На арене смерти

— Ты можешь побыть серьезным хотя бы пять минут? — сдвинула брови Света, — или

ты меня вообще ни во что не ставишь? Не доводи дело до оскорблений.

— А если серьезно, то я все понял. Я тоже сторонник нормальных позитивных рабочих отношений. И мне тоже не по душе эта командировка. Так что давай жить дружно. А теперь, извини, у меня сейчас очень много работы. Мы с тобой еще успеем обо всем поговорить. Договорились?

— Договорились, — кивнула Света, — ладно, пока.

Они разошлись по своим рабочим местам.

Глава З

Июнь подходил к концу и Антон готовился к путешествию в Таиланд. Путешествие ожидало быть не из самых комфортных, ведь он был осужденным пожизненно преступником и должен был в составе группы из двухсот таких же как и он заключенных прибыть в королевство Таиланд для участия в гладиаторских боях. Для транспортировки русских гладиаторов организаторы игр выделили два самолета, в каждом из которых должны были лететь по сто заключенных и сопровождающий их охранный персонал. Ногинская тюрьма была построена на средства организаторов игр, самым главным из которых был Виктор Ольшанский и охранники этой тюрьмы относились к ведомству организации игр, т. Е, по сути, являлись работниками корпорации Ольшанского. Государственные охранники доставляли преступников со всех краев России в Ногинскую тюрьму и передавали их в руки работников корпорации Ольшанского. Охранники Ногинской тюрьмы должны были доставить заключенных в Таиланд и передать их в руки охранников Нового Колизея.

Итак, в начале июля Антон, в составе одной из групп заключенных должен был лететь в Таиланд. Уже несколько недель, после того, как Антон успешно прошел испытания, он находился во втором блоке Ногинской тюрьмы и ожидал, когда полностью "укомплектуется" группа русских гладиаторов.

Испытания продолжались четыре дня и не были для Антона трудными, он прошел их довольно легко. Сказывались долгие годы тренировок. Первые два дня преступников испытывали общефизическими упражнениями. Они бегали, подтягивались, отжимались, лазили по канатам, поднимали тяжести. Половина испытуемых отсеялась в эти два дня, остальные продолжили испытания.

Остальные два дня преступники сражались на палках с инструкторами фехтования. Тут Антону не было равных. Антон несколько раз выбивал палки из рук инструкторов, в остальных боях он просто неплохо защищался, хотя все бои он мог бы закончить досрочно своей победой. Но он решил, что показывать сейчас все свое мастерство было бы обыкновенным бахвальством и могло иметь неприятные последствия. Он видел , как фехтуют другие преступники, и решил, что того, что он демонстрирует, более, чем достаточно для того, чтобы пройти испытания. И действительно, Антон оказался в списке тех, кто прошел испытания и его перевели во второй блок тюрьмы.

И вот уже почти четыре недели Антон ожидал отправки в Таиланд. Во втором блоке тюрьмы были неплохие условия для быта заключенных. Второй блок напоминал Антону Иркутскую тюрьму. Здесь преступников нормально кормили, водили на прогулки, давали возможность заниматься физическими упражнениями, смотреть фильмы и развлекательные программы по телевизору. Здесь можно было и вовсе не скучать, но Антон скучал. Он так любил свободу, синее небо над головой, свою жену, прекрасную Елену, ее кроткую улыбку, ласковый взгляд, маленькие ладошки, что сердце разрывалось от давления этого замкнутого пространства и невозможности покинуть его.

Ложась спать, Антон по-прежнему надеялся, что он проснется уже в настоящей жизни и не будет вокруг него всего этого кошмара. В настоящей жизни вокруг будут только Лена, мама, барон и близкие друзья. Но не эти угрюмые и страшные лица свирепых уголовников.

На следующий день Антон просыпался и просыпался опять в "кошмаре". И когда в первые секунды после сна Антон осозновал, что этот кошмар и есть реальность, какая-то чудовищная тяжесть обрушивалась на него, как будто притяжение земли увеличилось в несколько раз.

В первые минуты после пробуждения Антон опять хотел заснуть, и, либо проснуться в нормальной реальности, либо вообще не просыпаться.

Даже после всего, что сказал Антону барон, после свидания с Леной, после того, как Антон прошел испытания, он так и не мог разглядеть свет в конце тоннеля. Настоящее было ужасно, и будущее представлялось Антону не лучшим. Столько людей будут биться друг с другом насмерть и лишь один из них, один из тысяч, выйдет на свободу. Да и то, выйдет на свободу несвободным, утыканным всякой всячиной, с помощью которой за человеком можно будет следить круглые сутки. Разве это будет свобода?

Нет, Антон не страшился того, что кто-нибудь сможет причинить ему боль, ранить или даже убить его. Ему уже случалось получать раны на турнирах да и барон учил Антона рыцарскому делу, а не вышиванию крестиком. Конечно, Антон не мог, живя в двадцать первом веке, в Москве быть рыцарем без страха и упрека, но он учился преодолевать себя, свои страхи и слабости. Антон не мог позволить себе проявить малодушие в какой-нибудь ситуации.

Ему нравилось сражение, бой, это была его стихия, которую он, тем не менее, потом променял на любовь. И Антон не жалел о своем выборе. Любовь была прекраснее всего на свете и его жена была самая желанная и любимая женщина на свете. Теперь же он, чтобы снова обрести свою любовь, вынужден вступить в бой, вновь окунуться в свою стихию. И, вероятнее всего, ему уже не суждено выйти на свободу. Да, он неплохо владеет мечом, но на гладиаторской арене тысячи сильных, злых и кровожадных людей будут биться за свою жизнь и свободу.

Одно дело, сражаться на турнирах, где противники могут лишь ранить друг друга и совсем другое дело, сражаться до самой смерти. Антону еще не приходилось участвовать в подобных боях. Барон участвовал в таких боях и многое успел рассказать Антону о своих ощущениях во время боев. Теперь Антону предстояло самому, на собственной шкуре испытать, что такое смертный бой.

Антон не был уверен в своей победе еще и потому, что он не хотел никого убивать. Он убил двоих преступников, находясь при исполнении своих служебных обязанностей, и то, вынужден был стрелять лишь потому, что его жизни и жизни напарника угрожала опасность. Хотя напарник все равно погиб, не убей Антон грабителей, они бы убили его. Он был убийцей, так сказать, поневоле. Но для большинства заключенных пожизненно преступников убийство человека было делом обычным, жизнь человека они ценили не больше, чем жизнь бездомной собаки, и кровь для них была, что вода. И в этом было их главное преимущество перед Антоном.

Антона не посещало чувство уверенности в своих силах и будущее виделось ему туманным и мрачным. Хотя Барон учил Антона, что сомнения — это друзья воина, ибо чрезмерная уверенность в своих силах погубила многих достойных рыцарей.

Но, тем не менее, провести оставшуюся жизнь в мрачных застенках или где-нибудь в рудниках было делом самым прескверным из всех самых прескверных дел. К тому же, Антон был уверен, что Сейшельский рано или поздно до него доберется. Антон полагал, что есть лишь две причины, которые заставили Сейшельского отсрочить расправу над Антоном. Либо Сейшельский был занят делами и не мог пока заниматься Антоном, либо он придумывал какие-нибудь изощренные пытки, чтобы заставить Антона мучиться так, как до него еще не мучился ни один человек на свете.

Выходило так, что куда ни кинь, всюду был клин. Со всех сторон Антона окружала лишь смерть, которая в одних случаях была желанной гостьей, избавительницей от тяжких страданий, а в других случаях была страшной похитительницей самого ценного дара на свете — жизни молодого и здорового человека. Так размышляя, Антон пришел к выводу, что действительно, гладиаторские бои — это единственный, хоть и призрачный шанс выйти на свободу. И, осознав это, Антон решил драться до победы или смерти. И если ему суждено будет умереть, он сделает это достойно, чтобы не стыдно было барону за своего ученика, чтобы не стыдно было матери за своего сына, чтобы не стыдно было Елене за своего мужа.

Глава 4

Сентябрь 2061 год, Таиланд, Гуан-Куай.

Влад, Света и еще четыре сотрудника телекомпании "НСТ" шли за администратором российского отделения медиацентра по бесчисленным коридорам, сделанным под трибунами Нового Колизея. Администратор указывал им на надписи на указателях, что-то объяснял и Влад старался запомнить дорогу.

Света сначала тоже пыталась вникать в объяснения и запоминать дорогу, но потом решила, что сегодня ей это не по силам. Слишком много информации для одного дня. Не то, чтобы она была не способна переварить столько информации, на работе и в университете она имела дело и с гораздо большими объемами и вполне спокойно справлялась со всем, но сегодня она была не в ударе. Ей вообще не нравилась вся эта командировка, не нравилось то зрелище, которое она будет комментировать, не нравились эти толпы жадных до человеческой крови туристов, не нравилась эта страна, не нравились местные жители, не нравилась гостиница, куда поселили их телекомпанию.

Хотя раньше она собиралась съездить в Таиланд в качестве туристки и ей было любопытно погулять по тайской земле, отведать местную кухню, посмотреть на древние буддистские храмы, позагорать на тайских пляжах. Но эта командировка все испортила и испортила ее представление о стране. Теперь ей было противно все, связанное с Таиландом.

Из-за смеси всех этих мыслей, переживаний, дурного настроения у Светы с самого утра начала болеть голова. Еще вчера, когда их с аэропорта доставили в гостиницу, в которой они будут проживать все время игр, Света почувствовала легкое недомогание, у нее не было аппетита. Она думала, что выспится и все пройдет, и, вроде бы неплохо спала ночью, но с самого утра начала болеть голова.

Наконец администратор повернул налево и показал на ряд дверей по левую сторону коридора. Он подошел к одной из дверей и указал на табличку. На табличке на русском и английском языках было написано: "Телекомпания НСТ"

Администратор распахнул дверь и предложил всем войти. Света вошла вместе со всеми и оказалась в большой комнате, где во всю ее длину, напротив двери, было огромное смотровое окно. Окно занимало всю площадь стены. Вплотную к окну, во всю его длину стояли столы, возле которых стояли стулья, больше в комнате ничего не было.

— Вот здесь вы будете работать, господа, — администратор обвел рукой пространство комнаты, — можете прямо сейчас начинать обустраивать свое рабочее место. Так, ну у меня еще сегодня много дел, я надеюсь, дорогу вы запомнили?

— Да, запомнили, — Влад ответил за всех.

— Ну и отлично, — администратор посмотрел на часы и пошел к выходу, — если возникнут затруднения, звоните, — сказал он, уже закрывая дверь за собой.

Пока Влад озирался по сторонам, стоя в центре комнаты, остальные его коллеги направились к окну. Влад пошел за ними и то, что он увидел из окна, поразило его. Перед взорами сотрудников телекомпании "НСТ" во всей своей красе лежал гигантский амфитеатр. Огромная круглая арена была пуста и солнце золотило часть песка арены. Амфитеатр имел крышу, которая сейчас была раздвинута, но в случае непогоды должна была закрываться.

Влад, Света и их коллеги находились в первом, самом ближнем от арены зрительском ряду, который возвышался над ней метров на десять. По сути, первый ряд состоял из непрерывной череды кабинетов со смотровыми окнами и предназначался для различных телекомпаний со всего мира. Остальные ряды были открытыми и возвышались друг над другом на два метра. Четыре гигантских экрана, составленных квадратом, висели над центром арены на высоте последних зрительских рядов.

От этого зрелища захватывало дух. Владу невольно вспомнился Колизей, развалины которого он видел в Риме во время турпоездки. Но Колизей был рассчитан на пятьдесят тысяч зрителей, а Новый Колизей, как сообщалось в новостях и писалось в газетах, имел вместимость восемьдесят тысяч зрителей. Если у современного человека, привычного к различным гигантским аренам и стадионам, захватывает дух, при виде этого амфитеатра, то что же испытывали древние римляне при виде Колизея? Должно быть, у них очень сильно захватывало дух, так решил Влад.

— И я все это должна видеть так близко? — Света первая нарушила тишину и прервала размышления Влада.

Все мужчины посмотрели на нее.

— Нет, это просто невыносимо! — едва не сорвалась на крик Света и схватив со стола свою сумочку, быстро пошла к двери.

Влад кинулся ее догонять.

— Так, ребята, ну давайте потихоньку налаживайте оборудование, — отдал распоряжение Влад, стоя на пороге. Влада назначили главным в этой группе сотрудников телекомпании.

Света уже поворачивала за угол коридора и Влад побежал за ней.

— Стой, Света! — крикнул ей Влад и девушка остановилась, — подожди! — Влад остановился возле девушки.

— Успокойся, прошу тебя, — Влад мягко взял девушку под локоть, — мне тоже не по душе это занятие, но другого выхода у нас нет.

— Я не уверена, что смогу это комментировать, — поморщившись, сказала Света, — и вообще у меня очень сильно сейчас болит голова, так что я хотела бы отдохнуть.

— Да, да, конечно, пойди приляг, выпей лекарство, отдохни. А вечером, если позволишь, если ты будешь чувствовать себя нормально, я хотел бы пригласить тебя в ресторанчик нашей гостиницы попробовать местную кухню.

Света уже открыла рот, собираясь сказать что-нибудь резко отрицательное, но в последний момент передумала и ответила:

— Хорошо.

Она подумала, что если ее самочувствие улучшится, то скучно ей будет сидеть весь вечер в одиночестве в гостиничном номере. Провести вечер даже в компании Влада, было приятней.

Вечером Влад и Света сидели за столиком ресторанчика, который работал при гостинице, где они жили. Они заказали себе по блюду из рыбы и бутылку легкого вина.

— Света, ты не должна воспринимать всерьез все то, что будет происходить на той арене, — давал наставления Влад, не забывая уплетать за обе щеки экзотическую рыбу.

Света немного поковырялась в своей тарелке, пару раз попробовала рыбу и отставила блюдо в сторону. Она маленькими глотками пила вино и закусывала дольками ананаса.

— То есть, как это, не воспринимай всерьез? — удивилась Света. Еще в начале их знакомства Света вынесла представление о Владе, как о тугодуме и до сих пор так и не изменила своего мнения о нем. Вот и сейчас она решила, что Влад "сморозил" очередную глупость.

Но Влад принялся объяснять, что он подразумевал под своими словами.

— Ну, знаешь, это как в компьютерной игре. Ты играла когда-нибудь в какую-нибудь компьютерную стрелялку?

— Нет, не играла.

— Ну фильмы же смотрела какие-нибудь, где люди убивают друг друга?

— Фильмы, конечно же, смотрела.

— Там же тоже, в фильмах течет кровь, происходят убийства, но ты же смотришь это. И другие люди, вместе с детьми смотрят.

— Но я все равно знаю, что это фильм, что это не происходит здесь и сейчас в действительности. Я заранее настроена на просмотр фильма, как на развлечение. А здесь все по другому. Я не знаю, выдержу ли я это. Наверное, придется увольняться. — Света задумчиво разглядывала вино в своем бокале.