Звездные Войны: Война Ситха

Глава 7. Верь.

Я плыву во Тьме, как будто в глубине окена. Нет сил ни шевелиться, ни размышлять, только течение, на котором я будто бы покачиваюсь. Два голоса, мужской и женский, которые я не могу понять и осмыслить, просто слышу, как они говорят где-то вне этого состояния.

— Если ты думаешь, что можно вот так разбрасываться возможностями и вероятными, открывающимися вариантами действий — это значит что я ошибался в тебе.

— Ты не понимаешь, я не разбрасываюсь. Это необходимо ему! И, значит, необходимо нам. Нашему формирующемуся альянсу...

— Какое слово. — Тихий смешок. — Из уст...

— Заговор будет звучать лучше?

— Нет, я думаю, что это будет называться возрождением Истинной Имперской Хартии.

— И Ордена. А Боган требует таких мер. Иначе нельзя, поверь мне.

— Мне не надо верить, мне надо знать, что это именно то, чем вы являетесь, а не твой план по устранению конкурента в вашем будущем, так называемом, Ордене. — Мужской голос становится сухим.

— Поверь мне... Я в этом не заинтересована. А вот в нем — очень даже.

— Вот как. Что ж. Тогда я спишу обе твои провокации, как по передаче данных об 'угрозе инфильтрации' на шаттле секретным кодом Восстания на базу Кравика, так и осознанное оставление его в одиночестве — на ваше... посвящение.

— Так и есть. — Решительно, отрубая все возможности к спору звучит женский голос.

— Но я не могу понять иное. Почему ты хочешь вынуть его из бакта-камеры? Это будет представлять угрозу его жизни, настоящую и непосредственную.

— Нет, адмирал, о нет. Ты же знаешь о древних ритуалах джен'ари. Камера со змеями для посвященного после наречения и убийства врагов...

— Вот как. — Смешок. — Создать новый Орден, но по канонам древности. Попрошу в будущем без каггатов, в таком случае. Это повредит Империи.

— Нет, никаких каггатов. Он не позволит, а он будет воплощением воли Богана. Я сделаю это любой ценой. — Голос наливается скрытой злобой.

— Это звучит... самоуверенно. У тебя есть личный интерес? — Вопросительные интонации мягки, скорее тон утверждающий.

— Важно иное. И я, как Верховный Инквизитор, приказываю прекратить лечение пациента, доставив его в мою каюту. Сейчас же.

— Как скажешь. — Голос мужчины сух и четок. — Мне необходимо еще позволить Люку и его дружкам сбежать с планеты. Так что я откланиваюсь.

* * *

Боль, вот что пробуждает меня. Пытаюсь вздохнуть, но дыхание перехватывает. Как будто лава, огонь — кругом, повсюду, сжигают меня. Кажется, я вытягиваю руку, пробуя нащупать что-нибудь, пока по глазам режет свет. Кто-нибудь, помогите мне! Пальцы хватаются за что-то — видимо, простынь. Но какой бы мягкой она ни была — кожа просто пылает, царапая и терзая мои рецепторы.

Что-то жестко переворачивает меня на спину, давая, наконец, вздохнуть — боль настолько адская, что воздух сам протолкнулся в легкие, чтобы набраться для тихого искаженного вопля.

Надо мной стоит Арден, на ее лице выражение полной отстраненности.

— Слушай меня, верь мне. — Слышу ее слова, режущие мой слух.

— Как же больно... — Губы шевелятся, натягивая кожу — меня всего передергивает от напряжения.

— Так и должно быть. Ты должен вылечиться. Сам. — Ее клешня застывает перед моим лицом, указывая острой кромкой куда-то на переносицу. — Ты знаешь, что Боган не умеет лечить?

Нет сил отвечать — все тело горит, лихорадочно сводя плоть. Я просто не могу раскрыть рта, судорожно сжимая челюсти и проталкивая воздух в себя — и из себя — с усилием.

— Но истинный джен'ари — это не джен'джидай, и даже не большая часть тех, кто называет себя ситхами сейчас. — Ее голос обретает менторские интонации, вгрызаясь вместе с болью в мой разум. — Дарт Нейтан, ты должен впасть в исцеляющий транс, как это называет джидай. У нас это называется медитация мощи.

Кажется я начинаю отключаться, потому что ее слова раздаются все глуше несмотря на всю их силу, а боль затопляет разум, отрицая реальность. Жив ли я до сих пор?

Мои глаза распахиваются от шока. Наконец-то я кричу в полный голос. Ее клешня падает на мою грудь, разрывая обгоревшую кожу, начинает скрежетать, двигаясь по телу, к животу, срывая руины почерневшего тлена с мяса...

— Слушай меня. Слушай!

Ее голос вновь врывается в мой мозг, отпечатываясь кровавыми, багровыми следами. У меня уже начались галлюцинации? Это бред...

— Сила должна освободить тебя! А это значит, что ты можешь делать все что угодно с помощью Богана! ВСЁ! И ты ломаешь Тьму через колено, заставляя выполнять твою волю, ведь ты становишься свободен! — Ее слова подтверждаются новым актом терзания, заставляя меня рефлекторно подняться и увидеть себя целиком.

Это... ужасное зрелище. А ее клешня, разрывающая ожог, в который превратилось все мое тело...

— И Боган может даже подчинить силы Ашлы, заставляя со своей помощью давать тебе всю мощь. Ведь Сила — едина! А Боган — самая сильная ее часть, властвующая над всем. Так медитируй же на него, погрузись в самую глубь 'второй луны', чтобы взять от Силы всё.

Она отворачивается, заканчивая:

— Верь мне. Не бойся ничего. Не проси помощи.

Я падаю обратно, сжимая пальцы, обгоревшие места почти до кости, более не видя ее — только боль, которая погружает меня в себя. И... Тьма, питающая ее, смеющаяся надо мной.

Я не позволю себе умереть, ведь Тьма — это я. Я — центр вселенной! Иди ко мне, Тьма! И она отзывается, вторгаясь в меня, увлекая за собой. Дробя меня на тысячи частей, но это я — и поэтому я в ней, а не она во мне.

Частью я вижу Арден, севшую на край кровати рядом с моим свернувшимся телом.

Частью — адмирала, откинувшегося в кресле своего обзорного зала, разглядывающего картины баллморианцев ранней республиканской эпохи.

Частью — Тремейна, душащего толстяка в форме имперского чиновника...

Слишком много частей, а я — один. И я буду жить! Сила отвечает, устремляясь в меня, волей всех осколков, сжимая хватку. Теперь начинается настоящая борьба.

* * *

Рывком поднимаюсь на кровати, оглядываясь. Иллюзии и образы медленно исчезали. Бесконечность, проведенная везде — и нигде, в странных попытках ухватить иллюзорными руками слишком реальную, единственно ощутимую черноту — медленно отступала.

Часто моргаю, пытаясь понять почему так темно, пока до меня не доходит — свет выключен. Видимо, на корабле условная ночь, а Арден или ушла — или спит. Тянуться к Тьме, чтобы это проверить — нет, не сейчас! Не после вечности, проведенной с Боганом один на один, преследуемый словами древней девушки и желанием жить.

Медленно ощупываю свое тело, ведя ладонями по груди и животу. Нет, все целое, гладкое. Никакой боли, никаких ожогов. Только мокрый насквозь, как это называется. Весь в холодном, как сам Боган, липком поту.

Подношу руку к лицу, видя ее силуэт. Как же прекрасно иметь живые пальцы, здоровую плоть. Ничего не мучает и не терзает. Мощь Темной Стороны может даже дать возможность исцелиться. Но только борьбой. И я — смог.

Как ни смешно, но мне хочется двух вещей. Пить — что еще понятно — и спать. А вот второе даже удивительно. Ведь я и так провел без сознания, наверняка, очень длительный срок.

Облизываю сухие губы шершавым языком, медленно поднимаясь на ноги. Затекшие конечности начинает было вести, но инстинктивная и короткая вспышка Богана подавляет это. Я замираю, обращая взор внутрь себя, в темноте это сделать проще простого. Так вот, сейчас ты мне не нужна, Тьма. Я — твой хозяин, хотя и ты думаешь, что я твое орудие. Оставь меня, сейчас ты мне не нужна. Я буду приказывать тебе, а не давать входить в себя в любой момент.

И вечный тихий шепот голосов из ниоткуда затихает, прекращая подтачивать мой ум и волю своими желаниями, исчезая. Однако 'вторая луна' не оставила меня в одиночестве — она просто замерла где-то вокруг меня в ожидании, когда это будет необходимо мне. Вот, значит, как это на самом деле — быть джен'ари.

Тихонько улыбаюсь, и пытаюсь наощупь найти туалетный отсек, явно не желая включать свет и будить Арден. К тому же, прямо сейчас я вспомнил диалог между ней и, видимо, Трауном, пока плавал в бакта-камере... Еще плавал в бакта-камере. Гнев хлынул потоком, вызывая желание растерзать ее к чертям за то, что мне пришлось пережить. И, какое счастье, что я успел подчинить себе Боган, иначе бы он уже срывался с моих пальцев волнами электричества во все стороны, лишь бы только найти и покарать ее за такую муку.

Резко вздыхаю, чуть успокаиваясь. Да, она вела себя так, как вела. Но это было к моей пользе, так или иначе. И больше такого я никогда не допущу. Однако как меня это бесит, буквально режет изнутри, заставляя грудь вздыматься в тяжелом, злом, сипящем дыхании. В любом случае, она узнает мою месть за такое. Потому что лишь я могу распоряжаться своей судьбой. Никто — ни она, ни Боган, не имеют на меня никаких прав в этом вопросе.

Надо выпить воды, лечь спать — и всё.

Что-то холодное касается моего плеча, заставляя вздрогнуть. Пытаюсь обернуться, но нет — хватка сжимается, крепко ухватив меня.

— Арден! — Злобно рычу я, вырываясь из ее захвата и отпрыгивая в сторону, чуть не врезавшись во что-то. — Что тебе еще от меня надо? Мало пыток для посвящения, сссука? Еще хочется надо мной поизмываться?

— Идиот. — Раздается в ответ.

Призываю Силу, видя ее уже совсем рядом со мной. Опускаю руки, собирая в левую мощь Богана для одного — жестокого удара, который впечатает в стену даже древнего джен'ари.

— Если ты сделаешь это — лишишься руки. — Угрожающий тон не оставляет сомнений.

— Это так ты разговариваешь с сит'ари? — Медленно отвечаю я, сжимая кулак, в который продолжаю нагнетать Силу. — Возможно тебе стоило бы извиниться передо мной?

— За что? — Она замирает прямо передо мной, я вижу ее в темноте. — За то, что делаю из тебя истинного сит'ари? Ты должен быть мне благодарен, Нейтан!

— Буду, если ты перестанешь измываться надо мной! — Выбрасываю руку в сторону, выпуская мощь Богана.

Удар слишком силен, каюта как будто стонет, пока в ней скрежещет волна Силы. Оступаюсь, в шоке пытаясь понять, как я так быстро и мощно собрал столько Тьмы без всякого ощущения.

Над моим ухом свистит сталь, разрывая обшивку металлопласта. Она отвела свой удар, показывая, что могла бы сделать. Впрочем, сейчас я понимаю — это бы ее не спасло, отправь свой удар в нее. И она это тоже понимает, я чувствую ее страх в темноте, исходящий волнами от ее тела. Только сейчас я понимаю, что она в одной ночной рубашке и начинаю тихо смеяться. Сила мечется вокруг меня, требуя все же чего-нибудь более полезного, чем бесполезный удар в сторону.

— Что?

— Ничего... просто ты... — Отвечаю я, унимая смех, и нажимая клавишу на стене, чтобы включить свет и смутить ее.

Ламповая полоса на мгновение включается — и тут же взрывается, осыпаясь на пол. Конечно, от удара даже стена прогнулась, неудивительно.

Однако увиденное вызывает во мне совсем другое предположение как выплеснуть лихорадку, заставляя меня забыть о попытке ей отомстить собственным видом. Он наводит меня на совсем иные мысли.

Прежде чем она успевает вспыхнуть от ярости, что я ощущаю теми же мурашками по коже от начавшей резонировать Тьмой ее ауры — наклоняюсь к ней и целую.

— Ты смухлевала тогда. Это был не поцелуй, а почти имитация. — Замечаю я, сжимая ее за плечи, чтобы не вырвалась, пока я таки осуществлю свое желание иным образом.

Она обнимает меня, внезапно отвечая на поцелуй, заставляя лишь слегка вздрогнуть, когда клешня сплетается с живой рукой у меня за спиной. Но такие мелочи меня уже не волнуют. Отголоски Тьмы, сплетающейся вокруг нас замечают, что за дверями собираются штурмовики, среагировав на срочный вызов — в конце концов, в каюте Верховного Инквизитора произошел взрыв...

— Не беспокойся. Они уже уходят, вызов ложный. Разберутся еще нескоро. — Отрывисто шепчет Арден, увлекая меня за собой на пол, довольно болезненно подталкивая кромкой клешни, но мне опять же, уже все равно.

* * *

Адмирал поднял взгляд на Восса Парка, застывшего перед ним.

— В чем дело, Восс?

— Был вызов из каюты Верховного Инквизитора. Диспетчер посчитал, что там произошел взрыв, но отправленные штурмовики вернулись...

— Заявив, что каюта в порядке, верно? Несмотря на то, что показатели все равно сбоят? — Тонко улыбнулся адмирал.

— Именно так. — Кивнул Парк. — Нужны ваши указания, потому что здесь не обошлось без... Силы. А с учетом того, что там два ее носителя.

— Поэтому вам не надо беспокоиться. Это человеческая психология, Восс, только и всего. — Траун сплел пальцы, разглядывая человека. — Вы знаете, люди, которые владеют Силой так неустойчивы. И поэтому то, что произошло — только к лучшему. Можете не переживать, и вызывайте бригаду ремонтников, причем только тогда, когда Верховный Инквизитор и мой 'политический советник' покинут помещение.

Восс Парк кивнул, отдал честь, и развернувшись на каблуках вышел из обзорного зала, оставляя адмирала наедине с космосом и произведениями искусства. Улыбка продолжала играть на губах адмирала, когда он прошептал:

— Ты умна, очень умна Арден. Я не ошибся в тебе, о нет. Теперь опасной связке двух джен'ари не грозит взаимоуничтожение до создания полноценного Ордена. После обретения могущества в инициации — джен'ари всегда так нестабильны и могут сделать непоправимое, не справившись с обретенной мощью... Молодец, это правильный крючок для стабилизации. Да и спровоцировать Мариила, чтобы он так брутально вырубил все системы слежения в каюте до такой степени, что исчезли сами носители записей... Молодец, молодец.

Траун, продолжая улыбаться, вызвал на голоэкран изображение картины 'Рассвет киликов', погружаясь в созерцание.

* * *

— Прибытие на орбиту Корусканта, сэр, через пятнадцать минут.

— Сразу же установите связь с Убикторатом и приемной Лорда Вейдера. — Бросает адмирал.

Я аккуратно поправляю воротничок кителя, понимая что интрига адмирала выходит на самый высокий уровень. Но не спорить же с ним — именно он наш мозг в имперской политике, да и кто я такой, если брать свое звание в иерархии имперского управления? Так, мелкая сошка, на которую легко обрушить гнев Империи, если вскроется хотя бы часть информации про мои шаги...

Надеюсь, что меня не потащат ни туда, ни туда. Уж больно страшные слухи ходят про Убикторат. Не говоря уж про людей Вейдера, как и его самого, там и слухов не надо.

Арден застыла за спиной адмирала, сосредоточенно разглядывая мерцание гиперпространства вокруг. Пальцы ее живой руки сжимали за спиной собственную клешню. Вырезанная из Богана скульптора, воплощающая лед и отстраненность. Адмирал на ее фоне смотрелся утонченным существом, вполне живо развалившимся в своем командном кресле.

Звезды появились на обзорных иллюминаторах, а я едва подавил желание отступить на шаг назад. Хотя это и глупо — в любом случае я не попадаю в фокус будущей голограммы, которая появится перед...

Прямо сейчас. Лицо человека — обычное, я вижу такие в толпе постоянно — появляется перед командным креслом, в котором восседает адмирал, и за которым стоит Арден.