7 дней в июне. Том Первый

— Смотри-ка, а она вся в белом, да еще и длинном...

— Ну и? Тебя ее 'календарь' интересует, что ли?

— Да не... Я про 'длинный, белый'...

Мы с Андрюхой, который (поняв, что в окошке высматривать особо нечего — все то, что внизу, видено неоднократно и с разных курсов) прислушивался к нам, в голос захохотали, к нашему ржанию присоединилось ржание Михалыча, остальные, слегка недоумевая, смотрели на нас.

— Чего ржете, кони? — спросил нас убоповец Игорь.

— Ту это... короче, случай был... сейчас, расскажу. — такого прикола Михалыч, естественно, забыть не мог.

Дело было так: когда Михалыч еще работал на земле, а следствие в прокуратуре, не говоря уже о надзорах, было преимущественно женским, в районе отмечался праздник — день милиции, 10 ноября. На него, что естественно, были приглашены и прекрасные дамы — сиречь, я со своей тогдашней командой — восемь человек. Пятеро были 'прекрасными', из них двое — в том самом возрасте, когда женщина уже прекрасно знает, что ей нужно от мужчины. Одна такого возраста еще не достигла, а двое из него уже вышли. Одна из двух нужной для мужиков категории дежурила по району — а надо сказать, что в теории дежурство по району заканчивается с окончанием рабочего дня — потом на все происшествия нашей подследственности должен выезжать следователь, который дежурит по городу. Но это — только в теории. Короче говоря, когда дежурная по району Марина, разогревшись шампусиком, станцевала пару-тройку плотных медленных танцев с одним из оперов — молодым человек лет на пять младше её, но весьма, с ее точки зрения, симпатичным, и ожидала продолжения по окончании торжественного мероприятия — естественно, в виде безудержного секаса до утра — к столу, за которым мы сидели, подошел прокурор.

— Марина Витальевна... Тут вот какое дело... Труп без внешних объявился — а у ребят сегодня все-таки праздник... Вы бы не могли сами съездить, отписать? Машину начальник РУВД дает.

Отказать шефу Марина не смогла — ее бы неправильно поняли. Поэтому она, кинув сожалеющий взгляд в сторону так и неосвоенного 'комиссарского тела' опера, собралась, взяла дежурную папочку (на самом деле, конечно, папищу — уж больно много там всякого всего) — и отбыла к тому телу, которое без внешних. Итогом этого выезда стал протокол осмотра трупа, в котором была фраза о том, что он, в смысле труп, одет в 'длинный белый член'. Видимо, сочетание 'длинный и белый' с плащом, в который по факту был одет труп в момент преждевременной кончины на почве неумеренного употребления фальсифицированной алкогольной продукции, в процессе написания в голове Марины никак не ассоциировалось. Что делать — прокурорские барышни, а тем более — следователи, очень часто являются большими неудачницами в плане личной жизни. Само собой, что над этим протоколом в дальнейшем угорали все, кто о нем слышал.

Когда ребята услышали эту историю, с ними приключилась настоящая истерика — а очередной приход стюардессы, сообщившей, что наш самолет готовится совершить посадку в аэропорту столицы республики Беларусь города-героя Минск, был встречен еще более усилившимся хохотом. Недоуменно посмотрев на нас, девушка в белом предложила нам пристегнуть привязные ремни и, покачивая соблазнительными бедрами, удалилась.

— Длинный... белый... ха-ха-ха... никак не могли успокоиться мужики.

Проглотив на ход ноги по бутылочке 'минералки', мы, собрав свою 'ручную кладь', выбрались по трапу на взлетную полосу. Полоса выглядела любопытно: на краю площадки, видимо после работы бульдозера, высилась куча хлама, в которой без труда можно было узнать то, что еще совсем недавно было винтовыми самолетами. Присмотревшись, мы увидели на некоторых обломках фашистские кресты и свастики. Только тут до нас окончательно дошло, что все, услышанное нами про немцев-фашистов — действительно не шутка. Приголубили стервятников, похоже, 'Шилки', которые, в количестве 4-х штук, стояли на территории летного поля, хотя возможно, это сделал 'Бук' — одна из установок виднелась рядом с лесопосадкой. Да... А дела-то тут — серьезные.

— Следственно-оперативная группа из Питера? — спросили нас подошедшие военные, в количестве двух человек. Один из них, постарше, был одет в форму войск РБ — собственно говоря, обычную форму, но с красно-зеленым флажком белорусской эмблемы, второй носил эмблему в виде антенны локатора и двух пересекающихся молний. О! Кажется, я знаю, куда нас сейчас понесет.

— Есть такое дело — ответил штатский по своей натуре Андрюха, впрочем, в свое время отслуживший срочную еще в ГСВГ.

— Товарищи офицеры, ситуация следующая: фашистам удалось вклиниться на территорию Белоруссии. На территории Брестской области их остановили совсем недалеко от Барановичей — а там, как вы наверное знаете, находится очень важный объект, — продолжил подполковник из РТВ ВВС РФ. — Но это — полбеды. Вторые полбеды заключаются в том, что в районе станции замечены группы людей в советской военной форме довоенного образца. Когда одна из таких групп столкнулась с сотрудниками белорусского МВД, то по-русски приказала милиционерам предъявить документы, получив отказ — немедленно открыла огонь на поражение. Выжил только один из милиционеров — и он утверждает, что один из стрелявших по ним разговаривал на немецком языке — точнее, не разговаривал, а кричал — выживший милиционер открыл ответный огонь. Добивать его они не стали — ушли. Мы полагаем, что в районе нашего объекта действуют группы из полка 'Бранденбург' — а ловить их, по сути, некому — вся белорусская милиция, все сотрудники КГБ сейчас держат фронт. Кроме того, не исключаются попытки с их стороны осуществить внедрение с долговременными целями (ртвшник, говоришь? Ну-ну... Знаем мы таких ртвшников). Поэтому задача ликвидации диверсантов возлагается на вас — и приданных вам в помощь белорусских партизан, в смысле резервистов, в количестве взвода, под командованием товарища Кулькина — подполковник указал в сторону белорусского военного — тот молча нам кивнул.

Хмм... Кулькин... Кулькин... Что-то знакомое..

— Простите, а вас зовут не Александр?

— Меня? Александр. А в чем дело?

— А дело в том, уважаемый Старый Империалист, что мы с вами заочно знакомы. Позвольте представиться: Понтий Пилат, собственной персоной!

— Обалдеть... Гора с горой — только и смог ответить Старый.

От такого пассажа все окружающие нас выпали в осадок. Некоторые из них, наверное, мысленно уже стали прикидывать нас на роль агентов семи дружественных и одной вражеской, другие — явно размышляли, нет ли в наших словах умысла на теракт.

Ничего. У нас целых 155 километров дороги от Минска до Барановичей для того, чтобы объяснить, что такое форум 'В вихре времен' и с чем его едят. Понимающе усмехнувшись, Александр пригласил всех к посадке в кунг армейского 'МАЗа'. Светало. Наступало утро второго дня катавасии.

Первый сержант Алекс Кшетуский. База НАТО. Прибалтика.

Первый сержант Алекс "Блинчик" Кшетуский сидел на срочном совещании командного состава. На повестке дня стояло много неожиданных вопросов, которые еще вчера не могли присниться реально смотрящему на жизнь человеку. Еще бы, попасть в прошлое почти на семь десятков лет — такое событие могут описать в книжках, но чтобы оно произошло с вами здесь и сейчас? Бред. К сожалению, когда бред чувствуется и осязается как реальность — именно ею он и является. Восприятие есть действительность! И теперь именно этот бред и стоял на повестке дня.

— Господа и дамы, в первом приближении обстоятельства мы определили. Какие у вас будут идеи? — спросил майор Лосон, комроты "Чарли". После минутной паузы, слово Кшетуский взял слово:

— У нас есть три варианта действий, сэр. Первый — эвакуироваться в безопасное место с целью добраться до Штатов, второй — остаться на месте и влиться в состав Латвийской армии и третий — начать сотрудничать с русскими.

— Тебе легко говорить, ты сам русский, — пробурчала капитан Хайнд, замкомроты.

— Я расписал варианты, — возразил Алекс. — Решение за командиром. Ситуация настолько нестандартна, что нельзя исключать почти любые варианты.

— Почему почти? — поинтересовался майор.

— Потому что вариант сотрудничества с тутошними немцами я считаю неприемлемым, — отрезал Кшетуский. — Кого-то привлекают мысли поддержки Освенцима и Дахау? Я не хочу превращать в реальность анекдот про упавшего с охранной вышки деда.*

Атмосфера совещания немного улучшилась. Становиться бок о бок с палачами Гитлера не хотелось никому. Обсуждение вариантов заняло четверть часа. Было ясно, что шансы добраться до Штатов, и даже до Англии, являлись весьма низкими. Немцы засекут и собьют, ведь пташки даже не вооружены. Второй вариант тоже не заслуживал особого внимания, поскольку в сколь-нибудь длительную независимость Прибалтики никто из присутствующих не верил. Расклад не тот. Оставался последний — сотрудничество с Москвой. Тут выходила на передний план реакция восточного гиганта на присутствие маленькой части оставшейся в будущем вчера сверхдержавы.

____________________________________________________________________

* Анекдот — А у меня дед во время Второй мировой войны в концлагере погиб. Упал пьяным со сторожевой вышки.

— В первую очередь, надо связаться с нашим посольством в Латвии, госпожой Гербер, и военным атташе, подполковником Смитом. Все же, прежде всего, наша задача — защита граждан США, где бы мы ни были, — продолжил Лосон, когда обсудили варианты дальнейших действий. — У них будет, что сказать.

Алекс подумал, что майор просто пытается переложить бремя ответственности на чужие плечи.

— Сэр, подполковник Смит вместе с командором Хэндерсоном вчера убыли с визитом в Данию, связь с которой отсутствует, — сказала Хайнд. — И старшим офицером являетесь вы.

Если бы не наработанный за 18 лет в армии опыт, сержант не заметил бы, как дрогнуло лицо у командира. Пути к отступлению были отрезаны — Лосону надо сразу было брать ответственность на себя. Но необходимо хоть что-то делать — командир должен быть уверен в себе и подчиненных, для преодоления трудностей у него есть первый сержант.

— Сэр, охрана посольств в Латвии, Литве и Эстонии на месте, а это в сумме почти взвод морпехов. Так же в трех посольствах пребывает, по моим оценкам, от 20 до 40 граждан США. В данной ситуации их надо эвакуировать в наиболее безопасное место, — начал рассуждать Алекс, затягивая время и давая возможность майору прийти в себя.

— Полагаю, местные власти обеспечат их безопасность, — возразила капитан.

Кшетуский усмехнулся про себя. Капитан явно не в курсе регулярно проходящих маршей СС-овцев в Прибалтике. Но вслух сказал иное:

— Местные про них просто могут забыть в суете. К тому же пара отделений морской пехоты сильно повысит нашу мощь. Не забывайте, что окромя Беретт у нас ничего нет — мы ведь медэвакуатор, а не штурмовая группа! А у горшкоголовых* могут найтись и пулеметы на наши пташки. На все девять, разумеется, не хватит, но авось одну ударную машину мы снарядим.

__________________________________________________________________

*Jarheads — дословно горшкоголовые, сленговое название морских пехотинцев США.

Первый сержант Кшетуский стоял перед куцым строем солдат своей роты. Из шестидесяти пяти человек личного состава, здесь и сейчас осталось всего тридцать семь. Семь офицеров, одиннадцать уорент-офицеров, четыре сержанта, четырнадцать рядовых и он сам. Те, кому он был предан. Те, чье доверие он не имел права нарушить. Они входили в один процент населения — людей надевших униформу — и с точки зрения Алекса являлись лучшими гражданами. Они не болтали в конгрессе и не скандировали на митингах, они не тратили миллионы на накачанных силиконом моделей, не отдыхали на островах Карибского моря, не курили дурь, купленную на социальное пособие. Они ругались друг с другом и напивались вместе, кадрили местных девчонок и хранили верность возлюбленным, отлынивали от работы и ругали слишком короткий рабочий день. Это были простые парни и девушки из небогатых районов, со своими чаяниями, недостатками и особенностями. Кшетуский был предан именно им, а не высоким заветам демократии или не нюхавшим пороху чиновникам работающем в дистрикте.*

— Рота! Смирно! — привычно дал команду Алекс. Еще раз окинув строй придирчивым взглядом, он развернулся и уступил место майору Лосону. Стоя позади строя**, первый сержант роты выслушал речь командира, подмечая реакцию части на обрушившуюся на них ситуацию. Сержантов он проинструктовал ранее, так что они не выглядели удивленными. А вот рядовые явно были шокированы крахом привычного для них мира. Судя по всему, многие из них, поверив в реальность происходящего, попытаются напиться этим вечером. Увы, их надежды не будут оправданы. Многое ещё предстояло сделать для того, чтобы выжить в мире внезапно ставшем неуютным.

____________________________________________________________________

*Вашингтон, Дистрикт Колумбия — столица США.

**По уставу, старший сержант части принимает построение и сдает его командующему частью офицеру, после чего становится позади строя, до момента роспуска, который и проводит.

Из воспоминаний заместителя начальника штаба VI-го Армейского корпуса:

'...С утра 22.06.1941 была потеряна связь с соседями слева, II-м Армейским корпусом из группы армий 'Север'. Вскоре командование группы армий 'Центр' довело до нас, что потеряна связь со всей группой армий 'Север'. Более того, невозможно установить связь с Кёнигсбергом (Калининград), Мемелем (Клайпеда), Тильзитом (Советск), Пиллау (Балтийск), Инстербургом (Черняховск), Гумбиненом (Гусев), Велау (Знаменск) и любыми населенными пунктами в их окрестностях. Нам было приказано провести разведку в направлении Гумбинен (Гусев) и Шталлупёнен (Нестеров), чтобы прояснить ситуацию в этом районе. Первые сообщения от разведывательных групп были обескураживающими и неправдоподобными. Им никто не хотел верить. Но поток этих сообщений нарастал, и все они говорили об одном: линия Хайлигенбайль (Мамоново) — Пройсиш Айлау (Багратионовск) — Гердауен (Железнодорожный) — озеро Виштитер (Виштынецкое) занята постами вооруженных сил, использующих символику бывшей Российской империи, говорящих на русском языке и вооруженных неизвестными образцами оружия и военной техники. На территории севернее этой линии отмечается присутствие странно одетого русскоговорящего населения, необычных автомобилей и зданий. Наряду с этим наблюдались во множестве и здания явно нашей, немецкой постройки, некоторые из которых были в довольно запущенном состоянии. Большинство вывесок, табличек и указателей выполнено на русском языке, изредка встречаются вывески с латинским шрифтом. Листва на деревьях в этом районе пожелтела и частично осыпалась — и это в июне месяце!

С аэродромов в Данциге (Гданьск), Эльбинге (Эльблонге), Алленштайне (Ольштын) были подняты самолеты-разведчики. Два Hs126 взлетели и с одного из полевых аэродромов нашей группы армий. Однако вскоре после достижения интересующего нас района связь с ними была потеряна. Больше всех повезло тому Fw189, что летел из Эльбинга. Он прошел над западной окраиной Кёнигсберга, достиг северной оконечности Земландского полуострова и в районе порта Нойкюрен (Пионерский) лег на обратный курс, намереваясь пройти вдоль побережья и разведать обстановку в Пиллау. Именно в этот момент связь была потеряна и с ним. Но наблюдатель успел доложить о разительном изменении знакомого ему облика Кёнигсберга. За исключением кафедрального собора и линии Литовского вала со старыми фортами, в центре города не обнаружилось ни одного знакомого ориентира, хотя конфигурация русла реки Прегель и расположение озер на территории города не изменились. Доложил он и о том, что в воздухе наблюдались неизвестные летательные аппараты, обладающие огромной скоростью.