Притворись для меня счастливой

Ненси была выше досужих сплетен, потому что только она, Ненси Грава, является его официальной супругой, и никакого развода не предусмотрено. Грава являлись ярыми противниками развода, для них это считалось непозволительной роскошью, они пристально следили за своей репутацией и слишком щепетильно подходили к выбору тех, кто входил в их семью. Энтони мог сколько угодно менять женщин в своей постели, Ненси была не против, но она останется его единственной супругой и матерью его детей, хотя с этим Энтони и предпочитал подождать. Он сказал, что они слишком молоды, чтобы думать об этом. Его родители были настроены категорически против, они очень хотели внуков. Ненси случайно подслушала разговор между отцом и сыном. Энтони был в гневе и не стеснялся в выражениях, отец отвечал менее эмоционально и более язвительно.

— Надеюсь, твое намерение обождать с наследником, не связано с нахождением в твоей спальне той самой шлюхи, что продала нас конкурентам?

— Кения не касается никого, кроме меня.

Голос Энтони звучит глухо, словно он пытается сдерживаться и не грубить отцу.

— Твоя продажная сука сорвала нам выгодную сделку...

— Она моя, папа, ты правильно заметил, поэтому тебе не стоит ее трогать.

— Я трону, Тони, — голос главы семейства полон сарказма. — Ты глупеешь, когда дело касается этой дряни. Ты не сдал ее полиции, когда эта сука вздумала шантажировать нас, ты не прибил ее после, ты притащил ее в наш дом...

— То, что происходит в моей спальне, касается только меня, — последние слова младший Грава буквально выкрикивает. — Никто не смеет вмешиваться в то, что происходит между мною и Кенией.

— Никто тебе не мешает, Тони, но хватит нагнетать обстановку в доме, не хочешь снять для нее квартиру, боишься, что сбежит, тогда переломай ей ноги, я не хочу, чтобы эта дрянь находилась в моем доме.

— Это и мой дом.

— Поэтому не нужно отравлять его страхом.

— Папа, не нужно прислушиваться к женским разговорам, маман, как обычно, преувеличивает происходящее.

— Ты испугал Канту.

— Канта нарушила приказ.

— Это ее дом и она вольна гулять там, где захочет.

— Это мой дом, и я волен жить в нем с тем с кем я хочу, — в голосе Энтони обжигающий лед. — Я хочу Кению.

— В этом доме находиться твоя супруга.

— Одно не мешает другому.

— Ты нарушаешь приличия.

— Не следует вкладывать подобные мысли в голову Ненси.

— Твоя жена не настолько глупа, чтобы поддаться провокации.

— У нас договорной брак, глупо надеется на чувства.

— Конечно, в любовь ты играешь с дешевкой, продавшей нас.

— Этого не повториться...

— Ты можешь сколько угодно думать, что достаточно выдрессировал ее, — насмешливо замечает старший Грава. — Но предателей лучше всего уничтожать.

— Кения принадлежит мне.

— Я не оспариваю твой выбор...

— Именно это ты делаешь, забывая собственные ошибки.

— Учись на них.

— Я учусь и не собираюсь заставлять жену воспитывать бастарда.

— Твоя мама довольна появлению в этом доме Канты...

— Твоя секретарша, надо думать, тоже?

Дальше следуют однообразные угрозы, мужчины кричат друг на друга, Ненси же стало невероятно любопытно взглянуть на ту, что ее супруг решил поселить в собственной спальне. Повод для посещения апартаментов Энтони искать долго не пришлось и вот уже она, горя желанием сделать сюрприз любимому мужу, входит в любезно распахнутые прислугой перед ней двери.

Девушка кажется Ненси миленькой, но и только, ничего выдающегося. Заурядная блондинка, с тонкими нервными пальцами, безостановочно перебирающими подол поношенной юбки, явно позаимствованной из униформы горничных. Закрытая блуза с отложным воротником подтверждает предположение Ненси относительно происхождения ее наряда. У девушки ни манер, ни стиля, ни сногсшибательной красоты. Она сидит на самом краешке дивана, словно приклеенная и испуганно таращится на Ненси бездонными глазами. Конечно, она слышала сплетни прислуги и знает, что Энтони бывает более чем строг с этой девушкой. Но, признаться честно себе, вот не жаль эту потаскушку было нисколько. Ненси высокомерно цедит сквозь зубы приветствие, но Кения молчит, и только пальцы белеют, от силы, с которой она сжимает подол многострадальный форменной юбки.

Вечером супруг выражает неудовольствие нарушением запрета, касательно его личных апартаментов. Ненси искренне извиняется и обещает впредь безоговорочно слушаться его приказов. Она виновата, Ненси проникновенно смотрит в глаза разгневанного супруга, но она всего лишь хотела сделать ему милый сюрприз. Она очень долго искала в различных аукционных домах бюро, подходящее по стилю к его кабинету и когда нашла, немедля распорядилась доставить подарок в его апартаменты. Энтони перестает злиться, он верит в непреднамеренность ее поступка. Ненси удивительно умная девушка. Она знает и умеет добиваться своего. У нее замечательный муж, и она не собирается его терять, изводя бессмысленной ревностью. Энтони может менять любовниц, но супруга останется для него единственной. И Канта, милая Канта, оказалась всего лишь последствием связи босса и секретарши. Банально, но понятно, откуда столько мещанского в поведении этой девушки. Ненси всегда подозревала о чем — то подобном. Эта выскочка всегда относилась к ней пренебрежительно, но оказывается, у самой не все в жизни было радужно. Конечно, в происхождении Канты нет ничего скандального, за то наблюдается пикантная изюминка, которую можно смаковать на досуге за чашечкой чая. Подслушивание не только увлекательное занятие, но и полезная привычка, которая позволяет узнать много нового и интересного.

Энтони дергает узел галстука вниз, и устало бросает в сторону:

— Принеси мне кофе.

Вечер вышел изматывающим, впрочем, иными все эти официальные сборища и не получались. Необходимость приветствовать лично всех без исключения, скучные беседы с нужными людьми, здесь нет случайных знакомых, только партнеры или партнеры в перспективе, их дежурные шутки и его унылые ответы. Он устал, еще в машине, откинувшись на спинку сидения, почувствовал выматывающую слабость. Запрокинул голову, прикрыл глаза и тут с неудовольствием почувствовал запах ее приторных духов. Ненси пересела ближе, прижалась плечом к его руке. Его всегда раздражала эта ее способность надоедать ему в самый неподходящий момент. И еще он ненавидел запах ее духов, слащавый, навязчивый, оседающий на губах плотной пленкой. И ее вульгарная склонность к украшениям. Ненси проявляла умеренность во всем, кроме драгоценностей, словно это могло как — то компенсировать отсутствие красоты и ума. Для него она была идеальным вариантом супруги, милая, воспитанная... и никакая... и тогда его не раздражало обилие на ней украшений.

Ненси не имела собственного мнения, никогда не спорила с ним или с кем — либо из его семьи, ни проявления любви, ни выказывала ненависти. Посредственная серая мышь, с единственным недостатком, склонностью к подслушиванию и повышенным вниманием к украшениям. Она была бы смешна, если бы не была столь же глупа. О чем он думал, когда выбирал жену? Бизнес, в первую очередь дело, потом ее аристократические корни, пустышка, конечно, но приятно приставить к деньгам еще и титул, затем следовала ее покладистость и умение подать себя в свете. И он нравился ей.

Энтони раздраженно сдергивает галстук с шеи, отправляя его следом за пиджаком на спинку кресла и усмехается. Ему понравился ее взгляд при их первой встрече, застенчивый и полный обожания. Ненси мило покраснела, отвела глаза в сторону и даже не пыталась участвовать в беседе, если не считать ничего не значащих фраз о погоде. Она была насквозь леди, скучной, насквозь фальшивой благовоспитанной барышней.

Аромат свежезаваренного кофе наполняет комнату, прогоняя раздражение и усталость.

— Иди ко мне.

Энтони опускается в кресло, притягивает ее к себе на колени, зарывается пальцами в пряди золотых волос, жадно вдыхает свежий аромат с едва заметной ноткой грейпфрута. Она знает, что именно он хочет получить, вернувшись усталым домой вечером. Ее запах и нежные касания, и вкус ее губ на его губах. Он пьет свой кофе, чувствуя ее дыхание, она сидит на его коленях, уткнувшись носом в его шею, ладони на его груди, под тонкой тканью рубашки, позабыто гладят, дарят ощущение заботы. Нудный вечер плавно перетекает в нежность ее поцелуев, во вкус его страсти.

Кофейная кружка позабыта у окна, в спальне лишь мягкий шелест шелка, протяжные стоны и звезды холодно смотрят на два сплетенных тела между простыней. Его губы сминают, ее пальцы в его волосах, запутываются, тянут, скользят вдоль широких плеч. Она выгибается под ним, и он теряет голову, позабыв обо всем, кроме важного, она с ним, она рядом, и он любит ее. Экстаз рассыпается пылью, сплетается с горечью счастья. Ее губы заученно шепчут:

— Я люблю тебя.

И никакой фальши, ни капли лжи. Его счастье имеет горький привкус ее страха. Он думал, что справиться с ним, сможет привыкнуть...

Энтони закрывает глаза, прижимая ее к себе, уголок рта нервно дергается вниз. Можно заставить бояться, можно приучить к послушанию, можно заменить искреннюю привязанность на неприкрытый ужас в ее глазах. Главное, потом самому поверить в заученные фразы о ее любви. Она говорит ему то, что он хочет слышать. Она делает то, что он ей приказывает, но шаг в сторону и пустота. Он боится встретиться с ее взглядом. Он сам испытывает страх. Отношения между ними давно в тупике. Он уже не согласен на заменитель любви, а у нее для него ничего другого нет. Кения видит в нем палача, превратившего ее в тень себя прежней, и уже ничто не заставит ее увидеть в нем любимого мужчину. Когда — то казалось важным сломать и подчинить. Теперь он признавал ошибку, но боялся ее исправить. Исправить, значит отпустить, а он не сможет без нее ни дня, она нужна ему постоянно, даже затравленным зверьком в золотой клетке его дома и его заботы. Никто не скажет, что он не заботиться о ней. Он позволил ей передвигаться по дому... в качестве горничной... и только в пределах его апартаментов.

Энтони вздыхает, прижимается губами к ее макушке и кривится, почувствовав заученный ответ, ее губы на его груди, руки, словно случайно скользнувшие по его телу вниз. Она, наверное, снова кусает губы, и силится понять, захочет ли он продолжения здесь или лучше отправиться в душ. Ее страх когда — то возбуждал его.

— Давай спать.

И она застывает, почти не дыша, боясь пошевелиться. Его слово для нее приказ. Когда — то это казалось заманчивой перспективой. Наверное, он был глупым, подменил понятия, заменил чувства жестокой игрой, понадеявшись на себя ведущего. В ее словах любви нет фальши, но страх убивает любовь. Он устал претворяться, он не хочет слышать ее лживые признания в бесконечной любви к нему, своему палачу.

11

Она иногда ловит его взгляды, осторожные, полные неприкрытой жалости. Между ними словно игра, он скрывает от всех отношение к ней, она изображает равнодушие, делает вид, что не замечает его внимания. Он ни разу не заговорил с нею, она, ни разу не посмотрела ему прямо в глаза, но Марк уже столько раз спасал ее от наказания. Не прямым вмешательством, дипломатичнее, успевал остановить гнев Грава, отвлекал. Он делал все, чтобы разрядить обстановку, дать Кении шанс избежать гнева хозяина.

— Это лучший клуб в городе, Тони, — Марк вальяжно раскидывается на диване, вытягивая вперед ноги, обтянутые демократичной джинсой. — Лучшая выпивка, лучший кордебалет и, конечно, красивые девочки.

— Мне это не интересно, — Энтони делает знак Кении поставить поднос на стол. — Очередной дешевый бордель.

— Ты меня не слушаешь, — Марк легкомысленно смеется. — Это классное заведение.

— Так ли хорош их кордебалет? — Энтони Грава неохотно отрывает взгляд от бумаг, разложенных перед ним на столе, и переводит его на мужа Канты.

— Я был там на той неделе, поверь мне на слово, эти девочки профессионально занимаются не только танцами.

— Считай, уговорил, — Энтони согласно кивает и берет чашку кофе. — Вечером расслабимся в клубе.

Кения закрывает за собой дверь в кабинет и облегченно выдыхает. Он снова помог, утащив Энтони в клуб на всю ночь. Сколько раз Марк давал ей передохнуть, выматывая новоиспеченного родственника то на горнолыжном курорте, то в дорогом борделе. Грава, наверное, считает, что барон дорвался до денег и пытается наверстать упущенные возможности. Кения думала, что нравится Марку и тот помогает ей из добрых побуждений.

Барон Марк Кин Кеншин выглядит неимоверно довольным, наблюдая за тем, как Энтони Грава не сводит напряженного взгляда с певички, там действительно есть от чего потерять голову. Белокурые локоны, огромные глаза и роскошная фигура в маленьком платье насыщенного винного цвета. Она неуловимо напоминает Кению Вин в лучшем ее состоянии. Именно такой непосредственной, вызывающе смелой, красивой, соблазнительной и очень желанной Марк представляет ее до встречи с Грава, которому удалось погасить огонь и блеск в ее глазах. Теперь в них лишь пустота и страх затравленного зверя. Когда — то она была другой, он точно знает, не может Энтони Грава купиться только на красивую физиономию.

Ивонн допевает песню и, плавно покачивая бедрами, спускается в зал, расточая улыбки и скользя меж столиков, в направлении угловой ложи. Энтони не отводит от нее полуприкрытых тяжелыми веками глаз. Ивонн картинно застывает в дверях и смело интересуется:

— Бокал шампанского для красивой дамы?

Энтони тот час кивает застывшему в ожидании возле их столика официанту. Ивонн берет предложенный бокал и медленно, не отводя взгляда от Грава, выпивает.

— Спасибо.

— Все для прекрасной дамы.

Он смеется, певичка вторит, мягко и тягуче, потом плавно огибает столик и склоняется к Энтони, демонстрируя откровенное декольте.

— Я очень благодарна.

Губы почти касаются его губ, движение вперед и Грава отвечает на поцелуй, пропуская ее язычок.

— Продолжим знакомство дальше? — шепчет она влажными губами. Палец Энтони скользит вдоль откровенного декольте Ивонн, он медлит, но все же кивает, соглашаясь с полученным предложением.

Марк смотрит в след Энтони и чувствует себя неимоверно довольным. Он подарил Кении спокойные вечер и ночь. Эта девочка заслуживает того, чтобы ее пожалели, хотя бы так, хотя бы он, просто показать девочке, что добро еще существует.

Впервые он услышал о ней от своей жены. Канта, милый и душевный человек, неожиданно зло отозвалась о пассии брата, запертой в его половине дома. Марк тогда не обратил внимания на ее слова и вспомнил о них только, когда сам пришел в кабинет Энтони и не встретил его там. За то в дверях столкнулся с пугливой горничной, едва не выронившей поднос.

— Не подскажите, где я могу найти господина Грава?

Обычный вопрос, ожидаемый ответ, но девушка странно сжимается, испуганный взгляд куда — то за его спину и едва заметный кивок в сторону открытого окна в парк.

Марк улыбается ей, но та молча, проскальзывает вдоль стены к распахнутым в сад дверям. Он двигается следом через пару минут, рассудив, что именно Тони эта горничная и несет обед. Пройдя по тропинке и обогнув высокую изгородь, Марк слышит сдавленное восклицание и сбивчивые слова: