Вихрь

Максим взял Настю за руку, в которой она держала телефон.

— Погоди, — слабо произнес он, — не надо милицию. Никого не найдут. Это было слишком давно… шесть лет прошло.

— Господи, Макс, ты бредишь, — испуганно проговорила девушка.

— Я знаю, как это звучит, — неожиданно твердо сказал Максим, глядя подруге в глаза, — Настя, пожалуйста, не надо никого вызывать. Я еще не понял, как это работает, но мне надо разобраться кое в чем. А из больницы вряд ли получится. Не надо мне туда.

Настя глубоко вздохнула, пытаясь понять, как поступить. Здравый смысл подсказывал ей, что слушать Максима нельзя, что нужно везти его в больницу. Однако если б она сегодня послушала здравый смысл, то осталась бы дома — то есть, не приехала бы сюда, и ее лучший друг мог замерзнуть насмерть. Что бы с ним ни произошло, он понимает, что говорит, его нежелание ехать в больницу совершенно осознанное. Причин Настя не понимала, но какое-то шестое чувство подсказывало ей, что нужно поверить Максиму.

Произнесенные слова, похоже, отобрали у юноши остатки сил. Он попытался приподняться на локтях, но лишь застонал от боли и снова упал на землю, закрыв глаза.

— Максим, — сочувственно покачав головой, Настя погладила друга по щеке, и тяжело вздохнула. Она не представляла, что может предпринять в сложившейся ситуации. В одиночку она не сумеет даже довести друга до дома в таком состоянии. А ведь дома родители сразу вызовут сыну скорую и отправят его в больницу, куда, по словам Максима, ему ехать нельзя.

— И что же мне тогда делать? — слова Насти были брошены в воздух. Юноша не отвечал: сознание оставляло его. В последний раз открыв глаза, он вдруг с благоговением посмотрел на подругу и изумленно ахнул. Настя обеспокоенно склонилась над ним, — Макс, что?..

— Ты светишься… — призрачным шепотом отозвался Максим и провалился в беспамятство.

Девушка съежилась от резкого и холодного порыва ветра. Она почувствовала себя брошенной и совершенно одинокой.

Тем временем в темноте пустыря послышались шаги. Настя вскочила, судорожно ища поблизости что-то, чем в случае опасности можно будет обороняться, однако ничего подходящего в поле ее зрения не попало.

Тьма пустыря чуть расступилась, и из нее перед девушкой возник водитель такси. Настя узнала его лишь по голосу: глаза ослепил свет небольшого фонарика, который мужчина держал в руках.

— Это ваш друг? — обескураженно произнес водитель, переведя луч фонаря на Максима.

Девушка шумно выдохнула от облегчения и почувствовала, как на плечи тяжелым грузом давит усталость.

— Ох… боже, как вы меня напугали, — покачав головой, произнесла она. Водитель невесело усмехнулся.

— Надо думать, — отозвался он. На его широком круглощеком лице застыло несколько виноватое выражение, — так это его вы искали? Он жив вообще?

Настя перевела скорбный взгляд на друга.

— Да. Жив. Похоже, иногда быть параноиком не так уж плохо, — нервно хохотнула она.

— Надо скорую вызвать, — констатировал водитель, доставая из кармана широких штанов мобильный телефон. Девушка шагнула к нему, приподняв руку в останавливающем жесте.

— Нет, постойте! Он просил этого не делать…

Несколько секунд мужчина сосредоточенно изучал Максима, затем скептически приподнял бровь.

— И вы хотите его послушаться? Да на нем же места живого нет!

— Да, я… — Настя виновато закусила губу, — знаю, но… в общем, понимаю, как это звучит, но он попал в какую-то странную ситуацию и перед тем, как потерять сознание, просил не везти его в больницу. Вы сочтете меня сумасшедшей… вероятно, уже сочли, но я ему верю. Сегодня произошло много необычного, и я просто хочу уберечь друга от новых неприятностей. Если больница — это неприятность, то мы туда не едем. И домой ему, похоже, тоже нельзя. По тем же причинам.

К удивлению девушки мужчина не стал с ней спорить. Он изучающе глядел в глаза недавней пассажирки и, похоже, пытался придумать, как быть дальше. Настя была безмерно благодарна этому человеку за участие, понимая, что без него, наверное, потеряла бы самообладание и все же ослушалась Максима, чем, возможно, только навредила бы ему.

— Так, — вздохнув, проговорил водитель, — ну, оставлять вашего приятеля здесь мы точно не будем. Он ведь тут замерзнет насмерть. Нужно куда-то его отвезти. Похоже, придется ехать обратно?

Настя изумленно распахнула глаза, тут же скорбно вздохнув.

— Боюсь, не получится. У меня больше нечем заплатить.

Водитель нахмурился и заговорил, тут же перейдя с Настей на «ты».

— То есть, по-твоему, я сейчас должен развернуться и оставить двух молодых ребят в пустыре посреди ночи? И как мне потом спать спокойно? — осуждающе произнес он.

— Я… просто… — девушка опустила взгляд и качнула головой.

— Совесть моя мне заплатит, — хмыкнул мужчина, — сейчас дороги свободные, долетим в два счета. А я с этой поездки не обеднею. Да и тебе помощь нужна, ты же его одна не дотащишь никуда.

Настя с благодарностью посмотрела на водителя, утерев слезящиеся глаза.

— Спасибо вам.

— Жди здесь, я подгоню машину, — отмахнулся мужчина. Он сделал несколько шагов прочь, затем обернулся и с удивительно добродушной улыбкой вопросительно кивнул, — тебя, кстати, как звать-то?

— Настя, — скромно отозвалась девушка, шмыгнув носом.

— Ясно. А его? — водитель указал на юношу.

— Максим.

— Хорошо. Меня можешь звать Игорем. Давай без отчеств обойдемся, так проще будет, — ободряюще кивнул мужчина, — ладно, Настя. Буду через пару минут.

Девушка слабо улыбнулась, проводив водителя взглядом. Оставшись наедине со своими мыслями, она вдруг поняла, что после сегодняшней встречи с Максимом из ее воспоминаний словно вырвали какую-то маленькую деталь. Несущественную, пустяковую и едва ощутимую, но все же вырвали. И теперь, как ни старалась, Настя не могла припомнить, какую именно.

* * *

Мужчина, представившийся Игорем, донес Максима до машины и уложил его на заднее сидение. Настя села, положив голову друга себе на колени, успев еще несколько раз поблагодарить водителя за помощь. Она не представляла себе, как бы справилась в одиночку.

Вскоре автомобиль тронулся и помчался по ночной дороге обратно из Пушкино в Москву.

По пути Настя достала подобранный в пустыре телефон Максима и написала сообщение его родителям, предположив, что те, должно быть, места себе не находят от волнения. Рассказать, что произошло, девушка не решилась, подумав, что облегчения семье друга эти новости не принесут. С тяжелым вздохом Настя отправила матери Максима сообщение следующего содержания:

«Мам, домой сегодня не жди. Переночую в Москве у друзей. Телефон садится, так что, если не отвечу, не переживай».

После девушка тут же отключила мобильный телефон друга. Родители, скорее всего, зададут Максиму хорошую трепку, когда он появится дома, но с этим, решила Настя, юноша разберется самостоятельно.

Как только экран телефона погас, усталость внезапно навалилась на плечи девушки всей своей тяжестью. Веки сделались тяжелыми и горячими, Настя не исключала возможности, что успела простыть на холоде в пустыре. Очень хотелось спать, но адреналин, все еще бурливший в крови после пережитого нервного вечера, не позволял даже сомкнуть глаза. В памяти девушки без остановки всплывали странные слова друга — о некой драке шестилетней давности, о каком-то сиянии, о том, что нельзя в больницу… казалось, Максим попросту бредил. По крайней мере, здравый смысл указывал именно на это. Но Настя готова была поклясться, что ее друг понимал, о чем говорит. Какое-то неведомое чувство подсказывало ей, что все перечисленные юношей вещи можно даже связать воедино, если только знать, как…

Дорога, по большей части, проходила в молчаливых раздумьях. По пути Максим несколько раз почти приходил в себя, произносил что-то невразумительное и снова впадал в беспамятство. Насте показалось, что она расслышала в неясном бормотании друга чье-то имя. Эмиль, кажется. Девушка нахмурилась, пытаясь припомнить человека с таким именем среди своих знакомых, но не сумела.

— Как он? — поинтересовался Игорь, глядя на Настю через зеркало заднего вида.

— Плохо, — честно отозвалась девушка, — похоже, бредит.

— Твоему другу здорово досталось. Точно уверена, что не хочешь отвезти его в больницу?

Настя ни в чем не была уверена. Но просьба Максима, не переставая, звучала ее памяти, и она отчего-то была склонна послушаться друга.

Не услышав от пассажирки ответа, водитель глубоко вздохнул и чуть прибавил скорость.

— Как знаешь, — пожал плечами он, — может, ты и права.

Настя изумленно посмотрела на мужчину и вопросительно приподняла брови. Игорь ухмыльнулся.

— Я ведь, когда тебя в Пушкино вез, сочувствовал твоему Максиму. Думал, что ты его в измене подозреваешь и мчишься через всю Москву и дальше, чтобы… не знаю… уличить его, что ли? А ты, получается, почувствовала, что он попал в беду! Бывает же такая связь у людей!

Настя скромно опустила голову, не зная, что ответить. Игорь понимающе кивнул и сосредоточился на дороге.

— Ты поспи немного. Я тебя разбужу, когда приедем, — заботливо сказал он.

Девушка благодарно улыбнулась и прикрыла глаза, но, скорее, чтобы избежать дальнейших неловких разговоров, чем, чтобы действительно заснуть. Как она ни старалась, Морфей отказывался принимать ее в свои объятия.

* * *

Максим начал приходить в себя, и боль, затаившаяся на время беспамятства, тут же дала о себе знать. Казалось, ныла каждая клеточка тела. В особенности лицо, представлявшее собой один большой кровоподтек. Юноша издал недовольный мычащий звук и с трудом разлепил веки, тут же сощурившись от яркого света.

— Макс… — произнес знакомый голос. Кто-то подался в сторону юноши, заставив его сосредоточить на себе взгляд.

Зрение быстро сфокусировалось, и Максим, привыкнув к свету, увидел перед собой Настю. Она сидела подле него на кровати с полной миской воды на коленях и белым полотенцем в руках, успевшим покрыться грязными и кровяными разводами. Юноша внутренне сжался, представив себе, как, должно быть, выглядит его лицо, ведь девушка, похоже, сейчас обрабатывала именно его. Не самая, надо думать, приятная картина!

Второй мыслью был вопрос местоположения: Максим с удивлением осознал, что находится не у себя дома и не в больнице, а в квартире подруги, на кровати родительской комнаты.

— Настя, — юноша поморщился: в пересохшем горле саднило, и потребовалось время, чтобы суметь заговорить с подругой снова, — что произошло? Как мы тут оказались?

Девушка смущенно зарделась и ответа взгляд.

Максим осторожно приподнялся на локтях, с радостью отметив, что ребра больше не отзываются такой сильной болью. Уже при втором движении юноша почувствовал, что его корпус туго стянут эластичным бинтом, а поверх повязки надета чистая одежда. Притом, чужая и явно намного больше по размеру — похоже, это были вещи отца Насти.

Максим попытался закусить губу от смущения, но вовремя остановился, вспомнив, как получил по ней сильный удар, и решил, что мимику временно стоит попридержать. Юноша аккуратно накрыл ладонь Насти своей, заметив, что ссадины на руках у него промыты и обработаны йодом. На этот раз он не сумел сдержать улыбку, и распухшая нижняя губа начала болезненно пульсировать.

— Насть, у тебя такой вид, что я теряюсь в догадках, что такого натворил, — виновато проговорил Максим.

Девушка, наконец, столкнулась с ним взглядом.

— Ты, что, ничего не помнишь? — почти испуганно спросила она. Юноша качнул головой.

— Помню, как ты нашла меня в пустыре, а дальше… смутно. Я что-то натворил по дороге?

— Нет, — вздохнула Настя.

— Тогда в чем дело? Как ты, кстати, оказалась в Пушкино?.. Ночью.

Щеки девушки вновь запылали. Заговорить она сумела не сразу: понадобилось около минуты, чтобы собраться с мыслями.

— Послушай, я знаю, кем ты меня посчитаешь… точнее, нет. Я не знаю. Но мне наплевать. Ты не просто не отвечал на телефон, Макс, ты исчез! Я не знала, что думать. Учти, я стала тебя искать, просто, потому что волновалась, а не потому, что люблю вторгаться в чужую личную жизнь…. Программу эту я удалила, если хочешь знать, и больше никогда…

Голова у Максима пошла кругом, он быстро потерял суть этой эмоциональной тирады, и приподнял руку в останавливающем жесте.

— Погоди. Постой. Какую программу? Какая еще личная жизнь? Ты сейчас о чем? Расскажи по порядку, что произошло, сколько меня не было и как ты меня нашла.

Девушка внушительно посмотрела на друга, затем тяжело вздохнула и обстоятельно пересказала ему события пережитого вечера. Максим слушал, не перебивая. На попытку подруги найти его с помощью программы поиска по номеру телефона он отреагировал спокойно — в свете недавних событий он счел это, как подруга выразилась, «вторжение в личную жизнь» сущим пустяком. Гораздо больше его тронуло то участие, которое девушка проявила, забеспокоившись о нем.

Когда Настя закончила свой рассказ, юноша опустил голову и осторожно улыбнулся — чуть виновато.

— Прости, что напугал. И… спасибо. Что нашла меня. Я бы, наверное, умер, если бы не ты.

Настя еще некоторое время молчала, не решаясь посмотреть другу в глаза.

В молчании прошло около минуты, затем девушка вздохнула и все же задала Максиму свой главный вопрос.

— Что с тобой произошло, Макс? Кто тебя так…

— Отделал? — хмыкнул юноша. Настя смущенно отвела взгляд, и Максим хохотнул, — ладно уж, называй вещи своими именами. Мне почти не стыдно, их было трое.

Девушка склонила голову.

— Там, в пустыре, ты что-то говорил о том, что их не найдут. Будто бы с момента нападения прошло шесть лет…

Максим резко посерьезнел, понимая, что в этот раз отшутиться у него не получится. Настя не оставит это просто так. Поверит она в его историю, или нет — это другой вопрос, но рассказать всю правду точно заставит. Так с чего же начинать? С бессонницы? С Сабины? С первого прыжка? Сложность всей этой ситуации возрастала в геометрической прогрессии, а ведь Максим понимал, что сам не знает и половины подробностей. Он неуверенно почесал в затылке.

— Я не отказываюсь от своих слов, — только и сумел проговорить юноша, — нападавших действительно не найдут, потому что все произошло шесть лет назад.

Настя непонимающе покачала головой и нахмурилась.

— Так… давай по порядку, — недоверчиво сказала она, — шесть лет назад на тебя напали трое грабителей. Трое ведь их было, ты говорил?

Максим кивнул. Серьезность его выражения лица совершенно сбивала Настю с толку. Девушка прочистила горло и продолжила:

— И травмы, которые ты сегодня получил, связаны именно с той дракой.

— Да.

Настя шумно выдохнула и качнула головой.

— Макс, я тут где-то теряю логику. Как увязать между собой событие шестилетней давности и те травмы, которые ты получил сегодня ночью? Мне, если честно, только какие-то фантастические мысли в голову приходят. У тебя сотрясения точно нет?