| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
— Там нечему взрываться, — в третий раз сказал он, хмуро глядя на командира. — Там нет ни одной частицы.
— В месте столкновения пучков есть, как минимум, атмосферный воздух, — парировал Константин. — И потом — что ты знаешь об омикрон-квантах?
— Они не придут сами и не расскажут о себе, — недобро сощурился Гедимин. — Нужно их изучать. Атмосферный воздух — не динамит и даже не ирренций. Никаких взрывов тут не будет. А если что-то случится, экраны примут удар на себя.
— Кто будет здесь во время эксперимента? Ты? — командир смерил сармата угрюмым взглядом. — Закроешься полем. А лучше — выйди в коридор. Тебе что, в прошлый раз ожогов не хватило?
Гедимин пожал плечами и, оттянув перчатку, провёл пальцем по старому серому шраму.
— Не вижу причин для шума. Несколько пятен на коже — не повод прекращать исследования.
07 января 43 года. Земля, Северный Атлантис, Ураниум-Сити
— Константин утверждает, что это рванёт, — сказал Линкен, глядя на прикрытую защитным полем установку. Его глаза побелели и зажглись странным огнём, и дышал он чаще и громче обычного, — намёк на новую, ещё неизвестную ему взрывчатку не мог не взволновать его. Гедимин досадливо щурился и отворачивался.
— А я говорю — не рванёт, — буркнул он. — Это просто кванты. Там нет вещества. Ни единого кварка. Там нечему взрываться.
Линкен криво ухмыльнулся.
— Знал многих охранников и даже офицеров космофлота, которые так говорили. О разных вещах. Взрываться всегда есть чему. Здесь можешь мне поверить.
— Ну так выйди и закрой дверь, — отозвался Гедимин. — Ещё поранишься.
"Интересно, что цензура затёрла всё, что Герберт написал мне об опытах с пучками," — думал он, отвернувшись от Линкена и в очередной раз проверив, куда направлены "щупы" сигма-сканера. Прибор не должен был проверять весь воздух между ним и защитным экраном по другую сторону от установки; Гедимин хотел знать, что конкретно станет с атмосферой в точке столкновения омикрон-пучков.
Дверь наконец закрылась за Линкеном, и ремонтник немедленно заблокировал её изнутри. С любопытствующего взрывника сталось бы сунуть что-нибудь под пучок — в лучшем случае ненужную железку, в худшем — руку; а ещё на шум мог подойти Константин и развёрнуто рассказать о том, как взрываются омикрон-кванты. Гедимин выслушал бы его, если бы у северянина было хоть какое-то доказательство; расчёты на телекомпе таковым не являлись.
Он ещё немного помедлил, прежде чем запустить излучатели, — рука сама в нерешительности замерла над парой переключателей, — но тут же одёрнул себя. "Чтоб я ещё раз отвлекался на Константина перед опытами?!" — он презрительно фыркнул и до хруста вдавил кнопки в гнёзда. "Attahanke!"
Два узких, ярких, отлично различимых в белом искусственном свете зелёных пучка вырвались из сопел и на долю секунды скрестились в воздухе. В следующее мгновение пространство вздулось, зарябило и с неизмеримой силой ударило Гедимина в грудь. Защитные экраны сдуло — они даже не успели задрожать, просто исчезли. На микросекунду дольше продержался щит вокруг самого Гедимина, а затем сармата швырнуло в стену.
Дозиметр на рамке над дверью запищал пронзительно и часто; ему вторил радиометр, встроенный в стену. Его завалило обломками щитов, но излучение достало его и там. Гедимин с трудом отделился от стены и попытался выпрямиться; нижние рёбра отозвались резкой болью. Он схватился за грудь и почувствовал сквозь перчатку что-то липкое. Из мелких прорех в комбинезоне сочилась густая чёрная жижа. Он вдохнул чуть глубже, и она потекла быстрее.
Под потолком запоздало взвыла сирена. Сармат с трудом выпрямился. Дышать было больно, шевелиться — тоже. То, что осталось от сигма-сканера и излучателей, разметало по лаборатории мелкой россыпью осколков. "Часть — внутри меня," — мелькнуло в мозгу сармата. "Сканер... Что он успел зафиксировать?"
"И что, сожги меня омикрон, здесь взорвалось?!" — последнюю фразу он, забывшись, попытался выкрикнуть — но из горла вышел только хрип. Он плотнее прижал ладонь к рёбрам. "Воздух. Нельзя впускать внутрь воздух..."
Кто-то снаружи шарахнул по двери чем-то металлическим, и створки загудели. Гедимин, пошатываясь, подошёл к передатчику.
— Здесь ирренций. Не входите.
— Теск, открывай! — заорали снаружи. Из распылителей под потолком брызнула мея, быстро покрывая ровным слоем всю лабораторию. Гедимин облегчённо вздохнул и дотянулся до рычага блокировки. Он ещё смог дойти на своих ногах до порога; кто-то шагнул ему навстречу, подхватил сползающее тело, но сармат всё равно не удержался и тяжело осел на пол. Кровь из мелких отверстий между рёбер выходила понемногу, прерывистыми струйками, и дышать становилось всё труднее.
...Лишний раз открывать глаза не хотелось — веки жгло и щипало; жгло всё, каждый сантиметр кожи, казалось, был прижат к нагретому металлу, и температура медленно возрастала. Комбинезон с него срезали, под кожу ввели анестетик, — сармат вяло удивился отсутствию блокатора и затянувшейся возне вокруг его тела. Его куда-то тащили, по пути заливая липким; острый запах меи резал ноздри.
— В карантин его, — буркнул кто-то над головой. — Такие ожоги... Странно, что ещё не мутировал.
— Кровь чистая, — отозвался другой. — Под блокатором не выживет, лёгкие пропороты. Несите на стол, надо шить.
— И он мутирует, и мы мутируем, — фыркнул первый. — Куда его на стол?!
— Некогда болтать, — Гедимина приподняли и растянули на жёстком, закрепив руки и ноги в захватах; жёсткий обруч лёг поперёк бёдер. Игла воткнулась в шею; боли сармат не почувствовал, только прохладу, растекающуюся по коже.
— Инородные тела за плеврой, два в правом лёгком, мелкие осколки в мышцах, — сообщил один из медиков. — Кто работает?
— Мы вдвоём, остальным — отойти и прикрыться.
Что-то холодное с силой прошлось по нижним рёбрам, задев края ран, и Гедимин стиснул зубы.
— Heta! Он в сознании, — холодный предмет отдёрнулся.
— Что? С такой дозы?! — медик оттянул Гедимину веко. Сармат зашипел — не столько от боли, сколько от неожиданности.
— Давно должен был отрубиться, — потрясённо пробормотал другой медик. — Ещё дозу?
— Некогда, — буркнул первый, прижимая к виску сармата холодное сопло. — Извини, парень, время дорого.
"Станнер?" — успел удивиться Гедимин перед тем, как чернота под веками взорвалась красными брызгами — и снова сомкнулась, и уже надолго.
08 января 43 года. Земля, Северный Атлантис, Ураниум-Сити
Приходить в себя не хотелось, но избежать этого было невозможно — жжение, сначала почти незаметное, но с каждой секундой усиливающееся, растекалось по коже. Не открывая глаз, Гедимин определил, что сильнее всего оно чувствуется в нескольких "центрах", и они хаотично разбросаны по всему телу, от ступней до лба. Часть располагалась на спине, — для омикрон-излучения ни мышцы, ни кости не были сколько-нибудь ощутимой преградой, и кожа со всех сторон пострадала равномерно. Жгло и внутри, к горлу приступами подкатывала тошнота; она усиливалась вместе с болью во всём теле, и сармат нехотя открыл глаза и тут же закрыл их — всё вокруг было расплывчатым, как будто он смотрел сквозь толстое матовое стекло.
— Эа-клеток нет, — сказал невидимый сармат над его головой; он что-то делал с плечом Гедимина — точнее, с жёстким плотным браслетом на плече, и от этих действий жжение и боль постепенно отступали. — Но костный мозг доживает последние часы. Готовить к трансплантации?
— Не приживётся, — ответил ему другой. — Регенерация у него уже подавлена. Смотри, завтра пора вынимать дренаж, а где заживление?
Он пошевелил что-то на груди сармата. Гедимин снова открыл глаза и попытался сквозь плотный туман рассмотреть фиксаторы и дренажи. Видно было плохо — под его головой была очень тонкая подкладка, и он мог рассмотреть только верхнюю часть груди. Там было несколько ярко-красных полос — свежие омикрон-ожоги. Ощущения говорили о том, что ниже установлена система полужёстких фиксаторов, а ещё ниже, в области паха, закреплены какие-то дренажные устройства. "Выделение? Сработала выделительная система?" — сармат невольно поморщился.
— Подстёгиваем регенерацию, — сказал один из медиков. — Иначе здесь и помрёт. Сам он с такими повреждениями не справится.
— После такого облучения? Я и то, что есть, подавил бы, — отозвался второй. — Эа-формирование — только дело времени. Уверен, что успеем перехватить до того, как вылезет наружу?
— За пять минут он не мутирует, — ответил первый. — Сейчас эа-клеток нет. Надо поправить то, что есть, — ранения грудной клетки и лучевую болезнь. Предположительной эа-мутацией займёмся позднее.
— Хорошо, если она будет только предположительной, — пробормотал второй. — Значит, трансплантация?
— Сначала попробуем отрегенерировать его собственный мозг, — ответил первый. — И кожу со слизистыми заодно. Добавь анестетика — он снова очнулся.
Гедимину удалось повернуть голову. Силуэты медиков от этого не стали менее расплывчатыми, но сармат смог разглядеть их скафандры, шлемы, полностью закрывающие лицо, и манипуляторы, закреплённые на запястьях.
— Ничего не видно, — пожаловался он — и мучительно закашлялся: что-то обожгло горло изнутри.
— Сплюнь, — ему влили в рот немного прохладной жидкости. Вкуса у неё не было — или, что вероятнее, сармат её не чувствовал.
— Лучевой ожог сетчатки. Или регенерирует вместе со всем остальным, или больше тебе не понадобится, — сказал медик, дождавшись, когда Гедимин отдышится.
— Это карантин? — спросил сармат, поворачивая голову набок. Через секунду он и сам уже мог ответить на свой вопрос, — в карантинном бараке окон, даже закрытых решётчатыми створками, не было.
— Наполовину, — медик невесело хмыкнул. — В карантине ты помрёшь. Подержим тебя здесь, под наблюдением... на свой страх и риск. Тоже эксперимент, не хуже твоих.
Гедимин не стал задумываться о том, откуда медик знает о его экспериментах, — его, как он успел заметить, узнавало в лицо больше сарматов, чем мог узнать он сам. Воспоминания о последнем опыте — и в особенности о том, что он так и не был закончен — заставили его приподняться на койке. Ожоги немедленно заболели с тройной силой, и тошнота снова подкатила к горлу, но сармат только досадливо сощурился.
— Ещё кого-то ранило?
Медики дружно хмыкнули.
— Своевременная забота, — пробормотал один из них. — Был один с лёгкими ожогами... и тяжёлым испугом. Обошлось успокоительным и парой перевязок. Сегодня вечером будет рваться к тебе, но не рассчитывай, что его пропустят. Кстати, окно под напряжением.
"Ловушка для мутанта?" — Гедимин невольно представил себе, как его тело, потерявшее форму и каркас, пытается выползти через окно, и поёжился. Несмотря на все анестетики и разряд станнера в висок, сейчас его мышцы не были вялыми и слизеподобными, — скорее постоянно напряжёнными и дёргающимися во всех направлениях.
— Успокоительное?.. Кто это был? — насторожился он, когда слова медика просочились в плохо работающий мозг.
— Иджес Норд. Он помогал тебя вытаскивать из зоны облучения. Не успели отогнать, — с сожалением сказал медик.
— Мне нужно поговорить с ним, — Гедимин сел бы на койку, если бы его не прижали к ней насильно. — Или с Хольгером. Это важно.
— Не сейчас, — ответил сармат-медик. — Возможно, через неделю или две. Если отрастишь себе новый костный мозг и выделительную систему.
Гедимина передёрнуло.
— Я должен узнать, чем закончился опыт, — угрюмо сказал он. Один из врачей хихикнул.
— Атомщики!.. Не знаю, что там был за опыт. Но из тебя мы достали множество мелких осколков фрила и обрывков провода. А один кусок вынимали практически из спины — прошёл насквозь. Карта памяти, судя по виду. Прочная штучка.
Гедимин вздрогнул и снова приподнялся на кровати; медикам вдвоём с трудом удалось удержать его.
— Карта? Где она? Что там было?
— Да чтоб тебя! Придётся его отключать, — пробормотал один из сарматов. — Так он долго не протянет...
— Ничего там не было, — сказал второй, отходя к изголовью кровати. — Обугленный кусок кремния. Давай спать, экспериментатор.
Перед глазами Гедимина снова взорвалось красное кольцо с острыми зубцами. "Hasu!" — выругался он про себя, проваливаясь в черноту ещё на несколько часов.
22 января 43 года. Земля, Северный Атлантис, Ураниум-Сити
— Выхаркивать слизистую тебе, значит, не больно, а небольшая пункция — больно? — ворчал сармат-медик, проделывавший что-то странное и неприятное со спиной Гедимина. Ремонтник не видел, что там происходит, но ощущения ему не нравились, а необходимость лежать неподвижно — раздражала.
— Всё, вставай, — на спину сармата наклеили ещё один пластырь.
— Что ещё у меня отрежут? — спросил Гедимин, расправляя плечи и потягиваясь. Затёкшие мышцы приятно было размять, и небольшая боль в проколотых и надрезанных местах почти не мешала.
Отрезать по кусочку от него начали ещё на рассвете; под полный анализ тканей сармат ещё не попадал и теперь с интересом разглядывал пластыри. На исследования годилось всё, от фрагмента кожи до образца спинномозговой жидкости, — кажется, медики ещё надеялись обнаружить где-то эа-клетки.
— Отрежут? Тебя только-только потрогали скальпелем, — фыркнул медик. — Можешь отдохнуть. Вечером переведём тебя в карантин. На проверку уйдёт три-четыре дня, если всё будет чисто, выйдешь через неделю.
— Я не мутант, — Гедимин сердито сощурился. — И сижу тут уже две недели. Что ещё вы не успели проверить?
— Ты не должен был выжить, парень, — пристально посмотрел ему в глаза медик. — По инструкции в таких случаях применяется эвтаназия с немедленной утилизацией трупа. Тебя оставили пожить из любопытства. У нас свои опыты, физик. Без лишнего грохота.
Гедимин хмыкнул, хотел задать ещё пару вопросов, но его вытолкали в коридор, и он, пожав плечами, пошёл обратно в палату.
Все две недели он провёл там один, не видя никого, кроме лаборантов с кровезаборниками и запасом анестетиков. За окном иногда мелькали тени, но двойное стекло и обожжённая сетчатка не давали даже рассмотреть их. Зрение вернулось недавно, когда ожоги превратились в тёмно-серые рубцы, а швы на груди окончательно побелели. Только они и выделялись теперь белизной на серой коже, — излучение, прошедшее сквозь Гедимина, окрасило его равномерно.
На койке лежал сдвоенный контейнер — пищевой паёк обычного сармата, безо всяких странных жидкостей и разбавленной слизи. Тело Гедимина восстановилось полностью, — и он, и медики с трудом в это верили. Он видел как-то лаборантов, прижавшихся к стеклу и глядевших на сармата по ту сторону с любопытством и страхом. "Физик-ядерщик... смертельная доза," — донеслось до него сквозь щель в прозрачной двери. Подойти он не успел — филки в белых комбинезонах попятились и убежали, едва он направился к ним.
"Не смертельная," — Гедимин несколько раз отжался от пола и, убедившись, что никто не смотрит, мягко взлетел на потолок и приземлился на другом конце палаты. Застоявшиеся мышцы требовали нагрузки. Сармат перекатился по полу, сделал вид, что вытаскивает из-под койки оружие, и повернулся вокруг своей оси, "обстреливая" стены из невидимого бластера. Кто-то за дверью весело хмыкнул. Гедимин вздрогнул — звук показался ему очень знакомым.
| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
