Погонщица единорогов

Так вот, я рубил тварей перед входом в небольшую крепость. Только в моём теле сидел кто-то другой — ловкий и опытный. Он хорошо знал, когда нужно уклониться, чтобы острые клыки щёлкнули в стороне, когда нужно наподдать пауку у отрывшееся пузо и рубануть его по сочленениям лап, а когда — прокатиться по чёрной от крови земле, чтобы быстрый Страж не успел исполосовать когтями.

Оксана повернулась на бок и положила руку на мой живот. Луч фар скользнул по циферблату часов. Скоро уже нужно подниматься, если я хочу и сегодня устроить пробежку. Супруга что-то пробормотала. Вроде бы, имя.

Меч, казалось, вырос и оказался способен доставать противника даже на большом расстоянии. Кажется, твари, прежде наседавшие со всех сторон, полностью утратили пыл и теперь пытались убежать. Но тот, кто сидел в моём теле, не собирался этого допускать. И всё время. Пока хоть один Меченый оставался на ногах, я удерживал его между собой и Стражем. Того это дико бесило и в конце концов, когда действительно остался последний Меченый, главный монстр сам сбил его с ног и бросился вперёд.

Запищал будильник.

ЗДЕСЬ

Я достаточно бодро перебрался через недовольно сопящую Ксюху и даже усел выбраться в коридор. И тут ощутил, что с телом что-то не так. Очень не так. Задница ныла, точно...Чёрт возьми, точно я полночи скакал верхом! Позвоночник стал колом, а правая ладонь горела, словно её разрезали ножом.

Включив свет на кухне, я принялся себя изучать. Кроме шуток, на коже имелся заживший шрам от давнего пореза — толстая белая полоса, пересекающая линии жизни и судьбы наглой толстой гусеницей. Заживший след, которого вчера не существовало, от слова, совсем. Блин, на ягодицах обнаружились пятна синяков, к которым я не мог прикоснуться. Ну и в довершение всего, на щеке кровила свежая царапина. И, ёлки моталки, я хорошо знал, когда и где и её заполучил. Во время боя с Мечеными, длиннолапая тварь, смесь богомола и гориллы, сумела-таки пробить защиту. Лишь в самый последний момент мне удалось увернуться и вместо отрезанной башки дело ограничилось царапиной.

Я залез в аптечку и смазал царапину йодом. Потом осторожно прошёлся по синякам специальным гелем. Стало значительно легче, но вопрос: "Какого хрена?" так никуда и не делся. Мои сновидения настойчиво лезли в реальный мир и чем дальше, тем назойливее становились проникновения.

Спрятав медикаменты я в некоторой задумчивости натянул спортивный костюм и вышел из квартиры. Лишь садясь в лифт вспомнил, что собирался отменить пробежку в связи с форс-мажором состояния организма. Так или иначе, но возвращаться было бы глупо, поэтому прихрамывая на обе ноги я отправился на стадион.

Как и вчера, на противоположной стороне меланхолично перебирала конечностями девушка в тёмной ветровке. Как ни странно, но начав бежать я ощутил, что боль отступает, сменяясь бодростью и приливом сил. Удалось даже преодолеть целых пять кругов, а на турнике, к собственной гордости, подтянуться аж десять раз. Спрыгнув, я обнаружил рядом коллегу, по несчастью. Она глубоко дышала и разводила руки в стороны.

— Доброе утро, — сказал я, направляясь к лавке.

Капюшон коротко кивнул. На том приветствие и закончилось. Впрочем, чего обижаться? Люди сюда приходят делом заниматься, а не языком трепать.

Когда я вернулся домой, Оксана готовила кофе и задумчиво рассматривала тюбик с йодом. А. я его на столе забыл. Исцарапанная физиономия жену убила наповал. Впрочем, ненадолго. Она демонстративно хлопнула себя по лбу и ехидно ухмыльнулась.

— Тот гвоздь, под обоями. Ты его так и не вытащил? — когда я пожал плечами, супруга кивнула. — Когда-нибудь проснёшься без глаза.

Мы выпили кофе, и я начал одеваться, собираясь на работу. Ксюха стояла в дверях и рассматривала меня. Потом подошла и провела ладонью по животу.

— Стал хорошо выглядеть, — она подняла голову и в её взгляде я заметил молчаливый вопрос. — Для кого?

— Исключительно, для тебя, — было заметно, что мне не поверили. Да и то, скажи правду — всё равно не поверят. Я поцеловал жену в лоб. — У такой красивой женщины муж должен соответствовать.

Этим я её окончательно поставил в тупик. Да и то, комплименты собственной жене делать вроде как-то глупо. Или так только считается? Почему иногда так сложно просто сказать: "У тебя — классная причёска" или "Офигенная попа"? Почему, если это касается других женщин, то подобная ерунда сыплется, как из дырявого мешка, а дома — точно язык в заднице?

— У тебя — классная попа, — сказал я у самой двери и поцеловал Оксану в кончик носа. — Заводит.

И ушёл, оставив супругу стоять с открытым ртом. Настояние от этого почему-то улучшилось так. Что хотелось подпрыгивать. Даже пасмурные физиономии соседей по вагону воспринимались как-то по-другому. От нечего делать я начал придумывать каждому приключения в волшебном мире Страны. Вон тот толстяк, наверняка — торговец чародейской лавки, а тот гопарь в кепке, сторожит путников на большаке с собственной бандой. А та девица, с заспанной физиономией — разносчица пива в трактире и что есть силы лупит каждого, кто ущипнёт её за жопу.

А вон тот старикан...

Чёрт, да это же тот, из сна!

Расталкивая соседей, я сорвался с места и попытался добраться до дедугана. Сомнений не было, хоть у этого, вместо клочковатых зарослей имелась аккуратна клиновидная бородка и костюм-тройка, вместо заношенного грязного плаща.

Меня материли, толкали локтями, и кто-то даже угрожал начистить физиономию. Самое обидное, что все усилия пропали втуне: пока я пробивал человеческую стену, вагон успел остановиться на станции и старик исчез, точно его и не существовало. Тяжело дыша, я злобно посмотрел вслед толпе, бредущей в сторону эскалатора, плюнул и полез обратно.

Творилась натуральная хрень. Ранения переходили из сна в явь, а люди из видения появлялись в реальном мире. Ну да, а ещё я успел посмотреть аж четвёртую часть ночного сериала. И эта дикая полуявь-полусон, в которой я барахтался сегодняшним утром? Я же вообще потерялся, на каком свете нахожусь!

Весь день я пытался свести воедино те концы, которые торчали из непонятного клубка, но они упрямо вырвались из рук и больно хлестали по лбу. Это я к тому, что башка разболелась немилосердно, так что пришлось ходить в медчасть и попросить таблетку. Медсестра сделала запись в журнале, поинтересовалась причиной появления царапины на роже, померяла давление и сообщила, что вид у меня болезненный, хоть все показатели — в норме.

Но это ещё оказалось пустяком, по сравнению с тем, что мне высказал Костя, после работы, когда я отказался выпить с ним кружку пива. Товарищ долго и печально разглядывал меня, а потом сообщил, что человек, который не пьёт: "или больной, или — падлюка" и я, под осаждающими взглядами остальных коллег направился к метро.

Впрочем, я решил не опускаться на первой же станции, а решил пройти по свежему воздуху. Голова продолжала потрескивать, точно её распирало изнутри, а вот в самом теле продолжала бурлить необычная, после рабочего дня, бодрость. Помимо всего прочего, шагая в толпе, я заметил ещё одну забавную штуку. Почему-то мужики, много выше и плотнее меня, начали освобождать дорогу, точно на них шагал опасный хищник. А вот женщины, и постарше, и помоложе, посматривали с неким, особым интересом. Забавно. И как-то добавляло уверенности.

Вспомнилось, как однажды мы возвращались с Оксанкой поздно вечером и встретили в подворотне группку молодых людей. Все — изрядно подвыпившие. Они задумали к нам приставать и скажу честно: я изрядно испугался. Так что от хулиганов мы уходили едва не бегом. Ксюха тогда успокаивала меня, сказав, что один бы я всё равно не справился с четвёркой задир. Однако, я так и не забыл взгляд жены, в котором сквозило почти неприкрытое презрение. Интересно, а как бы поступил сейчас?

Совершенно незаметно, для самого себя, я преодолел пять станций и обнаружил, что прошёл почти целый час. Пришлось взять себя в руки, сесть на маршрутное такси и добраться дальше в большом скрипящем на все лады автобусе, под бойкую скороговорку водителя, не выпускающего из рук телефона. Обычно дух захватывало, когда четырёхколёсная душегубка преодолевала повороты, но после ночной скачки внутри ощущалось лишь холодное спокойствие.

Прежде, чем идти домой, я заглянул в маркет и найдя кондитерский отдел, замер перед витриной с тортами. Пришлось основательно напрячь память и вспомнить, что Оксана любит Киевский. Когда-то, давно я регулярно покупал ей это лакомство, а потом жена сказала, что полнеет и категорически запретила пичкать её сладостями. Больше я тортов не покупал, хоть иногда и видел, как супруга смотрит на них и тяжело вздыхает.

Завтра — день рождения, но торт я решил купить именно сегодня. Как и бутылку её любимого шампанского: "Асти", которое Ксюха пила ещё во время наших встреч. Чёрт возьми, я просто хотел сделать жене что-то приятное.

Однако же, купленный торт, едва не послужил причиной для скандала. Во-первых, жена успела вернуться домой и теперь её очень интересовало, где это носит благоверного. Потом она заметила предметы в моих руках и её разобрал смех.

— Совсем из графика выбился? — поинтересовалась Оксана и села за стол, заложив ногу за ногу. Обычно, именно в этой позе она начинала самые жуткие скандалы. — Или это не мне предназначалось? Что, другой на месте не оказалось?

— Если не заметила, — я спокойно поставил коробку на сто и повернул бутылку. Чтобы жена могла видеть этикетку, — и вино, и торт — твои любимые. Про день рождения я помню и к празднику это не имеет никакого отношения.

Тут супруга на несколько минут потеряла дар речи. Она вышла из своей боевой позы и опустив руки между колен растерянно уставилась на торт. В это время я молча достал из серванта два бокала, откупорил бутылку и разлил напиток. Потом протянул один фужер Ксюхе. Пребывая в прострации, жена приняла предложенное и очнулась лишь тогда, когда я цокнул бокалом о её.

— Но почему? — почти взмолилась суруга.

— Просто так, — интонации из детского мультфильма как-то очень легко и непринуждённо легли на язык, и я улыбнулся. Потом сделал маленький глоток. — Ты пей. А потом торт станем есть.

Мы употребили всю бутылку, а после неторопливо схомячили почти весь немаленький торт. Естественно, после эдакого, никаких разговор об ужине никто не заводил. Ксюха заварила какой-то чай, из своих элитных запасов, что прежде предпочитала употреблять в одиночку. Мы забрали остаток лакомства и сели на балконе. К тому времени наступил вечер и свежий ветер ранней осени успел разогнать облака.

Чай, действительно оказался очень вкусным, а вот последний кусок торта, если честно, едва не разорвал желудок, застряв где-то, у горла. Оксана веселилась, вспоминая старый Ералаш, где на спор поедали заварные пирожные.

От этого разговор как-то перешёл на воспоминания детства и жена принялась рассказывать, как они с отцом ходили на речку и заблудились, блуждая по трухлявым брёвнам, соединяющим крохотные островки посреди сонного потока. Всплёскивая руками Ксюха поминала каких-то ошалевших крыс, встреченных во время путешествия и убеждала, что грызуны выглядели так же удивлённо и испуганно, как и путешественники.

В слабом свете, падающем из коридора, Оксана смотрелась много моложе и внезапно я вспомнил, что именно чувствовал к ней в ту пору, когда мы только начали встречаться. Вспомнил или вновь ощутил, я бы и сам не мог сказать. Однако, спустя целую прорву лет, проведённых вместе, женщина, сидящая рядом, вновь казалась самой привлекательной на свете.

И поэтому, неожиданно для самого себя, я прервал рассказ. Осторожно повернул голову супруги и наклонился к жене. Она замолчала, потом закрыла глаза и её губы приоткрылись.

И чёрт возьми, это оказался самый прекрасный и возбуждающий поцелуй за прошедшие годы!

Уже много позже, когда я лежал в кровати, ощущая волны сна, уносящие в неведомую даль, Ксюха подошла и села на край кровати. Потом взяла мою руку в свою.

— Миша, — тихо позвала она. Я приоткрыл глаз и увидел на лице Оксанки почти умоляющее выражение. — Скажи: всё в порядке?

— В полном, — я сонно усмехнулся и слегка сжал пальцы. — Спокойного тебе сна, милая.

И всё исчезло.

ТАМ

Голова кружилась и болела, словно накануне я мешал водку с пивом. Так, кстати, советует делать Костик. Ну, чтобы скорее достичь намеченного результата. Но ведь вроде была только бутылка шампанского на двоих? И почему так светло? Неужели я забыл поставить будильник и проспал на работу?

— Михаил, очнись!

Подстёгиваемый мыслью о возможном опоздании я вскинулся и обнаружил перед собой Викторию. Девушка испугалась моего резкого подъёма и подалась назад, тут же хлопнувшись на зад. Ну и видок у неё...Даже после беспамятства я мог оценить множество царапин и ссадин, покрывающих кожу, не прикрытую одеждой. Ну, как одеждой...Вику схватили, когда она спала, а во время бегства завернули в кусок какой-то материи. Его то она и использовала в качестве накидки. А из-под коричневой материи торчали рваные края ночной рубашки.

— Живой?

— А ты? — тут же спросил я и девушка улыбнулась. — Ф-фу...Где все эти уроды?

Как вскоре выяснилось, "эти уроды", кроме одного, были тут. Лежали в весьма живописных позах, разбросав конечности в стороны. Причём некоторые разбросали настолько далеко, что они находились отдельно от уродливого тела. Прихрамывая, я поднялся на ноги и пересчитал трупы — тридцать четыре. Ого! А вот той злобной твари, что я принял за Стража, не нашёл. Удрал, сволочь.

Я протянул руку и помог Вике подняться.

— Кто это их? — спросил я и поискав, обнаружил свой меч. Лезвие чистое, что и понятно: я не успел нанести ни единого удара. Ножны, кстати, так и остались висеть за спиной. Я сунул клинок на место. Вспомнил кое-что и посмотрел на ладонь: давно заживший шрам. Только вроде стал немного больше.

— Я думала, что ты, — удивлённо сказала Вика и почесала в затылке. — Очнулась, а они все лежат. И ты, в самой гуще. Больше тут никого живого нет.

— Откровенно говоря, — я вздохнул. Очень хотелось прихвастнуть и выдать себя за великого воина, но выглядело бы это крайне нелепо, — я отрубился в самом начале. Когда только Страж бросился на меня.

Мы посмотрели в глаза друг другу, после чего Виктория неуверенно пожала плечами. Я повторил её жест, и мы рассмеялись.

— Ладно. Чудны дела твои, Господи, — я задумчиво пнул труп Меченого и тот издал тихий хлюпающий звук. — Ты лучше расскажи, на кой они тебя украли и что это было вообще?

— Пошли внутрь, — подул холодный ветер, и Вика задрожала, кутаясь в свою тряпку. Я бы предложил девушке свою одежду, но на мне была лишь мятая рубашка и такие же мятые джинсы. — Поищу, что надеть, а заодно кое-что расскажу.

Внутри маленькой крепости оказался полнейший беспредел. Нападавшие сумели одолеть десяток защитников и по своей непонятной и неприятной традиции всем оторвали головы. Пока Вика искала одежду, я выполняя её указания, выносил тела на улицу и прятал в подземный ход, Судя по всему — склеп для павших бойцов. Ряды каменных ниш, где скелеты и мумии держали на груди щербатые клинки. Воздух в подземелье оказался сухой и душный. Да и вообще, вся обстановка, вкупе со свежими трупами, давила на психику, поэтому я постарался не задерживаться. Хоть картинки, высеченные на полке и выглядели весьма любопытно.