Падение терратоса

Одноколейник стремительно приближался к выставке, ревел мотором и оставлял за собой длинный пыльный шлейф. Когда оставалось буквально шагов сто до ворот, а люди стали разбегаться, водитель снизил скорость и медленно, порыкивая мотором, въехал на территорию выставки, сопровождаемый восторженными возгласами.

— И сколько же это чудо инженерной мысли стоит? — спросил Кинт, отдавая шлем и надевая шляпу.

— Порядка пяти тысяч золотых кестов.

— Ого!

— Да, дорого, но...

— ...но оно того стоит, — закончил фразу Кинт.

— Верно. Вообще одноколейник разрабатывался, как транспорт для курьерских служб... при парламенте, в армии и в различных корпусах. Но парламентская комиссия уже второй раз откладывает слушания по проекту одноколейника, хоть и испытательная грамота есть. Я смотрю, вам понравилась машина?

— Очень, но пять тысяч кестов — это же целое состояние!

— Если парламент одобрит и начнется производство, то цена будет значительно ниже.

— Насколько?

— Примерно на одну треть.

— Все равно, это очень дорого.

— Ну, может так случиться, что вы разбогатеете.

— Хорошо бы, — вздохнул Кинт, уступая место у машины еще одному любопытному посетителю выставки. — Всего вам хорошего.

О том, что уже пора обедать, Кинту напомнил живот, настойчиво урча. К этому времени Кинт уже обошел почти все палатки и ряды с образцами новинок. Было немало техники для фермеров, которых очень много съехалось на выставку в столицу. Всевозможные косилки, молотилки, тяжелые паровые тягачи для вспахивания, с большими зубчатыми колесами и внешне напоминающие маленький паровоз. Также Кинт посетил палатку одного из оружейных цехов, но там в основном были представлены армейские образцы вооружения — длинные затворные винтовки, магазинные и однозарядные, пистолеты с длинными стволами, малокалиберные пушки на тяжелых железных лафетах.

— Чем у вас здесь можно пообедать? — спросил Кинт у официанта, как только вошел в палатку у входа на выставку, оборудованную под закусочную.

— Есть отличное жаркое, есть телятина, овощное рагу с индейкой...

— Вот рагу давайте... и пива.

— Минуту, — ответил официант и удалился выполнять заказ.

В палатке было порядка десяти столиков, и с приходом Кинта теперь все они были заняты. Кинт осмотрелся, публика разная — столичная аристократия, фермеры, студенты, рыночные торговцы и рабочие цехов, и все возбужденно обсуждали увиденное на выставке.

С выставки Кинт вернулся как раз ужину, уставший — нагулялся. Мадам Поль принесла ужин в комнату, поставив поднос на стол, достала из кармана передника конверт, опечатанный сургучом, и сказала:

— Приятного ужина, и вам письмо от капитана Мореса.

— Спасибо, мадам Поль.

— Кушайте... мне за посудой сына с утра прислать или...

— Да, давайте с утра.

— Хорошо.

После ужина Кинт набрал ванну и с удовольствием в ней отмокал около часа, и только забравшись под одеяло, он распечатал конверт.

"Здравствуй, Кинт, материалы твоих показаний включены в дело. Расследованием будет заниматься другая группа, руководит которой мой хороший друг, но это позже. В данный момент все силы брошены на выявление заговорщиков и шпионов. Пока можешь отдыхать, так как комната у мадам Поль оплачена до конца недели. А потом делай то, что хотел. Сожалею, что не могу попрощаться лично, дела службы.

Береги себя,

Капитан Морес Таг"

Наутро, нарядившись "торговцем" и накинув плащ, Кинт составил на поднос посуду и спустился в столовую.

— Доброе утро, господин Кинт, — улыбнулась мадам Поль внешнему виду Кинта.

— Доброе... Что-то не так?

— Все очень хорошо, и будь я помоложе лет на десять, то, возможно, уже стреляла бы глазами в вашу сторону, господин Кинт.

— Вы и сейчас очень хорошо выглядите, мадам Поль.

— Я знаю, как я выгляжу, — немного с грустью в глазах улыбнулась она, — позавтракаете?

— Нет, спасибо, я в булочную, потом к доктору Филье... очень уж господин капитан на этом настаивал.

Не изменяя традиции, Кинт, как только выскочил из повозки на площади, сразу направился к газетному киоску.

— Номер утренних новостей, пожалуйста. — Кинт протянул в окошко пару медяков на ладони.

— Прошу прощения, но газета только вчерашняя.

— А что случилось?

— Мне неизвестно, господин, но фургон, который привозит каждое утро газеты из типографии при парламенте, сегодня не приехал.

— Понятно... тогда давайте вчерашнюю и еще пару пачек вон того табака.

— Пожалуйста.

Кинт перебежал на другую строну площади, уступая дорогу мчащимся моторным повозкам, и медленно, наслаждаясь хорошей погодой, пошел по тротуару к кафе с пекарней. Восходящее яркое солнце светило прямо в глаза, зима отступала и, похоже, капитулирует на две недели раньше обычного. Несколько рабочих, идущих навстречу, одеты уже не в пальто, а в овчинные безрукавки поверх рубах... за последние два дня значительно потеплело. Не доходя до двери кафе несколько шагов, Кинт вдруг резко остановился... "Что-то не так", — подумал он и, медленно поворачиваясь к площади, осмотрелся. Как же давно у Кинта не было этого ощущения — засосало под ложечкой, немного онемели ребра с правого бока... Нет, это не страх, это предчувствия, и отнюдь не хорошие... Ни одного жандарма, ни одного конного патруля, да и когда Кинт ехал в центр они вроде тоже не попадались... Он еще раз внимательно осмотрелся, не обнаружил ничего подозрительно, кроме отсутствия городовых, и пошел дальше.

Войдя в кафе, Кинт пожелал всем присутствующим доброго утра, снял плащ, шляпу и повесил их на вешалку у двери.

В ответ старик — отставной военный — молча, но учтиво кивнул, а стоящая за стойкой мадам Шодэ расплылась в улыбке и сказала:

— И вам доброе утро... Погода просто отличная, правда? — показала она на окно пухлой ладошкой, испачканной в муке, и глубоко вдохнула, отчего ее необъятная грудь высоко поднялась, рискуя выпрыгнуть из корсета, — садитесь за свой столик... Как всегда?

— Да, будьте добры, — улыбаясь, кивнул Кинт.

— Вот! Вот таким я вас и помню, улыбающимся, — ответила мадам Шодэ и исчезла за низким дверным проемом в пекарню.

— Что, тоже вчерашняя? — отставник указал мундштуком трубки на газету в руке Кинта.

— К сожалению, да, — ответил Кинт и сел за столик.

— Никакого сожаления, — поморщившись, отставник отложил свой номер вчерашней газеты, — уже давно одно и то же, одно и то же... как в болоте... даже эта крысиная возня между гильдиями затихла.

— Ну почему же, я вчера побывал на выставке...

— Ну, вот разве что выставка действительно событие, я третьего дня тоже побывал... А знаете что? — Отставник оглянулся, хотя кроме него и Кинта в зале никого не было. — У меня плохое предчувствие... я знаю... я понимаю это чувство... в такие моменты...

— Хочется держать руку на рукояти револьвера, а большой палец на курке?

— Верно, юноша! Именно так! — Обрадовавшись, что его поняли, старик откинулся на высокую спинку стула и, внезапно погрузившись в какие-то свои мысли, продолжил пыхтеть трубкой, глядя на балку на потолке.

— Вот ваши булочки и какао. — Юная Вьен немного присела в поклоне с подносом в руках и покраснела.

— Спасибо, — улыбнулся ей Кинт.

Вьен засмущалась и, придерживая подол длинной юбки, быстрым шагом удалилась в пекарню, откуда через пару секунд вышла мадам Шодэ, облокотилась на стойку локтями и мечтательно уставилась в окно.

Совсем рядом раздались одиночные выстрелы и отвлекли Кинта от газеты, когда он, уже проглотив вкуснейшие булочки и выпив какао, погрузился в чтение заметки о путешественниках.

— Что это? — охнула мадам Шодэ.

Кинт быстро встал из-за стола, переместился к стене и осторожно выглянул в окно. На площади была драка, кто-то уже лежал на мостовой и не шевелился, дрались человек пять, рядом стояла конная повозка... нет, человек пять били ногами еще одного, лежащего на мостовой.

— Что же, что же происходит? — прикрыв рот пухлой ладонью и с испугом в глазах, сказала мадам Шодэ, — Где же городовые?

— Вы знаете, на протяжении всего пути от Ткацкого квартала до площади я не встретил ни одного городового.

— Они же его сейчас забьют!

— Похоже, уже. — Старик тоже подошел к окну.

— Вы не вмешаетесь? — обратилась Шодэ к Кинту.

— А зачем? Я же не знаю, что там происходит.

— Да, пожалуй, лучше не вмешиваться, — поддержал Кинта старик.

— Где же городовые? — продолжая смотреть на избиение, качала головой мадам Шодэ.

Тем временем люди с площади начали разбегаться, как по команде, а из арки одного из проулков выскочила толпа, человек двадцать с дубинками, ножами и кастетами, они начали избивать всех подряд, бить стекла в лавках и магазинах.

— Закрывайте ставни, мадам Шодэ, идемте, я постою рядом.

Кивнув и сотрясая телесами, мадам Шодэ выскочила на улицу и принялась закрывать большие и тяжелые ставни, окованные полосами железа. Ее руки тряслись, она с трудом попадала дужками замков в проушины...

— Смотрите! Толстуха хочет прикрыть свою лавку! — выкрикнул кто-то из толпы, громящей газетный киоск.

Человек десять сразу побежали к булочной, бранясь и размахивая оружием... кто-то швырнул булыжник в сторону Кинта.

Бах! Бах! — двое в толпе сникли и повалились на мостовую, а остальные замерли, но не надолго.

— Нас больше, чем у него патронов в барабане! Бей толстосума! Убейте его, отомстите за наших братьев! — кричал какой-то умник, причем откуда-то из-за толпы.

Кинт со злой улыбкой на лице разрядил барабан, стреляя по ногам и успокоив еще четверых, вложил револьвер в кобуру, а затем выхватил из-за спины пистолет и, стреляя уже прицельно в головы, пошел на погромщиков, удерживая пистолет двумя руками. Позади Кинта кто-то выстрелил как из пушки. Быстро оглянувшись, Кинт увидел отставника, стоящего в дверях со старым пехотным револьвером в руке, все ставни уже были закрыты. Погромщики онемели, не ожидая такой "перезарядки" от "толстосума" и появившейся поддержки в лице старика с карманной артиллерией в руке.

— Сюда! — крикнул старик Кинту и махнул рукой.

Кинт быстро осмотрелся, в разных местах площади орудовали группы погромщиков, били окна, били людей, не успевших убежать... Беспорядки чинили человек двести. Дюжина погромщиков с лицами полными ненависти и в то же время страха стояла от Кинта шагах в десяти.

— Сюда! Я прикрою! — снова крикнул старик.

Кинт сделал пару шагов назад, погромщики дернулись, но не решались, им было неизвестно, сколько еще прерванных жизней может таиться в пистолете "толстосума"...

— Что вы стоите? Трусы! — опять закричал кто-то из-за толпы.

Кинт побежал первым, боком, выстрелив еще три раза и опустошив магазин, и тут в дело вступил пехотный револьвер старика. Адски грохоча и изрыгая облака дыма, револьвер "сломал" группу погромщиков, и они бросились врассыпную, ища укрытия. Кинт вбежал в кафе и тут же, достав из кармана магазин, перезарядил пистолет и опустился на стул, а старик, закрыв толстую и тяжелую дверь, лязгнул засовом.

Глава четырнадцатая

— Что же теперь будет? — спросила бледная мадам Шодэ, зажав уже намокший носовой платок в руках.

— Теперь они либо продолжат погромы там, где это легко сделать, не получив пулю в лоб, либо наберутся смелости и будут ломать дверь, что маловероятно. Но если городская жандармерия протянет время еще час... — Кинт откинул барабан револьвера, вытряхнул на пол гильзы и, вынув из пояса шесть патронов, начал вставлять их в каморы.

— Стреляют, слышите? — Старик припал ухом к двери. — Далеко... с западной стороны, похоже, в казармах жандармерии что-то творится.

— А эти что? — кивнул Кинт на закрытые окна, сунув заряженный револьвер в кобуру.

— Сейчас, — чуть пригнулся старик и начал искать подходящую щель в двери, но бесполезно — дверь отличная, из толстой и крепкой доски, в четырех местах перехваченной железной полосой. Эта дверь закрывается только на ночь, а днем кафе обходится тонкой дверью со стеклом.

— Я из пекарни посмотрю, — подала голос перепуганная Вьен, хлопая ресницами и держа в руках масляный светильник.

— Сходи, посмотри, — ответил Кинт и обратился к мадам Шодэ: — Я надеюсь, черный выход у вас есть?

— Да.

— И он закрыт?

— Конечно.

— А куда он выходит?

— Во внутренний двор.

— Из двора есть выход?

— Да, через арку, ну или через парикмахерскую... она напротив.

— Хорошо.

— Что хорошо?

— А сварите, пожалуйста, какао, — улыбнулся Кинт мадам Шодэ.

— Да... конечно...

— Они там тащат на площадь всякий хлам, нагромождают и перегораживают выходы с площади... и вот еще что, там некоторые с оружием... ну, которое стреляет.

— С каким?

— Не знаю, — пожала плечиками и вздохнула Вьен, — с винтовками троих видела.

— А около кафе и пекарни что делается?

— Ничего, все заняты... говорю же, волокут все из разбитых магазинов и салонов и перегораживают улицы.

— Похоже, бунт...

— Бунт — это действо спонтанное, а тут все как-то... — сказал Кинт, принимая от мадам Шодэ чашечку какао на блюдце. — Благодарю.

— Спланировано? — предположила Шодэ.

— Верно. Вьен, ты иди, наблюдай из пекарни за тем, что происходит на улице.

— Да... — крутанулась на месте Вьен и выскочила в пекарню.

— Мадам Шодэ, а у вас здесь есть какая-нибудь мужская одежда?

— Конечно, у меня каждый вечер работает подсобник... и его рабочая одежда висит на вешалке в чулане.

— Принесите.

— Эм... а, ну хорошо.

— Разведка, это верно, сынок, — сев на стул и положив на колени револьвер, отставник пыхтел трубкой, — ты ведь не военный?

— Отставной жандарм корпуса охраны дорог.

— Я ведь примерно так и понял... ну, еще думал, может, наемник.

— Последние полтора года я действительно в качестве наемника кое-кого охранял.

— Хорошо, — кивнул удовлетворенный своей проницательностью старик, выдохнул табачный дым и улыбнулся.

— Вот, — с масляным фонарем в одной руке и с ворохом одежды в другой вернулась мадам Шодэ.

— А почему так пахнет рыбой?

— Тэле, работник наш, он еще и в порту днем работает, на рыбном рынке.

— Хорошо.

— Да что хорошо-то? — сорвалась и заплакала мадам Шодэ.

— У вас есть алкоголь? — взял ее за руку Кинт.

— Что? — громко всхлипывая, спросила она.

— Выпить, говорю, у вас есть что?

— А, да, есть...

— Выпейте, и вот... — Кинт повернулся к отставнику.

— Мак Тэссэ, — наконец представился тот.

— И вот господину Тэссэ предложите.

— А не откажусь, — кивнул отставник, — а тебя, сынок, как зовут?

— Мое имя Кинт... Думаю, если бунтарей не начнут разгонять через час силами городовых, то можно до темноты успокоится, а потом будем выбираться.

— Куда? Мы же здесь живем...

— Если события будут разворачиваться в худшую сторону, то вам тут лучше не оставаться.

— Я могу вас укрыть у себя, — предложил Тэссэ.

— А это где?

— Я живу недалеко от рынка.

— Вот и хорошо... Мадам Шодэ, вы соберите пока все необходимое.