— Привезем Чулалорну его голову!
Халленс кивнула. — В свое время. В свое время.
— К чему же мы готовимся?
— Сообщили также, что мы отныне заложницы на время осады.
Айко презрительно засмеялась: — Мы легко сможем пробиться наружу!
Халленс успокаивающе подняла руки. — Да. Но не сегодня.
— Почему всегда отказ? Самое время ударить, прежде чем они поставили лучшую стражу!
Сестры снова зафыркали — иные опускали лица, а другие даже не побеспокоились. Айко ощутила, как брови ее сходятся в гневной гримасе. Что же происходит? Халленс тоже изменила? Она одна готова к драке?
Халленс поманила ее в сторону. — Прогуляемся, Айко.
Танцовщица ощутила, как кровь отливает от лица: благие боги! Нужно хранить дисциплину. Перед всеми она практически обвинила командира в трусости. Сейчас ее пошлют пинком ноги падать ниже низших.
Айко склонила голову, согнула спину. — Слушаюсь, командир.
Снаружи было тихо. Атака — проверка, сказала Халленс — завершилась. Холодный воздух оживил душу... едва-едва. — Извините, — пробормотала она, едва они остались наедине посреди тропки.
Долговязая Халленс послала ей очередную улыбочку. — За что? За то, что ты Танцовщица-с-Мечом? Нет, Айко, ты поддерживаешь достойную боевую форму. — Она помедлила, сортируя слова, и Айко поняла: "Вот оно!" — Но ты нетерпелива. Не видишь широкой стратегической картины.
Итак, сестры не зря смеялись над ней! Какой дурой она казалась! Айко ощутила, как горло сжимается в спазме самобичевания. — Вы понизите меня, — шепнула она. Сердце пылало в груди от позора.
Женщина порывисто обернулась и ухватила ее за плечо. — Нет. Вовсе нет. Будь так, я не объясняла бы тебе ситуацию.
— Вы не обязаны объяснять.
— Ну что ты. — Халленс выпустила ее плечо и продолжила медленную прогулку. — Среди нас ходит болезнь, Айко, — начала она взволнованно. — Думаю, оттого, что мы слишком много времени проводим во дворце. Боюсь, слишком многие ценят статус и престиж выше усердия. Кто станет преходящей фавориткой Чулалорна, кто нет. Или хуже того — у кого больше поддержки знатной челяди. — Командир грустно покачала головой, бронзовые кудри рассыпались по плечам. — Бюрократы, Айко. Они станут нашей гибелью... — Она потерла глаза. — Но я отвлеклась. Кажется, ты неуязвима к политической болезни, чему я весьма рада.
Айко поняла, что снова хмурится. — Просите, командир, но не понимаю...
— Поймешь. Какой сейчас звон?
— Второй после полуночного.
Халленс снова потерла глаза. — Не привыкла к ночным бдениям. А ты — да. Сколько тебе, Айко?
— Шестнадцать лет.
Командир прочувствованно улыбнулась. — Помню свои шестнадцать. Когда Чулалорн Второй путешествовал в Даль Хон ради торговых переговоров, я стояла на страже два дня, без передышки. Остальные заболели. Я отразила восемь покушений на его жизнь.
— Это легенда для нас, — вспыхнула Айко.
Женщина отвела восхищение рукой. — Ну... иногда я гадаю, не ждут ли нас подобные годы. — Командир закашлялась и всмотрелась в ночное небо. — Однако. Они опаздывают.
Айко удивилась: — Кто, командир?
— Те, на встречу с которыми я привела тебя. Значит, их задержала атака.
Айко озиралась, видя лишь поглощенный тенями сад. — Но... мы на землях дворца...
Халленс подняла руку, призывая к молчанию. — Тем не менее... а! вот и они!
Айко снова оглянулась, не увидев никого. Но рука инстинктивно схватилась за рукоять меча, ибо что-то задвигалось в темноте. Черная как смоль фигура появилась, будто выйдя из самого мрака. Другая упала с неба слева от нее. Пораженная Айко опустила руку, потому что узнала фигуры вокруг — или их описания. Да, их одежда мерцает и расплывается перед глазами. Глаза — узкие щели. Спокойные и равнодушные, как сама ночь.
Тайный орден, их сообщники. Ночные Клинки Итко Кана.
Один вышел вперед. Склонил — или склонила? — голову, закутанную в слои черного газа. Халленс ответила кивком, как равная по чину. — Что повелел Чулалорн?
— Вы остаетесь на месте, — прозвучал мужской голос, мягкий, но настойчивый.
— Как идет охота?
— Не за кем охотиться. Защитница вложила слишком много веры в магов и не развивает другие силы. Крыши принадлежат нам, ходим куда захотим. — Ночной Клинок вытянул руку в сторону Айко, она вздрогнула, видя в ладони длинный узкий кинжал. Металл был почернен, чтобы не выдавать себя блеском. — Это должно было быть личной встречей. К чему приводить постороннюю?
— Это Айко. Смотрите на нее как на мою заместительницу.
Айко подпрыгнула от удивления, с трудом не дав челюсти глупо отвиснуть. Рука опустилась. — Хорошо. Мы принесем другие приказы. — Ночной Клинок намеревался уходить.
Айко выпалила: — А Джеруз? Эмиссар?
Клинок даже не повернул головы. — Он никто. Найдется, когда падет город. — Мужчина пропал, словно бы растворившись в ночи. Многие в Кане почитали Ночных Клинков магами и чародеями, но Айко слышала, будто лишь немногие обладали талантом, а прочие достигали удивительных умений тяжкими тренировками. Как она сама.
Она обернулась к Халленс, увидев на губах игривую ухмылку. — Я не могу быть вашей заменой, — крикнула она.
— Чепуха. Ты мой выбор. Нам нужны твоя ярость, твоя преданность. Мы ведь в плену, за укреплениями врага.
— А что, если нас попытаются разоружить?
Халленс резко засмеялась, оглянувшись на покои. — Будут глупцами, если попытаются. Нет, нас не посмеют тронуть. И они верят, что мы не положим жизни, пробивая путь сквозь город. И не окажемся столь глупыми, чтобы напасть на Защитницу. — Она искоса поглядела на Айко. — Не наша работа. Хотя, — она сложила руки за спиной, — мысль насчет ворот была здравой.
Айко промолчала, приняв недосказанное обещание. Действия еще будут. Рано или поздно их мечи обнажатся.
Глава 5
Весть о первой работе Реены с Дорином дошла до них через сутки. Они слонялись на перекрестке, не спеша наблюдая за мелочными торговцами, шлюхами, клиентами и всеми, кто весело проводит ночь, снует туда и сюда по этому кварталу Внешнего Круга. Дорину хотелось назвать это "пустым времяпрепровождением". Однако они, разумеется, показывали свое присутствие, не давая другой команде занять территорию.
Как он понял, принадлежность к банде чаще всего означала, что ты будешь стоять и ждать оказии. Прежнее ученичество было совсем иным. Черствый старик не оставлял ему даже одного часа на личные нужды. А здесь... кажется, от него ожидают лишь присутствия на месте.
Наконец юный попрошайка принес слово от Трена. Им велели немедленно спускаться на берег реки. Ну, они уже опоздали, намекнул мальчишка. Реена подняла глаза к ночному небу и оторвалась от стенки. Махнула рукой Дорину. — Идем. Наш превеликий и всемогучий хозяин сегодня сердит.
Шрет и Лоор брели следом. Дорин заметил, что они уже не подкалывают друг дружку, не бросаются обидными словами. Парни шагали с суровым и бдительным видом, словно стали телохранителями или наемниками.
— Почему ты водишься с ним? — спросил Дорин, пока они пробирались сквозь толпы ночного рынка.
— С Треном?
— Да.
Она фаталистически пожала плечами: — Его выбрал Панг. Никто не идет против Панга. Он сварит твои яйца. Это он умеет.
— Мы увидим его?
Она поглядела недоуменно. — Панга? Зачем бы?
Дорин сохранял серьезный вид. — Хочу, чтобы он знал — я на многое способен.
Реена засмеялась: — Будь уверен, он знает! Обо всем докладывается. У него повсюду стукачи.
Дорин ненадолго замолк. Да, об этом он и не подумал. У вожака могут быть информаторы даже среди банды Уркварта. Хорошо, что Дорина никто там не видел, кроме Рефеля. Что ж, он повидал мир, и если подумать о лидерстве Трена — скорее, жалком подобии лидерства... похоже, такие недостатки встречаются часто. Особенно в мире черного рынка и воровства. Те, что не преуспели на всех иных путях жизни, оказавшись ужасающе ненадежными, имеют склонность падать в переулки и на ночные рынки. Вот последний вариант для одержимых зельями, безнадежных должников, патологических лжецов, дураков, фантазеров, лентяев. Да просто тупых.
Мрачная реальность улиц оказалась весьма далекой от сказаний жонглеров и трубадуров, от веселых улыбчивых воров с золотыми сердцами. Слишком романтизирована эта профессия, решил он, а на деле ею занимаются лишь ущербные и сломанные. Здесь нет ничего замечательного. Лишь неуверенность, убожество, тоска — и насилие.
И как это характеризует его самого? Здесь Дорин сжал зубы, резко выдохнув. Он не был вором. Никогда ничего не крал. Ну, забрал кое-что из того каравана, но все были уже мертвы. Ему платят за таланты. Не просто ремесло. Призвание. Да, он даже не задумывался, зачем делает свою работу. Реена и остальные трудятся ради денег. Хотят разбогатеть. Предпочитая путь побыстрее и попроще.
Но деньги ему не были интересны. Он был мастером. Интересовался лишь совершенствованием своих умений.
В молчании они подошли к гавани. Факелы и фонари на шестах освещали гладь реки. Реена вели их мимо барж, пока не оказалась возле одной, рядом с которой прохлаждалась многочисленная команда. Старший, мужлан с бородой и пивным брюхом, указал на нее пальцем. — Ты опоздала как всегда, рыжая.
— Дела, Брунет, — сказала она беззаботным тоном.
— В жопу дела. Ты даже не знаешь, что такое настоящее дело. — Мужлан окинул взглядом Шрета, Лоора и Дорина. И недоверчиво фыркнул. — Ага, не это ли наш знаменитый метатель ножей? Там, куда мы пойдем, твои трюки никого не впечатлят. Усек?
Дорин поднял брови. Реена махнула на Брунета и прыгнула на баржу, сев у ящика. Вытянула ноги. — Давайте двигать.
Брунет мрачно дернул за бороду, но лишь подозвал ленивую команду. Швартовы были отданы, баржа, повинуясь движениям шестов, отошла и двинулась по медленному течению.
Шрет с Лоором вытащили кости и начали играть. Члены команды, все из людей Трена, постепенно собрались вокруг них. Реена закрыла глаза, захрапев — или изо всех сил делая вид, что заснула. Брунет встал около парня, ворочавшего тяжелым рулевым веслом на корме. Заинтересованный Дорин ходил между грудами ящиков и бочек.
Некоторые были небрежно вскрыты, показывая содержимое. Дорин был удивлен, видя связки стрел, оружие, мотки каната, прочее военное снаряжение. В бочках оказалась солонина и другая консервированная снедь.
Дорин пошел к Реене, коснулся ноги. — Все это взято из городских хранилищ.
Она сонно поджала плечами. — И?
— У нас осада, знаешь? Уже введены рационы.
Она даже не открыла глаз. — Слушай. Если ящик выпал из фургона, тот умен, кто успел подобрать. Нам ведь заплатят, верно?
— Но вы подрываете оборону города...
Реена разлепила один глаз. — Боги, Дорин. Проклятие. Не веди себя так, будто приехал на телеге с репой. Откуда мы это добыли, подумал? Все воруют. Почему бы нам не принять участие?
Он задумался. Да, зачем беспокоиться? Кто ему Защитница? Никто. Откуда же тревога? И тут он сообразил. Вопрос не в том, кто будет править — Кан или Хенг. Но прямо сейчас мужчины и женщины рискуют жизнями, защищая его — и вот чем он платит. А ради чего? Ради пригоршни грязных монет? Мерзость происходящего вызвала жжение в желудке. Если подумать еще... да ладно.
Они миновали Идринскую арку внешней стены. Стража не окликнула их, вниз не полетели арбалетные болты. То ли стражникам не было интересно, кто покидает город, то ли им отвели глаза щедрой мздой.
Когда река сделала поворот среди леса, Брунет приказал пристать к южному берегу. Среди деревьев мелькнула полоса света, тут же приглушенного. — Готовь концы, — прошипел Брунет. — Бросай!
Команда швырнула канаты на берег. Темные фигуры подбежали их принять, баржу потянули к берегу. Борт заскрипел по глинистому уступу в человеческий рост высотой.
— Кто там? — крикнул Брунет в темноту.
— Думаю, без имен, — ответил мужской голос из-за стволов. В темноте Дорин заметил отблеск металла — доспехи и ножны. Под укрытием утеса двигались и другие люди.
Ради Спящей богини! Они продают все канезцам! Ну, подумал он, мысленно пожимая плечами, кому еще требуется военное снаряжение?
— Начинайте выгрузку, — крикнул незнакомец в лес.
Брунет негодующе фыркнул. — Сначала плати.
— Разумеется, — покладисто отозвался тот тип — вероятно, офицер.
Сквозь шум реки и посвист ветра в листве ухо Дорина уловило треск взводимого арбалета. Он как бы случайно переместился к Реене и взял за руку, потянув к другой стороне баржи. — Всё выглядит очень плохо, — шепнул он.
Она сердито отбросила его руку. — Я сказала, нам щедро заплатят.
— Слишком щедро, — мрачно ответил он. — При первых признаках беды прыгаем за борт.
Она смотрела на него, как на пьяного. — Чего? Я не могу плавать.
— Держись за борт.
— Где же деньги, эй? — зарычал Брунет.
— Сейчас. Ага! — Мелькнули темные фигуры солдат в доспехах, несших седельные сумы. Офицер передал их. Сумы были явно тяжелые. Брунет встал на колени, чтобы открыть, офицер оказался у него за спиной.
— Дерьмо! — вот все, что мог выдавить из себя Дорин, когда множество арбалетных болтов вонзились в Брунета. Дорин толкнул Реену за борт и пригнулся, так как новые болты ударяли по палубе. Пополз туда, где были Лоор с Шретом — за бочкой, глаза белеют в темноте. Команда Брунета начала отстреливаться. Офицер вытянул длинный меч и без особой спешки приближался к одному из матросов.
— Прыгайте! — зарычал Дорин.
— Не умею плавать, — отбивался Лоор.
Разъяренный Дорин попросту сгреб обоих за воротники, подтащил к борту и перевалил в воду. — Тут мелко! — зашипел он вслед.
Обернулся и обнаружил себя прямо перед канезским офицером. Отступил на свободное место между нагромождения ящиков и выхватил самые тяжелые ножи. Мужчина подскочил, присел, делая выпад. Дорин отвел удар, лезвие меча врезалось в ящик и, к обоюдному удивлению, застряло. Офицер тянул за рукоять. Дорин прыгнул и вогнал нож в шею, прямо под ободок шлема. Мужчина застыл. Их глаза встретились. Во взоре врага Дорин увидел отчаянное осознание: он уже мертв, сделать нельзя ничего...
Офицер упал на колени. Дорин прошел мимо. Обогнул круглую пирамиду бочек по направлению к борту и отпрянул — туча болтов впилась в палубу прямо впереди. Выругавшись, он попятился, ища укрытия от берега. Баржа закачалась под ногами, потому что на нее прыгнули солдаты. Дорин чувствовал, что шансы на спасение норовят улепетнуть подальше, но сохранял трезвую голову, ища другого пути к борту. Проползал мимо мертвых и умирающих членов команды Брунета, все были истыканы арбалетными болтами. Живые звали его, а он молча бранился — они выдавали его положение.
Солдаты столпились на мостике, выглядывая его. Нет, тут ничего не поделаешь. Он вскочил, готовя клинки. Пораженный сержант вскинул самострел, но выпалил слишком рано, болт ударил в палубу под ногами Дорина.
А он уже был среди них, вращая кинжалами. Имея преимущество в узком пространстве, наносил быстрые и точные удары, вскрывая шеи, режа лица и глотки. Последнего, четвертого солдата он сохранил в качестве щита против выстрелов с берега. Едва рукопашная кончилась, болты стали поражать труп и ящики вокруг. Дорин медленно пятился к борту.
