— К сожалению, к себе возьму только самых тяжёлых раненых, Всеволода Фёдоровича, если он не решит остаться у французов или сдаться в плен японцам. У меня ещё есть важная задача, и лишние люди на корабле мне очень сильно помешают. Всё, господа! Время не ждёт! До моего ухода вам оставляю наш катер и шлюпку. Сейчас с японцами разберемся, и заберёте их шлюпки. Времени очень мало! Прошу не рассусоливать...

Мы вернулись на "Новик" и двинулись в порт. На входе в порт приткнулся на якоре англичанин, судя по всему уже успевший разгрузиться, но нас это не заботило, всё равно наглы вой поднимут. Вызвали капитана, вылезла пропитая рыжая морда, на наш приказ подготовиться к движению, он разразился витиеватой руганью ровно до того, как хлопнула наша сорокопятка и в борту парохода ближе к носу возникла аккуратная дырочка. Фонтан мгновенно заткнулся. А мы посоветовали ему не орать, а постараться договориться, чтобы английский крейсер забрал с собой команду, которой советую покинуть борт в кратчайшие сроки.

Дальше произошёл аналогичный разговор с американцем, французом и ещё одним англичанином, отличие было только в том, что они были в грузу, и явно опасались, что мы пожелаем досмотреть характер груза. Эти пароходы нас интересовали без команд, японцы дотащат на буксире, в крайнем случае, мы и сами можем. С японцами договориться оказалось гораздо проще, когда удалось им объяснить, что если они выполнят, всё, что от них требуется, мы их отпустим, и они вольны дальше, делать всё, что им хочется, после чего пришли к полному взаимопониманию. Они начали поднимать пары и вытягиваться на рейд, чтобы там взять на буксир стоящие четыре иностранных парохода без команд. А мы вошли в порт, где с берега в нашу сторону открыла огонь развёрнутая на причале батарея четырёх пехотных трёхдюймовок. В общем, эти хороняки сделали только один залп, после чего отстрелялись наши баковые орудия и место расположения батареи заволокло дымом от наших осколочно-фугасных, в котором не определялось признаков жизненной активности. Следующими залпами наша артиллерия стала планомерно уничтожать всё сваленное на причалах имущество и портовую инфраструктуру. В разгар этой работы со стороны города вышло строем подразделением до роты и, встав на колено, открыло залповый огонь из винтовок в нашу сторону. Им, для поспешной ретирады потребовалось всего два снаряда. Затем впечатляюще взорвался штабель ящиков, видимо снаряды, после попадания на месте штабеля взметнулось пламя взрыва, осколки и поднятая взрывом труха и пыль, кажется, долетели до нас. Два каменных причала мы торпедировали, а что делать, снарядами мы бы их могли долбить до морковкина заговения, а так два взрыва и причалов почти не осталось. Два английских парохода мы решили положить на входе во внутреннюю акваторию порта, и меньше вони от Бэйли — капитана "Тэлбота" будет.

Пока мы громыхали в порту, потом вытаскивали американца и француза японскими пароходами, к нашему борту заявился всклокоченный мистер Бейли. Едва поднявшись на борт, это недоразумение начало визжать и брызгать слюной, на что мы поинтересовались, что он выбирает: "Его сейчас выкинут за борт, чтобы охладился" или "Просто обольют из ведра с той же целью"? Только после этого он пришёл в себя и начал излагать ворох своих бесконечных претензий. Суть которых вкратце сводилась к тому, что единственный выход для нас, это немедленно извиниться перед японцами, перед всеми остальными, вернуть им корабли и лучше если после этого мы и сами сдадимся в плен, а про захват английских пароходов он даже говорить не собирается настолько это нелепо и нам ещё за это отвечать.

— Замечательно! Мистер! Сейчас, пока вы у меня на борту мы расстреляем оба английских парохода, и я заявлю, что сделал это по вашей просьбе, так как вы признали, что они перевозят военную контрабанду, что не допустимо и такие суда подлежат аресту или уничтожению! Я правильно вас понял?

— Вы сумасшедший?

— Не более, чем вы! Мне кажется, что это у вас с душевным здоровьем большие проблемы! Или вы с детства такой?

— Вы понимаете, что вы должны ответить за нанесённое оскорбление?

— Да, с удовольствием! Сейчас выходим на рейд, и там я добавлю обломков на дне! Когда мне вас ждать?

— Вы меня не так поняли, господин Эссен!

— Да, бросьте! Всё я прекрасно понял! И чтобы я не сделал, в любом случае вся ваша пресса обольёт меня дерьмом, так и какая мне разница как поступать, если результат одинаковый? А ваши пароходы привезли снабжение армии, которая воюет с моей страной, так, что согласно данной моему государю присяге я их утоплю, чтобы больше не возили. Вот и всё!

— Послушайте! Но можно же как-то договориться...

— С вами? Да никогда! Я себя уважать перестану!

— Ну, почему бы вам не отпустить эти пароходы?

— Ещё раз спрашиваю, какая мне разница, если ваши газеты всё равно будут поливать меня грязью, а правительство обвинять во всех смертных грехах? Тем более, что почти во всём мире умные люди уже давно ваши газеты читают наоборот, если в них пишут "белое", значит на самом деле чёрное или красное, но точно не белое. А вот, что вам действительно стоит сделать, это сообщить в адмиралтейство, что даже один злой русский — это очень много и не дай Бог действительно нас разозлить! И что вы побывали на палубе самого лучшего корабля в мире, который по мощи и эффективности стоит вашей эскадры, это как минимум. Как это происходит вы сегодня, надеюсь, посмотрели! Всего вам доброго и поторопите ваших соотечественников.

— Вы, что, правда, собираетесь их топить?

— Вы ещё здесь? Не заставляйте меня давать команду очистить палубу! Я же сказал и от слов своих отказываться не привык, в отличие от ваших соотечественников. Команды останутся на борту, буду топить вместе с экипажами. Они сами согласились зарабатывать деньги на войне, а на войне убивают! Так, что C' est la vie, как говорят ваши европейские соседи! Всего вам доброго! Мистер Бейли!

Передёргиваясь от плохоскрываемого негодования мистер покинул борт "Новика". Не знаю, что он пообещал своим англичанам, но они вприпрыжку покинули свои суда. Японские пароходы взяли их на буксир, вытащили их за входной створ, где после пяти снарядов ниже ватерлинии оба легли поперёк фарватера напротив острова Волмидо или Обсерватории. Конечно, при желании пароходы можно поднять и проход будет открыт, но сделать так, чтобы порт Чемульпо вообще перестал существовать, это нужно пару ядрёных боеголовок или тектоническую катастрофу. Перед нами такой задачи не стояло. Выиграли время и достаточно! Корейцам после войны ведь ещё жить здесь.

На рейде царила суета, наши осваивали "Чиоду" и "Акаси", последний уже снялся с якоря и пробовал хода. "Эльба" уже дымила в районе острова Йодольми. Среди всей чехарды время приблизилось к часу дня, а было полное ощущение, что с утреннего боя с "Асамой" прошло уже пара дней, а не часов. Клёпа уже дважды вернулась с добычей, слетала за входные острова, где отстаивались в ожидании какой-либо развязки шесть японских пароходов. Все иностранные пароходы уже куда-то усвистали. Что ж, нам даже удобнее, надо сгонять за ними "Акаси", пусть потренируются, заодно пригонят ещё пароходы, чтобы пробка вышла покрепче. Когда подошли к "Акаси", которая ушла севернее острова Роз, оказалось, что они подошли к месту гибели "Корейца", который сейчас во время начавшегося отлива торчал из под воды трубой и частью кормы. Жалко было "Корейца", симпатичные кораблики — канонерки этой серии, надо "Маньчжура" в Шанхае освободить. Чем-то мне эти двухмачтовые творения напоминали оставшуюся в Питере "Славянку". Вызвали к борту Беляева, попросили сбегать за острова, и что там японцы стоят. Первым делом он само собой поинтересовался, а что делать, если там не только японцы? Вот до чего же в нас вколотили это низкопоклонство перед Западом. Договорились, что остальные пароходы он просто "не заметит", что его устроило и даже обрадовало, очень не хотел Григорий Павлович принимать решения в пикантных ситуациях. Заодно обсудили место, где пробку делать, и узнали место, где затоплен"Варяг", как-то совершенно не было времени и желания раньше это специально уточнять. Было бы водолазное снаряжение, нырнуть, хорошенько заминировать и подорвать, чтобы смысла поднимать его не было, но чего уж теперь кулаками махать.

Кроме этого нам сообщили две удивительные новости, какая удивительнее, даже теряюсь. Первая, что на "Паскаль" доставили выловленного из воды адмирала Уриу. Вторая, что Руднев категорически отказался покидать борт французского крейсера, и хочет на нём добраться до Циндао, Вей-Ха-Вея или Чифу, откуда как-нибудь добираться в Петербург. По виду Беляева было понятно, что его это решение Руднева шокировало до глубины души, меня же не удивило ничуть, видела я в жизни сотни подобных, они хорошо выполняют положенное, весьма старательны и дисциплинированны, но этого ведь не причина назначать таких командирами боевых кораблей. То есть абсолютный идеал капитана мирного времени. Но сейчас то война на дворе! И в боевой обстановке, или даже просто экстремальной, они порой начинают творить такое, что в голове не укладывается.*

В любом случае, надо заглянуть на "Паскаль", не думаю, что они отдадут свою добычу, но вытрясти из Уриу обещание не воевать больше с Россией, мы обязаны и это в створе местных традиций, да и посмотреть любопытно. Встретим там Руднева, так встретим, его решение, и кто ему тогда ёжики, сам взрослый человек, пусть и отвечает за свои действия. Хотя где-то в глубине души было немного неудобно, что лишили русскую культуру целого пласта посвящённого воспеванию "великого подвига" "Варяга", что сделало это название нарицательным, как "Цусиму", ведь именно эти два названия угнездились в общественном сознании гораздо крепче, чем даже порт-Артур или Мукден. Вот и пусть вместо него будет "Новик", к примеру. Да и подвига особенного не видно, дурь и суета, вместо адекватных решительных действий.

А ещё нужно с "Паскаля" раненых забрать. Так, что мы сначала подошли к "Чиоде" пробующей машины на ходах. Мимо дав гудок прошла "Акаси" под самодельными, кажется из простыней, Андреевскими флагами на мачте и корме, до гюйса на носу у них видимо руки не дошли. На "Чиоде" были из запасного комплекта флагов "Новика", само собой, боцман расстарался для Сергея Николаевича. Обсудили с Артеньевым сложившуюся ситуацию. До трёх часов мы никак не успеваем всё здесь закончить. Он сообщил, что уже приготовили партию матросов с двумя офицерами, они пойдут за ранеными, которых поместили в госпиталь при местной католической миссии. Если японцы что-нибудь устроят, то придётся стрелять по городу, хотя само собой, лучше этой стрельбы избежать. Но время лучше не тянуть и отправлять всех прямо сейчас, если что, и мы поможем. Вообще даже удивляла такая малая активность высадившихся на берег японцев, ведь на берегу уже дивизия, как минимум. С "Чиоды" стали спускать шлюпки, госпиталь практически здесь в порту, так, что прикрыть их вполне реально. В арсенале японцев нашли два Максима под трёхлинейный патрон, их взяли с собой, как и двадцать винтовок арисака. Так, что в принципе матросы пойдут не голыми и смогут дать отпор, а там и наши пушки если надо своё слово скажут.

С "Паскаля" попросили к ним не швартоваться, пришлось спускать шлюпку. На борту нас встречали гораздо прохладнее, чем в первый раз, недовольный командир сразу заявил, что выдать нам адмирала он не может, это нанесёт урон его чести, я хмыкнула про себя, любопытно, когда потомственный бужуа рассуждает о чести офицера. Ну, да и пусть, уже вернувшись к себе, я поняла, что он ожидал и боялся скандала и требования выдать ему Руднева, которого увидеть нам не пришлось, спрятался Всеволод Фёдорович. А нас провели к Уриу, смешной, лежит в постели весь закутанный, ну, да не лето, чтобы купаться, японец и японец, усатый с залысинами. Николай его поприветствовал и после нескольких дежурных фраз потребовал дать обещание никогда больше не воевать с Россией и русскими, в случае его отказа сказал, что будет вынужден его забрать, пусть даже придётся применить силу. Видимо очень мы его напугали, что адмирал быстро принёс свои обещания, напоследок поинтересовавшись, где и что он должен по этому случаю подписать, вот же чувствуется, что учился морскому делу в Британии, торгаши они и есть торгаши. На что мы ему сообщили, что если у него есть честь воина, то он данное обещание и без бумажек будет исполнять, а если нет, то никакие подписи не помогут. На этом мы весьма доброжелательно распрощались. Честно сказать, голова и так была забита кучей дел, и персона адмирала совершенно не попадает на первый план.

Пока мы обменивались куртуазными словесами с японским флотоводцем, наши матросы уже переправили на "Новик" всех двадцать два раненых и одного из докторов "Варяга". Доктора я сразу решила оставить Артеньеву. Время уже поджимало, когда показалась процессия наших матросов в окружении католических монашек по краям. Потом выяснилось, что когда наши пришли за ранеными, с другой стороны улицы появились японские солдаты и монашки быстро выскочили и встали между сторонами, чем сумели предотвратить столкновение. Вот такие молодцы — католические тётеньки! Пока ждали подхода шлюпок с ранеными, обговорили с Сергеем Николаевичем наши планы. Ему осталось затопить пароходы по линии затопления "Варяга", поторопить "Телбот" и "Паскаль". "Виксбург" уже снялся с якорей и пошёл на выход. Вроде оба крейсера уже развели пары, так что проблем вроде быть не должно. Конечно они попытаются наехать на оставшихся Артеньева и Беляева, после нашего ухода, возможно подключат к этому Руднева, но в Сергее я уверена и Николай со мной согласен, да и Беляев уже смекнул в какую задницу ситуация развернулась, и вместо былого кажущегося героизма осталась одна глупость, если не трусость, и взорванный практически целый "Кореец".

Мы отсалютовали холостым выстрелом, подняли сигнал "Счастливого пути" и ушли в Циндао. За оставшееся время нужно успеть кучу дел сделать, посмотреть и незаметно подлечить раненых. Успеть в немецкую колонию, встретиться с господином фон Труппелем, хорошо бы успеть перехватить наши пароходы, которые то ли есть, то ли нет...

А ещё бы хорошо не встретить всю японскую эскадру, как-то притомилась я воевать, хватит на сегодня. Клёпа за сегодня уже налеталась, заставлять её лететь впереди в качестве дозора можно, но полным ходом это больше шестидесяти километров в час, и так отмахать почти триста миль, это задачка для перелётных журавлей, а не для молодой скопы. Так, что решили пока смотреть по сторонам, и если обнаружим дым, то посылать девочку посмотреть, кого это несёт, а так пусть пока отдыхает...

*— На счёт боевой обстановки сама не наблюдала, только рассказывали. А вот однажды не месте тяжёлого ДТП, сама оказывала помощь даме, которая отказывалась общаться и мешала её бинтовать и осматривать. Она считала самым главным и важным для неё в эту минуту хорошо распеться и исполнить какую-то арию. Я заматываю ей истекающую кровью голову, а она вырывается и громко поёт гаммы, хорошо хоть не псалмы. Больше всех впечатлений получили сбежавшиеся зеваки, думаю, что со стороны это было феерическим зрелищем.