Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
Вернувшись в институт, я рассказал своим парням о проведённом пуске и мы вечером в общежитии славно обмыли это дело. Дальше началась работа над новой темой, но помня слова Путилина, мы работали спокойно без авралов, я опять начал ходить на тренировки, бегал кроссы. Спустя три недели я в газетах прочитал, что на встрече в Вашингтоне Андропов и Рейган подписали договор РСМД и в тот же день к вечеру позвонил Путилин. — Мы победили, Максим, — услышал я в трубке его весёлый голос, мне даже показалось, что он слегка выпил, — ты знаешь, как они готовились? Они хотели своими спутниками и радарами отследить весь полёт нашей ракеты, а потом показать нам, что у них всё под контролем и ни хрена у них не получилось. Они только сняли сам пуск и всё, ракета исчезла с их приборов, они её потеряли и до самого полигона не видели. Вот тут они испугались по настоящему, они же думали, что всё контролируют своими ПРО, а оказалось, даже специально, заранее подготовившись ничего, не смогли увидеть. Представляешь, вечером в тот же день Рейган сам позвонил Андропову и предложил встретиться, и вот, договор подписан. Теперь наша экономика немного вздохнёт, но мы на этом не будем останавливаться, нам надо и дальше пугать наших партнёров, чтобы они забыли о своих амбициях. Завтра к семнадцати ноль ноль мы ждём вашу группу в Кремле, вместе с директором, он кстати в курсе уже, должен вас предупредить. Форма одежды парадная и не опаздывайте, Юрий Владимирович этого не любит. Попрощавшись, он отключился. И тут же в дверь вошёл наш директор и довёл эту новость, насчёт поездки в Кремль, до всех. — Завтра отдыхайте, готовьтесь, брейтесь, гладьтесь и к двум часам дня, чтобы как штык возле института. Выедем заранее, лучше там подождём, на месте, — он взялся за ручку двери, — кто опоздает, пеняйте на себя, ждать никого не будем. В Кремле мне бывать не доводилось, как и остальным парням, директор, правда, здесь уже бывал. Красота и монументальность поражали воображение. Всё было на высочайшем уровне по протоколу. Андропов поблагодарил нас за проделанную работу на благо Родины, на повышение её обороноспособности. Мы мирные люди, но наш бронепоезд стоит на запасном пути — закончил он свою короткую речь. Потом к микрофону подошёл Путилин и зачитал приказ Генерального секретаря, по которому все мы награждались премией в размере годового оклада, кроме этого директор НИИ получил орден "Трудовой славы второй степени", я — медаль "За доблестный труд", а мои парни — почётные грамоты подписанные Андроповым. В ответном слове директор пообещал и дальше крепить обороноспособность страны и оправдать высокое доверие партии и правительства. Я не хотел выступать, но Андропов, хитро посмотрев на меня через очки, произнёс, — Максим Алексеевич, а вы, почему молчите, скажите нам пару слов. Пришлось выйти, и, несмотря на волнение, коротко выступить, поблагодарить руководство страны за доверие, а своих парней за самоотверженный труд. Закончил я по военному — Служу Советскому Союзу. Потом принесли шампанское и все выпили, чокнувшись с Андроповым, а Путилин шепнул, что в комитете мне присвоили внеочередное воинское звание — капитан, перепрыгнув через старлея. Потом мы погрузились в автобус и поехали домой, настроение у всех было приподнятое, всё-таки премия была существенной, я даже серьёзно задумался о покупке машины, тем более права Семёнов мне уже сделал. По дороге решили заехать в ресторан обмыть награды, даже директор был не против. Посидели хорошо, только водитель автобуса был недоволен, выпить-то нельзя, но директор, расслабившись, пообещал подкинуть ему премию и он успокоился. Домой вернулись поздно, но еще перед рестораном директор объявил, что завтра отдыхаем, так что мы особо не переживали — выспимся.
Спустя несколько дней выйдя после работы из института, я увидел возле входа в курилке Игоря и ещё пару молодых парней из моего бывшего третьего бюро. Поздоровавшись, я хотел пройти мимо, но Игорь придержал меня. — Погоди Максим, я не понял, ты проставляться собираешься, — очень серьёзно начал он, я аж опешил, — в нашем бюро, можно сказать, путёвку в жизнь получил, большим человеком стал, а друзей угостить слабо? — Конечно, собираюсь, — попытался отмазаться я,— вот скоро в отпуск пойду, куплю мяса, сходим на озеро шашлыков нажарим и посидим по человечески. — Ну, ты хитрец, это уже за отпуск простава будет, — настаивал Игорь и парни ему вторили, — а мы про твою новую должность говорим. Да и слух прошел, наградили вас неплохо. Мне стало слегка неудобно, действительно нам премии дали, хоть и заслуженно, но парни в других бюро тоже хорошо работали. — Ну а, что вы предлагаете, — заколебался я,— пойдём в магазин, а потом на природу, или в общежитии посидим, но у меня есть нечего, надо прикупить. — Зачем, здесь в городке светится, слишком мелко, — возразил Игорь, — сейчас автобус в город пойдёт, я с водителем только что разговаривал, там и посидим в ресторане культурно. Я знаю один недорогой на окраине, нам и в центр не придётся соваться, быстро доедим. А назад на такси, завтра суббота, грех не расслабиться, или вы работаете завтра? — Да нет, отдыхаем, — уже практически согласился я. — Ну и отлично, пошли на автобус, — как змей искуситель добивал меня Игорь, — вон шофер уже из гаража вышел. И он показал на стоящий недалеко от институтского гаража знакомый микроавтобус, на котором мы ездили в Кремль. Отступать было уже неудобно, я подумал, что тогда ребята окончательно на меня обидятся, и мы пошли к автобусу. Доехали мы действительно очень быстро, ресторан был небольшой, но очень уютный, какой-то домашний. В последнее время в столице открывалось много частных точек общепита, работало постановление последнего Пленума ЦК. Этот ресторанчик был из вновь открытых, мы расположились в отгороженной кабинке, тут же пришла официантка и приняла заказ. Веселье началось. Блюда были очень вкусными, я даже и не припомню, когда ел подобное, водка была в запотевшем графине, очень хорошего качества, но я старался много не пить, чтобы завтра сильно не болеть с похмелья. Я знал свой организм и под конец вечера стал довольно часто пропускать. Потом ребята — Андрей и Виктор, засобирались к каким-то девушкам — медичкам в общежитие, предлагали и нам с Игорем, мол, общежитие большое, найдёте себе подруг, но мы вежливо отказались. Они ушли, а мы остались вдвоём и стали собираться домой, я сходил в туалет, а вернувшись, увидел, что Игорь вновь наполнил рюмки. — Давай на посошок, и пойдём на выход, такси я уже вызвал, — и он поднял свою рюмку, и, стукнув слегка мою, опрокинул водку в рот и принялся закусывать. Я тоже выпил и, закусив, мы встали из-за стола, у меня слегка закружилась голова, но на ногах я стоял достаточно твёрдо. — Всё в порядке? — внимательно посмотрел мне в глаза Игорь, — ты какой-то бледный. — Да нет, всё нормально, голова слегка поплыла. Надо домой ехать, завтра наверно болеть буду. Мы вышли из ресторана, мне что-то становилось всё хуже и хуже, Игорь махнул рукой, и к нам подъехало такси. Мы загрузились и поехали в сторону института. Веки у меня с каждой минутой наливались тяжестью, и я еле удерживал их открытыми. На выезде из города я окончательно потерял над ними контроль, и они закрылись, одновременно с этим померкло и сознание. Очнулся я на кровати в одежде, рука была прикована наручником к проходящей под окном трубе. Я попытался сесть и выглянуть в окно, по пристёгнутой руке было понятно, что я попал в какую-то нехорошую историю. Осталось разобраться в какую и попытаться из неё выбраться. Сесть получилось не сразу, голова просто раскалывалась на части. Но всё-таки сев на кровати, я понял, что усилия мои прошли даром — окно было снаружи закрыто ставнями, в щели которых ничего не удалось разглядеть. Осмотрев комнату, я убедился, что нахожусь в деревенском доме, в комнату выходил бок побеленной извёсткой печи, вместо двери были натянуты занавески из цветной плотной ткани. Вдоль наружной стены проходила труба отопления, выходящая из печки, к которой меня и приковали. Подёргав рукой, я убедился в надёжности наручника, только руку больно стало. Так, а где Игорь, может где-то в соседней комнате, я уже хотел подать голос, но тут хлопнула дверь, и в соседней комнате раздался шум, а потом голоса. Один из них принадлежал Игорю. — Как думаете, Майк, наш пленник ещё не очнулся? — спросил он невидимого собеседника. — Нет, вряд ли, это специальное средство для спецопераций. Гарантированный сон в течение восьми часов. Ну, если хотите, проверьте, — ответил собеседник Игоря с небольшим акцентом. Я поспешно вытянулся на кровати, стараясь при этом не шуметь, и закрыл глаза. Раздались шаги и шелест отодвигаемой занавески. — Нет, ещё спит, — раздался голос Игоря и шаги от двери, — когда выезжаете? — Сегодня к вечеру, пока выходные дни, его могут не хватиться, а с понедельника начнут дороги перекрывать, трудно будет из Москвы вырваться. — Как бы я хотел с вами поехать, не могу уже в этой стране жить. На Запад хочу, куда-нибудь к океану, — произнес Игорь со вздохом. — Рановато вам ещё Игорь, вы ещё нам здесь нужны, — ответил невидимый Майк, — слишком подозрительно будет выглядеть ваше совместное исчезновение. Да и маловато баксов ещё на вашем счету для счастливой жизни у нас. Годик другой поработаете, может еще, какой гений у русских появится. Езжайте сейчас домой, и продумывайте детально своё алиби, в понедельник вас допросят в первую очередь. Раздался шум отодвигаемых стульев и голоса стали удаляться. — Да и не на Запад мы поедим, а на Дальний Восток, — засмеялся Майк,— на Западе всё в первую очередь перекроют, а особенно финскую границу как самую ближнюю. А приморье далеко, нас там вряд ли будут ждать. Хлопнула дверь, и голоса стихли. Ну, кое-что прояснилось, значит, меня похитили иностранцы, и скорей всего американцы, а мой бывший наставник и вчерашний собутыльник им в этом активно помог. Ладно, пока я всё равно сделать ничего не в силах, а голова гудит, надо полежать, а лучше бы поспать ещё немного. И я опять вырубился. Через какое-то время я опять пришёл в себя. Прислушался к своим ощущениям, попробовал приподняться. Голова болела, но уже значительно меньше, можно было терпеть. В соседней комнате негромко работал телевизор. Я сел на кровати и погремел наручником, прикованным к трубе. В комнату заглянул и зашёл молодой мужчина, лет тридцати пяти, в хорошем костюме на вполне спортивной фигуре. Он улыбнулся во все тридцать два белых ухоженных зуба. — Здравствуйте, Максим Алексеевич, как вы себя чувствуете? — Бывало и лучше, а это что такое, — подёргал я прикованной рукой, — в чём дело и кто вы такой. — Меня зовут Майк, я ваш друг, — ещё шире заулыбался он, — а наручник для вашей же пользы. Мы знаем, что вы занимаетесь дзюдо, и не хотели, что бы вы делали необдуманные поступки. Я, представляю некую организацию, которая предлагает вам очень высокооплачиваемую работу, практически вы сами можете выбрать размер своей зарплаты, конечно, в разумных пределах. К вашим услугам, также будет любое самое современное оборудование и квалифицированные помощники, которых вы сами себе отберёте. Он замолчал и внимательно смотрел на меня. — Вы, можете не отвечать прямо сейчас, у вас есть время подумать, — продолжил он, после паузы. — Предложение заманчивое, а почему нужно было меня похищать, приковывать наручниками, а просто не озвучить это предложение в нормальных условиях, скажем в ресторане. — Мы не можем рисковать. Понимаете, Максим, если бы вы отказались и сообщили о нашем предложении своим друзьям из КГБ, вас бы взяли под круглосуточный контроль, и мы бы просто не смогли к вам близко подойти. Именно поэтому мы вынуждены были вас похитить. Но, сейчас выбор за вами. Если вы принимаете наше предложение, мы вас с максимально возможным комфортом переправляем за границу, создаём вам идеальные условия для работы, вы спокойно работаете по своей специальности и при этом пользуетесь всеми благами демократического общества. В случае вашего отказа от нашего предложения, мы вас всё равно вывозим из СССР, но ваше путешествие будет куда менее комфортным. Чтобы вы не сорвали нам операцию, придётся вас всё время держать под психотропными препаратами, а это, поверьте чревато привыканием и другими побочными эффектами. — А зачем меня вывозить, если я не приму ваше предложение, — перебил я. — Мы просто не можем оставить ваши мозги, нашему потенциальному противнику, — поморщился он. — Можно, конечно вас просто ликвидировать, но мы надеемся, что вы примете наше предложение. Поверьте, у современной науки достаточно средств, чтобы сломить любое сопротивление, но, повторюсь, нам бы крайне этого не хотелось, нам, как и русским нужны ваши мозги, и желательно неповреждённые. Он посмотрел на часы. — У вас есть еще часов пять до отъезда, так что думайте, как вам лучше ехать, под кайфом или нет. Сейчас я вас отстегну, не пытайтесь ко мне применять ваши приёмы, я тоже неплохо подготовлен, тем более на улице ещё двое вооружённых бойцов, которые случайно могут вас покалечить. Он подошёл и отстегнул наручник от трубы, не снимая его с руки. — Пойдемте, позавтракаете, кофе выпьете, — показал он на соседнюю комнату, где работал телевизор, — вам сразу легче станет. Мы вошли в соседнюю комнату. Окно в ней тоже было закрыто ставнями снаружи. — Вон умывальник, можете умыться, а за шторкой в углу, как вы русские говорите "удобства", если надо пользуйтесь, — он показал рукой. — На столе еда, чайник горячий, но можете подогреть, если хотите. Холодильник тоже в вашем распоряжении. Я вас сейчас вынужден покинуть, пристёгивать вас не буду, но не делайте глупостей. Дверь достаточно крепкая, а за ней и под окнами мои люди, которые не очень хорошо говорят по-русски, и не будут, с вами церемонится. Кушайте и думайте над моим предложением, я приду вас проводить, но поедите вы с другими людьми. Он вышел и закрыл за собой массивную дверь. Я услышал, как в замке провернулся ключ и как он обменялся с кем-то невидимым парой фраз по-английски. Я вполне сносно знаю английский, правда, произношение, все преподаватели говорят, у меня ужасное, но через дверь я не смог разобрать смысла сказанного. Я умылся и перекусил, еда, конечно, не лезла, совсем, может из-за похмелья, а может из-за снотворного, которое мне подмешали. И сделал это Игорь, я в этом уже не сомневался. Вяло пожевав бутерброд, я бросил это занятие, а вот кофе попил с удовольствием, даже две кружки выпил. Пощёлкав каналами старенького телевизора, я прилёг на диван и погрузился в невесёлые мысли. Выбор у меня опять небольшой. Работать на американцев мне категорически не хотелось, а это сто процентов они. Некоторые граждане, в моём мире, всю жизнь рвались за границу, хоть кем: в бордель, в посудомойку, улицы подметать, в такси работать. Такое щедрое предложение, какое сделали мне, для них бы было сказкой, мечтой, а вот меня не привлекало. Может, родители меня так воспитали, что Родина для меня не пустой звук, не место где платят много денег, и нет очередей в магазинах. Но я сейчас не в своём мире, мелькнула мысль, но перед глазами встала Любовь Павловна, смотревшая на меня грустными глазами. Сколько я прожил в этой реальности, мне встречались только добрые, отзывчивые люди, старающиеся хоть чем-нибудь да помочь. Может мне просто везло на встречи, но начиная с сантехников, которые вытащили меня из люка, всё было именно так. Нет, не могу я их предать, но тогда меня начнут колоть наркотой и всё равно увезут из Союза. Я некоторое время прикидывал разные варианты. Пробовал даже напрягать мозги, как то по особому, надеясь активировать свой дар, по открытию порталов, но всё было тщетно. Дело в том, что в институте, несмотря на занятость, я встречался пару раз со своим разоблачителем от КГБ — "Ильичом". Евгений Анатольевич однозначно настаивал, что своим мозгом в затылочной части, я могу активировать открытие порталов между мирами. Он бы с удовольствием со мной поэкспериментировал, но из-за катастрофической нехватки времени, мы ограничились всего парой встреч. На них он пытался разными способами активировать мой дар, но у нас ничего не получилось. Возможно, потому, что я сам не очень то и хотел куда-то перемещаться. Вот и сейчас я попробовал сосредоточиться на перемещении за пределы этого дома, даже зажмуривался от усердия, но открывая глаза, видел, что нахожусь на том же самом диване. Блин, голова только разболелась пуще прежнего. Я прекратил свои бесплодные попытки и налил себе ещё кофе, понемногу боль утихла. Ладно, чтобы не стать наркоманом, буду в дороге вести себя спокойно, скорей всего сбежать так и так не получится, заодно пусть сопровождающие меня американцы успокоятся, а там видно будет. Майку скажу, что мне надо дополнительное время на раздумье, но ехать я не отказываюсь. Но буду всё время начеку, может всё-таки получится сбежать, а нет значит — судьба. Но выкладываться у них как в Союзе я не буду, никакой инициативы, буду делать вид, что работаю и всё. Может у комитета получится меня выручить. Определившись, я задремал, несмотря на выпитый кофе, может снотворное продолжало действовать. Проснулся я достаточно бодрым и стал смотреть телевизор, через некоторое время пришёл Майк, с незнакомым мужиком, горилообразной комплекции, с лицом, не обременённым интеллектом. — Познакомьтесь Максим, это Боб, он поедет с вами, он не очень хорошо говорит по-русски, но понять можно. Что вы решили насчёт моего предложения? — спросил он. — Я ещё не до конца определился, но поеду я спокойно, не надо меня колоть, по дороге ещё подумаю. — О, Кей, но имейте ввиду, вы будете в специальном тайнике, в фуре. Там оборудованы две комнаты, разделённые решёткой. В одной будете вы, в другой Боб, с пистолетом заряженным шприцем с мощным парализующим препаратом. Если вы попытаетесь кричать, стучать или ещё как-то привлекать к машине внимание он выстрелит в вас этим шприцем и дальше вы поедите под кайфом. В кабине будут находится двое водителей, вооружённых пистолетом с глушителем, они все "морские котики", им поставлена задача доставить вас из пункта А в пункт Б и можете не сомневаться они её выполнят. Так. Что пожалейте ваших Гаишников, которые могут остановить фуру для проверки документов, поверьте, они вам не помогут, а вы их можете убить своим неправильным поведением. Набирайтесь терпения, поездка продлится около недели, ехать будете с остановками только на дозаправку. Удобства в вашей передвижной комнате, к сожалению подобные этим, — он кивнул на угол отгороженный занавеской, — но это временно. Через недельку вы сядете на корабль, где у вас будет отдельная каюта, со всеми удобствами. В дверь заглянул ещё один мордоворот и по-английски сказал, что машина подъехала, можно грузится. — Ну и отлично, Макс, пойдёмте на посадку, карета подана, — улыбнулся голливудской улыбкой Майк,— давайте я сниму с вас наручник. Я думаю, мы обо всём договорились. Он снял с меня болтающийся наручник, и мы втроем вышли из дома, при этом Боб нежно, но крепко держал меня за предплечье. Недалеко от дома стояла фура с распахнутыми дверями. Номера были иностранные, кузов был заставлен какими-то коробками, между которыми был узкий проход вглубь фургона. Боб буквально забросил меня в кузов и на ломаном русском сказал, чтобы я шёл по проходу между коробками. Я увидел вдалеке слабый свет и двинулся туда, он заскочил в фуру одним прыжком и шёл следом за мной, едва протискиваясь своими огромными плечами между коробками. Проход вывел меня в небольшую, отгороженную железом комнату с открытой дверью. В тусклом свете лампочки под потолком я увидел, что она перегорожена решеткой, в которой имеется тоже открытая решётчатая дверь. Именно туда меня и подтолкнул вошедший следом Боб, не сильно, но вполне чувствительно, чтобы я оказался у противоположной стены, едва удержавшись на ногах. Он тут же закрыл решётку и повесил на неё замок. Следом вошёл Майк. — Вот ваши апартаменты Максим, хотя лучше наверно — Макс, ну это вы сами решите. Я приношу свои извинения за некоторые неудобства, но иначе нельзя, когда приедете к нам, вам предоставят все возможные условия для отдыха. Сейчас парни заложат проход коробками, и вы поедите, помните как надо себя вести, и счастливого пути. Он повернулся и пошёл назад по проходу, а Боб, закрыв за ним дверь, уселся в мягкое автомобильное кресло, прикрученное к полу. Мне он тоже показал на такое же в моей половине. Да немногословный у меня попутчик. Я сел в кресло и осмотрелся. Комнатки были небольшие, ну это понятно, надо ещё для груза место оставить, который, кстати, в кузове уже кто-то двигал, заделывая проход. Кроме кресла в них было по небольшой кровати с панцирной сеткой, тоже прикрученной к полу и отгороженные шторкой удобства в углу. Я приподнялся и заглянул за шторку, там был установлен унитаз, как в железнодорожных вагонах, рядом притулился маленький умывальник, тоже скорей всего оттуда же. В моей половине больше ничего не было, а в комнате Боба ещё стояла небольшая газовая плитка и маленький автомобильный холодильник, остальное было всё как у меня. В потолке, имелись решётки вентиляции. Да, у Боба был ещё небольшой транзистор, который сейчас молчал. Я поудобней устроился в кресле и через некоторое время машина тронулась, я взглянул на часы было одиннадцать часов вечера, да неделя покажется длинной... Действительно ехали мы, целую вечность. Я выспался на годы вперёд. Скорей всего, мне Боб, что-то подмешивал в пищу, которая не отличалась разнообразием, и которую он готовил на своей плитке. Потому что спать хотелось постоянно, но если бы не сон я наверно точно с ума сошёл бы. Ехали почти без остановок, короткие остановки на заправку топлива, да на смену водителей, несколько раз нас останавливали на постах ГАИ. Первое время Боб напрягался на остановках, наводил на меня пистолет с шприц тюбиком, но видя мою полную лояльность, к концу пути заметно расслабился. А я, помня слова Майка, вёл себя паинькой, не хотелось, чтобы из-за меня кто-то пострадал. Наконец машина остановилась, и кто-то начал очищать проход в нашу темницу. Через некоторое время в стенку стукнули и Боб открыл дверь, а затем открыл и мою клетку, и махнув рукой первый двинулся по проходу между коробками. Я, не дожидаясь особого приглашения, двинулся следом. Спрыгнув из кузова, я едва не упал, хорошо Боб меня поддержал, мышцы ног за долгую поездку практически атрофировались. Я сделал несколько разминочных упражнений и огляделся. Стояли мы, на какой-то грунтовке, между сопками, рядом с фурой стоял потрёпанный уазик. Солнце уже скрылось за сопками и начинало темнеть. Боб молча одел мне наручники, подвёл к внедорожнику и помог забраться на заднее сиденье, сам обойдя машину сел рядом. За руль уселся один из водителей, и мы поехали. Ехать пришлось довольно долго, но фар не включали, когда совсем стало, не видно дороги, водитель просто взял с соседнего сиденья прибор ночного виденья, и надел на глаза. Через какое-то время мы заехали в лес и остановились, водитель заглушил двигатель и Боб вышел из машины, встал рядом и долго вслушивался в окружающий лес. Затем он расстегнул мне наручники, завёл руки за спину и застегнул снова. Потом достав из бардачка скотч, заклеил мне рот. Я пытался, что-то мычать и вращать глазами, но он флегматично на ломаном русском объяснил, что это ненадолго, надо потерпеть, здесь погранзона и шуметь нельзя. Он взял в руку пистолет со шприцами, а водитель, достав из багажника рюкзак, взвалил его себе на плечи, а в руку взял пистолет с длинным глушителем и пошёл первым, я за ним, а за мной Боб. Шли мы не менее получаса, водитель шел с прибором ночного виденья, а мы практически упёршись носом, в спины друг друга. Луна была скрыта за облаками и видимость была отвратительной, время от времени Боб, чуть слышно шелестел, и до меня долетал запах табака. Постепенно впереди стал слышаться какой-то шум, который постепенно нарастал, превратившись в итоге в шум прибоя. Мы вышли к морю, но, не выходя из леса, залегли в кустах. Долго лежали в темноте, прислушиваясь, потом водитель тихо снял с себя рюкзак, отполз на свободное от кустов место, и стал в нём копаться. Через минуту послышалось слабое шипение, и я увидел надувающеюся резиновую лодку. Надув лодку он собрал складные вёсла, закрепил их на лодке и подполз к нам. Боб всё это время смотрел в бинокль на море. Они тихо переговорили по-английски, но я всё же понял, что они прощаются и подтверждая это, водитель вышел из кустов и двинулся назад по тропе. Мы остались вдвоём, Боб всё также смотрел на море, изредка поглядывая на часы. Было очевидно, что мы ждём какую-то лодку, чтобы подплыть к ней на своей резинке, Боб подтвердил мои слова, сказав, что как он скажет, надо быстро бежать к воде, и прыгать в лодку, которую он принесёт. Для убедительности он помахал перед моим носом пистолетом с шприц тюбиками. Я не сомневался, что если понадобится, он выстрелит в меня и легко перенесёт моё тело к воде и закинет в лодку. Возможно, так и планировалось изначально, но видя мою покорность, на протяжении всего пути от Москвы, он немного расслабился и решил, что я и своими ногами прекрасно добегу, а он лодку принесёт. Я понял, что это мой последний шанс остаться на Родине. Я покорно сажусь в лодку, а когда мы достаточно отплывём от берега, прыгаю в воду и стараюсь под водой как можно дальше уплыть от лодки, время от времени незаметно поднимаясь, чтобы глотнуть воздуха. Был, конечно, один большой минус в моём плане — это наручники на руках, да ещё за спиной. Но выбора не было, нас в спецшколе учили перекидывать руки в наручниках из-за спины вперёд, у меня даже неплохо получалось, а плаваю я хорошо, должен выплыть. Боб будет грести на вёслах, а значит, свой пистолет положит на пол, пока он его схватит, у меня будет секунда, другая. Долго искать меня они не смогут, всё-таки это территориальные воды СССР, в любое время могут пограничники появиться. В общем, план ещё тот, но другого всё равно не было. Спустя часа полтора в море на секунду блеснул какой-то огонёк и Боб подняв меня за шкирку, придал толчком ускорение в сторону моря, а сам, подхватив и поставив на голову лодку, потрусил следом. Преодолев полосу прибоя, мы заскочили в лодку, и Боб стал грести как на соревнованиях по гребле. Как я и предполагал пистолет он бросил себе под ноги. Когда мы отплыли метров на двадцать от берега, я глотнув как можно больше воздуха, просто перекинулся за борт, одновременно пнув пистолет куда-то в сторону носа лодки. Погрузившись в воду, я камнем пошёл на дно, одновременно выворачивая руки в наручниках вперёд. Удалось мне это уже на дне, глубина оказалась небольшая, метров пять, и я, подняв голову, разглядел на фоне неба силуэт лодки. Не теряя времени, а главное воздуха, я рванул вдоль дна в сторону и не поднимался до тех пор, пока в глазах не начало темнеть. Несмотря, на то, что в лёгких полыхал огонь, я постарался всплыть как можно тише и, приподняв над водой только лицо, вдохнул воздуха и опять погрузившись, поплыл. Так я делал много раз, пока совсем не выбился из сил, я уже практически не соображал куда плыву и легко мог повернуть в сторону лодки. Уже теряя сознание, я повернул в сторону берега, хотя его совсем не было видно в кромешной темноте. А может у меня в глазах уже всё померкло, я из последних сил просто старался держаться на волнах, которые, я надеялся, бегут к берегу. Не помню, как я доплыл до берега, или волны сами выбросили меня на него, сознание моё отключилось раньше. А очнулся я, оттого что кто-то облизывал мне лицо. С трудом разлепив веки, я увидел, что уже начало светать, а лицо мне лижет собака, немецкая овчарка, с ошейником на шее. Увидев, что я очнулся, она радостно гавкнула, и тут же я услышал голос. — Найда, что там у тебя? — скрип сапог и эти самые сапоги, стоящие возле меня. — Ни хрена себе, товарищ сержант, здесь утопленник кажись. С трудом разлепив рот, я прошипел, — сам ты утопленник, — и попытался повернуться и сесть, но у меня не получилось, я только застонал. — Лежать, не двигаться,— тут же заорал боец и загремел автоматом. — Что тут у тебя Голиков? — раздался другой, более уверенный голос, и в поле моего зрения появилась вторая пара сапог. — Диверсант товарищ сержант. — Убери автомат, Голиков. Диверсантов в наручниках не бывает. Чьи-то сильные руки меня бережно повернули на бок, а затем посадили, поддерживая за плечи. — Пить хотите? Я только молча кивнул и почувствовал, что в губы мне упирается горлышко фляги. Я с жадностью напился, почувствовав себя значительно лучше. Теперь я мог говорить, а не шипеть воспалённым горлом. — Я офицер Комитета Государственной Безопасности, — начал я, обращаясь к сержанту, — у меня есть информация государственной важности. Снимите, эти чёртовы наручники, и доставьте меня, как можно быстрее, к вашему командиру. С меня сняли наручники, сержант связался по рации с начальством, и мы пошли в сторону дороги, которая проходила по кромке леса. Через двадцать минут подъехал уазик с двумя пограничниками, не считая водителя. Меня бережно, но настойчиво усадили на заднее сиденье, а сами сели по бокам. Машина, взревев двигателем, помчалась по дороге, как мне объяснили, сопровождающие бойцы, сразу в штаб отряда. Ехали довольно долго, не меньше часа, я думал все кишки, вытрясет, дорога была никакая. По приезду меня провели сразу к командиру отряда, у которого, как я позже узнал, сидел начальник особого отдела. — Товарищ подполковник, — сразу обратился я к хозяину кабинета, — я капитан КГБ, Непомнящий Максим Алексеевич. Был похищен в Москве группой "морских котиков" армии США и нелегально доставлен сюда, с целью пересечения границы. Мне удалось сбежать в самый последний момент, спрыгнул с лодки, правда, едва не утонул. — У вас есть какие-нибудь доказательства, документы или будем ждать ответа на официальный запрос, — выслушав меня, спросил подполковник. — Андрей Леонидович, — обратился он к майору, находящемуся в кабинете, — вы записали данные, надо срочно связаться с Москвой. Тот молча кивнул и вышел из кабинета. — Позвоните по этому номеру, — обратился я к начальнику отряда и продиктовал по памяти номер Путилина. — Кто, мне должен ответить? — Это номер Путилина Владимира Владимировича, советника товарища Андропова, — ответил я, наблюдая, как брови офицера поползли вверх. — Однако, знакомые у вас, — выдохнул он, набирая номер, — как мне вас назвать? — Так и называйте по фамилии. Он набрал номер и несколько секунд напряжённо ждал, а когда ему ответили, представился и рассказал, то же самое, что рассказывал я несколько минут назад. Затем протянул трубку мне. — Максим, это правда, вы? — услышал я голос Путилина, через шорох помех. Связь была не очень. — Да, Владимир Владимирович, меня похитили наши заклятые друзья из США, но я от них сбежал. Надо арестовать Игоря Потапова из нашего института, он работает на них. — Молодец чертяка, — еле дослушал меня Путилин, — а, мы тут землю носом роем. Все границы перекрыли, если честно, думали, тебя уже нет в живых. А насчёт своего коллеги не беспокойся, мы его сразу взяли. У нас на Лубянке сидит, правда пока не признался, но теперь ему деваться некуда. Руководили операцией наверняка из посольства, никого не запомнил? — Был там некто Майк, культурный мужик, хорошо одетый, свободно говорит по-русски. Однозначно, он и руководил, а остальные просто исполнители, они и по-русски плохо говорят. Меня кстати на фуре с иностранными номерами везли, фургон синий, в нём комната оборудована и коробками заставлена. Кабину я не видел. После секундной паузы, Путилин попросил передать трубку начальнику отряда. Тот молча слушал, лишь иногда вставляя "так точно", под конец, в очередной раз, сказав "так точно, всё понятно" он бережно положил трубку. — За вами ближайшим рейсом прилетят из Москвы, — глянув в свои пометки, произнёс он. — А сейчас мне приказано поместить вас в нашей санчасти, под усиленной охраной. Пойдёмте, Максим, я вас провожу, есть хотите? — Не откажусь. — Сейчас организуем. Меня поместили в отдельной палате, выдали махровый халат, а мою мокрую и грязную одежду унесли. Вкусно накормили, потом пришёл врач, осмотрел меня, померил давление и поинтересовался самочувствием. Я сказал, что всё нормально, ничего не требуется. Вытянулся на кровати и заснул, а утром за мной приехали два крепких молодых человека в хороших костюмах. Они предъявили удостоверения сотрудников комитета, и мы полетели в Москву. В Шереметьево нас уже ждала машина, на которой меня доставили на знакомую квартиру в центре. Навстречу мне вышел сам Путилин, он даже обнял меня в прихожей, потом я в подробностях рассказал ему о своих приключениях. — Машину нам задержать не удалось, — произнес он, когда я закончил свой рассказ, — её успели погрузить на японское судно, и оно покинуло порт Владивосток. Она по документам из Финляндии, транзитом в Японию, какую-то парфюмерию везёт. Майка мы вычислили, он сотрудник посольства, у него дипломатическая неприкосновенность. Но операцию он провалил, а ещё и засветился, так что карьера его закончилась. Теперь будет служить в какой-нибудь дыре до самой пенсии. Ну, а с Потаповым всё ясно получит срок за измену Родине. Теперь относительно вас, Максим Алексеевич. Больше мы рисковать не будем. Завтра получите табельное оружие и специальную кобуру под мышку. Всегда из дома выходить с оружием. Мы не стали ждать, когда ваша приёмная мама выйдет на пенсию, и подобрали вам трёхкомнатную квартиру в Черёмушках. Прямо отсюда туда и поедите. Вся необходимая мебель там есть, а свои вещи, из общежития, перевезёте завтра. Мне доложили, что вы машину хотели покупать? Я утвердительно кивнул, — да, планировал в будущем. — Ничего покупать не нужно, вас будут возить на служебной "Волге" двое наших сотрудников, туда, куда вам будет нужно. Ну, в первую очередь, конечно в институт на работу, но они будут круглосуточно дежурить возле вашего дома, так что можете пользоваться машиной по вашему усмотрению. — А не слишком ли страхуемся, — вклинился я, — Владимир Владимирович. — Нет, нормально, у вас ещё куча дел, а наши враги ведь не успокоятся. Раз не получилось вас украсть и вывезти к себе, они будут стараться вас ликвидировать, чтобы лишить нас преимущества. Так, что вам следует быть очень осторожным, по крайней мере, в ближайшее время. На этом мы попрощались и я с этими же парнями, что встретили меня в аэропорту поехал в Черёмушки. Квартира была супер. Третий этаж, отличная планировка, два балкона, телефон. Мебель почти вся импортная, новая, большой телевизор "Сони", этой же фирмы музыкальный центр. Через некоторое время зазвонил телефон. Подняв трубку, я услышал голос Путилина. — Как квартира, понравилась. — Просто нет слов, всё супер. Спасибо, не знаю, как и благодарить. — А и не надо благодарностей. Это тебе аванс за работу на благо Родины. Давно мы стали готовится, хотели тебе сюрприз сделать. Но в связи с возникшим к тебе интересом наших друзей, решили с сюрпризом не откладывать. Живи и спокойно работай, — он положил трубку. Я выглянул в окно, "Волга" стояла напротив подъезда, в салоне виднелись мои охранники. Да, теперь видимо без них никуда. Я позвонил Любовь Павловне и похвастал новой квартирой. Сказал, что с нетерпением жду её переезда. Она со слезами в голосе сказала, что гордится мной.
Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |