Анютины глазки. Город

Итак, продолжим про ящик — в большинстве своем там естественно одно барахло было, и по состоянию ниже чем Fine, за отдельными впрочем исключениями VF, но что-то из разряда анциркулейтед естественно и близко не лежало. Теперь по годам и номиналам — в основном были самые ходовые года с 52 по 57, стоящие три копейки в базарный день (таганский ценник у меня горел в мозгу неугасимым желтым огнем, примерно так же, как глаза мастера гробовых дел Безенчука при виде Кисы Воробьянинова), мелькнула монетка 42 года, но увы и ах, не 10 и не 15-копеечная, стоимостью в десятки тысяч (в ценах 2017 года разумеется), а всего лишь двугривенный, не стоивший почти ничего. Еще попались 10 коп 44 года за 4 тыщи, ну хоть что-то...

Короче я просидел вот так посреди газеток всю ночь напролет, поставив настольную лампу на пол — мать спрашивала меня чего-то, я отмахивался, а потом ей надоело и она уснула, а я значит все ковырялся и ковырялся в этом железе... возникла мысль собрать коллекцию дореформенных монет, но я отогнал ее в сторону, делать мне больше нечего... и вот совсем близко к рассвету среди этой груды сверкнул бриллиант, и не один, а целых восемь бриллиантов, в 3-4 карата каждый. На самом дне ящика притаились, друзья мои, все монеты 1958 года выпуска... нет, не так — монеты были ПЯТЬДЕСЯТ-сука ВОСЬМОГО-на ГОДА-бля... вот теперь правильно. Ну не все, без медных конечно, которые дядя Федор на обмен пустил. Те, кто в курсе, могут постоять в почтительном молчании, сняв шляпы, остальным же объясню в двух словах.

В начале 58 года Советское правительство приняло решение провести денежную реформу и для этих целей запустило чеканку монет нового дизайна и новых невиданных в СССР номиналов в 2, 3 и 5 рублей, да. Есть еще предположение, что такие большие номиналы предназначались для торговых автоматов, Никита Сергеич съездил в Америку и ему очень понравилось, что там все через автоматы продают, планировалось сделать такое и у нас. Но по несчастливому стечению обстоятельств реформу в 58 году отменили и перенесли ее на 3 года — видимо были более насущные проблемы, например ликвидация антипартийной группы товарищей (Молотов, Маленков, Каганович и бедняга Шепилов, сдуру примкнувший к ним), космическая программа, поддержка товарищей Фиделя Кастро и Патриса Лумумбы и др — а все начеканенные монеты пошли в переплавку. Все да не все, очень малая часть уцелела... настолько малая, что например 3-рублевых монет в 2017 году насчитывалось 15 что ли штук (и сейчас передо мной была одна из этих 15), а цена каждой в том же году была 270 тысяч. Полный же комплект-58 стоил около 1,5 миллиона, без медных монет, который мне достался в 77 году — что-то около 1,1 миллиона, в нынешних ценах значит 5,5 тысяч. Ну наверно стоит сделать скидку на то, что со временем цены на эти продукты только возрастают, и поделить 5,5 тыс на 2... но все равно больше 2 тысяч выходит, деньги очень неплохие, годовая зарплата среднестатистического жителя СССР.

Оставалось только реализовать находку, перевести ее так сказать в твердые денежные единицы, имеющие хождение на территории СССР, экая малость. Вот этим мы и займемся с вашего позволения, спать-то в эту ночь мне наверно уже не придется... да и не заснул бы я, когда столько нулей перед глазами крутится.

Постучал к Андрюхе, сказал, что сегодня тренировки не будет, позвони девочкам, пусть сразу в клуб приезжают, если захотят конечно, а меня нет до вечера. Почему? А форс-мажор случился. Что это такое? Ну такая стандартная строчка в контракте — обстоятельство непреодолимой силы, которое служит основанием для невыполнения своих обязательств. Что за непреодолимая сила? Ураган допустим, тайфун, наводнение, землетрясение, цунами, падение метеорита, революция, смена режима. Нет, у меня не революция, у меня цунами, я пошел, привет.

Проехался еще на велосипеде до озера, чтобы охладить не в меру разгоряченные мозги — белочек и дятлов на сей раз не случилось, только товарняки, через один из них пришлось перелезать, дорогу загораживал, еле-еле протиснулся по тормозной площадке со своим велосипедом.

Вернулся, закусил на скорую руку, завернул в тряпочку драгоценные монеты и в гараж. А оттуда прямиком продался на улицу Свердлова, где напротив ДК им.Свердлова и располагался скверик имени Свердлова, там у нас нумизматы всю жизнь собираются. Вот по этому поводу небольшое отступление...

Три Змея Горыныча Нижегородчины

Что наш город стоит на трех Китах, Алексей Максимыче, Валерий Палыче и Козьме... без отчества, я уже кажется говорил, это все как бы на свету располагается, а сейчас речь пойдет об оборотной, ну или темной стороне монеты. Итак встречайте — три Змея... гм... Горыныча, Яков Михалыч Свердлов, Лазарь Моисеич Каганович и Генрих Григорьевич Ягода. Прошу любить и жаловать.

Яков Михалычу из этой тройки повезло больше всех, успел умереть вовремя (с его смертью в 19 году кстати до сих пор не все прозрачно — то ли он заболел испанкой, когда возвращался из Харькова в Москву, то ли его сильно побили революционные рабочие, а этот факт тщательно скрыли во избежание). Родился он здесь, работал в лавке отца-гравера на той самой улице Свердлова, там сейчас доска висит, а потом стал профессиональным революционером и съехал из города. Отец красного террора, инициатор разгона Учредительного собрания, дал старт процессу расказачивания, подписал приказ о расстреле царской семьи — вот далеко не полный перечень его достижений. Его именем названо множество населенных пунктов, улиц, учебных заведений и тд.

Лазарь Моисеичу повезло меньше. Родился он не у нас, на Украине, у нас он был председателем губкома (аналог губернатора) в 18-19 годах, санкционировал начало продразверстки в губернии, был у истоков создания регулярных губернских структур ВЧК. Потом руководил Украиной, был ответственным за сталинскую реконструкцию Москвы, московское метро некоторое время носило его имя. В период большого террора подписал довольно много расстрельных списков. В войну руководил наркоматом путей сообщения и неплохо руководил — железные дороги всю войну отработали на совесть. В 50-х не сошелся во мнениях с Хрущевым, был обвинен в организации сталинского террора, его сделали практически главным ответственным за культ личности, ушел с позором в отставку. Умер в 97 лет в своей постели.

Ну и Генрих Григорьевич наконец самый большой неудачник из этой троицы — он родился в Рыбинске, но семья переехала в Нижний, когда ему было 3 года. Дружил семьями со Свердловыми, тоже стал профессиональным революционером, после революции как-то сам собой прибился к репрессивным органам госбезопасности, один из главных создателей ГУЛАГа, инициатор строительства Беломорканала, в 36 году снят с должности наркомвнудела, в 38 был одним из главных обвиняемых на третьем московском процессе, где в числе прочего признался и в убийстве товарища Горького, осужден и расстрелян. Попал под замес короче.

Вот такие товарищи тоже занимают не самое последнее место в пантеоне так сказать горьковско-нижегородской славы... вы скажете, что не надо ворошить прошлое? И я соглашусь — ворошить не надо, но и забывать не следует. Это как песня, из которой слово не выкинешь, размер сломается сразу... или автомобиль, из которого трудно убрать любую запчасть, не поедет... или поедет, но недалеко.

А теперь к монетам... хотя нет, давайте перекинем какой-нибудь мостик от Ягоды и до монет... ну хотя бы такой...

Хорошо было бы выпустить серию юбилейных монет с руководителями советских органов безопасности: Дзержинский — Петерс — Менжинский — Ягода — Абакумов — Серов — Шелепин — Семичастный — Андропов, что ни фамилия, то гигант мысли и титан действий. Пользовалась бы большим спросом, это я вам точно говорю. Да и часто меняющаяся аббревиатура наших органов тоже могла бы стать замечательной основой для еще одной монетной серии, вы только вслушайтесь только в эту музыку сфер: ВЧК — ОГПУ — НКВД — НКГБ — МГБ — КГБ — ФСК — ФСБ

Ну а теперь точно про монеты...

В скверике Свердлова напротив одноименного ДК кроме бюста героя имели место нумизматы в количестве 5 штук, стояли они в рядок, разложив свой товар на клееночках и газетках на парапете, отделяющем садик от трамвайной остановки. Я окинул их всех внимательным взглядом и выбрал крайнего слева, он был постарше, с бородкой и в очках и внушал как-то больше доверия, чем остальные, я сразу окрестил его Троцким, напоминал чем-то.

— Здрасьте, — сказал я ему, — вот посмотрите, что я тут в гараже нашел, — и протянул полтинник.

Троцкий сначала на меня посмотрел, потом на монету, потом взял ее, вытянул из нагрудного кармана лупу и принялся внимательно изучать.

— Повезло тебе, мальчик (ну хорошо, что не малышом обозвал), монет редкая, могу дать тебе за нее 5 рублей.

— Извините, — сказал я задушевным голосом, — что отнял у вас время, пойду к другим специалистам, которые немного более разбираются в теме, — и протянул руку за полтинником.

— Подожди-подожди, — мгновенно испугался Троцкий, — так дела делаются.

— Так давайте уже делать дела, как они делаются, — быстро ответил я, — и не делать их, как не надо.

Троцкий еще более внимательно оглядел меня с ног до головы и спросил:

— Сколько хочешь?

— Две с половиной тыщи за комплект из 8 монет, меди, извините, нет, — и видя перекосившееся лицо товарища нумизмата, быстро добавил, — в виде бонуса дам еще гривенник 44 года, — и протянул ему оный гривенник.

Троцкий внимательно изучил и его, потом сказал:

— Мне надо посмотреть все монеты. Не здесь.

— Так поехали, вон моя машина стоит, — махнул я рукой по направлению к Лыковой дамбе.

Троцкий похоже сейчас просверлит меня насквозь своим взглядом, подумал я, ну давай же, рожай скорее, старая перечница... Перечница родила минуты через полторы:

— Поехали, — и он стал собирать свое барахло.

Ехать было недалеко, на Ковалиху. Там мы поднялись в его квартирку на 4 этаже панельной 9-этажки, он махнул рукой по направлению к креслу, чай-кофе не предложил, гад, а сам сел за письменный стол изучать сокровища. Результаты изучения он огласил через четверть часа, не меньше, я уж утомился рассматривать его книжную полку напротив.

— Тыща, — сказал он, — и деньги часа через два.

Торговались долго, отчаянно и бестолково, сошлись в конце концов на 1900.

— Ну вы же понимаете, такой шанс один раз в жизни выпадает, ловите момент, а мне очень деньги нужны, а то бы я никогда его продавать не стал, — сказал я ему на прощание. Договорились встретиться через 3 часа на Черном пруду.

Вышел на улицу, надо чем-то заняться на эти 3 часа... а поеду-ка я по книжно-пластиночным рынкам проедусь, подумал я, разведаю конъюнктуру так сказать и проведу маркетинговое исследование, чего там сейчас в ходу и почем.

Книжный черный рынок у нас всю жизнь был в садике Пушкина, который у Телецентра, вот с него и начнем... Александр Сергеич наверно был бы рад узнать, что в садике его имени сейчас не водку пьют, а обмениваются книгопродукцией.

Нет, ну нравится мне нынешнее движение, в 21-то веке чтобы припарковаться у садика Пушкина, это надо было извернуться, как уж на сковородке, да и то вряд ли помогло бы. Километра за 1,5-2 может быть, но только не здесь. А сейчас вдоль садика дорога напоминает пустыню Кара-кум, только без песка. Оставил машину рядом с телецентром (он у нас маленький и убогенький, провинция-с), пошел напрямки через рощицу, когда она закончилась, началась поляна, почти точно квадратная, а на этой значит поляне и располагался книжный значит рынок. Продавцы раскладывали свой товар прямо на земле, подстелив пленку или еще что, а самые продвинутые использовали раскладные столики.

Прошелся, приценился... преобладала естественно макулатурная тематика, Дюма-старший в основном да Уилки Коллинз и еще почему-то вознесенный советскими разнарядками очень высоко Морис Дрюон со своей серией Проклятые короли, совершенно безосновательно на мой взгляд. Еще были в большом почете детективы и фантастика, иностранная особенно, из соцстран меньше, а советская в самом низу этой пирамиды... ну не считая братьев Стругацких, эти ценились вровень с импортом. И совершенно не было дамских романов со жгучими красавцами и томными красавицами на аляповатых обложках — экий же здоровый кусок рынка пустотой зияет, застолбить что ли нишу? Ладно, посмотрим...

Попробовал найти какого-нибудь старшОго... ну или хотя бы оптовика, в розницу ведь продавать все это замудохаешься, да и засветка лишняя не нужна, да и милицейские облавы тут временами случаются, когда всех сгребают в один воронок и потом долго и муторно разбираются в ближайшем отделении — кому нужна такая радость?

Вычленил двух-трех граждан, державшихся явно более свободно, чем остальные, подошел к одному из них, около 40 лет, белая куртка из хб, явно импортная, джинсы, явно не самопальные, на ногах кроссовки, не Адидас, но и не Кимровская фабрика, в углу рта папироска торчит. Как бы мне тебя обозвать-то... ну будешь Евтушенкой.

— Здрасть, — скромно сказал я ему, — вы тут, как я посмотрю, в авторитете, у меня предложение есть, отойдем в сторонку.

Евтушенко кивнул, осмотрев меня с головы до ног — да, согласен, видок у меня не особо, надо конечно приодеться в ближайшее время.

— У меня брат в Военторг устроился работать в книготорговую секцию, — бодро начал врать я, — и у него есть возможность доставать дефицитные книги. Можем наладить оптовые поставки, самим-то нам, сами понимаете, светиться в розничных продажах не с руки. Если есть интерес, скажите что надо, в каких количествах и почем примерно возьмете, — выпалил я на одном дыхании и замер.

Евтушенко помолчал с минуту, потом ответил:

— А где у меня гарантия, что ты, мил человек, не из ОБХСС и меня не повяжут при первой же поставке?

Хм, подумал я, действительно нет такой гарантии, а вслух сказал так:

— В ОБХСС с 17 лет уже народ набирают? Могу права показать.

Показал права из своих рук, от греха подальше. Евтушенко почесал затылок и продолжил:

— Это еще не доказательство...

— Хорошо, — ответил я и начал я вспоминать практику закладок из 21 века, — тогда такой вариант, я кладу книги в автоматическую камеру хранения на вокзале, потом звоню вам (телефон-то наверно есть? ну и славно), сообщаю номер ячейки и код, вы забираете товар и оставляете там деньги, звоните мне (ну то есть не мне, а другу, у меня телефона пока нет), я забираю деньги. Непосредственного контакта из рук в руки, на котором обычно ловят ОБХСС-ники, нет, так что и риска никакого... пойдет?

Евтушенко перебросил папиросу из одного угла рта в другой и сказал, что подумает. Телефон дать не отказался. Список требуемого дефицита тоже выложил — там были конечно же Стругацкие, только что вышел их 'Парень из преисподней' в Детской литературе, а еще свежие выпуски серии Зарубежной фантастики ('зарубежка' в народе), 'Гибель дракона' Саке Комацу (по ней еще скоро кино выйдет) и сборник 'Братья по разуму', нормальный сборник, там и Кларк, и Саймак, плюс еще свежий 'Зарубежный детектив', где среди соцреалистического барахла значился новый роман шведов Шевалля и Валё. Брать он согласен был от 5 до 10 штук каждого названия, цену назвал от 8 (Комацу) до 12 рублей (детектив). Насколько я успел прицениться к рынку, его маржа составит от 50 до 100%, нам же, чтобы было столько же, надо будет закупаться от 5 до 8 рублей за книгу... ну что, можно работать.