Ключи ушедшего бога

— И-и-и? — не поняла я прямой связи.

— Вспомни, лапуля, как порой очистителей украдкой кличут — навозники. Дагонт не только о законах людских, но и о чистоте телесной печется. А без его клейма не только шкаф одежный просто коробка с вещами, а и любая ночная ваза всего лишь горшок с нечистотами, которые надо куда-нибудь выплеснуть. И хорошо если не на голову соседу, — пояснил словоохотливый щитовик.

Я порылась в памяти Ким и припомнила, нет, не кличку 'навозник' — для Ким, выросшей в закрытой среде, это было бы неслыханной дерзостью. Вспомнились мне чистенькие нарядные горшочки под мягонькими ободками-сидушками в пансионе и во дворце, в которых содержимое исчезало, не задерживаясь. Вспомнила я сооружения попроще в трактирах, где нам останавливаться пришлось, и присвистнула. Это ж как церковь Законника-Очистителя на теме экскрементов нагрелась! Если последователи бога могут обеспечить чистоту без канализации, то это золотое дно. Хотя, конечно, репутация... Но если есть деньги, которые, как со времен Рима известно, не пахнут, репутацию можно купить. А уж понюхав свободный город Кретаграт, я сама Очистителю истово помолиться готова и, судя по интенсивности запаха, молиться буду о глобальном очищении напалмом.

— Меня тоже тошнит, — нашел в себе силы мужественного признать слабость зелененький Фиилор. Мы с принцем обменялись соболезнующими взглядами.

— Но ключ-то там, — растерянно крякнул Кирт.

— Ключ в стене, если верить словам сизоносого, но не факт, что он внутри, а не снаружи города, — осенила меня поистине спасительная мысль. — Вечер скоро, давайте сделаем вид, что карета сломалась, отъедем с дороги и дождемся ночи. Вдруг впотьмах легче будет не только в ров с нечистотами навернуться, а и с ключом разобраться?

— Я хорошо вижу в темноте, — осторожно вставил принц. — Если бы знать, как выглядит ключ, что нужно искать...

— Судя по своеобразному чувству юмора Ольрэна, — побарабанила я по стенке кареты, — вид у ключа может быть любой: от камня, неотличимого от других, до натурально ржавого ключа, вмурованного в кладку так, чтоб выдрать его только с куском стены можно.

— Как тогда искать? — Задал актуальный вопрос Керт.

— Вместе, — вмешался 'шериф'. — Если речь барда — Указующего Путь слышали все, то и поиск, думаю, вести поодиночке не получится. Указание, как правило, оказывается тесно связано с целью и героями поиска.

— М-да, — протянула я, представляя идиотскую пародию на летку-енку в ночи. Как мы ковыляем, сцепившись в потемках, спотыкаясь и нащупывая пахучие мины дорожными ботинками. Если так воняет из города, сомневаюсь, что под стенами будет чистый проспект. Жаль, что жрец под Первоотцом ходит, воздушник бы нам больше пригодился, а уж законник Дагонта и подавно. Вдруг строгое божество, вняв отчаянным молитвам вляпавшегося в нечистоты жреца, снизошло бы до разового полного очищения окрестностей?

Увы, мы имеем то, что имеем. Надо с этим работать. Если у местных нет никаких идей по поиску, даже Фиилор-взломщик беспомощно хлопает ресницами, придется напрячь опыт предков. Как у нас издревле искали потерянное? Ничего кроме рогульки в голову не приходило. Ну, попробовать недолго, надо только раздобыть пять пар высоких, желательно рыбацких сапог. В ботинках я под стены не пойду, и не уговаривайте!

Еще чуток побарабанила пальцами и выдвинула единственную пришедшую на ум версию насчет рогульки и спецобуви. На что получила резонный ответ:

— Примут за лиходеев и со стены застрелят.

— А мы рогульку чем-нибудь замаскируем и сделаем вид, что пьяные! — внесла я корректировку в условия поиска.

Вот теперь мое предложение приняли за рабочую версию, хоть и крепко претило жрецу втягивать с подобное шоу принца и впрягаться самому. Но лучшей идеи никто не предложил. Фиилор, храбро зажмурившись, объявил, что он на все согласен. Жрец неодобрительно похмурился, посетовал на тяжкий жребий и позор седин, помолчал. Кажется, даже помолился мысленно, ожидая нечаянного божественного вдохновения. Не дождался. Филя парой жалобных протяжных вздохов его дожал. 'Шериф' сдался, и мы крепко задумались над реализацией моего гениального предложения. Спустя час примерный план действий был выработан. Мы отъехали от города и остановились в рощице неподалеку. Загадить ее еще не успели, потому как на ночь город не запирался и примыкающих к стенам деревень-курятников не имел. Все это добро с успехом содержалось и размещалось в городской черте. Б-р-р-р!

В загашнике у 'шерифа' нашелся небольшой шатер (а я-то гадала, что это за нелепая скатка на крыше кареты, похожая на надувную лодку, сварганенную из ковра). Устанавливался он быстро, щитовики знали, как обращаться с рулонищем. Наверное, в перечень обязательных навыков телохранителей это умение входило.

В шатре мы с принцем и разместились. Жрец нацепил на себя светскую одежду, став еще больше походить на шерифа Ноттингемского и заставил меня прятать руки за спину. Очень захотелось пощупать располагающий вид сзади пониже талии. Телохранитель Керт ограничился сменой выражения лица. Превратил вполне приятную физиономию в тупую морду 'моя твоя охранять, ничего не понимать', особо гармонирующую с лысиной. Кирт остался приглядывать за нами. Пусть по рощицам у города никто не шарится, но мало ли...

'Шериф' и щитовик отбыли в город с важной миссией, включающей в себя встречу с местным начальством с целью подкупа и посещение обувщика. Доработка идеи принадлежала жрецу и основывалась на одном из забавных обычаев Вольных Пустошей. Тут считалось, вполне, кстати, справедливо, что пока парень не переделает всех глупостей, мужчиной ему не быть. Потому пусть делает, только под приглядом взрослых, а те ему еще и чудить помогут, чтоб накушался чуди до отвала.

Именно такой здешний обряд мы якобы и должны были провести близ Кретаграта, а чтоб нас не подстрелили ненароком по ошибке или от скуки, нужны были переговоры и некоторая умеренная (дашь мало — обидишь, дашь много — разбудишь жадность) сумма для покрытия возможных убытков.

Поскольку молодежь тут выделывалась по всякому, наши поиски под прикрытием точно не должны были показаться чем-то выдающимся. Выпендривается малец, и взрослые его опекуны выделываются. Пусть, тем паче, за все уплачено!

Вольные Пустоши вообще земли странные. Тут не то чтобы богам в лицо плюют или плевали, но веры им здесь изначально особой не имелось, еще когда сильна власть Ольрэна была, а после, как Ушедший сгинул, местные небожители заполнить сходу пустоту не смогли. Слишком пропитаны земли были духом Ольрэна, потому даже лучшие из жрецов оказались не способны сотворить нечто значительное, а уж у богов и вовсе снизойти до Пустошей то ли не получалось, то ли желания не возникло. Может, на них чужой дух как аромат скотомогильника действовал. Вот и остались земли пустыми. Ушедший ушел, Пустоши не заполнились. Поначалу местные, может, и переживали, а потом привыкли. Верить во что угодно, никто им не запрещал, а что чудес нема — так на Земле без немедленных и ежечасных чудес масса религий процветает. Нам эта пустота Вольных Пустошей даже выгодна, внимания не привлечем.

Фиилор, наконец-то переодевшийся в мужское, умиротворенно вздыхал и нетерпеливо метался у кареты, то и дело поглаживая рогульку. Молодой гладкоствольный вяз на опушке расстался с небольшой высохшей веткой без возражений. (Покажите мне дерево, умеющее возмущаться, и я скажу, что либо вы много выпили или нюхнули не того, либо забрели к Толкиеновским энтам). Теперь принц привыкал к инструменту, принюхивался к нему и едва не пробовал на зуб.

Кирт чистил оставшуюся пару лошадок. Я вязами, дубами и осинами не интересовалась, зато обнаружила рядом малинник, вернее местный аналог этого растения, отличающийся от земного ранним созреванием и необычной сладостью. С наслаждением принялась я опустошать заросли. Проклятая длинная юбка, конечно, здорово мешалась, но я кое-как справилась, доверившись рефлексам Ким. Поглазев на мою блаженную физиономию, измазанную в красном соке, принц осторожно заткнул рогульку за пояс и тоже стал лакомиться ягодами. Руки, конечно, немного поцарапал, зато быстро наловчился избегать колючек на побегах. После нескольких съеденных горстей принц удивленно отметил:

— Вкусно, я такие ягоды во дворце ел, они куда кислее были. Их всегда со сладкими сливками подавали.

— Малина — ягода хитрая, ее надо есть с куста, если сладкой хочешь. Полежит сорванная, кислить начнет даже самая сладкая, а уж если на леднике побывает, то такая кислая станет, скулы сведет! — наставительно пояснила я принцу, приобщающемуся к правильному ягодному вкушению.

Закончив с лошадками, Кирт тоже пошел к нам в кусты. Задумчиво забрасывая в рот ягоды, чавкнул:

— Странно, город рядом, а ягод море.

— Нет веганов? — вяло пожала я плечами, дублируя привычный для себя жест фальмирским шевелением пальцев. — Или тут местный лакомка нескромных размеров обитает, с которым связываться не хотят. В Пустошах крупные звери водятся?

— Не знаю, нападет, проверим, — рассудил Кирт почти беспечно, а когда я указала на вопиющую безответственность телохранителя, ткнул в лошадей, спокойно жевавших траву. Дескать, если коники врага не чуют, значит и нам опасаться нечего. Успокоил настолько, что я пошла в обход кустов к ягодкам покрупнее, а Фиилор вовсе побрел куда-то почти в недра рощи, туда, где редколесье начинало походить на лесок. Окрик Кирта высочество оставил без ответа, а когда щитовик догнал парня, беглец что-то шепнул на ухо преследователю. Телохранитель мгновенно отстал, даже вернулся ко мне и пояснил четко, наверное, боялся, что я тоже пойду выяснять причину прогулки:

— Это... как ты сказала, зеленая остановка парню нужна.

— М-да, в решении таких интимных вопросов свидетели и помощники не требуются, — хмыкнула я, возвращаясь к ягодному истреблению. Я вообще до свежих ягод жадная, без фруктов всегда легко обходилась, но ягоды — моя слабость, поесть вдоволь и на халяву можно лишь летом, а уж если только сорванных хочешь — и подавно. Потому, как вижу — удержу не знаю, особенно со сладкими!

Пока лакомилась, раздались панический крик, треск, и юный принц, отлучившийся по важным делам, вернулся назад со скоростью бумеранга к австралийскому аборигену.

— Та-та-та-а-ам! ОН! — выдохнул Фиилор, по-плебейски тыча рогаткой пальцев на запад.

В здешних краях невежливым считалось указывать направление к цели широко расставленными указательным и средним пальцами одновременно, эдакая горизонтальная виктория получалась. Забавно, что допустимый вариант выглядел почти так же, как на Земле, стандартно простертая ладонь, только тыльной стороной вниз.

— Кто он-то? — заинтересовалась я, не прекращая объедать куст. Лошади спокойны, я тоже. Донт ворри, би хеппи, чего и всем желаю.

— Ме-ме-дведь, — промямлил принц.

— И что делает эта помесь овцы и хищного зверя в 'та-там'? — продолжила я допрос.

— Лежит в овражке в грязи, спит или дохлый, воняет, — почти не заикаясь, выдал бледный от пережитого ужаса юноша.

— Да, чувствуется, — потянула я носом. Почему-то ранее неощутимая вонь разливалась в воздухе могучей струей.

Миг, и от Фиилора стало возможно не только прикуривать, а и заправлять огнеметы. Он сменил цвет не на мило-розовый и даже не на красный. Парень стал багряным, как сентябрьский георгин.

— Это не медведь, кобылу мне в жены, — первым догадался Кирт, крякнул, подхватил виновника аромата под локоток и увлек к карете переодеваться и подмываться.

Я запоздало покашляла от легкого чувства неловкости. М-да, не сразу сообразила, откуда волна аромата пошла, и юношу запозорила. А может к лучшему? Перестанет всякие романтические взгляды в мою сторону кидать. Задолбал малость. Ничего не говорит, но вздыхает! Так бы и врезала, если бы таким мимишным не был. И когда сообразит, что не Симелия я и никогда ей не стану, хоть обвздыхайся?!

Спустя четверть часа мы отправились проверять случайно обнаруженного Фиилором зверя. О досадном недоразумении по молчаливой договоренности никто не заикался. Правда, его высочество продолжил краснеть сильнее обычного и избегал встречаться со мной взглядом. Кирт посмеивался в несуществующие усы, но открыто над оконфузившимся беднягой не ржал.

Оказалось, что под кабинет задумчивости скромняга принц выбрал самую густую часть рощицы. Вроде и небольшая в диаметре, здесь она становилась почти похожа на дебри. Промоина, полная неизвестно откуда взявшейся полужидкой грязи — довольно узкая, метра полтора в ширину, но глубокая, — скрывалась под роскошными зарослями местного шедевра из царства флоры. Непроизносимое название его мне-землянке ничего не говорило, зато глаза видели обыкновенный лопух, вымахавший от радиации до размеров дерева.

Под его широкими листьями в грязевой яме нашел свой последний приют здоровущий медведь. Зверь был очень и очень стар, бурая шерсть давно уже стала клочковатой и седой. В тех местах, где его не заляпала грязь, это просматривалось четко. Следов крови и ран заметно не было. Очевидно, здешний патриарх, прежде нещадно распугивавший любителей малины, банально скончался от старости, а грязь сыграла роль плохонького консерванта, не дав вони распространиться дальше места погребения.

Поглазев на немаленькую причину большого недержания его высочества, мы вернулись обратно. Вытаскивать медведя, разумеется, даже не пытались. Старый, вонючий и грязный — пусть покоится с миром. Мы за его путь в страну вечной охоты еще малинки поедим.

Часа через полтора прибыли из города Керт и жрец в штатском, вооруженные мешком самой разной, в том числе и побулькивающей, продукции. Что отрадно, не забыли про высокие сапоги, которым городская грязь не страшна.

С нужными людьми они перетерли, о запланированном буйстве молодого, да раннего, возжелавшего вокруг города ночью протанцевать с девицей, кого нужно предупредили. В число нужных вошел и тип, гоняющий городскую стражу. Так что стрелять без предупреждения или даже после предупреждения в нас не должны, а потому осталось только распределить роли, не забыть реквизит и поскакать в закат. То есть начать представление под стенами Кретаграта.

'Маскарадные костюмы' были заранее спрыснуты дешевым вином, рот прополоскан для соответствующего имиджу пьяной компании выхлопа. Теперь от каждого из нас за милю разило местной сивухой. Фиилор остался при своем костюмчике и рогульке, мне предложили наряд пофривольнее, как спутнице героя весьма зыбких моральных правил. Принц стеснялся отчаянно, для меня же все виделось обычным спектаклем, в котором роли не всегда выпадают по душе. Что средневековая ночная бабочка! В школе, как сейчас помню, мне не только белочкой, зайкой, снежинкой или грибочком, даже Ильей Муромцем и верблюдом бывать доводилось. Так что основной трудностью стали не моральные терзания, а приведение хрупкого обличья Кимеи в соответствие с запросами образа.

Примерила одежду. Вырез у рубашки оказался настолько глубоким, что пришлось долго соображать, чем и как набить корсет, чтобы придать отсутствующим формам скромницы горничной хотя бы видимость присутствия. Единичка с половиной — все, чем обладала наперсница Симелии, — устроить наших дотошных режиссеров и меня саму не могли. По таким размерам может вздыхать только извращенец-педофил или совсем уж сопливый юнец, для которого пьянка и разврат развлечениями не станут. К сожалению, воздушных шариков на Фальмире еще не изобрели. Ничего, кое-как прелести героини я, вспомнив опыт одиозного Данилко, увеличила до соблазнительного третьего, пустив на набивочное дело несколько чулок потолще из актерского гардероба Фиилора. Потом мы еще раз обговорили все детали, дождались, пока начнет смеркаться, и понеслось!