| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
Пропустив вперед крупного кота с драными ушами и покрытой шрамами мордой, Чернышов направился к угловому подъезду. Если он правильно понимает, это и есть второй. А этаж, исходя из количества квартир — третий или четвертый.
С нахмурившегося серого неба нет-нет да и срывались мелкие капли дождя, делавшие и без того душный день почти невыносимым. Это настроения не особо прибавляло, но и сам повод явиться сюда мужчину не радовал, однако и остаться в стороне тоже не хотелось. Вернее, как раз хотелось, но это было бы непозволительной роскошью. Дела делами, но с сестрой творится что-то совсем странное, а так уж получается, что самым близким ей человеком стала Лариса. Значит, её и расспросит.
После пары пронзительных трелей домофона раздался голос, искаженный динамиком:
— Кто?
Тут же появившееся детское желание ответить: "Я" пришлось загнать поглубже.
— Ларис, это Чернышов Александр, открой.
На том конце что-то загремело и временно стихло.
— Кто? — теперь стало понятно, что это Лариса, но удивления в голосе стало только больше. — Саш, ты, что ли?
— А ты знаешь другого Чернышова?
Ситуация уже начинала подбешивать. Мало того, что придется лезть в семейную жизнь Ирки, так теперь ещё и держат на пороге, как бедного родственника.
— Ладно, заходи...
Тяжелая металлическая дверь тихо щелкнула, пропуская в темноватый прохладный подъезд. Широкие лестничные пролеты когда-то были выложены плиткой, но теперь оказались закрашенными коричневой краской вместе с деревянными перилами. Стены радовали взор совсем уж девчачьим светло-фиолетовым, от которого Александр поморщился. Но он же сюда не красотами подъезда пришел любоваться. Кстати, очень чистого и ухоженного — на подоконнике окна между вторым и третьим этажом кто-то даже поставил несколько горшков с цветами. Но русский менталитет и тут проявил себя, поэтому в земле одной из плошек торчал скособочившийся окурок.
Лариса стояла возле приоткрытой двери, с недоумением и явной настороженностью наблюдая за поднимающимся Чернышовым. Судя по тому, что одета она была в обычную белую майку и свободные штаны спортивного типа, а в руках держала пестрое полотенце, застал он Наумову врасплох, что даже лучше — может, выйдет получить ответы на интересующие его вопросы без особого ущерба для времени и мозга. Потому что как она умеет изворачиваться и уходить от неприятных тем, уже убедился на собственном опыте.
— Привет, — Лара немного суетливым движением отбросила со лба выбившуюся из высокого хвоста прядь волос. — Какими судьбами?
— И тебе здравствуй. Пустишь или будем на пороге говорить? — переминаться с ноги на ногу он не собирался, но притормозить пришлось. Не заталкивать же Лариску в её собственную квартиру. Больно уж нагло получится, а ему сейчас нужно содействие, желательно на добровольной основе.
Наумова окинула его подозрительным взглядом, как будто попыталась просканировать, но прогонять не стала, молча отступив в прихожую. И дверь перед лицом не захлопнула, что уже можно было считать своеобразным приглашением.
— А потерпеть до завтра никак нельзя? — над душой она не стояла, пока разувался, сразу прошла за угол коридора. Судя по тому, что с той стороны приятно пахло готовящейся едой — на кухню. — У меня сегодня первый выходной за... — она на несколько секунд запнулась, наверное, пытаясь вспомнить, за какое конкретно время. — Да неважно. На объекте ничего срочного, все идет по плану, отчеты я тебе по электронке бросаю регулярно.
— По поводу ремонта претензий нет, так что вопросы у меня не по работе. Можешь сказать, что происходит с Иркой?
Кто бы знал, как ей не хотелось пускать его к себе домой!
Вот просто категорически.
Нет, для начала — кто бы знал, как она удивилась, услышав его голос по домофону. Даже трубку уронила. Правда, успела подхватить до того момента, как пластик встретится с ламинатом.
Но и оставить оттирать порог подъезда тоже не могла, ни воспитание, ни просто здравый смысл не позволят. На кой черт ей этот самый здравый смысл, от которого столько проблем... От воспитания тоже никакой пользы, больше убытков.
Пока Чернышов поднимался на этаж, у Лары даже появилась малодушная мыслишка окопаться в квартире и не подавать признаков жизни. Ага, а отвечал ему местный домовенок Кузя.
Нет, были у неё догадки на тему незапланированного визита, но все как-то слишком уж неожиданно. Они нынче в сугубо деловых отношениях, что Лариса пыталась подчеркнуть каждый раз, даже если они пересекались исключительно в электронной почте, а тут такое грубое нарушение сложившихся связей.
Поэтому сейчас, прислушиваясь к шорохам из прихожей и бездумно кромсая пекинскую капусту, Лариса судорожно пыталась понять, как спровадить незваного гостя, не особо обидев. Хотя у неё и раньше, в пору далекой юности это вряд ли получилось бы, а сейчас и вовсе. Тонкошкурые таких высот, как Чернышов, не достигают, так что предполагать в нем натуру с нежной душевной организацией глупо. Но и резко вываливать все тайны его сестры тоже не хотелось. Если бы Ириска захотела, чтобы он был в курсе происходящего, сама бы все сказала, а тупо "стучать" на подругу Лара совсем не планировала.
— А что с ней происходит? — может, получится откосить под дурочку, а?
Все-таки не вовремя он пришел, ещё полчаса, она бы закончила готовить обед и ушла по домашним делам, может, и разминулись бы. Выходит, не судьба.
— Ларис, не юродствуй. Я говорил с Валеркой.
Лара попыталась скрыть брезгливую гримасу при упоминании этого субъекта, но, похоже, не получилось, потому что теперь Сашка ещё пристальнее уставился на неё, нервируя до такой степени, что нож пришлось отложить. Не от искушения убить, свят-свят! Просто они вчера с Иришей весь вечер друг другу копытца полировали и красили, обидно будет от нервов отсобачить свежий маникюр.
Зато, к своему искреннему удивлению, Лариса поняла, что прежнего ступора и непонятного отторжения Чернышов у неё не вызывает. Да, ощутимый дискомфорт от присутствия в личном пространстве есть, но вполне терпимый. Больше даже напрягало то, что они находятся у неё дома, нет, чтобы встретиться где-то на нейтральной территории...
— А у самой Ирины почему не спросил?
— Спросил. Она отшутилась.
— Саш, это их личное дело, пусть сами разбираются. Мой тебе совет — не лезь, — она едва ли первый раз за то время, что он уселся рядом, открыто подняла глаза на оппонента. Сашка выглядел немного утомленным, но никаких признаков, что ему неудобно или что-то не нравится, не подавал. Да и вообще смотрелся почти органично. Во всяком случае, цвета светло-серых брюк и белой рубашки отлично гармонировали с отделкой кухни.
От этой мысли Лариса чуть вслух не рассмеялась — надо же, уже рассматривает его, как деталь интерьера. Правильно она выходной взяла, так и до нехороших последствий для психики недолго.
— Было бы личное, если бы решали все тихо и мирно, — Чернышов несогласно мотнул головой, чуть хмурясь. — Но она увезла дочку к твоим родителям.
— У Марты каникулы, пусть хоть на свежем воздухе побудет, — подумав, Лариса поставила чайник на плиту. — Кофе, чай?
Намекать, мол, пора бы и честь знать, она не стала — все равно была уверена, что пока не выспросит все интересующие моменты, не уйдет.
Да и вообще, пора перерастать все свои подростковые комплексы, а то закопалась в себе, хватит уже. Ну, пришел поговорить о сестре, так это даже плюс, значит, заботится об Ирине. Пусть и вот так, почти эпизодически, только зачастую в нынешних родственниках и этого нет. А может, это у неё сегодня такой миролюбивый настрой, что хочется во всех видеть только положительное. В том смысле, что хочется положить на все проблемы, только бы дали отдохнуть и не трогали.
— Лучше что-нибудь холодное, — Сашка не стал высказываться на тему временного переезда племянницы. То ли был согласен, то ли просто не видел смысла говорить об этом именно сейчас, кто его знает. — Ладно, Марту к речке поближе вывезли, а почему Ира у тебя живет?
Ага, значит, не настолько был Валерка откровенен, если Чернышов не знает причин. А ведь Ириска клялась и божилась, что мужу объяснила все предельно честно, хотя и в мягких формулировках. Когда Лариса уточнила, что именно имеется в виду под "мягкостью", получила ответ — без упоминания таких эпитетов, как "кобель" и "шалавы". Можно сказать, Ира проявила недюжинную дипломатичность и обтекаемость формулировок. А все потому, что звонок от любовницы повторился.
И Лариса была даже благодарна недалекой дурочке, искренне уверенной, что Валерку держит в семье исключительно ответственность по отношению к ребенку и жена-пиявка. Иначе эта самая пиявка, которая уже начала остывать, точно струсила бы, так и спустив на тормозах очередной загул супруга. Конечно, радоваться Наумова тоже не спешила, Ира хоть и относилась к происходящему пусть и с черным, но юмором, только нервы не железные, да и слезы подруги, которая совершенно неожиданно, в первую очередь, для самой себя, разрыдалась, стоило переступить порог Ларисиной квартиры, напугали.
Так они и провели первый вечер после "переселения народов" — хлюпая носами и размазывая слезы-сопли. Ира в полной уверенности, что семейной жизни пришел необратимый конец, а Ларка — от жалости к подруге, к себе, да и просто за компанию.
— Отдыхает от райских кущ семейного блаженства, — получилось неожиданно озлобленно, что саму Ларису удивило даже больше, чем Сашку. Хотя и он недоуменно вскинул брови, услышав в её тоне сарказм. Но поставленный с громким стуком стакан с соком взял. Возможно, чтобы тот не оказался вылитым на его голову.
— Всё так серьезно?
Если бы он сейчас попытался как-то осадить или пошутить, Лариса бы тоже нашлась, что ответить. Но вопрос был задан без издевки и какого-то скрытого подтекста, что заметно остудило взметнувшуюся в Ларе ярость.
— Не знаю, — она села напротив него, даже не задумываясь, что впервые за очень долгое время оказалась настолько близко, и не испытывая по этому поводу никаких эмоций. — Мне кажется, что она вот-вот дойдет до ручки и сорвется.
Чернышов побарабанил пальцами по столешнице, о чем-то раздумывая.
— Баба на стороне?
От грубоватой прямоты его формулировки Лариса только хмыкнула, но согласно кинула. Хотя и могла бы пройтись по тему множественности этого понятия.
— Только прошу тебя — не лезь. Пусть она хоть раз сама разберется.
— Она мне не чужая, — по тому, как Саша несогласно передернул плечами, обтянутыми белым хлопком, сразу становилось понятно, что так просто он это не оставит.
— Она и мне не чужая. Но если вмешаешься, потом всю жизнь будет думать — правильно сделала или нет. Надо, чтобы Ира сама решила, не тяни ты её и не подталкивай. Если поймет, что сможет дальше так жить, не лезь. А нет — сама попросит, если будет нужна помощь.
Лариса поднялась вслед за своим гостем, чувствуя какую-то крайнюю моральную усталость от этого разговора. Вроде, всего минут двадцать, как он пришел, а она чувствует себя так, как будто пару суток без сна и отдыха проработала.
И, сама того не заметив, протянула руку, хватаясь за его запястье. Как будто так Сашку можно было удержать от принятого решения...
Наверное, и для него её готовность пойти на физический контакт сильно удивила. Во всяком случае, взгляд, который он опустил на её пальцы, касавшиеся края манжета его рубашки и только самыми кончиками лежащие на коже, был явно озадаченным.
Да и сама Лариса с не меньшим изумлением смотрела на их руки. Наверное, потому что именно сейчас очень четко и ясно вспомнила, когда последний раз сама тянулась к нему, спеша прижаться, почувствовать тепло. Да и просто банально понять, что Сашка жив и здоров. Что он рядом с ней...
14 лет назад
Время тянулось, как резиновое, и Лариса уже начала пританцовывать на месте. И от нетерпения, и пытаясь спастись от окончательно распоясавшихся комаров, беспардонно глодающих её ноги. Подлые насекомые летели в атаку стройными рядами, что только усиливало Ларкино негодование. И заставляло покрываться ноги крупными красными пятнами.
Эх, и почему у нас не принято встречать мужчину с цветами? Сейчас хоть было бы чем отмахиваться...
Но и зверство кровососущих, и соседство прикорнувшего на соседней лавочке довольно ароматного дяденьки подозрительной наружности не отвлекали от главного — высматривания поезда.
Понятно, что о прибытии сообщат за несколько минут.
Если диспетчер не отвлечется на что-то другое.
Да и пропустить его Лариса точно не сможет, и все равно разве что не подпрыгивала на месте, пытаясь рассмотреть — не катится ли вожделенный "голубой вагон"?
О том, что Сашка приезжает, Лара узнала буквально несколько дней назад и до сих пор жила в какой-то странной смеси эйфории и иррационального страха.
Ведь ему служить ещё год, почему сейчас?
Девушка успокаивала себя мыслью, что это увольнительная, но как-то слабо это помогало.
Потому что не слышала, чтобы кто-то из их ребят, попавших на Кавказ, приезжали в такие вот отпуска.
О его ранении она знала, и до сих пор, когда вспоминала, как зареванная Ириска прибежала к ней, захлебываясь словами, одновременно плача и пытаясь успокоить, в груди что-то начинало противно покалывать. И коленки становились какими-то пустыми. Вроде, и есть у неё ноги, но держать они отказываются.
Даже сейчас, стоило об этом подумать, в висках больно заломило, а в груди почему-то стало не хватать воздуха.
Наверное, потому что именно тогда Лариса четко поняла, что он на войне.
Не на той, которую показывают по телевизору, а на настоящей.
На той, где людей убивают, и они уже никогда не возвращаются. Живыми.
Потому что "груз двести", может, и привезут. Если будет что привозить.
Слухи по городу и так ползли самые страшные. Про изуродованные тела, которые и опознать-то почти невозможно. Про тех, кто просто бесследно пропал, и когда родители этих ребят пытались узнать, что с их сыновьями, комиссары отводили глаза и преувеличенно бодро убеждали, что ребята найдутся. Не могут не найтись. Но время шло, а...
Той ночью, слушая сонное дыхание оставшейся на ночь подруги, Лара странно и резко повзрослела. Ведь он там, где убивают и умирают. И, получается, ему тоже, скорее всего, приходится...
Нет, особым идеализмом или наивностью она не страдала, но только теперь окончательно дошло, где именно находится Саша, и что там происходит. Как и то, что он, наверное, тоже изменился. Не в смысле их любви — в ней Лара была уверена просто железобетонно, да и как можно в этом сомневаться?! — а в том, что это меняет людей. Она сама за сотни километров от тех мест, и то её эта война уже поменяла. Ежедневный страх, который был в первые дни, а потом немного притупился, всколыхнулся с новой силой.
Даже её собственная жизнь, такая спокойная и чуточку скучная, стала казаться ненастоящей. Университет, одногруппники, преподаватели, наступающая сессия... Это казалось немного картонным, как будто настоящая жизнь где-то далеко, а тут так, её подобие. Хотя эти мысли быстро проходили, все равно что-то стало не так, но что именно, Лара и сама не смогла бы объяснить.
| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
