Я не люблю пятницу /final edition/

Я подошел ближе, и Алиса замолчала, застыв с полуоткрытым ртом. Оцепенение длилось секунды две, не больше. Потом она тряхнула гривкой волос и, задрав нос, пошла по направлению к ручью. Альф иронично улыбнулся и несколько раз хлопнул в ладоши.

— Браво! Впервые увидел, как Алисе нечего сказать.

— Слушай, — устало сказал я, — у нее что, чувство благодарности отсутствует в принципе?

— Не обращай внимания. На самом деле она, конечно, тебе благодарна, но это для нее новое чувство. Она пока не знает, как его проявить и что с ним вообще делать.

— Подскажи ей, пусть для начала прекратит шпынять меня по поводу и без повода. Без остального я как-нибудь обойдусь.

Альф не считал, что мы закончили разговор у ручья. У меня было другое мнение на этот счет. Чтобы не дать ему возможность начать все сначала, я занялся ужином. Разжег костер. Разыскал два ведра из толстой кожи и погнал Альфа за водой. В одном из шалашей обнаружились кое-какие овощи. Большая часть из них сгнила, но что-то еще можно было использовать. В гостеприимном сундучке Квинтов нашлись приправы. В результате я соорудил неплохой гуляш, использовав те части ягненка, которые не испортились окончательно.

* * *

— Выглядит так, будто это уже кто-то ел, но на самом деле очень вкусно, — Альф высунул обожженный язык и разглядывал его, скосив глаза к переносице.

— С твоей сестрой ничего не случилось?

— Даже не надейся. Она держит паузу. Твое внезапное преображение ее несколько шокировало. Так что не удивляйся, если она выйдет к ужину в вечернем платье просто чтобы показать тебе, кто здесь главный. С нее станется.

— Минут через тридцать совсем стемнеет.

— Ничего с ней не случится. Алиса, как кошка. Всегда приземляется на четыре лапы. Может потому она ничего и не боится. С ней никогда ничего плохого не случалось. Сегодняшнее нападение — первый случай в ее жизни... Макс...

— Не начинай, Альф.

— Только до Фаро. Макс, только до Фаро.

— А чем тебе мое предложение не нравится?

Он немного помолчал.

— Понимаешь... как бы тебе сказать... мне кажется, что на нас напали не случайно. Они ждали именно нас.

— С чего ты взял?

— Они знали, как нас зовут. А ни я, ни Алиса им этого не говорили.

— Они могли следить за вами с самого Тако-Ито, могли услышать ваши имена на постоялом дворе, могли подкупить охранника...

— Еще выкуп. Помнишь, я сказал тебе, что они хотели требовать выкуп? Так вот — они ни слова не говорили о выкупе. Я тогда сам так решил просто, потому, что это самый логичный вывод и мне он первым пришел в голову. Но зато между собой они говорили, что когда сдадут товар, то поедут в Аль Хокку. Там у них тоже вроде бы было какое-то дело. Я тогда не понял, а сейчас обо всем этом вспоминаю и думаю, что товар — это мы. Я и Алиса. А они были наемниками, которым заплатили, чтобы нас похитили. И знаешь, Макс, если честно, мне страшно. Очень. Мы может, и доберемся до какого-нибудь трактира, но кого я там найму? Я не знаю этих людей. Если уж сбежала охрана, которую прислал отец... Да и потом... кто захочет связываться с полукровкой? Ты же понимаешь...

Я понимал. Всех полукровок считали в лучшем случае ворами и мошенниками. В правах их уравняли всего лет сто назад и то, только потому, что дальше игнорировать проблему стало невозможно. Проще говоря — назревала гражданская война. До этого человеческие церкви им даже в существовании души отказывали, и хоронили полукровок только за пределами кладбищ. Наше правительство, король, церковь и муниципальные власти, которые грызлись между собой по любому поводу, в вопросе смешанных браков были на удивление единодушны. Только когда, доведенные скотскими условиями существования до полного отчаяния, полуэльфы из Джи Варо захватили город и устроили там натуральную резню, правительство поняло, что надо что-то делать. Тогда и был принят закон, уравнивающий полуэльфов в правах с прочими расами, подписавшими Конвенцию Прав и Обязанностей. Но закон — это бумага. В сознании большинства людей полуэльфы так и остались гражданами второго сорта. Полугражданами. Им было труднее найти работу, им меньше платили, им сдавали квартиры только в самых паршивых районах города. При этом абсолютно неважно — была ли эльфкой твоя мама или прапрадедушка. Эльфья кровь могла проявиться через несколько поколений и тогда у совершенно нормальных родителей рождался ребенок с остренькими ушками. Или с зелеными раскосыми глазками. Таких родители обычно подкидывали к воротам приюта. Стоит ли удивляться, что при таком отношении большинство полукровок были именно теми, кем их считали — ворами и мошенниками. В лучшем случае.

Альфу еще повезло — он знал своих родителей и был богат. Возможно, когда-нибудь деньги заставят общество забыть о его сомнительном происхождении.

— Ты не особо похож на эльфа, — сказал я, просто, чтобы хоть что-то сказать. — Выглядишь молодо — вот и все.

— А Алиса? С ней-то не ошибешься. "Молодо выглядишь", — фыркнул он. — Кто будет серьезно воспринимать мальчишку? Нас просто ограбят и хорошо, если не прирежут.

Он вызывал одновременно сочувствие и раздражение. Сочувствие — потому, что я прекрасно понимал, в каком сложном положении он очутился. Раздражение — потому, что я не мог ему помочь. И вообще — я не нанимался в няньки.

— В гостинице тебя никто не тронет. Дождитесь каравана в Фаро. Хоть один в неделю обязательно проходит. Идти, конечно, намного дольше, но зато и намного безопаснее.

— Но...

— Нет, Альф. И дело даже не в том, что я не могу появляться в Фаро, хоть я не могу появляться в Фаро. Просто вам лучше держаться от меня подальше. Так будет безопаснее. Для ВАС безопаснее, — я снова вспомнил о Флинке Тимтае. — Если кто-то увидит вас вместе со мной, то вас убьют. Не будут похищать, не будут требовать выкуп. Просто убьют. Я не шучу и не пугаю. Я — плохая компания для путешествий. Я даже до постоялого двора довезти вас не могу потому, что мне и там лучше не появляться.

— Ясно.

Долгое время мы сидели молчал. Альф перебирал пальцами плетеный шнур куртки, а я подкармливал костер сухими ветками.

— Кто ты такой, Макс? — спросил он неожиданно.

— Не понял.

— Понял. Я спрашиваю — кто ты? Ты в одиночку и без магии, я специально смотрел, убил одиннадцать человек. Ты ни слова не сказал о вознаграждении за наше спасение, хоть любой другой снял бы с нашего папочки кругленькую сумму. Тебе нельзя появляться в Фаро. На тебе шрамов больше, чем блох на собаке. Ты едешь по бездорожью, в то время как рядом вполне приличный тракт. Наконец, — он улыбнулся, — ты еще не придушил Алису, хотя я на твоем месте давно бы это сделал. Вот я и спрашиваю — кто ты?

— Альф, я сказал тебе больше, чем собирался и гораздо больше, чем тебе нужно знать. Я очень, очень, очень устал. Давай закроем эту тему.

— Хорошо. Тогда я пойду поищу все же свою сестру. Она запросто может пойти не в ту сторону. Городская девочка.

Альф захватил горящую ветку, поскольку совсем стемнело, и, насвистывая, направился к ручью. Минут через десять он появился, волоча за собой упиравшуюся Алису.

— Не хотела идти, — хладнокровно пояснил он мне. — Не могла в темноте отыскать нужный оттенок помады.

Алиса одарила брата взглядом василиска, но, тем не менее, чинно уселась на ствол поваленного дерева. Я подумал, что главный в этой паре все-таки Альф. И еще о том, что он, как и Квинт -старший, души не чает в сестре и оттого терпит все ее фортели.

Вечернего платья Алиса не надела (все-таки чувство меры у нее присутствовало), но, в общем, Альф был довольно близок к истине. Обтягивающие штаны из черной замши, куртка с бахромой из такого же материала и белая блузка с глубоким вырезом. В безлюдном лесу у костра этот наряд еще не выглядел театрально, но был уже на грани. Хоть сапоги и остались старыми, но Алиса старательно их вымыла — в пламени костра они поблескивали мокрой кожей.

— Сапоги сними, простудишься, — сказал я.

Алиса вспыхнула и вздернула подбородок выше звезд. Я слишком устал, чтобы с кем-то спорить и кого-то уговаривать.

— Альф, сними с нее сапоги и набей травой. А еще лучше — насыпь внутрь мелких камешков. Не очень горячих.

Альф исполнил все в точности, и Алиса снова смолчала. Она только чуть вытянула к огню маленькие ступни и пошевелила пальцами, на которых от воды сморщилась кожа. Я подумал, что пока Альф отсутствовал, между братом и сестрой состоялся разговор, о содержании которого я могу лишь догадываться.

Мои новые сапоги почти просохли. Я высыпал гравий, вытащил траву и начал натягивать левый.

— Мародер, — сказала Алиса неожиданно и громко.

— Алиса!

— Он — мародер, — повторила она. — Эти сапоги были на их главном, я видела. А может им всем такие сапоги выдают, а?

— Прекрати, Алиса!

— Думаю, что Альф не хуже сестры знал, чьи это сапоги. И, да — по его понятиям это было мародерство. Я натянул правый сапог.

— Это называется "ситуационная этика", дорогуша.

Спрашивать, что такое ситуационная этика, Алиса сочла ниже своего достоинства, но Альф уцепился за возможность хоть как-то оправдать меня в своих глазах.

— Как это понимать?

— Да вот так и понимай. У него были сапоги, а у меня не было. Теперь они ему не нужны, а мне — крайне необходимы. Я же не шарил у него по карманам и не вырывал золотые коронки изо рта, а взял только то, что мне необходимо.

— Верно, — Альф вроде бы немного успокоился. — Давайте ужинать

Алиса промолчала, но весь ее вид говорил о том, что именно она думает о людях, которые снимают сапоги с покойников.

Ужин прошел относительно тихо. Среди разбойничьей добычи Альф отыскал фарфоровую тарелку для Алисы, а мы ели прямо из закопченного котла. Золотыми ложками. Алиса вначале делала вид, что ей невыносимо противно есть эту ужасное месиво, приготовленное к тому же разбойником, бродягой, мародером и еще чер-те кем. Попутно она пыталась уколоть меня, осведомляясь, мыл ли я руки перед тем, как готовить еду и после того, как стащил сапоги с мертвого человека. Поскольку я никак не реагировал, она вскоре забыла о необходимости поддерживать свой образ капризной стервы и с завидным аппетитом уплела три тарелки гуляша. Я просто диву давался — куда в нее столько лезет

Во время ужина, я смотрел на своих новых знакомых. Странно — мы общались целый день, но только сейчас я впервые разглядел их по-настоящему.

Вымытый Альф больше не походил на четырнадцатилетнего оборвыша. Двадцать ему, правда, тоже никто не дал бы, но лет семнадцать-восемнадцать — вполне. После купания оказалось, что волосы у него темно-рыжего цвета, довольно жесткие на вид и торчащие в разные стороны. При этом на лице не было ни одной веснушки, и вообще кожа была довольно смуглой. Идеально ровный нос и ярко-голубые глаза довершали его схожесть с тем, кем он, собственно говоря, и являлся — наследником богатой и уважаемой аристократической фамилии. Он был худ, высок и весь состоял из углов и прямых линий. Альф напоминал жирафа, которого я видел в зоопарке Глетта. Та же угловатая грация и очаровательная бестолковость, которая часто встречается у молодых жеребят, но почти напрочь отсутствует у людей.

Его сестра была на целую голову ниже меня. Прямые линии и углы (особенно углы) присутствовали у нее только в характере. Снаружи были сплошные изгибы, овалы и выпуклости. Она действительно чем-то походила на кошку. Алиса даже двигалась так же, как и дышала — естественно, не осознавая самого факта движения. Несмотря на завидный аппетит, пухленькой она не была, хотя и тощей назвать ее было сложно. Такая себе маленькая крепенькая женщина. Эльфью кровь в ней безошибочно выдавали высокие скулы и совершенно неповторимая миндалевидная форма глаз. Цвет я не разглядел, но почти наверняка они были зелеными. А еще -уши. Гораздо меньше эльфьих, они все же чуточку оттопыривались и росли как бы вверх. Пока еще не эльфьи, но уже и не совсем человеческие. Острижена Алиса была довольно коротко. И хотя волосы были густого черного цвета, но крупные завитки торчали в разные стороны так же, как и у брата. Нос тоже был как у брата. Но если долговязому Альфу его нос приходился впору, то для Алисы он был великоват. И рот великоват. Уголки губ были подняты чуть вверх, отчего казалось, что она постоянно улыбается каким-то своим мыслям. Цвет кожи был опять же, как у брата — смуглый с матовым оттенком. И хотя каждая из черт лица по отдельности выглядела, мягко говоря, не на своем месте, в целом они обретали какую-то внутреннюю гармонию. Красавицей она не была, но оставляла очень приятное впечатление. По крайней мере, пока молчала.

Заметив, что я рассматриваю ее, Алиса воинственно выпятила свою грудь и с вызовом поглядела мне в глаза. Я никак не отреагировал ни на грудь, ни на вызов. Некоторое время Алиса выдерживала этот осмотр, но потом внезапно смутилась, покраснела (второй раз за сегодня) и отвела глаза. В течении всего ужина я несколько раз ловил на себе ее быстрый взгляд, но она тут же делала вид, будто рассматривает что-то у меня за спиной.

Альф развлекал нас рассказами о своем студенческом житье. В Ле Корне он учился в сельскохозяйственной академии и получил сразу два диплома — ветеринара и агронома.

— Тебе это действительно нравится? — спросил я с интересом. — Ну, в смысле, все эти озимые, яровые, лошади, яки, овцы...

— Конечно, — удивился Альф, — Иначе зачем бы я учился.

Выяснилось также, что у него есть диплом доктора.

— Так ты врач? А что ж ты мне не помог?

— Видишь ли... — Альф смутился. — У меня есть диплом, но нет никакой практики. Я посмотрел, как ты управляешься, и понял, что уж ты-то наверняка знаешь об этом больше, чем я. Но если ты вдруг заболеешь, скажем, коклюшем или свинкой, то я тебя обязательно вылечу.

Алиса засмеялась.

— А чем вы занимаетесь, Макс? — Она впервые обратилась ко мне на вы, по имени и впервые не попыталась уязвить. Я сделал вид, что не заметил этого. — У вас есть профессия?

— Я — солдат.

— Но война закончилась.

— В этом-то все и дело...

Повисла неловкая пауза. Спас положение Альф, который рассказал несколько студенческих анекдотов. Я их не понял, но Алиса весело посмеялась. После гуляша мы заварили чай в крохотной серебряной кастрюльке. Пили по очереди из той же кастрюльки. Когда я выпил свою порцию, мне внезапно стало как-то очень хорошо. Уютно. Так уютно мне бывало, когда я оставался ужинать у Марты. Тогда я просто садился спиной к камину и слушал беззлобные перебранки, ворчание Марты, громогласные возражения Юла, вдыхал запах обязательного пирога, свежих дров и чего-то неуловимо-домашнего. Я очень дорожил этими моментами и старался не злоупотреблять гостеприимством Марты. А может, просто боялся привыкнуть.

Но сейчас это чувство было во много раз сильнее. Я сидел, боясь даже пошевелиться, чтобы не расплескать его.

— Макс! Макс, что с тобой?

Волшебство развеялось.

— Ничего Альф. Все нормально.

— Ты просто застыл вдруг и я...

— Все нормально, Альф. Со мной бывает такое. Все нормально.