* * *
— Дайте глянуть!
— Фиг вам. Надо было не одеяла, а бинокль брать.
— Ну, тогда хоть говорите, что там видно?
— Ничего из того, что вы не видели. Черт! Хоть бы кто показался!
— Кто, к примеру?
— Да не знаю! Хоть кто-нибудь.
— Может там нет никого?
— Есть, — твердо сказал я. — Кто-то там точно есть. Я это чую. Вот только знать бы — кто.
— Люди?
— А вот в этом я не уверен. Блок говорил, что здесь не только люди живут. Я бы поставил
на гномов.
— Почему?
— Они всякие такие технические штуки любят даже больше цвергов.
— А летающие корабли?
— А они что, взлетали? Это только по вашим словам они могут летать, а я в этом сильно сомневаюсь. Нет, ну если с высокой скалы столкнуть, то полетит, конечно. Но только вниз. Кроме того, даже если они летают, то никто не мешает летать на них гномам. Или цвергам. Или эльфам. Или... внимание, Виктор... вампирам. Заметьте, сейчас день, солнце, а никто пока не появился. Вам напомнить, кто днем спит, а бодрствует по ночам?
— Для начала — мы. Не удивлюсь, если при тутошнем климате принято спать днем.
— Хорошо. Один — ноль в вашу пользу.
— А вы действительно думаете, что там могут быть вампиры?
— Нет. Видели, как выстроены эти продолговатые коробки?
— На круг походит.
— Круг и есть. Караванщики торговых караванов так свои повозки на ночь ставят. Обороняться легче, если разбойники нападут. Вампирам, полагаю, такие предосторожности ни к чему.
Мы почти час торчали на небольшой возвышенности и разглядывали в бинокль лагерь. То, что это был лагерь, я был уверен. То, что там кто-то обитает — тоже. А вот то, что его обитатели обрадуются нечаянной встрече с нами, вызывало большие сомнения. За все время, пока мы наблюдали, в лагере не произошло ничего. Вращались крылья мельниц, которые не были мельницами, и это было единственным движением. Может что-то и происходило в "слепой" зоне (с этой точки лагерь просматривался не весь), но покидать корабль для того, чтобы убедиться в своих предположениях и догадках мне крайне не хотелось.
Глаза очень устали и начали слезиться. Я уже хотел отдать бинокль Виктору и немного отдохнуть, когда в поле зрения наметилось движение.
— Карелла!
— Да.
Виктор вцепился в борт.
— Мать моя!
Насколько скудным было движение до этого, настолько оживленным оно стало сейчас. Из продолговатых коробок, составляющих периметр лагеря, начали выходить... люди? Вроде люди. Во всяком случае, хвостов у них не было, роста были обычного, цвета обычного, руки-ноги наличествовали в нужном количестве. Столько, сколько нужно. Ни больше, ни меньше. Людей было много. Правда, половина из присутствующих была женщинами, но это ровным счетом ничего не значило. У многих были мечи и сабли. Это не очень хорошо, но мне как-то сразу полегчало. Во-первых, меч — это нечто привычное. Никогда не думал, что вид меча может успокаивать, но вот, оказывается, может. Во-вторых, если они таскают при себе оружие, то это точно люди. Да и для гномов они высоковаты, а для эльфов чересчур кряжисты. И самое главное — если они вооружены, то значит тоже опасаются. В данном случае — нас. Понятное дело, что нас опасаться не стоит. Они это поймут практически сразу. Так что наша основная задача — сделать так, чтобы им не захотелось нас ограбить. Брать-то у нас особо нечего, но на Лимбе прирезать могут и за пару медяков. Тут, вроде, народ побогаче... должен быть. А там — кто знает. Я уже хотел отдать бинокль Карелла, но тут заметил еще одну вещь. И она мне крайне не понравилась. Одна из тех штуковин, которые я видел в оружейном зале. Карелла сообщил мне, что это штурмовая винтовка с каким-то хренегознаеткаким сложным названием. Не могу сказать, что я испытал огромное облегчение, узнав, как она называется. И уж совсем не обрадовало меня открытие, что такая же винтовка есть у этих ребят. Не одна. Я насчитал пять штук, так это я еще их и не высматривал специально.
— Вот гадство!
— Что там?
— Смотрите сами.
Пока Карелла жадно рассматривал толпу, я изложил ему все свои домыслы.
— Если есть какие-то возражения или дополнения, то говорите сейчас. Полагаю, у нас не очень много времени.
— Какие возражения, Питер? Вы лучше меня в этом разбираетесь. Что они там делают?
Я поглядел на лагерь.
— Если я правильно понимаю ситуацию... а я не уверен, что понимаю ее правильно... но если это обычные люди, то думаю, что они совещаются. Решают, кто будет вести переговоры.
— Переговоры?
— Они не напали сразу. В своих силах не уверены... о наших вообще ничего не знают... должны хотя бы попытаться выяснить, что нам надо. Но, Виктор, это я ведь со своей колокольни вам вещаю. Что там, в голове у этих селян творится, я понятия не имею. Видели, сколько оружия? И какое?
— Угу. И что делать будем?
— Ждать.
* * *
Ждали недолго. Я только-только успел прислониться к фальшборту и накинуть на голову валявшуюся рядом тряпку, спасаясь от солнца, как Карелла произнес:
— Идут.
— Бинокль.
Из лагеря вышло три человека. Из оружия на троих у них было одно копье, насколько я мог видеть. Прильнув к окулярам бинокля, я смотрел, как троица остановилась примерно на половине пути. Шедший первым, взял в руки копье и поднял его высоко над головой...
— Чтоб я сдох!
— Что там?
— Не видите, что ли? Белым флагом машет.
— А может здесь это тоже знак перемирия?
— Может. А может и приказ к наступлению. У вас под рукой белой тряпки нет?
— Рубашкой своей помашите.
— Она синяя.
— Была. Она выгорела почти добела, а с такого расстояния все равно не разобрать.
— Я содрал рубаху через голову и помахал ей нашим посетителям. Меня заметили, но вот какого-то оживления моя персона не вызвала. Вся троица осталась на месте. Мы подождали.
— Может стоит подойти к ним?
— Ну, они-то этого и ждут. Но никуда мы, Виктор, не пойдем. Нас уже меньше, чем их. А вы видели, сколько народу в лагере? Только в корабль их приглашать тоже не желательно. Лучше всего встретиться снаружи, но возле "Отчаянного", чтобы у нас хоть какая-то фора по времени была. Кстати, я очень надеюсь, что эти ваши супницы таки не могут летать. В противном случае, все предосторожности — мертвому припарки.
Я снова встал и помахал рукой, приглашая подойти ближе. Парламентеры посовещались и нехотя двинулись по направлению к нам.
— Спускаемся вниз.
Встреча состоялась. Все трое представителей выглядели тертыми калачами — худые, загорелые почти дочерна (впрочем, один и без загара был черным), перевитые мышцами и сухожилиями. Драные выгоревшие штаны, драные выгоревшие рубашки, невообразимые растоптанные ботинки. Их главный носил на себе полтора десятка шрамов. Кое-какие шрамы были и у прочих, но они выглядели так... скромненько. На Лимбе я не стал бы поворачиваться к таким парням спиной, но тут почти обрадовался, увидев их. Знакомые персонажи. Если бы не пески вокруг, то просто не отличить от многочисленных обитателей пригородных лесов Федерации.
Главарь скользнул по нам взглядом. Вид рукояти меча за моей спиной и тяжелой сабли на поясе у Карелла ему не понравился, но голосом он этого не показал.
— Здравствуйте. Будем рады, если наш хом сможет чем-нибудь помочь вам.
Он по очереди протянул нам руку, и я пожал ее, испытывая огромное облегчение. Не из-за руки. Они-то выглядели, как люди, но вполне могли разговаривать на каком-нибудь эльфьском диалекте. А этих диалектов — штук тридцать, если не больше. Около пяти я худо-бедно понимаю, а остальные — набор труднопроизносимых звуков. А есть еще куча гномских, цвергских наречий. О языках прочих обитателей я просто молчу — их никто не понимает. Эти ребята говорили на вполне внятном человечьем языке. Лучшем, чем тот, на котором изъяснялось большинство жителей Федерации. Разве что слова непонятные попадались и говор чудной... Ну, так это везде происходит.
— Возможно, и сможет. Зависит от того, какую помощь вы оказываете.
— Можем продать или обменять воду. Немного сушеного мяса. У нас неплохие механики. Если вам необходима техническая помощь... Хотя я думаю, что вам она без надобности.
Он демонстративно уставился на "Отчаянный" и внезапно выражение его лица абсолютно изменилось.
— Мать-перемать!!! Вы посмотрите!
Его спутники задрали головы. Ну и я посмотрел. Ничего там не было. Нос корабля, канаты, червяк на копье. Я уже привык и даже испытывал какое-то извращенное удовольствие, поглядывая на него и, понимая, что именно я эту тварь пришиб.
Мужиков будто подменили. Они сверкали глазами, цокали языками, сыпали восхищенными междометиями... Я переглянулся с Карелла. Черт его знает — может мы большую глупость сотворили, установив эту голову на всеобщее обозрение. Может, это их, местный божок... или тотем... или злой божок... или какая-то жутко ценная штуковина, которая огромных денег стоит. Непонятно все, короче.
Парламентеры повернулись ко мне. И куда подевались суровые мужики, спрашивается? Просто большие деревенские мальчишки. Даже голос и тон изменился.
— Это ведь не муляж? Это настоящее?
— Самое, что ни на есть. Еще месяц назад ползало...
Где именно оно ползало, я точно не знал, поэтому замолк.
— А можно... можно посмотреть ближе?
— Почему нет? Виктор, не сможете сбросить этого червячка?
Мне очень не хотелось, чтобы эта троица забралась в корабль. Карелла понял без слов и, забравшись наверх, сбросил копье.
Парламентеры воткнули его в песок, ходили вокруг, трогали руками его ручки, заглядывали в пасть и опять цокали языками, обменивались непонятными фразами. Карелла спустился и мы смотрели на эту диковатую картину вместе.
— Понимаете что-нибудь, Виктор?
— Не-а. Пока даже не догадываюсь. Подумать надо немного. Наконец делегация вроде бы успокоилась. Они о чем-то посовещались и, и к нам снова подошел их главный.
— А-а... где вы... достали?
— Там, — я махнул рукой в направлении, откуда мы появились. — Полагаю, там еще много.
— В... Мертвых Землях?
Последние слова он произнес почти шепотом.
— Ну-у... Не знаю. Если вы называете их так, то значит — в Мертвых Землях.
— Много людей потеряли?
— Когда?
— Когда Мать добывали?
Я, признаться, просто не понял, о чем он говорит. Какая-то замысловатая фраза была. Но на помощь пришел Карелла, который, уже в чем-то разобрался.
— Никого не потеряли. Ее Питер добыл. С одного удара.
Тон у Виктора был скучающим, будто мы с ним ходили на таких червяков охотиться каждый вечер перед сном. Вроде прогулки по свежему воздуху перед ужином.
Мужики посмотрели на меня с огромным уважением и некоторой опаской.
— Скажите... а могут и другие жители придти посмотреть?
— Вся эта толпа мне здесь не нужна была просто абсолютно. Потому я сразу хотел ответить "нет", но проситель еще не закончил.
— Я понимаю, для вас это хлопотно. Мы согласны заплатить. Галлон воды.
— Нет.
Ответ мужику не понравился.
— Мы... можем добавить... кварту.
Последнее слово далось ему с огромным трудом. Я было раскрыл рот, чтобы еще раз сказать "нет", но Карелла дернул меня за рубашку и вклинился в разговор:
— Простите. Мне нужно поговорить со своим партнером.
Мы отошли в сторонку.
— Даже не думайте, Карелла. Вся эта толпа? Здесь?
— Надо.
— Вы что, захворали? Откуда эта неукротимая благотворительность? Решили, что когда вырастете, станете директором паноптикума?
— Питер, они воду предлагают.
— Вам что, пить захотелось?
— Не в этом дело. Вы не поняли? Здесь вода — большая ценность.
— А вы знаете, сколько это — галлон.
— Нет. Но мы и не будем брать у них воду. Вода у нас есть.
— Пока есть. Только на обратную дорогу.
— Они предлагали продать. Мы купим. А показ этого червя жителям, полагаю, даст нам какой-то козырь. Вы думаете, что им легко было попросить?
— Эта толпа здесь не появится. Но... ладно. Сейчас я все улажу.
Карелла пытался что-то сказать, но я не стал его слушать. Он был прав, но, как обычно, пришел к своим правильным выводам неимоверно кривыми тропами. Щас исправим. Я развернулся к делегации.
— Вы правы, конечно. Каждому охота посмотреть на...
Я не знал, как эта штука называется. Пропустим.
— Когда я сказал "нет", то имел в виду, что мы не возьмем за это плату. Мы понимаем, что значит подобное зрелище. Но нам бы не хотелось, чтобы народ приходил сюда. Идти далековато, да и нам спокойнее будет. Потому мой приятель решил отнести это в ваш лагерь... хом. Это будет удобнее для всех. Так ведь, Виктор?
Я обернулся и ослепительно улыбнулся Карелла.
Если этого червяка сопрут, сожгут или разберут на фантики... Туда ему и дорога.
* * *
Все эти коробки без крыш были или жилыми помещениями или чем-то вроде складов, мастерских. Я стоял у входа в такое помещение. Никто в него не заходил и не выходил, вывески никакой не было. Но тут вообще нигде никаких вывесок не было. Вначале меня это удивило, но потом я подумал, что вывески здесь просто никому не нужны. Они живут очень обособленно. Чужие не появляются, а если появляются, то очень редко. Людей много, но все между собой знакомы. Зачем вывески?
Не могу объяснить, почему, но я был уверен, что передо мной находится бар, кабак, трактир или ресторан. Что-то, что мы называем так, а они называют... по-другому. Но суть от этого не меняется. Не знаю, почему я так решил, но уверенность была стопроцентной. Улиц, как таковых, здесь не было. Просто огромная круглая площадь, на которой вразброс стояло несколько коробок повыше. Вроде как в два этажа. Остальное пространство было заставлено ботами. Так здесь называли летающие корабли. Они на самом деле могли летать. Я уже убедился. Нельзя сказать, что это открытие перевернуло всю мою жизнь, но некоторое удивление я испытал. Думаю, что Виктор испытал еще большее удивление, потому что он летал в этом боте, чтобы привезти нашего червяка для выставки. Сейчас он со своим названным братцем находились на другом конце площади. Практически все жители хома находились там же. Одинокие и запоздавшие торопились в ту сторону, поглядывая на меня с откровенным любопытством. Я вздохнул и зашел внутрь коробки.
Там было на удивление прохладно. И это был бар. Там была стойка, заставленная крохотными стаканчиками и столики у стен. Столики были откидными, вроде как в поездах. Посетителей не было. А вот хозяин или бармен присутствовал. Парень среднего роста, худой настолько, что если бы он не двигался, то я принял бы его за мумию из древнего кургана. Но он двигался и двигался настолько разболтанно, что казалось, будто он движется сразу во все стороны. Из него мог бы получиться хороший фехтовальщик. Просто невозможно было предсказать, куда он направится в следующую секунду. Одна проблема — не уверен, что парень смог бы удержать даже легонькую сабельку.
— Привет. Что это за заведение?
— Бар. Клуб. Кафе. Трактир. Рюмочная. Не знаю, как называются подобные заведения в твоем хоме. Я — хозяин. Свиит меня зовут.
