Иан К.Эсслемонт Пристань Мертвого Дома

Парус ощутила, как напряглись челюсти. Им пора поговорить наедине.

* * *

Танцор открыл дверь конторы над обеденным залом "Смешка", застыв на пороге. Там было пусто — дурачок снова куда-то ушел. Куда на этот раз? Опять в тот зловещий дом? Он прошелся, всматриваясь в мешанину бумаг на столе: снова наброски и загадочные чертежи или карты, наложение кругов и линий. Они смутно напоминали астрологические схемы, мельком увиденные при разведке в жилище некоего чтеца Колоды...

Что-то заскрипело под ногой; он присел и провел рукой по доскам. Какая-то грязь. Танцор растер ее между пальцами. Песок. Мелкий песок. И — он понюхал — слабый остаточный запах. Сладкий, цветочный, но с неприятным оттенком — будто от миндаля.

Теперь он понимал, куда исчез Ву.

Дурак. Хорошие шансы, что новой встречи не будет.

Кто-то был на лестнице. Танцор затих. Руки схватились за короткие палки. Пока что он никого не убивал, уже довольно давно.

Это была самая младшая из команды напанов, Неумеха. Она стояла в узком проеме. — Нелады в городе.

— Понял. — Он встал, пересек комнату и запер дверь за собой.

Неумеха попыталась заглянуть ему за спину. — А где... вы знаете... этот, старый?

Ву так и не назвал никому своего имени. Танцор подозревал, что из глупого тщеславия и ради пущей таинственности. — Он старается набрать больше Силы.

Ну, технически это было верно.

Темные глаза девушки раскрылись в суеверном страхе; похоже, Напы порождали мало магов, кроме знатоков Рюза. — О!

— Так в чем проблема?

Она моргнула, мотнув головой, и показала вниз. — Мы упустили поставку спиртного, и парни Геффена снова требуют дань со всех баров города.

Они спустились в пивной зал, как всегда почти пустой. Танцор засунул дубинки за пояс. — Великолепно. Кто сегодня свободен?

— Только вы и я.

Не лучшая комбинация — двое бойцов на ножах. Хотя не совсем — на этом островке он сойдет за тяжелую пехоту! Танцор махнул ей, указывая идти вперед. — Хорошо. Начали.

Она вывела его на мокрую мостовую. Танцор не отрывал рук от дубинок. — Как они заграбастали груз?

Девушка скривилась: — Шутите? На проклятом острове все контрабандисты.

Он ухмыльнулся. — Полагаю, как на Напах.

Девушка не смогла сдержать смеха. — Ага. Думаю, вы правы.

Он искоса изучал ее: миниатюрная, со вздернутым носом и волосами столь коротко стриженными, что более походят на щетину. На деле, еще дитя. Но всегда такая серьезная! — Давно ли ты в команде Угрюмой?

Она едва не подскочила от удивления. — Я всегда была с го... ну, э... пару лет.

Кажется, он готова была сказать "с госпожой". — Итак, она аристократка с Напов. Так и думал.

Девушка яростно скривилась, крепко сжимая губы.

— Да ладно. — Он вглядывался в пелену тумана, столь тонкого, что не заслуживал названия дождя. — Куда?

— Они начали с лучших мест, идут последовательно. — Девушка махнула рукой. — Попробуем припортовые лачуги.

Они спустились к берегу. Здесь можно было расслышать лишь плеск волн на камнях, стоны и скрипы поставленных на якоря кораблей. Однако свет качающегося фонаря выдал чье-то присутствие. Танцор жестом велел Неумехе залезть на крышу, сам войдя внутрь.

Слышались звуки спора; он оказался в тылу целой толпы громил Геффена, зажавших в двери весьма испуганного типчика в мятом фартуке.

— Все понял? Бери, заплатишь позже, — крикнула женщина, в которой ассасин узнал давнюю подругу, любительницу серег.

Мужчина, мелкий собственник, нервно тискал края фартука. — Я бы и рад, но... Но я все забил, видите ли. Нет места... — Тут он разразился нелепым, дерганым смехом.

— Все равно возьмешь, — зарычала женщина. — Считай это авансом от Геффена. Он потом заберет.

Владелец снова нервозно засмеялся, обливаясь потом. — Я взял бы! Точно! Но места нет...

Женщина сделала знак двоим мускулистым типам. — Мы поможем, найдем место.

Двое ринулись вперед, чтобы отлететь от фигуры, внезапно заслонившей щуплого владельца. Мужчина казался, скорее, не человеком, а каменной стеной.

— С дороги, проклятый выпивоха, — рявкнула женщина.

— В баре не драться, — зарокотал здоровяк, подобно пустой бочке. Женщина выставила пальцы, веля громилам нападать. Они схватили плечи здоровяка, только чтобы отлететь прочь.

Танцор положил дубинки себе на плечи. — Я знаю склад, где полно места, — возвестил он громко.

Все головы повернулись к нему. Женщина протискалась сквозь толпу уличных вымогателей. — Снова ты! — зарычала она. — Поглядите, стоит тут один и такой смелый. Пора преподать тебе урок. — И снова она воспользовалась пальцами, командуя своими громилами. Бандиты вынули разнообразные палки и дубинки. Насчитав двенадцать, Танцор не стал медлить и классифицировать чужое оружие; он немедленно пошел в атаку.

Ударив по коленям, потом по черепам, когда хозяева коленей начали падать. Он не сбавлял напора. Отводил чужие выпады, награждая противников ударами по локтям, коленям и носам. Всё, чтобы нанести наибольший ущерб без особых усилий. Негодяи быстро попадали. Женщина пятилась, выпучив и без того большие глаза. Треск ломаемых костей эхом отдавался в узких переулках.

Последний из дюжины сдался, получив множество ударов по коленным чашечкам, в живот и в лоб, и без сознания подкатился к ногам женщины. Она смотрела на Танцора с полным недоумением. За его спиной живой ковер из воров стенал, хватаясь за головы и колени. Впрочем, некоторые вовсе не шевелились. — Зачем ты здесь? — выдохнула она с невольным восхищением. — Зачем кому-то вроде тебя тратить время на поганый остров?

— Это мое дело. А твоему хозяину советую сесть на ближайший уходящий корабль.

Она покачала головой: — Я его знаю. Не уедет.

— Тогда у нас проблема.

Рука потянулась к ножу у пояса, однако он лишь взглянул предостерегающе — и рука отдернулась. — Да, — заикнулась она. — Да-да, у нас...

— Как тебя зовут?

— Крыша.

— Крыша? Неужели? Ну, мое имя Танцор. И я вызываю твоего босса. Или он оставляет любые притязания на территории города, или я иду за ним. Ясно?

Она кивнула, стиснув зубы.

— Хорошо. — Он кивнул, показывая, что ей пора уйти. Женщина пятилась назад спиной, затем развернулась и умчалась, пропав в тумане.

Танцор обернулся к великану, заблокировавшему заднюю дверь. — А тебя как звать?

Мужчина озадаченно нахмурился и объявил: — В баре не драться.

Танцор поднял бровь: "Верно" . Громко крикнул внутрь: — Спиртное все ваше. Уверен, место для трех фляг найдется, — и начал пробираться меж павшими телами на улицу.

Уже покинув переулок, услышал боязливый вопрос: — Это безопасно?

Неумеха ухмылялась, ожидая его на улице. — Ты очень помогла, — сказал он с упреком.

— Мне говорили, что вы хороши — но я не знала, что настолько хороши.

— Спасибо... наверное.

— Могли бы меня научить?

Он искоса поглядел на нее. — Наверняка. Но не думаю, что у нас есть время.

— Планируете уезжать?

Он засмеялся: — Планирую чертовски много дел для всех нас.

Девушка чуть не воспарила над лужами. — Увидим. Вдруг этот Геф наконец поймет урок.

Танцору пришлось покачать головой. — Нет. Мне придется забить его до потери чувств и забросить на корабль.

— Почему еще не?..

Он вытер холодную росу с лица. — Потому что мы должны побороть его организацию. Или один из подручных вылезет наверх, и придется начинать сначала.

— А, поняла.

Вблизи "Смешка" он ускорил шаги, потянув ее за собой. Если уже устроена засада, то здесь.

Дверь открылась, Прощай кивнула им. Танцор расслабился. Склонил голову, прощаясь с Неумехой, и пошел наверх.

Отпер дверь, сунулся внутрь. Может... но контра была пуста. Он долго стоял в темноте, глядя на стол. Ву не нужно было уходить одному. Нужен друг, чтобы сохранять дураку жизнь. Да о чем он вообще думал?

Подтащив стул к стене у входа, он сел, балансируя на задних ножках. Положил руки на холодные рукояти кинжалов, которые всегда скрытно носил у пояса — на всякий случай. Посидел так молча, глядя в темноту и слыша стук дождика по закрытым ставням, потом тяжело вздохнул и закрыл глаза.

* * *

Недуриан сидел на скамье и ел яблоко; день выдался солнечным и он наслаждался теплом. Рядом были привычные старые грызуны, несли привычные небылицы и следили за малой толикой красот мира, кои могла предложить площадь в торговом квартале Малаза. Он едва ли вслушивался — каждую историю пришлось слышать уже дюжину раз — но, когда болтовня внезапно умолкла, поднял глаза и подавился. Перед ним стояла Агайла, руки в боки. Роскошный кружевной шарф обвивал шею, длинные волосы разметались — черный шелк на белом.

— Вот ты где! — провозгласила она, будто обращаясь к блудному дитяти. — Уже опаздываем. Скорее! — Она почти полетела к берегу.

Ошеломленный Недуриан встал, сжав огрызок в руке.

— Одной вдовы тебе не хватило, а, Нед? — крикнул один из старых грызунов.

Недуриан с нарочитой задумчивостью провел пятерней по нечесаной бороде, оправил ветхий воротник. — Никогда не мог отказать девчушке, дружок.

Старик ухмыльнулся компании. — Ага... покорность. — Оба остальных заквохтали, демонстрируя отсутствие зубов.

Недуриан воздел палец. — Осторожнее. Рыбам может понравиться ваш вкус.

Старый приятель махнул рукой: — Ах... у них было так много оказий.

Агайла сверкала глазами с улицы. Он поспешил туда. Сборище стариков провожало их смехом.

Поравнявшись с Агайлой, он озадаченно взглянул на нее. В чем может быть дело? Никогда он не говорил с ней вне лавки — и вообще не видел, чтобы она выходила из лавки. Шага ее были быстрыми, волосы развевались на сильном ветру.

— Что? — спросил он.

Ведьма не обратила внимания, и он прикусил язык. Она вела к полнолюдным докам, где торговые суда выгружали товары, брали пассажиров на материк.

Она озирала толпу, подскакивая на кончиках пальцев и кусая губы. Не знай он ее слишком хорошо, решил бы, что это тревога. А то, что вызывает тревогу в этой женщине... да, это уже не его класс.

— Не вижу его, — пробурчала ведьма разочарованно. — Уже должен был быть.

— Кто?

— Обо.

Он покачнулся, едва не разинув рот. Обо! О все боги и демоны, благие и подлые! Это имя произносили шепотом лишь самые умудренные маги. Они встретят его? Просто встретят? Он сомневался.

Ведьма поманила его. — Что ж, ничего не поделать. Примем ее сами.

"Ага. Еще женщина" . — Кого? — спросил он. Она вновь не ответила. Скрипя зубами, он пошел вслед за ней к основанию пирса, где встало последнее судно. Агайла скрестила руки, тут же отвела назад и уложила узлом гриву волос; подтянула рукава и снова сложила руки на тощей груди.

Действительно нервничает, понял старик, ужасаясь столь откровенному беспокойству многоопытной колдуньи. — Кто же она? — спросил он едва слышно.

— Тихо. Держи руки при себе. И, ради всех богов, не поднимай Садок.

— Что такое?

Она раздражено зашипела. — Считай ее Властительницей, — раздался резкий, напряженный голос.

Недуриан лишь поднял брови. Да неужели. Властительница? Тогда что, во имя Семи Миров, им тут делать?

Он следил за толпой спускавшихся на пирс пассажиров. Никто не выглядел особенно примечательным. Впрочем, одна из женщин выделялась из людей, или, скорее, люди начинали меркнуть перед властью и силой ее присутствия, казались трудноразличимыми, скорее напоминая призраки.

Однако он вряд ли уделил бы ей более чем мгновенный взгляд, не будь предупреждения Агайлы. Она оказалась женщиной среднего возраста, в простой потертой одежде, черты лица непривлекательны, волосы коротко обрезаны. Жена фермера или мелкого торговца, вот за кого он принял бы ее. Но теперь, хотя пассажиры почти отталкивали ее в проходе, она предстала магнитным камнем в потоке силы.

Женщина подошла к ним и встала. На плече висела небольшая сумка. Темные глаза впились лишь в Агайлу; впрочем, сейчас Недуриан вовсе не хотел оказаться выделенным из толпы. — Кто вы? — спросила гостья.

— Агайла.

Взор женщины скользнул им за спины. Она кивнула. — И Обо.

Недуриан удивлено оглянулся. Там стоял невысокий, жилистый, бледный старичок, пятнистая лысина и дикие завитки волос над ушами. ЭТО и есть великий и ужасный Обо? Не мимо него ли, сидевшего на скамейке, он прошел час назад?

Обо метнул ему неприязненный взгляд, будто говоря: "Чего уставился?" Недуриан торопливо отвернулся.

— И под каким именем вы сейчас странствуете? — говорила Агайла.

— Ночная Стужа.

— А ваши намерения? Нам не нужны провокации. Бурегоны в последнее время притихли.

Тонкие губы скривились, будто она услышала шутку. — Просто исследования.

Аайла, похоже, успела вернуть самообладание и вновь усмехалась. — Надеюсь. Вы понимаете, что мы будем следить за вами все время?

— Разумеется. — Женщина склонила голову, прощаясь, и пошла к улице.

Агайла обернулась к Обо. — Что ее принесло сюда? — прошипела она театральным шепотом.

Великий и ужасный Обо пожал костлявыми, как у пугала, плечами. — Не знаю.

— Один тип играется здесь с Меанасом, — вставил Недуриан.

Обо презрительно оглядел его с ног до головы. — Из какой Бездны ты вылез?

* * *

Дассем решился сразу, но три дня и ночи безмолвных бдений у алтаря понадобились, чтобы он нашел в себе достаточно воли и твердости открыть рот и заговорить. Это стало одним из труднейших решений жизни; делая его, он ощущал себя предателем всей веры и всего мира. Однако девочка слабела день ото дня и колебания ничего не могил изменить.

— Мой господин, — начал он, сидя, склонив голову, голосом тихим и хриплым, — мне предельно тяжко говорить ... но я прошу милости.

Долгая тишина во тьме ответила его словам. Ночь словно поглотила мавзолей. Сам воздух стал очень холодным. Затем что-то пошевелилось, являясь, излучая кислое недовольство и даже разочарование.

— Дассем Альтор, — донесся слабый вздох. — И ты. А я возлагал на тебя столь великие надежды.

— Прошу, владыка. Она невинна.

Разочарование нарастало. — Ты знаешь, что это не важно.

Дассем склонился сильнее. — Да. Мне жаль. Просто с языка сорвалось.

— Тогда нам нечего обсуждать.

Он чуть разогнулся. — К сожалению, есть.

Череп древнего трупа на крышке саркофага пошевелился, обращаясь в его сторону. — О?

Дассем выпрямил спину. — Возьми меня.

— Прости, что?

— Вместо нее. Возьми меня. Жизнь за жизнь.

Череп отвернулся. — Я не торгуюсь.

— Тогда у тебя нет Меча. Я отбрасываю его здесь и сейчас.

Ответом стал мрачный смех. — Не решишься.

Дассем мгновенно вскочил на ноги. — Довольно. За все годы я ничего не требовал, ни о чем не просил. Теперь прошу об одном подарке, а меня гонят, словно нищего от дверей.

Высохший труп на саркофаге сел сам собой. — Все вы смертны, все вы нищие у моих дверей.

Дассем кивнул, соглашаясь. — Знаю. Итак, я обычный нищий.

Костяк разразился сухим смехом. — Слишком дерзкий нищий. Ты никто без звонкого титула.

Дассем отвернулся. — Между нами больше ничего нет. — Побросав в заплечный мешок немногочисленные вещи, не забыв два кошеля приношений Худу, он встал на колени и поднял девочку вместе с одеялами. Она прижалась к груди, будто горячий уголек.