Глобус

Единственное что — дружескую попойку в одном из кабачков сектора это не отменило. Парни назвали это посвящением в настоящие спасатели, и накачали меня алкоголем так, что на следующее утро без оперативного вмешательства моего кибердоктора, я бы, наверное, умер. К вящему моему удивлению, капитан Высоцкий, как-то ненавязчиво продолжавший присматривать за мной, ребят даже похвалил. Сказал, что смерть в пустоте, и смерть в виде сочащегося мяса — это разные вещи. И что, если бы мужики не напоили бы меня до состояния полного отключения сознания, ночной кошмар был бы гарантирован.

Понятия не имею, стал ли сниться несчастный Фернандо Кальва, а вот о последней просьбе умирающего друга я не забыл. Но и выполнить наказ — найти, и, как я считал, позаботиться о Тае Сумамбетовой — быстро не получилось. Указанные в справочнике номера для контактов оказались заблокированы. Единственное, удалось со всей определенностью узнать, что госпожа Сумамбетова прибыла на станцию "Королев" незадолго до катастрофы, в которой погиб Тремейн. Прибыла, и растворилась. Ни в одном отеле не появлялась, в списках задержанных стражей или доставленных в госпиталь не значилась.

Это был тупик. В наш век цифровых технологий, отсутствие информации — это как отрицание существования. И если бы я не был абсолютно уверен в том, что такой человек есть, в тот самый момент сдался бы.

Будь Тая мальчиком, нас троих — Сашку, меня и ее — в приюте точно назвали бы "тремя гвардейцами". Помните? Лет пятнадцать, наверное, назад этот сериал крутили по гало, и не знаю, как вообще по Содружеству, среди нас, детей, герои фильма пользовались бешенной популярностью. Трое гвардейцев — супер бойцов, стерегущих покой и безопасность Арбитра, и вынужденных бороться с группой высокопоставленных заговорщиков из числа депутатов Генеральной Ассамблеи.

Потом, уже в училище, мы пытались найти и сохранить ленту на кристаллах. И были безмерно удивлены, когда мичман Филлипчук ворвался в кубрик во главе дежурного звена СБ. Нас не наказывали, нет. Но вопросами изводили долго. Кто же знал, что сериал настолько негативно повлиял на итоги очередных выборов, что фильм тут же сняли с показа и запретили. Ну, то есть — ограничили доступ. А все, проявлявшие чрезмерное упорство и требовавшие продолжения, близко познакомились с дознавателями службы безопасности.

Так что, быть может и хорошо, что Тая была девочкой. Потому как, во-первых, гвардейцами нас не звали и особого внимания спецслужб мы не удостоились. А во-вторых, пострадал бы Сашка Тремейн. При всей его, так и хлещущей через край харизме и показной наглости, в отношении слабого пола мой друг был... Мягко говоря... Да чего уж там — полнейшим тюфяком он был. Смущался, краснел и начинал заикаться. А вот с Таей эта его болезнь не срабатывала.

— Знаешь, Сашенька, — однажды серьезно заявила наша подруга. И оценивающе взглянула на Тремейна. — А тебе ведь придется на мне жениться. Не сейчас, конечно...

— А когда? — все-таки слегка порозовел от смущения мой друг.

— Потом, — легкомысленно махнула рукой Тая. — Когда мы станем взрослыми, и ты станешь известным на весь белый свет.

— А я? — обиделся я. Не то чтоб она мне очень сильно нравилась, но и просто так сдавать позиции был не намерен. Наша теплая компания вообще держалась на нашем с Сашкой постоянном соперничестве. А девочка выступала неизменным арбитром.

— А ты, Ури, — вскинула свои удивительные, теплые, коричневые глаза Тая. Будто бы пря мо в душу заглянула. — Ты никогда знаменитым не станешь. Героическим астронавтом — обязательно. Но судачить на всех углах станут о Тремейне, а не о тебе.

В общем, так оно и вышло. Сашка стал звездой галовидения, Тая его женой, а я — лейтенантом космофлота. Отважным астронавтом...

Заметили, да? Астронавтом, а не детективом, способным только по косвенным признакам и оговоркам малознакомых людей найти пропавшую супругу погибшего друга. Я знал, как рассчитать траекторию движения любой из малых или средних пустотных платформ, с заданной массой, скоростью и расстоянием от массивных космических объектов. Почти наверняка победил бы в космическом бою любого из пилотов, при условии, если корабли и вооружение будет равноценным. И большой вероятностью одолел бы двоих. А вот как найти в огромном космическом городе человека, если он не хочет, чтоб его находили — понятия не имел.

Однако вы же знаете! Флот не сдается! Да и как я мог позволить себе опустить руки, если при одной мысли, что бедная, убитая горем девушка одиноко бродит по равнодушным улицам Короля, сердце сжималось до звона в ушах. Так что к поискам подруги детства последовательно были подключены: коллеги по работе, включая старого мудрого пилота Ю — не последнего, кстати, человека в диаспоре вездесущих выходцев из Империи; бравые бойцы нашей, триста пятой, дружины СВГ; клуб отставных офицеров вооруженных сил и лично господин капитан Высоцкий и таксист дядя Миша Корчевский. Я был абсолютно уверен, что участие этих людей будет куда как полезнее для дела, чем мои бестолковые метания по незнакомым секторам станции.

К счастью ли, или к несчастью, но в итоге все эти ухищрения пропали впустую. Парой недель спустя катастрофы, в первых числах апреля, вечером, я, еще в раздевалке своего цеха получил сообщение от тетушки Милы на Сетку. В нем она спешила уведомить о том, что девушка, ради поисков которой я переполошил половину честных жителей Короля, ныне находится в моей квартире. Вот так-то вот! Тая наша меня сама.

— Это хорошо, что у тебя, Ури, не так много вещей, — вместо приветствия заявила девушка, стоило мне перешагнуть порог собственной квартиры. — Я заняла тот шкаф, этот и еще вон тот. А из этого переложила твою одежду вот сюда. Ты же не обидишься, правда?

Сказать по правде, о существовании скрытых за декоративными панелями обширных мест хранения я прежде понятия не имел. И сетка, обычно подсвечивающая активные, то есть способные каким-либо образом взаимодействовать с пользователем, зоны помещения, промолчала, как разведчик на допросе. Подозреваю, что всяческие дополнительные полочки и шкафчики показывают свою истинную суть вообще только женщинам.

В общем, за день Тая успела основательно у меня расположиться. Разложить гору одежды, заставить все горизонтальные плоскости в санузле какими-то своими баночками, бутылочками и тюбиками, и забить холодильник заказанными от моего имени продуктами. К слову сказать, хотя в апартаментах и присутствовала небольшая кухня, я сам пищу не готовил. Так-то и не пробовал ни разу, но предполагаю, что ничего слишком уж сложного в этом нет, и в Сети наверняка найдется несколько сотен рецептов каких-нибудь доступных для начинающего блюд. Просто мне всегда было жаль потраченного на пустяки времени. Куда проще и гораздо быстрее доверить это дело профессионалам в каком-нибудь кафе.

Тая же, как выяснилось, возиться со всякими зажарками — обжарками на кухне любила. Ну или, во всяком случае, считала готовку пищи своей обязанностью. Иначе, какие, спрашивается, Демоны ее заставили вообще покупать не такие уж и дешевые продукты?

А еще девушка совершено не выглядела убитой горем.

Я половину дня выдумывал слова утешения. Такие, знаете, чтоб и не разбередить рану, и выразить свое отношение. И выдал в итоге фразу, которую без лишней скромности считал едва ли не идеальной для подобных случаев.

— Тая, — выдал я Кадифовичу, чтоб проверить эффективность речи хоть на ком-то живом. — Я понимаю, что ты чувствуешь, потому что нечто подобное чувствую и я сам. Мы с тобой потеряли друга! И это, конечно, очень больно и печально. Но, слава Богам, у нас с тобой еще остались мы. И мы можем помочь друг другу пережить боль утраты.

— Ты это чего?! — покраснел от смущения Дино и даже слегка отодвинулся от меня. Причем, вместе со стулом и разносом, уставленным тарелками. Дело было в столовой огромного промышленного комплекса, и чтоб ответить, мастеру пришлось сначала прожевать только что откусанное. — Ты конечно хороший парень, Ури, но, прости, я не из таких!

— Да я тоже, — отмахнулся я. — Речь репетирую. Нужно же будет как-то утешить жену погибшего друга.

— Фу-у-х, — обрадовался хорват. — Только зря ты эту муть накрутил. Настоящий мужчина взял бы бабенку за жопку, да и рыкнул бы в ушко чего-нибудь вроде: "Не плачь, подруга! У тебя все еще есть я!"

Зав соседним столиком кто-то выкрикнул "браво" и задорно свистнул.

— Видал! — обрадовался Дино. — Цени! Коротко и эффектно!

— Да уж, — поморщился я. — Была бы какая-нибудь простая баба, яб так и сделал. А с Таей это не пройдет. Она девушка утонченная. Замужем была за всемирной знаменитостью.

— Принцесса! — понимающе прокомментировал соседний столик.

— А чего? — подключились мужики с другой стороны. — Нынче принцесс задницами не оборудуют? Взяться, типо, не за что?

— Хлебалы завалили, специалисты, — зарычал Кадифович. И в один миг поменяв тон, обратился к заинтересовавшемуся разговором старому пилоту. — А вы что думаете, господин Нянь?

— Холодный рис — это тоже рис, вдова — это тоже женщина, — огладив куцую бородку, выдал, наконец, господин Ю. — Надеюсь, юноша понял эту древнюю китайскую мудрость, и поступит соответствующим образом.

— Я все понял, — кивнул я под прицелом пары десятков требовательных глаз. — Кроме одного. Господин Нянь! А что такое "рис"?

— Кстати — да! — поддержал меня все тот же задорный голос с соседнего столика. — Или это, типо, пофиг чего? Типо, все чего угодно? Типо, холодный стул — это, типо, тоже стул и все такое?

— Слово, которое ты еще не сказал — твой раб, — вновь принялся умничать имперец. Все конечно сразу поняли, что старик и сам понятия не имеет, что такое этот пресловутый "рис", но стесняется признаться. — Но стоит это слово высказать, оно станет твоим господином! Подумайте об этом, и впредь держите глупые слова своими рабами!

Потом, после того как важный, с невероятно прямой спиной, Ю ушел, спор вспыхнул с новой силой. И, как говорят, продолжался и в раздевалке после смены, и в ближайшем пабе за кружкой пива. В бар я уже не пошел — хватило ста прежде выданных советов, одна половина которых прямо противоречила другой. Но Дино рассказывал, что уже глубокой ночью, работяги все-таки пришли к согласию. Решили, что умом баб не понять, и что их можно и нужно только любить.

К счастью, никаких слов и не понадобилось. Тая так плотно, в смысле — без пауз и остановок, щебетала, что не дала мне и единого шанса брякнуть какую-нибудь глупость.

Станция ЛЛ-4 Королев. Внутренний обитаемый пояс. 05.173 Э.В.

К началу мая госпожа Сумамбетова едва окончательно не выселила меня из уютной квартирки в жилой секции тетушки Милы. Это значит, что я всерьез раздумывал о возможности как-нибудь тихонько собрать вещи, и исчезнуть, раствориться среди сотен тысяч других обитателей Короля. И, сказать по правде, от этого малодушного шага меня удержало только понимание тог обстоятельства, что еще не готов отключить свою нейросеть от станционного информационного пространства. А без этого Тая легко бы обнаружила бы меня, просто создав запрос о текущем расположении объекта поиска.

Уж не знаю, как Саша Тремейн умудрялся уживаться с этой непрерывно говорящей и тратящей деньги на всякую ерунду женщиной. Лично у меня терпения не хватало выслушивать весь поток ничего не значащих слов, который вдова изливала в моем присутствии. Могла начать пересказ очередного галосериала, в процессе перескочить на сетования по поводу химических оттенков привкуса у искусственных ароматизаторов и вкусовых добавок в пищу. И закончить яростными претензиями ко мне по поводу низкой заработной платы. Иногда я чувствовал, что тихонечко схожу с ума, или едва-едва сдерживаюсь от того, чтоб не оторвать эту говорящую голову.

И ведь нельзя сказать, что жизнь стала совершенно невыносимой. Нет, вовсе нет! У меня все еще была работа, куда я ежедневно убегал ни свет ни заря. И на которой мог официально задерживаться, возвращаясь в квартиру ближе к полуночи. Тем более что это, весьма кстати проявившееся, рвение нашло всестороннюю поддержку у руководства корпорации. В цехе стоял малый каботажный грузовичок "Лифэй" имперского производства, у хозяина которого, было масса планов по глубокой модернизации судна и не слишком много времени на их реализацию.

— И ведь что самое печальное, — жаловался я Кадифовичу, одновременно занимаясь демонтажем одного из маневровых двигателей с творения сумрачного китайского гения с темной стороны Луны. — Я-то помню ее совсем другой. Не такой...

— Побрехушкой, — подсказал Дино, никогда особенным тактом не отличавшийся.

— Вроде того, — вынужден был признать я. — Она за вечер произносит столько слов, сколько наш господин Нянь, наверное, и за неделю не осилит. И все это ничего не значащее сотрясание воздуха. Знаешь, Дино...

— М-м-мм? — у мастера давно кончились для меня мудрые житейские советы. Но хоть как-то проявлять участие он еще в себе силы находил.

— Я прежде думал, что такие... женщины бывают только в глупых галосериалах. Ну, знаешь? Тупые блондинки, интересующиеся только тряпками и совсем уже идиотскими сериалами.

— Мой дед любил говаривать, что мол, сказка — ложь, да в ней намек, — чуть ли не весело ввернул-таки хорват. Он всегда радовался, когда удавалось применить прибаутки, доставшиеся по наследству от многочисленной родни. В такие моменты верил, что все детство не зря набивали ему голову всем этим сладкозвучным словесным хламом.

— Может и так, — кивнул я. — Но ведь Сашка Тремейн как-то же с ней такой уживался! А уж он-то не стал бы держать возле себя пустоголовую дурочку. Кто угодно, но только не он!

— Это точно! — согласился Дино. — На него, небось, девки сами вешались и в штаны лезли.

— В детстве, у Сашки как-то с девочками не слишком лихо получалось, — раскрыл теперь уже не актуальный секрет погибшего приятеля я. — Сказать по правде, он только с Таей и мог нормально разговаривать.

— Бывает, — авторитетно заявил Кадифович. — Таких богатырей знавал, что Демонов за хвост на лету ловили. А как юбка рядом мелькнет — будто бы языка лишались. Тык-пык, вместо слов... Позорище, одним словом. Выходит, и дружбан твой из таких. Оттого, Ури, и цеплялся за твою балаболку пустоголовую, что только с ней нормальным мужиком себя чувствовал.

В общем, никакого безотказного рецепта — как эффективно усмирить разбушевавшуюся вдовушку — мы с напарником так и не открыли. Зато, после длинных разговоров становилось как-то легче. Мир уже не казался совсем уже беспросветным. Тем не менее, вспоминать эти несколько недель без содрогания я так и не научился. И был почти благодарен старшине Тэльпуху и людям, которых он привел с собой прямиком в наш с Дино цех.

— Эти господа, Лесток, занимаются расследованием аварии, в ликвидации последствий которой ты участвовал, — таким вот, несколько расплывчатым образом, представил главный стражник триста пятого сектора своих спутников. — И они должны задать несколько вопросов, на которые ты обязан честно ответить. Имей в виду, лейтенант! У них с собой аппаратура, позволяющая определить — говоришь ли ты правду, или пытаешься водить представителей Закона за нос! Ты хороший парень, Лесток, и я радуюсь твоим достижениям вместе с тобой. Не разочаровывай меня!