Мкпв 3.0

>

10. Сегодня же не день святого Валентина?

* * *

[[[ Спецглава на день святого Валентина. В главе немного эротики underage без полового контакта. Так что всё нормально]]]

* * *

Девочки… Я почему-то не мог заснуть и начал усиленно думать о девочках. Ворочался в кровати, но видения не уходили. Я всегда легко контролировал собственные эмоции и уровень гормонов, а тут прям пробило. Похоже, началось половое созревание. И началось оно громко, с гормонального взрыва. Я поднялся на кровати, уставившись взглядом в балдахин кровати. Как только закрывал глаза — тут же практически физически ощущал руки Гермионы и грудь Элис, о которую я потёрся в поезде от души. Нервное напряжение. Мне ещё рано такими вещами заниматься! Ну правда — рано! Но против природы не попрёшь и зелья от женщин у меня в сумке не завалялось. А заснуть я не могу уже сейчас, и это проблема. Нет, не в том, что я не высплюсь, а в том, что в этом мире мне придётся перестать рассчитывать на свою магию, которая закроет абсолютно все потребности. И что бы не говорили строгие правила хогвартса — заснуть не удаётся. Ворочаюсь, ворочаюсь, а так хочется тепла и ласки, и обнять кого-нибудь. Может даже поцеловаться — мне по возрасту положено начинать думать о поцелуйчиках и всём таком прочем. Впрочем, когда смогу заниматься сексом — а это через год-два, максимум — три, нужно решить этот вопрос сразу же. Мне не пристало находитья в душевных метаниях из-за естественных потребностей, потребности отвлекают!

Я, так и не захотев спать, встал с кровати и перекинулся в лиса, после чего тихонечко так отправился из спальни в гостиную. Как решить проблему женского внимания? Может, к Гермионе забраться? Да ну, даст по башке книжкой. Хм… а это вариант. Гермиона умная и поймёт. Я пробрался в спальню девочек первого курса, где дрыхла подруга и учуяв её запах, забрался на кровать, ткнувшись носом в щёку. А выглядела она ужасающе мило, когда спала, свернувшись калачиком под одеялом — только буйная шевелюра торчала. Она заворочалась и через минуту тыканья моего мокрого лисьего носа ей в щёку, наконец-то открыла глаза:

— Гарри? Чего тебе? — сонно проговорила Грейнджер.

Я кивнул идти за собой, указав лапкой на дверь в гостиную, после чего вылез. И стал ждать подругу. Она вышла через пару минут, в пижаме и тапочках, заспанная. Посмотрела на меня, сидящего уже в человеческом облике на диване напротив камина.

— Гарри?

— Садись. Гермиона, у меня проблема.

— Ага, — Гермиона села рядом, смотря прищуренными и непривычными свету глазами на огонь в камине, — что случилось?

— Половое созревание случилось. Скажи, а ты как с этим справляешься?

— С чем?

— Гормональный дисбаланс. Пол ночи уснуть не могу. Всё о девочках думаю.

Гермиона хихикнула:

— А не маленький ещё?

— Маленький. Но растущий. Ты никогда не целовалась?

— Неа, а что?

— Не интересно?

— А в наглую лисью морду? — вздёрнула бровь Гермиона.

— За что? И вообще, я же по дружески, без всяких обязательств и эмоциональных споров. Не хочешь научиться?

— М…. — Гермиона потёрла мочку уха, — мелкий невоспитанный хам! Кто же так делает девушкам предложение и просит поцелуя?

— А как надо?

Похоже, я на верном пути. Гермиона милостиво согласилась:

— Хорошо, хорошо, помогу твоему горю. Но если кто-то узнает — я тебя убью, понял? Хвост отрежу.

— Не надо хвостик, я всё понял, — я улыбнулся, после чего Гермиона потянулась ко мне. Судя по лицу, ей движело любопытство, много любопытства.

Наши губы соприкоснулись и через мгновение языки уже встретили друг друга. Целоваться я умел — это не пропьёшь и не потеряешь, поэтому сразу взял лидерство, обхватил девушку за талию и пригладил непослушную шевелюру, мягко и нежно наклонившись к ней, чтобы нам было удобней. Руки сами начали гладить спину подруги — тёплую ото сна и стройную, Гермиона закинула руки мне на плечи и скрестила за моей спиной. А уж что вытворялось языком — словами не передать взрыв эмоций и удовольствия от этого процесса. Грейнджер оказалась очень неопытной, что неудивительно, а вот я просто забылся и погрузился в подобие транса, позволяя телу самому действовать на автомате.

Через минуту мы передохнули и повторили, уже плотно прижавшись друг к другу. Пока мы были с закрытыми глазами, я вывел нас обоих в безвременье, и теперь даже как-то отстранённо наблюдал за тем, что я делаю, просто купаясь в наслаждении как замёрзший на морозе после трудового дня человек — в тёплой ванной. Это блаженство. Язычок у Гермионы не только острый, но и шустрый, мы практически вжались друг в друга, я непроизвольно поглаживал спину и попку подруги, а она тяжело дышала и как-то даже затуманился взор. Похоже, возбуждение, сильное. Это в свою очередь возбуждало меня, даже её дыхание заставляло кровь кипеть в жилах, а она не сопротивлялась, когда я её гладил. Гермиона тоже наглым образом положила руки на мой зад и крепко держалась, после чего повалила меня на спину и легла сверху, так ей похоже было удобней. Я невольно проскользнул рукой под брюки пижамы и схватил её за попку в трусиках. Грейнджер что-то хрипнула-мыкнула и только увеличила интенсивность поцелуя. Убрал руку — наверх, на спину, но теперь уже гладил голую спину, а не через пижаму. Эрогенные зоны всё-таки. Грейнджер оседлала меня, так, что если бы не одежда, мы бы прямо сейчас занялись тем, чем тинейджерам заниматься совсем не следует, хотя бы лет до четырнадцати. Я не заметил, как Гермиона, потерявшая контроль больно укусила меня за шею, расстегнула пижаму и положила руки мне на грудь, сказав хриплым голосом, от которого у меня мурашки пробежали:

— У тебя сексуальный торс.

И правда. Такое чудовищное количество магии, запертое в теле, влияет на его развитие. Поэтому в рамках своей метаморфии я могу изменять внешность. Изначально слишком тощий, я использовал магию, чтобы чуть изменить комплекцию в пользу мускулатуры. Для такого маленького мальчика, как моё нынешнее тело это было тело мальчика-спортсмена-атлета, очень и очень неплохое. Гермиона впилась мне в губы, изредка прикусывая их, начала водить руками по телу, ощупывая грудь, пресс, слегка рельефный, и кажется, тёрлась промежностью о мою ногу. Вот же ж… милая девочка. Что поделать — возбуждение как алкоголь — раздвигает не только ноги, но и границы разумного, так что начать можно с бутылки пива, надеясь, что никто не осудит, а закончить только после пляски голышом на столе своего начальника.

Гермиона сжала мою ногу бёдрами и разорвала поцелуй, прижавшись всем телом, её слегка тряхнуло, вырвался хрип, больше похожий на утробный звук, после чего она обмякла, прямо на мне.

Уф… мне тоже сильно-сильно полегчало. Я погладил по волосам девочку. Жаль, не могу запустить диагностику и понять, что с ней. Но… не понадобилось. Через минуту её дыхание выровнялось и Гермиона засопела у меня на груди. Я умилился такой картине. Погладил её по волосам. Губы раскраснелись, волосы взъерошились — похоже, подруга перенервничала. Или просто не проснулась как следует. Я наложил на неё лёгкое усыпляющее заклинание — какое умел, потому что у меня недостаточно опыта в такой магии, после чего аккуратно встал, взяв подругу на руки и отнёс в спальню, нагло пользуясь безвременьем. Положил её на кровать и застегнув пижаму, с помощью чар убрал лишние… эм… влажные пятна, после чего поцеловал в щёчку:

— Спасибо, умничка моя.

И поспешил вернуться в свою гостиную. Эх… похоже, проблема ночных страстей на время снята. И вообще, тяжело же подросткам с этим — как будто ты взрослый человек занимался-занималась сексом с хорошим партнёром, а тут он-а перед самой кульминацией встал-а и ушёл-ушла, а ты всё ещё хочешь закончить. И вот такое нервное состояние сохраняется, а это — большая проблема. Обычно подростки нашего возраста справляются с этим самостоятельно, но у меня чуть-чуть другое отношение к этому...

Продолжение Следует...

↓▬Граждане! Читайте примечания к части!▬↓

Примечание к части

Няк! Немного вкусненькой эротики на день святого Валентина. Автор просто в хорошем настроении. Надеюсь, я никого не обидел. А то есть тут моралфаги. Как я заметил из личного опыта — подобные люди в абсолютном большинстве это женщины среднего возраста, которые в подростковом возрасте были нелюдимы и как следствие — слишком поздно познали секс. Характерный пример — мать, лет сорок, полноватая женщина, бухгалтер (парня не было до 27 лет) дочь — знатная давалка, лет с тринадцати (лично не пользовал, но сама говорит, что с 13 начала трахацца из любопытства). Мама заливает Бандильеросу на кухне за чашкой эрл грея про то, какая её девочка милая, невинная, умная, и что когда-нибудь она найдёт своего принца, когда подрастёт. Моралфажество так и прёт из всех щелей. Через год, когда девочке семнадцать — она уже обрюхатилась в Турции от тамошнего кобеля и превратилась в мать-овуляшку-одиночку, воспитывающую своего сына в одну харю. Сейчас пацану уже должно быть семь лет. Вот такие вот моралфаги. Не с сексом нужно бороться, защищая свои розовые очки, а детей воспитывать! И вовремя, когда кобыле было ещё 9-10 лет, всё ей объяснить. Пока она стеснялась, дочка уже сама всё выясняла экспериментальным методом с дворовыми пацанами. Парни, не забудьте купить девушкам конфетки. И перестаньте сомневаться в себе. https://money.yandex.ru/to/410014117795315 А это на конфетки для моей Музочки-тян: https://vk.cc/7IdZRO

>

11. Ослеплённые

Осень пришла на смену лету окончательно. В Шотландии осень — всегда слякоть. Хотя горная местность не отличается дождливостью, а вот влажностью — ещё как. Плюс Хогвартс, можно сказать, стоял на берегу озера, поэтому в замке была ещё и сырость. Запретный лес, окружавший замок со всех, кроме одной, сторон, окрасился в самые пёстрые цвета. Листья деревьев превратили осенний лес в водоворот оранжево-красно-жёлтых красок, словно ими брызнули и забрызгали всё.

Студенты в эту пору особенно вялые, до зимних каникул ещё далеко, до летних — вообще несбыточно далеко. Преподаватели лютовали, требуя учить огромные объёмы совершенно бесполезных словес, в которых ценной информации было откровенно говоря немного. Единственное, что скрашивало осень — это Хогвартский турнир по квиддичу, что проходил в октябре. Капитаны сборных выявляли талантливых новичков. И, конечно же, каждый хотел попасть, по крайней мере, на трёх из четырёх факультетах. Меньше всего летали студенты Равенкло, командным духом, вроде Хафлпаффцев они не заражались и поэтому у Равенкло стабильно была худшая квиддичная команда. Хотя отдельные игроки сами по себе играли довольно неплохо.

Тем временем в библиотеке Хогвартса расположился за стопками книг Гарри Поттер. Мальчик, за которым активно наблюдал профессор Флитвик, желая выяснить его тайну, печатал книгу, почти без перерыва каждый день.

Гарри схитрил — он отрабатывал заклинания, составлял план будущей главы и только потом садился за её написание. Между тем мысли юноши были далеки от книги. Он не мог забыть произошедшее, но с каждым переходом события отдалялись от него во времени. И всё равно, оставались свежими в памяти. Гарри думал, стоит ли ему вообще расширять границы общения с Гермионой, которая ему, в общем-то, была никем. Так, знакомая. Просто интересная девочка, и очень умная. Единственная, с кем он мог общаться без неприязни.

Книга писалась довольно шустро — Гарри отработал несколько заклинаний и составив тщательный и обстоятельный анализ четырёх десятков книг из библиотеки, написал полученную информацию, выделив наиболее важные моменты. Офисная работа всегда не такая интересная, как практическая часть.

Многие заклинания из предмета ЗОТИ не имели смысла для молодого волшебника. Просто потому, что, на взгляд Гарри, волшебники всё-таки были идиотами. Кто в здравом уме будет бороться с гриндилоу, ломая им пальцы? Режущее заклинание, бомбарда в лоб, или огненные чары, чтобы эти твари визжали и корчились в муках — одного закошмарить и другие разбегутся в ужасе.

Так что список заклинаний по ЗОТИ Гарри отделил от основного текста и оставил только полезные боевые заклинания, предназначенные для нанесения серьёзного урона, не став стесняться и зачерпнув щедро заклинаний из следующих курсов. Патронус, Бомбарда, Экспульсо, Инкарцеро, Ваддивази, а так же тяжёлая артиллерия — найденные в самых тёмных уголках Лютного переулка заклинания «Эксгени», «Адское Пламя», «Тандис», и наконец, добавленные из собственной памяти — огненный молот, морозко, щиты «силандис», «Porte Protego Trio», а так же созданное им собственноручно заклинание «Люмос Дестро», представляющее из себя направленный из палочки широкий по сравнению с лазером световой поток достаточной силы, чтобы противник получил сильные ожоги, от которых с большой долей вероятности скончается на месте.

В своей второй книге Гарри расстарался и мало того, что освоил все эти заклинания, так ещё и разработал методику по укрощению адского пламени. Это заклинание оказалось сложным, с подвохом. Перечитав его, Гарри посмотрел на стенку, пробормотав «Монстры из Ида» и начал работу по анализу заклинания и его действию. Оно оказалось на удивление интересным и совершенным, по своему. Самые сильные заклинания требовали определённого эмоционального настроя — непростительные, патронус, адское пламя. Для сотворения адского пламени нужно было желать чистейшего уничтожения всего, что на пути пламени встретится. Пламя в свою очередь принимало облик существа или существ, которых подсознание мага ассоциировало с опасностью и смертоносностью, это были помехи, связанные с уничтожением образы. Гарри Поттер попробовал замутить адское пламя — ведь в любом случае, мог легко уйти в безвременье, где оно не властно.

Гарри вышел тестировать пламя как можно дальше от Хогвартса — в дальние уголки запретного леса и несколько секунд стоял, прикрыв глаза и пытаясь всеми фибрами души почувствовать, что такое уничтожение и испепеление. Самый сильнейший образ, который ему приходил ему на ум — ударная волна и огненный шторм от ядерного взрыва. А ещё чёткое представление желаемого результата — цель и ограничения. Гарри поднял палочку из остролиста и произнёс формулу:

— Фуэго Инфламаре!

Результат был… странный. Магия ухнула в заклинание, много магии, после чего из палочки вырвалось пламя, очень быстрое пламя, которое распространилось с большой скоростью, снеся всё на своём пути. Гарри максимально замедлил время и наблюдал за действием заклинания на различные объекты — все они были сожжены практически мгновенно и от них не осталось и следа. Только один из своих браслетов, который он положил на столик перед собой, остался цел. Стол сгорел мгновенно, а браслет раскалился, словно попал в жаркое пламя, но не сгорел. Магии вышло относительно немного — десятая часть резерва Поттера, огонь продолжил бушевать, из огненной волны приобретая самые разные формы. Дракон, василиск, но в результате огонь просто повис перед Поттером и после недолгих мучений и терзаний между разными формами приобрёл форму дракона Смауга из Эребора. Смауг был мощным и огненным существом, поэтому вполне подходил огню как форма.