об этом в другом месте. Труп — в перерабатывающий бак. Идем, идем, Кристиан.

Слепая повела меня прочь из каморки, в которой Бочонок с отборными ругательствами уже взваливал тело Жанки себе на плечо. Похоже, в одном я не ошибся — Бэтти действительно не была стукачом Суорэ...

Тишину железных коридоров нарушал только глухой перестук шагов: рот не спешили разевать ни я, ни Бэтти, пока очередной поворот не закончился непримечательной дверью, измазанной оранжевой краской. Засов был открыт, но Слепой пришлось навалиться плечом.

В комнатушке, которую можно было обойти сделав всего пару шагов, царил полумрак. Под мигающей одинокой лампочкой на груде сваленных подушек спиной к нам сидела девчонка и монотонно вязала при помощи спиц. Дызнь-дзынь. Отчего-то звон отдался острой болью в висках, будто спицы вгонялись мне прямо в мозг, а от то пропадающего, то появляющегося света захотелось закрыть глаза. Дзынь-дзынь.

Угловатые формы, выпирающие острые лопатки и тонкие ручонки выдавали в девчонке подростка, который только готовился стать девушкой. Но округлившаяся грудь подсказывала, что, быть может, ей уже стукнуло шестнадцать. Черные жесткие даже на вид волосы неровными тупыми прядями падали на шею. Девчонку словно не ножницами стригли, а наотмашь рубанули топором.

Услышав что мы вошли, она нервозно, с испугом оглянулась: на меня уставились раскосые чернющие глазенки, в которых с трудом можно было отличить зрачок от радужки. На меня девчонка посмотрела настороженно, но, увидев Бэтти, расплылась в улыбке, показав неправильный прикус с выпирающими вперед зубами. Работай она на мусорных склонах, давно бы получила прозвище Кролик. И дело даже не в зубах, а скорее в перепуганном виде. Топни ногой — и девчонка рванет со всех ног прочь, чтобы забиться в нору.

— Тоннори, довяжешь потом. Сейчас оставь нас, пожалуйста. Иди к дяде, он тебя искал, — тут же скомандовала Слепая.

Девчонка отбросила спицы и подскочила. Спотыкаясь при каждом шаге и так и норовя запутаться в собственных ногах, она прошмыгнула к выходу. У двери нерешительно замерла и тонким голоском спросила, хотя, скорее пискнула:

— Это о моем выходе на Свалку? Дядя все-таки разрешил?..

— Иди Тоннори, иди, — отмахнулась Бэтти и буквально вытолкнула девчонку из комнаты.

Под разочарованный вздох дверь захлопнулась.

— Присаживайтесь, Кристиан. Присаживайтесь.

В комнатушке не нашлось ничего, напоминающего кресло или стул, так что я устало рухнул на подушки. Синтетический пух, тут же вылетевший из-под наволочки, неприятно защекотал ноздри.

Дрожь в руках усиливалась, вряд ли от того, что мне пришлось прикончить Жанку, скорее из-за подступающей комом к горлу ломке. Да и очертания железных шкафчиков, напоминающих соты на стенах, расплывались перед глазами. Гребанный серый порошок.

— Это хорошая девочка, Кристиан. Дочь Кима, — тихо сказала Слепая, нащупывая что-то на одной из полок. Подумав, она пояснила: — Кима Суорэ. Она шьет мне наряды. Не по просьбе, а просто потому что ей нравится. Хорошо, когда у человека есть любимое дело, не так ли? Жаль, что она никак не может избавиться от навязчивой идеи выбраться наружу. Это мы с вами понимаем, что ничего хорошего в залежах мусора нет, а она нафантазировала себе удивительный и красочный мир. Конечно, в ее глазах мы буквально тюремщики, которые заперли ее в подземельях.

— Зачем вы работаете на стекле, если... — перебил я, не желая слушать сетования на неизвестную девчонку. Хотя имя отчего-то показалось мне знакомым.

Заканчивать фразу не понадобилось, ведь и так было понятно: приближенной братьев Суорэ нет никакой нужды горбатить спину на мусорке. Тем более ежедневно резать ладони осколками битого стекла.

— Чувствую обиду в вашем голосе, — сокрушенно покачала головой Слепая, не отрываясь от рысканья по полкам. Большой палец все также хрустел при каждом движении.

— Приятного мало, когда тебя выставляют идиотом, — раздраженно ответил я. — Вы мне врали, Бэт.

— Не врала, просто не договаривала. Вы должны меня понять, Кристиан. Работая на стекле, я слышала много разговоров, которые не выведать даже стукачам. Но кто бы стал распускать язык, коль узнал бы о моем положении? Впрочем, вы могли догадаться — неужто многие на переработке могли позволить себе краску для волос или такие одежды? Право, Кристиан, меня удивляет ваша реакция. Учитывая сколько интересных заметок я вам, к тому же, приносила. Неужели вы думаете, что такие материалы просто валялись в хламе?..

— То, что говорила Ники, вы тоже докладывали? — мрачно уточнил я, вспомнив радикальные высказывания подруги. Идиотка Ники не умела держать язык за зубами.

Бэтти резко обернулась и оскорбленно поджала губы, будто услышала нечто бестактное. Невольно я отметил, что эмоций на бледном лице было куда больше, чем от смерти Жанки. Да и капли крови уже высохли на щеке. Вряд ли Бэтти не почувствовала или забыла, скорее — ей было плевать на раскраску. Пожалуй, это говорило о ней больше, чем все наши разговоры о картинах и истории вместе взятые.

Хотелось грязно выматериться от собственной тупости. Чтобы не разглядеть в Бэтти психопатку за столько лет, нужно было быть слепцом.

— Я никому не докладываю, Кристиан. Всего лишь слушаю. Да и как вы думаете, если бы пересказ хотя бы одного разговора дошел до Кима, была бы Ники до сих пор жива? Так что прошу вас, не говорите ерунды. Вы, кстати, нашли ее?

Слепая спрашивала с искренним участием в голосе, однако сложно поверить в заботу, когда речь идет о головорезах. Нет, может, Бэт и считала Ники подругой, но в любой момент могла сдать ее с потрохами. В катакомбах не стоит верить словам.

— Нет, не нашел, — соврал я, прикрыв глаза и попытавшись мысленно унять дрожь в руках. — К чему все это, Бэт? Чего вы от меня ждете? Хотите удостовериться буду ли я лизать зад семье Суорэ?

— Киму. Киму Суорэ, — тут же поправила меня Слепая и даже немного скривилась, словно даже косвенное упоминание второго брата вызвало у нее мигрень. — Мне не по душе ваш слэнг. Лизать — это отвратительно. Вам же я предлагаю лучшую жизнь, в которой не следует горбатиться каждый день, надрывая связки на металлоломе.

— Мне, кажется, и так не оставили выбора, — криво усмехнулся я. — Так что я, по-вашему, должен делать? Дежурить у баков с водой, которые, судя по всему, никто и не травит...

— Травят. Увы, травят. Но мы не можем найти место протечки, — ответила Бэтти и подошла ко мне совсем близко. В ее ладони был зажат маленький пакетик с крупицами порошка. Как приклеенный, я уставился на наркотик, чувствуя, что слюна высыхает прямо на языке. Меня мучила жажда, но, увы, обычным глотком воды утолить ее не получится. — Не похоже, что отравляют в цеху очистки — мы бы уже заметили, а значит, где-то пробиты трубы. К сожалению, точное место пока не нашли.

— И что же не так с водой? — с трудом заставив себя отвернуться, спросил я.

— Вещество синтетического происхождения с седативным эффектом, — спокойно опустилась передо мной на колени Слепая и протянула ладонь.

— Хотите сказать, что люди от него успокаиваются? Это не отравление, а терапия. Многим бы не помешала.

— Не только, а будто погружаются в транс. При длительном употреблении нарушается мышление, практически все действия выполняются без раздумий, а сознание становится уязвимым для внушения. Вы зря иронизируете, Кристиан. Это опаснее, чем вы думаете. Поступок Профессора тому пример. Впрочем, вы сейчас с трудом размышляете — чувствую по вашему сбивчивому дыханию. Возьмите же. Вторую дозу необходимо принять уже сейчас...

Сдержать ухмылку мне не удалось, а впрочем — какая разница? Но сложно без иронии слушать рассуждения об опасности одного порошка, когда тебе запихивают в глотку другой. Пора было развешивать по всей Свалке плакаты: "Не обдалбывайтесь водой, ширяйтесь серым порошком. Наша доза — лучшая", тьфу. Но рука непроизвольно дернулась к пакетику.

— Никаких сложных заданий, Кристиан. Во всяком случае, пока. Я постаралась освободить вам как можно больше времени, чтобы вы нашли Ники... Не знаю уж, кем вы меня теперь считаете, но я искренне переживаю за нее и не шутила на стекле. Мне кажется, она ввязалась во что-то нехорошее. Сейчас на Свалке очень опасно, вам ли не знать.

И вновь я не смог прочитать по лицу Бэт ни одной эмоции. Хотел было даже ляпнуть, что переживать не стоит: "Ники всего лишь втрескалась в очередной раз как кошка", но прикусил язык и с раздражением забрал пакетик. Крупицы кололи пальцы даже через полиэтилен, словно пытались проникнуть к коже и впитаться в поры.

— Сегодня вечером вам предстоит подежурить на Арене. Ничего серьезного, — Слепая, будто опомнившись, достала из кармана еще и трубку. — Быть может, даже развлечетесь. Сегодня дерется Кир Коготь — ловкий боец. Многие мечтали бы попасть на его бой.

Бэтти плавно встала и направилась к двери, похоже, желая оставить меня один на один с серым маревом. Не удивительно, ведь зубы у нее были белые, без малейшего намека на черные отметины. Даже дышать подобной гадостью ей не хотелось.

— Не думал, что вы одобряете насилие.

Слепая ничего не ответила, только глянула с сожалением. Так смотрят матери, когда ребенок их разочаровывает, но объяснять не имеет смысла — слишком мал, чтобы понять.

Дверь захлопнулась, а следом донесся звук задвигаемого засова.

14 глава. Иерархия братьев

На Арене стоял привычный галдеж и ругань, готовые перерасти в склоку из-за малейшей искры. Оно и понятно: никто не приходил смотреть на бои без правил в трезвом виде, а головорезы только поддерживали сложившуюся традицию. Ведь ставки — их хлеб, а когда спирт в крови зашкаливает, и сознание мутнеет от дозы серого порошка, каждый готов рискнуть дневным, а может быть, и недельным пайком. Слишком буйным мне предстояло отвесить пинок под зад и выдворить на улицу — не самая приятная работенка.

Очарование диодами Арены выветрилось из моей башки давно, так что теперь я с отвращением поглядывал на завсегдатаев. В кармане лежал так и не открытый пакетик, подсунутый Бэт. Хоть дышать с каждым мгновением становилось все тяжелее, но проклятую дозу я так и не прикончил. Хотел бы гордо ляпнуть, что и не ширнусь, но врать самому себе — дело отвратное.

— Один из новых, значит, — раздался из-за спины знакомый голос. Пусть слышанный всего лишь единожды в железных пещерах, но забыть того, кто чуть не прикончил Ники, — сложная задача. — Защитник девушек. Герой, твою мать.

Как ни в чем не бывало к железной стенке рядом со мной привалился Кир Коготь. Рожа у него запоминающаяся: переносица перебита в нескольких местах, так что кончик носа смотрит влево, а через чуть обвисшие щеки пролегает рубец старого шрама. Но серые глаза отнюдь не водянистые и не тронутые дымкой, как у большинства головорезов. Пялился на меня Кир пронизывающе, будто пытался запомнить каждую черточку. Плохая примета, если тебя так изучает отбитый Игрок.

О нашей стычке ничего не напоминало, хотя, быть может, под черной майкой и скрывался новый шрам.

— Ники — моя подруга.

— Заметил, — криво усмехнулся Кир и достал из кармана военных штанов жестяную фляжку. Поморщившись, сделал небольшой глоток. — Дрянь редкостная, но хорошая. И не нажрешься, и расслабишься маленько. Ты б глотнул, а то больно рожа серьезная для обычного охранника.

Напрягшись, я качнул головой. Мой отказ Кира не зацепил, он лишь пожал плечами и еще раз глотнул. Не было похоже, что Игрок затаил обиду. В конце концов, получить пером под ребра в железных пещерах — дело обыденное. Впрочем, пырнуть друг друга в здании Арены — еще более привычная вещь.

— Она нашла тебя?..

— Та рыженькая? — заинтересованно переспросил Кир, дыхнув на меня перегаром. — Не-а, хотя про ее концерт здесь наслышан. И чего ей понадобилось? Отомстить за поцарапанную шею хотела, что ли? Ишь, какая цаца. Ты мне по ребру черкнул, да и то помалкиваю. Не бойся, вижу, как напрягся — сдался ты мне.

— Ники уверена, что ты знаешь, кто прикончил ее братца, — ответил я, но, заметив как непонимающе нахмурился Игрок, уточнил. — Мелкого. На Северной.

— А. Тогда посоветуй своей девице не рыпаться. Пусть забьется в самый темный угол Свалки и не вякает, а то плохо кончит, — Кир уже без усмешки выразительно провел пальцем по шее.

— Ты ее прикончишь?

Похоже, мое предположение развеселило Игрока, и он даже закашлялся, подавившись спиртом. Посмотрел на меня, как на больного, и выдохнул:

— А она мне на что сдалась? У вас обоих самомнение ого-го, я вам скажу. Крафт ее чик-чик. Хотя пусть ищет. Ты только мне скажи, где ее труп найдешь. Авось хоть так к этой сволоте приближусь. Затихорился же, чует, что я на след вышел.

— Кто такой Крафт? — спросил я, надеясь, что алкоголь развяжет язык.

Хоть и не было похоже, что Кир разглашал большую тайну. В общении с Игроками был большой плюс — они ничего не скрывали и не привыкли держать язык за зубами. На кой черт, если в любой момент ты можешь сдохнуть? Своеобразная свобода, ради которой можно и рискнуть шкурой на потеху публике.

— Тот хмырь, что прикончил и мою сестренку. Похоже, много кого прикончил. Она была той еще шлюшкой, но, поверь, если кто и будет устраивать зачистку на Свалке, то это буду я, а не неизвестный бомжара в тряпках, — спокойно ответил Кир и вновь усмехнулся. — Найдешь его — маякни. Ты ж из наших — за Кима?

— Что значит "за Кима"? — не понял я.

— О, да ты еще совсем зеленый, парень,— фыркнул Игрок — Ничего, скоро дойдет. Со стороной только не ошибись... И да, кстати...

Кулак Кира со всей дури впечатался мне в скулу. Аж зубы хрустнули. Хорошо, хоть на ногах устоял под насмешливым взглядом головореза.Тот же, будто ни черта не произошло, сделал последний глоток и стал спокойно прятать флягу в карман. Ответного удара Игрок не ждал, но и я не спешил выходить из себя — слишком уж хороша реакция у него, и слишком уж заторможен из-за порошка я.