Сразу при входе они ощутили на себе взгляд наполненный враждебностью. Его источник находился в кресле, не занятом во время обеденного перерыва, вблизи противоположной от Модуля стене.

— Разрешите войти!

Сложно сказать, плохо или хорошо, но Тацуя уже привык к таким взглядам и тяжелой атмосфере. Он сохранил непроницаемое выражение лицо, тихо поклонился, и вместе с этим, враждебность рассеялась, как дождевые облака перед солнцем. Хотя полностью враждебность не пропала, можно сказать, она сохранялась по отношению к Тацуе, а вот к Миюки, стоящей впереди него, отношение было более чем благосклонным. И причины данного обращения не нуждались в особом разъяснении.

Владелец взгляда встал и подошел к родственникам. Точнее сказать — подошел к Миюки. Тацуя хорошо запомнил этого ученика. В день поступления, он, ученик 2-го года обучения, стоял сразу за Маюми, ожидая её приказов, что ясно указывало на то, что он является Вице-президентом школьного совета.

Вице-президент был одного роста с Тацуей. Разница между ними была разве что в плечах — у него они были немного уже.

У него было красивое лицо, без каких-либо примечательных особенностей. Он не был крепкого телосложения, но псионный свет, окружавший его тело, свидетельствовал о том, что у него довольно значительный магический потенциал.

— Меня зовут Хаттори Гиобу, и я — Вице-президент школьного совета. Шиба Миюки, добро пожаловать в него.

Его голос звучал немного странно, но учитывая его возраст, скорее всего он подавлял свои личные чувства.

Его правая рука немного дернулась, возможно он не смог полностью подавить желание пожать ей руку.

Почему же он не захотел этого — Тацуя даже не хотел думать над этим.

Хаттори сел обратно в кресло, полностью игнорируя Тацую. По спине Миюки было видно её растущее недовольство, но оно мигом испарилось. Единственным кто это заметил, был Тацуя, и то, потому что стоял рядом с ней. "Слава богу, она сдержалась", — подумал Тацуя, положив руку себе на грудь.

Вице-президент абсолютно не подозревал о мыслях Тацуи или о причинах его волнений, что не удивительно — ведь они только что встретились. Именно в этот миг, прозвучало два совершенно обычных приветствия.

— Ах, вы пришли.

— Добро пожаловать, Миюки. И тебе тоже, Тацуя-кун. Спасибо, что пришли[18].

Если судить по приветствию Мари — то она уже относилась к Тацуе как к одному из членов совета. Отношения Маюми же заметно отличалось от того, что было ранее. Обычно, люди выражают своё недовольство, когда посторонние люди входят так открыто и без стука, но сейчас подобной реакции не наблюдалось. Тацуе, хотя наверное не только ему, не потребовалось много времени осознать то, что понять этих двух — почти невозможно.

— Тогда не будем медлить. А-тян, если тебя не затруднит...

— ...Я поняла.

Было ясно, что она сдалась и перестала обращать внимание на своё прозвище. На секунду она склонила голову, и мимолетное грустное выражение лица сменилось застывшей улыбкой, после чего она повела Миюки к Терминалу стоящему у стены.

— Тогда и мы пойдем.

И дня не прошло — а она уже обращается к нему, как к другу. "Скорее всего, капризность — одна из черт её характера", — думал Тацуя.

— А куда пойдем?

И снова, позиция Тацуя не была настолько привилегированной, чтобы самому решать что делать. Но задавать такие короткие вопросы, в данный момент, являлось наиболее эффективным методом.

— В штаб-квартиру дисциплинарного комитета. Очень много вещей тебе надо увидеть самому, чтобы все понять. Она располагается прямо под этой комнатой. И думаю тебе уже понятно, что они связаны лестницей.

Дав закончить Мари, Тацуя сделал глубокий вдох, перед тем как ответил.

— ...Довольно необычный дизайн.

— Я тоже так думаю.

Сказав это, Мари начала подниматься с кресла. Но как только она встала — неожиданный комментарий остановил её.

— Ватанабэ-сэмпай, подождите минутку.

Этот был голос Вице-президента Хаттори. Услышав его, Мари ответила ему таким тоном, к которому Тацуя за сутки не смог ещё приспособиться.

— В чем дело, Хаттори Гиобу Шодзо Ханзо?

— Не обращайтесь ко мне моим полным именем!

Тацуя посмотрел на Маюми.

Поймав его взгляд, Маюми вопросительно склонила свою голову.

Вы не говорили мне, что на самом деле его зовут «Ханзо»... Довольно неожиданно.

— Хорошо, хорошо, так что вы хотели сказать, Вице-президент Хаттори Ханзо?

— Пожалуйста, зовите меня Хаттори Гиобу!

— Но ведь это же твой семейный официальный титул.

— Титул сейчас не имеет значения. Школа уже признала имя «Хаттори Гиобу»!.. Хотя нет, речь сейчас совсем о другом.

— Это причина твоей излишней формальности?

— Ну хватит, Мари — Ханзо имеет пару принципов, от которых он не откажется.

Все взгляды обратились на говорящую Маюми.

Не тебе бы это говорить.

Но Маюми, похоже, было всё до лампочки.

А может она просто не думала об этом.

Что более интересно — почему Хаттори ничего её в ответ не сказал.

Его реакция немного отличалась от той, если бы он просто не привык к манере речи Президента.

А ведь Хаттори спокойно мог спорить с Мари. Тацуя подумал, что довольно интересно сравнивать выражения его лица тогда и сейчас.

И конечно только при условии, что он сам являлся зрителем данного разговора.

Однако время на эту роль ему отводилось совсем немного.

— Ватанабэ-сэмпай, я хочу затронуть тему назначения учеников на вакантный пост в дисциплинарном комитете.

Кровь, являющаяся главной причиной раскрасневшегося лица Хаттори, полностью отхлынула. Он смог успокоиться, хотя это выглядело как в каком-то замедленном мультфильме.

— Что?

— Я возражаю против назначения этого ученика 1-го года обучения на должность в дисциплинарном комитете.

Когда Хаттори говорил своё мнение, то казался самим воплощением спокойствия, хотя скорее всего, он просто хорошо сдерживал свои эмоции.

Мари немного сморщила брови. Тацуя не мог сказать, что чувствовала она: удивление или раздражение.

— Что за чушь? Президент Саэгуса выдвинула Шибу Тацую-куна на эту должность. И даже если она это сделала словесно, но именно ей принадлежит право назначать на посты.

— Я слышал, что он сам пока не согласен с этим решением. Так что это дело считается нерешенным, пока он сам не будет согласен.

— Это решать самому Шибе Тацуе-куну. Президент уже сказала своё слово. А последнее слово за ним, а не за тобой.

Взгляд Мари был направлен на Хаттори, пока она это говорила.

А Хаттори ни разу не посмотрел на Тацую. Даже правильней будет сказать, что он игнорировал его присутствие.

Наблюдая за их спором, Сузуне внешне не волновалась, в отличие от Азусы, а Маюми сидела на своем кресле с абсолютно нечитаемой традиционной улыбкой на своем лице.

Миюки смотрела в Терминал с лукавым изображением на лице. Однако, похоже, она была на волоске от эмоционального взрыва. Думая о разных причинах, и Азуса, и Тацуя были очень взволнованы.

— Тем более, ранее не было прецедента, то что Сорняка выбирали в состав дисциплинарного комитета.

Хаттори использовал очень унизительный термин. Услышав его, Мари слегка приподняла брови.

— Это — запрещенное слово, Вице-президент Хаттори. Оно запрещено дисциплинарным комитетом. И ты имеешь наглость говорить его прямо передо мной, главой дисциплинарного комитета?

Услышав то ли выговор, то ли угрозу Мари, а может быть и то и другое — Хаттори не выразил никаких признаков слабости.

— Можешь запрещать его, сколько тебе захочется. Или ты хочешь наказать 1/3 всех учеников этой школы? Различия между Цветками и Сорняками обозначены в самой школьной системе, и признаны самой школой. И всё из-за разницы в их способностях. Члены дисциплинарного комитета обязаны подчинять учеников, нарушающих школьный Устав. И Сорняку не по силам выполнение данной задачи.

На гордое заявление Хаттори, Мари ответила холодной улыбкой.

— То, что дисциплинарный комитет делает ставку на личные способности учеников — правда. Но эти способности выражаются по-разному. Если нам нужна подавляющая сила — я её обеспечу. Даже если против меня выступят 10 или даже 20 учеников — я сама с ними справлюсь. В этой школе единственные, кто могут сражаться со мной 1 на 1 это: Президент Саэгуса и Лидер Группы Управления Клубами — Дзюмондзи. Ты говоришь, что нам не нужны люди со слабым боевым потенциалом. Ты что, хочешь вызвать меня на дуэль, Вице-президент Хаттори?

Мари сказала это, потому что была уверена в себе и своих боевых способностях. Однако, немного уступив этому невероятному напору, Хаттори не хотел отступать.

— Не во мне проблема, а в том — как он сможет приспособиться к выполнению задач.

И кое-что в этом предложении было верным. Ученики второго потока с более слабыми способностями не могли отвечать требованиям дисциплинарного комитета, где были очень требовательны к ним. Это в основном и было главной причиной, почему до сих пор ни один ученик второго потока ни разу не входил в состав дисциплинарного комитета.

И, тем не менее, уверенность Мари превзошла все ожидания Хаттори.

— Разве я не говорила, что способности проявляются в разных формах? Тацуя-кун может читать последовательность активации и понимать, какая магия будет использована.

— ...Что ты сказала?

Услышав невероятные подробности, Хаттори не смог удержаться от вопроса. Для него подобное было не что-то невообразимое — он просто отказывался в это верить.

Понимать последовательность активации. Это просто немыслимо.

Для Хаттори именно это и являлось «здравым смыслом».

— Другими словами, до того как магия будет использована — он уже будет знать что за магию использует противник.

Однако её ответ не менялся. Для неё это — была правда, и Мари не сомневалась в том, что она говорила.

— В соответствии с нашими правилами — в зависимости от типа используемой магии меняется и наказание. К сожалению, если мы будем прерывать последовательность активации так, как это делает Маюми, то мы никогда не поймем, что за магию хотели использовать. А если мы будем ждать завершения активации, то тогда мы попросту опоздаем. Безопасней всего — прерывать вызов магии во время формирования последовательности активации. Без доказательств обвинения, единственное что мы можем сделать — это обвинить их в использовании магии и назначить им легкое наказание. Но с Тацуей, мы сможем различить тех, кто использует опасную магию.

— ...Но если он увидит нарушение правил и не сможет остановить вызов магии...

Хаттори не оправился от шока, но продолжал дискутировать.

— В любом случае, он превосходит учеников первого потока 1-го года обучения. И даже 2-го года обучения. Скольких людей ты знаешь, которые, опоздав с вызовом магии, всё же способны предотвратить вызов магии другого человека, начавшего это процесс раньше?

Выложив один аргумент, Мари не остановилась на этом.

А Хаттори не мог ничего сказать ей в ответ.

— До сего дня ни один ученик со второго потока не входил в состав дисциплинарного комитета. Другими словами, ученики первого потока задерживали учеников второго потока, использующих магию. Как ты и сказал, различия между 1 и 2 потоками — велики. Ученики первого потока могут задержать учеников второго потока, а обратное — невозможно. Эти суждения лишь расширяют пропасть между ними. И мне не нравится, что мои подчиненные только лишь увеличивают непонимание между ними.

— Да, довольно впечатляет, Мари. Ты даже об этом подумала? Я думала, что ты только заботишься о Тацуе-куне.

— Президент, пожалуйста, помолчите.

Маюми хотела чуть изменить окружающую их атмосферу, но была остановлена Сузуне.

Укоризненный взгляд.

И покачивание головой.

Взгляд был от Маюми, покачивание — от Сузуне.

Две противоречивые эмоции смешались в одно неразрывное целое, и к ним добавилось негодование.

— Президент... Я, как Вице-президент, возражаю против назначения Шибы Тацуи на должность члена дисциплинарного комитета. Хотя я признаю, что глава комитета Ватанабэ имеет неплохую точку зрения, но ведь главная задача члена дисциплинарного комитета состоит в поиске и пресечении нарушений школьных правил. Студент второго потока, у которого отсутствуют магические способности, не сможет выполнять обязанности члена дисциплинарного комитета. Такое ошибочное назначение, безусловно, повредит вашей репутации президента. Пожалуйста, пересмотрите своё решение.

— Пожалуйста, остановитесь!

Тацуя обернулся в отчаянии.

Как он и опасался — терпение Миюки закончилось.

Заслушавшись Мари, он пропустил нужный момент, чтобы удержать сестру.

В то время как он пытался остановить её до того, как случится непоправимое, Миюки, уже начавшая говорить, ускорила свою речь.

— Может, это звучит дерзко, Вице-президент, и результаты по практической магии моего брата действительно не впечатляют, но это только потому, что практический тест не эффективен для измерения возможностей моего брата. В реальном бою, мой брат не проиграет никому.

Эти слова были произнесены с такой уверенностью, что глаза Мари слегка расширились. Слабая улыбка Маюми пропала, а её серьёзные глаза обратились к Миюки и Тацуи.

Впрочем, пристальный взгляд Хаттори утратил прежнюю серьезность.

— Шиба-сан.

Разумеется, Хаттори, обращался к Миюки.

— Независимо от ситуации, волшебник должен рассуждать спокойно и логично. Индивидуальные предубеждения могут быть неизбежны для обычного человека. Но для того, кто стремится стать волшебником, личные предубеждения не должны влиять на ход его суждений — пожалуйста, имейте это ввиду.

В этом предостережении не было доброты. Он, вероятно, просто выступал в роли великолепного «Сэмпая», который, не смотря на свою самоуверенность, заботился о более молодом ученике своего первого потока. Но Тацуя знал, что при таких обстоятельствах подобная манера речи вызовет противоположный эффект, а так же, что Миюки затаит обиду на Хаттори.

И, конечно же, Миюки все более распалялась.

— Простите меня за мои слова, но мой взгляд не затуманен. Если Онии-сама будет использовать больше своей силы...

— Миюки.

Тацуя вытянул руку перед Миюки, которая уже не сдерживала себя.

С испуганным лицом со смесью смущения и сожаления, Миюки закрыла рот и опустила голову от стыда.

Остановивший слова Миюки взмахом руки, Тацуя подошел к Хаттори.

Миюки сказала слишком много. Она чуть было не сказала то, чего не следовало говорить. Однако именно Хаттори заставил Миюки произнести столь много лишнего — Тацуя вовсе не собирался возлагать всю вину на Миюки.

— Вице-президент Хаттори, почему бы нам не провести учебный бой?

— ...Что?

Окружающие были поражены его словами настолько, что никто не отважился вмешаться, Хаттори остался в одиночестве.

Маюми, как и Мари, смотрела на них двоих, в изумлении остолбенев от столь неожиданного и смелого вызова.

Под пристальным взглядом окружающих Хаттори задрожал.