Зовущий из тени

Переночевали... На мгновение Орри показалось, что эта ночь была какой-то уж очень долгой, и некоторые сны... нет, их лучше не вспоминать!

— Ты сильно устала, — объяснила Коэрви. — Такое бывает, если слишком быстро учиться... Ты помнишь что-нибудь еще?

— Нет, — виновато призналась Орри. — Но мне кажется, с нами случилось что-то очень плохое.

— Ничего подобного, — заверила ее наставница. — За исключением того, что мы немного перестарались. Но больше мы не будем спешить. А теперь вставай. Завтракаем, собираемся — и в путь.

* * *

Выйдя из уютного домика со светло-зелеными занавесками, Орри невольно поежилась. В воздухе стоял отвратительный смрад, где-то выл зверь. Город за пределами сада был мертв... нет, хуже, он жил какой-то жуткой, призрачной жизнью, и Кештиоре захотелось убраться отсюда как можно скорее.

— Что здесь случилось? — спросила девочка, стараясь не стучать зубами.

И поспешно отвернулась от сгоревшего дома, мимо которого они проходили: почему-то от его вида больно защемило в груди, и на глаза ни с того, ни с сего навернулись слезы.

— Болезнь, — объяснила Коэрви. — Мшаная лихорадка.

— Мшаная лихорадка случается от дурной воды, — внезапно вспомнила Орри.

Точно, она же читала об этом, много читала! В какой-то комнате, просторной, с белым сводчатым потолком и столами темного дерева.

— Вода загнивает, портится, и те, кто ее отведает, начинают гнить тоже. А мы...

— К сийвери мшанка не пристает, — успокоила девочку наставница. — У нас другие... страхи.

— Какие? — тут же спросила Орри, опасливо оглянувшись.

— Придет время — узнаешь, — усмехнулась Коэрви. — Но пока я с тобой, ты с ними не встретишься.

Некоторое время Кештиора молчала, прислушиваясь к себе. Она — сийвери? Одаренные были похожи на людей, но обладали необычными способностями. Могли мгновенно перемещаться куда угодно, изменять внешность, превращаться в животных, кидаться молниями и всякое такое. Кажется, некоторые даже умели летать. А еще они жили в неприступных волшебных замках и время от времени мерялись друг с другом силами.

— Наставница, мы возвращаемся домой? — с надеждой спросила Орри. — В замок?

— Не у всех Одаренных есть замки, — в голосе Коэрви на миг послышалась грусть. — Мы странствуем, Кештиора.

Орри украдкой вздохнула: она предпочла бы странствовать где-нибудь подальше отсюда. А мрачные улицы все никак не кончались.

— Зачем мы пришли в этот город? — жалобно спросила Кештиора, стараясь поменьше глядеть по сторонам.

— Затем, что это часть твоего обучения, — строго сказала Файс. — Видишь ли, здесь жила одна девочка приблизительно твоих лет.

— И что с ней стало?

Честно говоря, Орри абсолютно не хотелось выяснять это, но наставница явно ждала вопроса.

— Она пробудила силы, о которых понятия не имела. Из любопытства, из озорства. То, что ты видишь вокруг, результат ее непродуманных опытов.

Орри поежилась.

— Вот поэтому я учу тебя. И поэтому ты должна думать, что делаешь, как и зачем. Ясно?

— Что с ней стало, с той девочкой?

На сей раз Кештиоре действительно очень хотелось услышать ответ.

— Она исчезла.

— Умерла? — голос Орри дрогнул.

— Нет, исчезла. Такое случается с Одаренными, которые действуют слишком опрометчиво. В этом мире хватает существ, которые могут тебя... забрать, если напросишься.

— Как ее звали? — зачем-то спросила Орри.

— Это имя лучше не произносить, — сказала наставница. — Да и не нужно оно тебе. А вот и ворота. Оглянись, Кештиора Тхайранги. Посмотри на Северную Данмару и запомни ее. Запомни — такой. Мертвой. Загубленной сийвери, у которой было слишком много способностей при полном отсутствии знаний.

* * *

Чем дальше позади оставался город, тем легче становилось дышать. И не только из-за отсутствия вони. Кештиоре казалось, что они с наставницей вынырнули из какой-то мрачной тени, и мир вокруг снова заиграл красками.

— Почему я ничего не помню? — озабоченно спросила девочка. — Ничего, кроме этой... Данмары. Если мы давно странствуем.

— Память постепенно вернется, — заверила ее наставница. — Не спеши. Сейчас твое дело — впитывать новое, а не оглядываться назад.

— Но это новое... что, если я и его забуду?

— Не забудешь, — хмыкнула Коэрви. — Если, конечно, впредь возьмешь себе за правило сначала включать мозги, а потом действовать.

Дорога, по которой они шли, была совершенно безлюдной, и Орри снова забеспокоилась. Широким, хорошо утрамбованным трактом, явно раньше часто пользовались, но солнце миновало зенит, а они так никого и не встретили. Один раз попалась брошенная телега со сломанным колесом — порожняя.

— Здесь всегда так пусто? — беспокойно озираясь, спросила Кештиора.

— Раньше было весьма оживленно, — тяжелый посох Коэрви постукивал в такт ее шагам, поднимая облачка пыли. — Особенно во время ярмарок и праздников, когда в Северную Данмару стекались жители всех окрестных городишек и деревень. Ну, и после того, как болезнь пришла, тоже. Только двигались все в обратном направлении — бежали из города.

Орри стало тоскливо.

— Пообедаем здесь, — распорядилась наставница, махнув рукой в направлении нескольких домиков поодаль от дороги.

— Там есть трактир? — оживилась Кештиора, которой нестерпимо хотелось увидеть людей.

Ей уже начинало казаться, что мшаная лихорадка истребила весь мир, и остались только она и Коэрви.

— Нет. Но нетронутые запасы мы найдем, полагаю.

У крайнего дома кто-то лежал. До Орри снова донесся знакомый запах, такой же отвратительный, как в Северной Данмаре, разве что послабее. Она умоляюще посмотрела на Файс.

— Привыкай, — Коэрви пожала могучими плечами. — Мы такого еще немало увидим, пока доберемся до нетронутых мшанкой мест.

Она остановилась, прикрыв глаза и словно вслушиваясь во что-то, хотя Орри не уловила ни звука. Голые ветки деревьев уныло чернели на фоне затянутого облаками неба. И казалось, что-то смотрит на незваных гостей из темных окон домов — угрюмо и настороженно.

— Пойдем дальше, а? — робко попросила девочка, тронув наставницу за рукав. — Здесь... нехорошо.

— Пообедаем и пойдем, — отрезала Коэрви. — Так... этот дом.

Орри ничего не оставалось, как поплестись за ней следом. Если уж странствовать по миру, почему нельзя выбрать более приятное место?

Судя по разбросанным вещам, хозяева собирались в спешке, хватая только самое ценное и необходимое.

— Они спаслись? — с надеждой спросила Кештиора.

— Кто? А, ты о здешних обитателях. Это как повезло. Кстати, тут уже после их ухода кто-то рылся.

— Откуда ты знаешь?

— Чувствую. Если прислушаться, обычно удается уловить отголоски того, что произошло. Словно тень или эхо. Особенно, если люди испытывали сильные эмоции. Да ведь и ты это чуешь, оттого и трясешься. Тебе надо научиться разделять собственные чувства и чужие, Кештиора. И держать их под контролем, без этого Одаренным никак... Подстрахуй, чтобы не захлопнулась.

Девочка послушно взялась за крышку погреба, а Коэрви деловито спустилась по лесенке. Внизу, где только что царила полная темнота, внезапно зажегся свет, мягкий, золотистый, идущий как будто из стен.

— Это ты сделала?

— Что? А, освещение. Ну, да. О, вот это нам пригодится! Держи-ка. Ставь на стол. Дверцу можешь оставить в покое: она и так не закроется, просто мне надо было отвлечь тебя от ненужных страхов.

Коэрви извлекла из подпола копченый окорок, кадушку с засоленной капустой и маленький бочонок с яблочным вином. Менее всего Орри хотелось обедать в разоренном доме, но ее мнения никто не спрашивал.

— Ешь, — велела наставница. — Силы понадобятся: нам еще идти до самой ночи. И не вслушивайся, не надо. Да не про звуки я, нет здесь никого. Я про эхо. Учись закрывать сознание.

Кештиоре казалось, что она не сможет проглотить ни кусочка, но окорок оказался неожиданно вкусным, а она — голодной.

— А вот теперь — слушай, — неожиданно приказала Коэрви, упаковывая остатки снеди в заплечный мешок.

После сытной еды девочке хотелось спать. Окружающий мир уже не казался таким угрожающим и словно подернулся мягкой дымкой.

— Давай-давай, вслушайся, — безжалостно поторопила наставница. — И рассказывай, что уловишь.

— Здесь... семья жила, — неуверенно заговорила Орри. — Отец и две дочери. Одна немного постарше меня, другая маленькая. А матери у них не было, она... умерла. Давно... нет, за год до того, как мшаная лихорадка пришла. Утонула. В реке... нет, в... в грязи?

— В болоте, — подсказала Коэрви. — Здесь неподалеку Унгова топь начинается. Дорога вдоль нее идет.

Орри поморщилась: теперь еще и болото.

— Дальше, — потребовала наставница.

— Здесь еще кто-то жил. Старик... н-нет, молодой. Старший брат этих девочек. С ним что-то не то... Он ходить не мог, не из-за мшанки. Кажется, у него спина была сломана, а им надо было спешить. И они...

Девочка шмыгнула носом.

— Контроль! — напомнила Коэрви.

— Они оставили его здесь, — Орри взяла себя в руки и говорила теперь сдержанно, как большая. — Он и сейчас здесь, — она показала на закрытую дверь в соседнюю комнату. — Мертвый.

— Ладно, на первый раз хватит, — сжалилась наставница. — Ну, что, отдохнула?

Вот это у нее называется отдыхом?!

— Сразу после еды идти трудно, — пояснила Коэрви. — Бояться тоже. Самый подходящий момент для урока.

— Эхо всегда такое... тяжелое? — спросила Орри, когда они наконец покинули злополучный дом.

— Часто. Легче всего улавливать сильные эмоции. Иногда это радость, благодарность, любовь. Но страх, горе, гнев оставляют более яркий след. Поэтому первое время ты будешь слышать только их эхо, пока не научишься различать более тонкие отголоски.

— Наставница, а нет ли тут лошадей? — вдруг сообразила девочка.

— Вслушайся, — тут же велела Коэрви. И пояснила, — Ты можешь чувствовать не только след чужих переживаний, но и чье-то присутствие. Людей, животных. Это немногим сложнее. Итак?

Орри вслушивалась так, что от усердия в ушах начало звенеть.

— Ничего, — разочарованно призналась она.

— Лошадей давно забрали, — подтвердила Коэрви. — Не местные, так те, кто проходил через деревню позже, спасаясь от мшанки. Но кое-кто тут есть.

Она свистнула. В кустах возле одного из домов что-то зашуршало.

— Выходи, не бойся. Найч, выходи!

Из зарослей боком вывернулся средних размеров лохматый пес — рыжий с черной спиной и белыми чулками на передних лапах.

— Ты его знаешь? — удивилась Орри.

— Впервые вижу, — ухмыльнулась Коэрви. — Учись слушать. Найч!

Она вытащила из мешка кусочек окорока, явно заранее отрезанный. Неужто знала наперед, что встретит собаку?

Пес припал на передние лапы, виляя хвостом и умильно глядя на мясо. Он был молод, тощ и весь покрыт репьями.

— Ну, иди сюда. Умница!

Найч наконец отважился приблизиться, чавкая и давясь, умял кусок и просительно посмотрел на Коэрви.

— После, — пообещала та. — Ну, что, пойдешь с нами?

Пес немного подумал, махнул хвостом и неспешно потрусил к дороге, время от времени оглядываясь на спутников. Коэрви постояла еще несколько мгновений, прислушиваясь, потом кивнула каким-то своим мыслям и направилась следом.

* * *

Болота, о котором с опаской думала Кештиора, не было видно: топь тянулась слева, скрытая деревьями. Когда солнце наполовину спряталось за ветвями, Коэрви внезапно остановилась и окликнула пса, который обследовал кусты у обочины. Тот вернулся на дорогу и сел, беспокойно глядя на Файс и подметая хвостом пыль.

— Дальше по тракту идти нельзя, — тихо объяснила наставница. — Там застава.

И в ответ на удивленный взгляд Кештиоры добавила:

— Когда в каком-то месте начинается мор, все ведущие от него дороги перекрывают, чтобы не пустить болезнь дальше.

— Так значит, люди, бежавшие из Северной Данмары...

— Те, что уехали сразу, вероятнее всего, проскочили и возможно спаслись. А кто замешкался — или повернули обратно, или погибли при попытке приблизиться к заставе. Некоторые могли сообразить и укрыться в лесу. У них есть шанс переждать бедствие и вернуться, если, конечно, они запаслись едой и не успели подцепить заразу. Ну, а что бывает, если жителей обреченного города пускают в другие селения, ты видела в той злополучной деревушке.

— Но ведь есть еще и река, — усомнилась Орри, мимолетно удивившись, откуда она это помнит.

— Юппаву перекрыли в первую очередь. И перестали брать из нее воду ниже Данмары — по крайней мере до весны. Даже рыбу не ловят.

— А куда же нам теперь... — растерянно начала девочка и вдруг изумленно воззрилась на Коэрви. — Наставница, а как мы с тобой попали в Северную Данмару, если все пути перекрыты?

— Порталом, — пожала плечами Файс.

— Так... а зачем же мы теперь пешком идем? — окончательно перестала понимать что-либо Орри. — Заставы, мертвецы... бр-р-р... Если можно в любой момент перенестись куда угодно.

— Портал не из всякого места поставить можно. Тем более в одиночку.

— То есть мы явились через портал в город, где все умерли? — опешила Кештиора. — И откуда можно выбраться только пешком мимо застав? Но зачем? Ты сказала, что ради моего обучения, но все как-то слишком рискованно...

— Не только ради обучения, — возразила Коэрви. — И умерли не все. Ты сейчас этого не помнишь, но ты помогала готовить лекарство и спасать людей. Теперь выжившие справятся сами, а нам пора двигаться дальше.

— Так мы их спасли! — Кештиора сразу повеселела: теперь все встало на свои места.

Они с наставницей пришли на помощь людям, погибавшим в Северной Данмаре, лечили их, и Орри так устала, что у нее на время отшибло память. Наверное, так бывает у Одаренных.

— Я ведь все вспомню, да? — на всякий случай уточнила девочка.

— Конечно, вспомнишь, — заверила ее Коэрви. — Но не сразу. Так что наберись терпения.

— Ладно, — вздохнула Кештиора. — А тот портал, через который мы пришли, закрылся?

Файс кивнула.

— Ясно. Значит, теперь ты будешь учить меня обходить заставу?

Что ж, все лучше, чем оставаться в городе, где поселилась смерть.

— Именно, — подтвердила Коэрви и задумалась, скрестив на груди руки.

Над деревьями теперь тлела лишь макушка солнца. Стало заметно темнее.

— Нам обязательно идти ночью? — осторожно спросила Орри, прихлопнув очередного комара.

Наставницу вредные твари почему-то не трогали: то ли она защитила себя магией, то ли не выдерживала соперничества с Кештиорой, которую насекомые считали более вкусной.

— Днем не пробраться, — объяснила Коэрви. — Вот, смотри.

Она принялась чертить на дороге карту кончиком посоха. Проведенные линии тут же начинали мягко светиться, хорошо заметные в сумерках.

— Вот застава. С одной стороны там луг, и все, как на ладони, не проскользнешь. Даже если в темноте подкрадешься, собаки почуют. А с другой стороны — болото. И от него ночью все стараются держаться как можно дальше. И стражники, и их псы.

— Кого же они боятся? — Орри стало зябко, и она плотнее закуталась в меховой плащ. — Этого... Унга, да?