Борджиа: Время увядающих лилий

Пробыв в Риме всего двое суток, Карл VIII вымелся за пределы стен Вечного Города без малейших понуканий, стремясь вернуться к ожидающей его армии. Нет, всё логично, ведь нужные ему дела он тут уже завершил и не только относящиеся к коронации. Теперь его ждал Неаполь, корона которого уже по сути красовалась на его голове, оставалось лишь смести незначительное сопротивление, которое мог оказать Альфонсо Трастамара. Наши войска будут ещё некоторое время сопровождать французов, но уже совсем на почтительном отдалении и точно не двинутся дальше границ Папской области. Пусть король Франции думает, что всё идёт согласно его планам, в то время как мы начнём... нет, продолжим работу по упрочнению огромной клетки, куда он сунулся.

Мне же, что интересно, за это время удалось хоть немного отдохнуть, исчезло ощущение туго сжатой пружины. Всего то и требовалось, что оказаться в замке Святого Ангела — том самом месте. где сочетались как безопасность, так и присутствие действительно интересных и уже чем-то реально близких людей. Это я, если что, о Бьянке и Лукреции. Последняя, к слову сказать, забросала вопросами сначала меня, а когда я, спустя некоторое время, с трудом отклеил её от себя, начала терроризировать Бьянку. И вот юной воительнице уже не удалось никуда скрыться, ведь та, пользуясь крайне тёплым отношением к себе бывшей наёмницы, эксплуатировала мою подругу по полной программе.

Но это было немного раньше. Сейчас же, на следующий день после отбытия Карла VIII и всей его армии в сторону границ королевства Неаполь, Бьянка требовалась для важных дел. Само её присутствие было крайне желательным. Таков расклад, ибо число людей, которым можно доверить практически все тайны, чрезвычайно мало.

Когда я, как всегда сопровождаемый Бьянкой, зашёл в кабинет 'отца', там присутствовали почти все, кто должен был. Все... забавный оборот, учитывая, что в их число входили сам Родриго Борджиа да Мигель Корелья. Раталли и Эспиноза, которые вполне могли бы по уровню доверия и полезности тут присутствовать, находились при армии, которая покамест 'сопровождала', а точнее выпроваживала французов за пределы Папской области. Другие же пока до подобных приглашений не доросли. Ах да, ещё имелись члены семьи Борджиа, Хуан Борджиа-Льянсоль де Романи и Франциско Борджиа, но один уже отбыл в Испанию по делам дипломатическим, второй же пребывал либо в самом Неаполе, либо поблизости.

— Чезаре, — улыбнулся глава рода Борджиа. едва только я вошёл. — Выглядишь гораздо менее уставшим. Видимо, сами стены этого замка благотворно на тебя влияют.

— Скорее милые девушки, которые прикидываются служанками, Ваше Святейшество, — не мог не съехидничать Мигель. — Это одно из лучших целительных средств после тяжёлых для воина испытаний.

— Пусть будет так, девушки и стены нашей твердыни, — даже не попытался спорить 'отец', мимоходом наблюдая за тем, как я и Бьянка устраиваемся, понимая, что разговор не на пару минут, а на куда более серьёзный промежуток времени. — Прежде чем пригласить сюда нашу гостью, хочу сказать о нашем положении. Оно лучше, чем я опасался, но хуже, чем могло бы быть, не окажись Альфонсо Трастамара даже не трусом, а глупцом.

— Все мы понимаем это, отец. Равно как и то, что для использования всего королевства Неаполь как большой и надёжной клетки нам понадобится помощь. Не только и не столько тысячами умелых солдат, но и флотом, способным противостоять французскому. Он, увы и ах, у Рима отсутствует, а создать его — дело отнюдь не одного года.

— Неаполь, — вымолвил молчащий до сего момента Мигель. — У них много неплохих кораблей. Пусть Его Высокопреосвященство кардинал Франциско Борджиа попробует намекнуть части капитанов, что Борджиа охотно примут тех, кто не хочет видеть своим королём Карла VIII. Золото тоже может в этом помочь, казна ещё не опустела.

Родриго Борджиа благожелательно покивал, тем самым показывая своё полное одобрение поступившему предложению.

— Деньги будут.

— Мигель хорошо сделал, что вспомнил про тех неаполитанцев, которые не захотят признать Карла Французского своим королём, — согласился я. — А вот насчёт флота... Он силён у Венеции и у Кастилии с Арагоном. Я о тех государствах, которые могут оказать поддержку против Франции, и в то же время хоть сколько-нибудь нормально настроены к нам, Борджиа. Мой троюродный брат уже отправился к королеве Изабелле, нам есть что ей предложить. А вот венецианцы для меня пока не совсем понятны. То есть не они сами, а чем их сейчас можно соблазнить.

— Думаю, тут я смогу помочь своему сыну. Но сперва ответь, уверен ли ты в том, что наши войска при поддержке союзников смогут разбить французскую армию, не выпустить её из Неаполя?.

— Да, вполне. Если мы заставим выступить на своей стороне ещё кого-нибудь. Венеция, Испания... Тогда я действительно ручаюсь за итог сражений. К сожалению, одной лишь Флоренции, нам союзной, будет маловато, особенно учитывая планы Карла VIII относительно наших недругов среди собственных же вассалов. При таком печальном варианте мы сможем доставить французам большие неприятности, как следует пощиплем их, но они прорвутся и с немалыми силами. Хотелось бы избежать затяжной войны, решив всё поскорее. Отсюда и желание возмутить Бретань, Гиень, Прованс наконец.

— Мы договоримся с Венецией, Чезаре. Мне, как викарию Христа, есть что предложить их республике. То, чего они хотят и получение чего мы им облегчим. К тому же дожу и венецианской знати очень не понравится появление французов рядом с теми местами, которые они считают своими.

Понимаю, чего уж тут. Сплит, Зара и иные крепости на побережье, соседствующие с владениями турок. Острова Крит, Кипр и множество куда более мелких, опять же находящихся под контролем республики, стоящих как кость в горле у османских султанов. У венецианцев и так хватает проблем, а если уж поблизости появился Карл Французский, аппетиты которого несоизмеримы с возможностями пищеварения, то проблем у Венеции сильно прибавится. На этом действительно можно будет сыграть. Но при чём тут положение 'отца'? Пока не пойму, хотя чувствую, что ответ лежит на поверхности. Ладно, сейчас не к спеху. В отличие от гостя, которого не стоит заставлять ждать слишком долго. Об этом я и напомнил собравшимся.

— Кажется, кое-кому пора появиться здесь.

— И точно, пора, — согласился понтифик. — Опасная гостья, я до сих пор не до конца верю, что у тебя получится её использовать.

— Использовать только в наших целях точно не выйдет. Зато сделать союзником внутри создаваемого государства — это совсем другое. Дать ей больше, и так, чтобы не на время, а внушить чувство уверенности в будущем. Она это ценит из-за случившегося ранее.

Понтифику оставалось лишь позвонить в колокольчик, до этого момента находившийся на столике, после чего приказать появившемуся в дверях охраннику-каталонцу пригласить ожидающую гостью. Чуть больше минуты и... вот она, Тигрица из Форли, графиня Катарина Сфорца собственной персоной, прекрасная и опасная. Хищная улыбка, делающая её лицо ещё более прекрасным, изысканный наряд, некоторое, но не чрезмерное количество украшений. И этикет, выверенный до мелочей. А как ещё можно выразиться, если она учла даже предпочтения каждого из собравшихся. Какие именно? Хотя бы не подчёркивать излишне женскую природу Бьянки и обратиться ко мне как к великому магистру Ордена, а не как к кардиналу. Умна, находчива, способна быстро оценивать окружающую обстановку и использовать оную в своих целях. Прелесть а не женщина. Эх, была бы не замужем и без детей, тогда я мог бы и на разницу в возрасте внимания не обратить. Увы... расклад не в мою пользу.

— Как вы видите. Катарина, тут крайне узкий круг, а значит нет смысла беспокоиться о том, что суть разговора станет достоянием посторонних ушей, — подчеркнул я этот весьма важный нюанс после обязательной 'вступительной части'. — Излишним будет напоминать, что наш прошлый разговор мой отец и два близких друга знают от первого до последнего слова. Так что мы можем продолжить с того, на чём закончили в прошлый раз.

— Тогда мы договорились о временном нейтралитете и о том, что я посмотрю, на что вы, Борджиа, способны.

— Случившееся при Реджо-Эмилии показало силу нашей семьи, — благожелательно, но с ощутимой долей фальшивого добродушия вымолвил Александр VI. — Италийцы и прочие начинают привыкать, что там, где поднимается знамя с красным быком, враги расступаются или склоняют колени перед победителем.

— Но король Франции прошёл в Неаполь, как и хотел. Ваше Святейшество возложили на его голову столь желаемую им корону. И на голову моего дяди, которого вы же совсем недавно назвали узурпатором. Это не похоже на преклонение колен.

И смотрит этак выжидающе. Язва и умница! Пытается прощупать обстановку, выяснить всё, что получится, дабы принять то или иное решение, чрезвычайно для себя важное. Ведь именно от того, на кого она сейчас сделает ставку, будет зависеть будущее как самой Катарины Сфорца, так и её детей, которых у неё, скажем так, немалое количество.

— Французская армия, прошедшая по землям недружественного государства и не оставившая после себя огня пожаров и плача ограбленных, обесчещенных и потерявших родных... Часто ли вы видели такое, графиня? Французы ведут себя прилично лишь после того, как убедятся в силе хозяев земель. И мы показали им эту силу. А коронация... Вы же видели, Карл Французский не только преклонял колени, но и не единожды целовал мою туфлю, держал стремя моего коня и помогал выводить его на улицы Рима. Конечно же это относится и к вашему дяде Лодовико. И оба они были внутри Рима, в то время как многие тысячи их солдат стояли снаружи и покорно ждали возвращения коронованных особ. Что это как не признание нашей власти и силы? Силы и власти Борджиа.

— Убедительное объяснение, Ваше Святейшество, — на мгновение склонила голову Катарина, но тут же пристально посмотрела на понтифика и произнесла. — Ваш сын сумел убедить меня в силе своей семьи так, что я отступила в сторону, заняла выжидающую позицию, не оказала явную поддержку родственнику, ставшему союзником Франции. Это немало дало вам. Так зачем мне вставать на чью-либо сторону, уже убедившись, что нейтралитет сам по себе хорош? Лодовико, что бы уже ни натворил, не станет пытаться лишить меня Имолы и Форли, его не поймут другие Сфорца. Переходить же на вашу сторону опасно, слишком многие вас ненавидят, внутри Папской области и вне её.

Правильные вопросы задаёт миледи Сфорца, чего уж там. Правильные, но предсказуемые, на которые уже имеются ответы, а значит не придётся импровизировать. Мне отвечать, потому как я поймал взгляд 'отца' и едва заметный кивок. И помогут в том, помимо прочего, перехваченные послания от имени короля Карла VIII либо его маршала Луи де Ла Тремуйля к немалой части вассалов Рима.

— Сперва, Катарина, прочитайте вот это, — достав небольшую стопочку писем, я положил их на небольшой столик рядом с креслом графини. — Они все однотипные, так что, прочитав парочку, остальные можете удостоить лишь беглого взгляда. По сути это подстрекание наших вассалов к бунту и обещание, что все эти Орсини, Колонна и прочие получат столько независимости, сколько захотят. Только не всё так просто, как может показаться. Вы же стараетесь по возможности следить за происходящим не только в Папской области, но и по соседству, не так ли?

— Это необходимо, — ответила Тигрица из Форли, не отвлекаясь от чтения. — В многих знаниях не только печаль, но и сила.

— Король Франции много чего обещал, но вы не можете не знать, что происходит на землях Модены, Лукки... Да и та же Савойя, откуда проходящие французские войска вымели провиант, лошадей, даже немалую часть воинов, вынудив их сражаться в своих рядах. В первых рядах, чтобы поберечь собственных солдат, прошу не забывать. Как-то всё это не очень приглядная картина. А все эти государства были либо частично союзны, либо полностью нейтральны. Только вот король Карл VIII не видит особой разницы, для него есть лишь склонившиеся перед ним и те, кого надо заставить это сделать. А значит...

— Дойдёт очередь и до Милана, и до тех сеньоров Папской области, кого он соблазняет крушением Борджиа, — хмыкнула Бьянка, уже не сильно смущающаяся в случаях, когда считала нужным дополнить что-либо и даже прервать меня. — Лодовико не защитит даже себя, не что вас, свою племянницу.

Улыбка Львицы Романии, отложившей в сторону письма. Взгляд в сторону Бьянки, от которого моя подруга чуточку смутилась. Хотя не уверен в причине смущения, потому как до этого она очень уж пристально разглядывала немаленькую грудь Катарины. Так что... сложный вопрос. Затем Сфорца перевела взгляд на меня и изрекла:

— Интересные письма. И раз они у вас, то вы будете поступать с теми, кому они отправлялись, как с делла Ровере.

— Не мы это начали, Катарина.

— Не вы, — эхом отозвалась Львица Романии. — Вы лишь воспользуетесь удачной ситуацией и жадностью французского короля, который действительно может захотеть получить вместо союзников лишь покорных вассалов.

— Модена, Лукка...

— Мне рассказывали люди, которых я туда послала, — чуть поморщилась Катарина в ответ на слова Мигеля. — Французы как саранча, а их король даже не пытается их ограничить.

Страх, террор, запугивание. Одна из возможных тактик, дабы избежать проявлений недовольства, и именно ею предпочитал пользоваться Карл VIII. Несколько иначе, чем тот же Ферранте Неаполитанский, не впадая в совсем уж крайности, но всё едино это была палка о двух концах. Катарина Сфорца это также понимала, равно как и то, к чему вообще был затеян сей разговор.

— Мы, Борджиа. предлагаем вам стабильность и дальнейшее развитие. Именно вам, Катарина. И достаточно высокий уровень независимости, хотя и в разумных пределах. Уж простите за откровенность, но личность вроде вас гораздо выгоднее иметь в союзниках, нежели в числе врагов. А нейтралитет... стремление укрыться от внешних проблем, уподобившись устрице, мало кому действительно помогало. Придёт время — всё едино откупорят и скушают, вы должны это понимать. Что же до выбора стороны... Мы предлагаем больше и нашему слову можно верить. Или кто-то может сказать, что Чезаре Борджиа хоть единожды нарушил данное им обещание?

Никто не мог такое сказать. Вот слово, данное Родриго Борджиа — совсем другое, тут надо было делить в лучшем случае надвое, да к тому же постоянно оглядываться. Это в итальянских землях уже успели осознать и действовали, исходя из новых реалий. Думаю, именно поэтому, выдержав небольшую паузу, Тигрица из Форли процедила:

— Допустим, я приму ваше предложение, Чезаре. И что смогу получить в таком случае? И чего мне это будет стоить?

— При полной поддержке — Форли с Имолой превратятся в герцогство, которое вместе с тем останется вассальным. И приращение земель, но за счёт тех, которые вне Папской области. Сами понимаете, в смутные времена границы государств меняются, а некоторые и вовсе оказываются стёртыми с карты. О конкретике стоит говорить чуть позже, когда прояснятся некоторые смутные пятна. Что же до 'чего будет стоить', то поверьте, ничего необычного. Поддержка вашими войсками, причём сильно выжимать подвластные вам земли даже не придётся, мы готовы удовлетвориться малым. Главное тут — политическая поддержка рода Борджиа. И чтобы вам было спокойнее — при любом развитии событий ваши войска не будут задействованы против иных Сфорца. Если. конечно, вы сами этого не пожелаете.