И бросил ему под ноги оружие.
Вот оно! Сердце чародея затрепетало.
И снова молчание.
Йунус первым, а следом за ним и прочие, каждый в отдельности, опустились на колени перед своим спасителем.
Лишь после этого капитан Фаргид молвил, оскалившись:
— Назиру Йунусу — распределить вахты. Поднять паруса, двое самых крепких — на помпу... Пить осторожно, есть понемногу... И... — Фаргид запнулся — сегодня, по праву реиса и в знак нашего спасения, я нарекаю наш корабль "Ибн-Химмар" — сын смерти. Ибо лишь пройдя через смерть мы становимся ее сынами, коих она щадит! — закончил он фразой из какой-то старинной поэмы.
Лязг клинков, ударенных друг о друга, знак высшего восхищения у носящих оружие, был ему ответом.
— Куда мы направляемся, реис? — спросил его Йунус завтрашним утром, когда более-менее пришедшие в себя корсары ползали по кораблю, приводя в порядок снасти.
Ар-Рагир думал с полминуты. А в самом деле, чего хочет от него тот, кто спас его, и куда ему следовать во исполнение этой воли? Или как в давнем глупом предании один из богов сказал спасенному им никчемному северянину-каторжнику: "Иди и придешь"? Но, может, в этом и есть мудрость Неба?
— Сперва на Бронзовый берег, починимся, пополним запасы, наберем команду и ... почистим корабль кое от чего. Потом... — Ар-Рагир сдвинул брови в раздумье и вдруг выложил:
— А что ты скажешь, друг Йунус, насчет Изумрудного моря?
— А что? — хмыкнул помощник, как будто даже и не удивившись. — Изумруд — камень хороший...
Рагир вернулся из воспоминаний из-за какого-то легкого внутреннего толчка. Вокруг никого не было — люди привыкли, что нарушать такое вот одиночество вожака без крайней нужды не следует. В поисках источника беспокойства он быстро окинул взором темнеющее небо, силуэт островка с перистыми пальмами вдали. И вдруг замер, ощутил явственно то, о чем лишь смутно догадывался... Его господин был тут, рядом, недалеко!
Бог сказал ничтожному человечишке: "Иди и придешь". А тот языческий бог был явно не глуп!
Схолия третья.
О ТОМ, КАК ЛЮДИ ПРИШЛИ В ДАЛЬНИЕ ЗЕМЛИ И ЧТО ИЗ ЭТОГО ВЫШЛО
Сказать что открытие за океаном нового мира, получившего тут же неизвестно от кого имя Дальние Земли, потрясло жителей Святых Земель, значит сказать и правду и неправду.
С одной стороны они были удивлены и изумлены — как так, а где ж Бездна Края Мира? Мир круглый? Стало быть, правы эти давно истлевшие урмосские мудрецы, а не епископ Козимо?
Выходит, в имперских гимнасионах не только мужеложству и пустой болтовне учили? И танисцы с их богохульным Провозвестником тоже выходит умнее нас? А нет ли тут ереси? А, украли мудрость у уаджитов? Но те вообще были язычники... Как это наша вера оттуда? Действительно... Ну, тем более.
Но были люди того времени еще слишком грубы и простоваты, чтобы утруждать себя богословскими спорами.
Ну, круглый и круглый — не падаем с него, и ладно. Эллу виднее, каким мир делать.
А вот острова за морем — с золотом, плодородными землями, лесами и даже с людьми (хм, почем там рабы у танисцев?) — это вещь понятная и полезная. Далеко? Не без этого. Ну да пророк Таскар дальше ходил.
Прошло лишь несколько лет, и за океан потянулись не десятки — сотни судов.
Эгерийцам, пережившим крах надежд на то, что вся их древняя земля станет вновь свободной от язычников, показалось, что Творец решил вознаградить их за неудачу. Не вышло создать новую Эгерию за горами — значит, создадим ее за морями.
Благо было кому — многие тысячи бравых вояк оказались совершенно не у дел — кормить воинов армии, не оправдавшей надежд, никто даром не хотел, но эти суровые парни, увешанные оружием, уже ни за что не хотели возвращаться к прежним занятиям — если у кого они и были. Как-то так оказалось, что у королей Эгерии много беспоместных дворян, рассчитывавших разжиться земелькой у язычников за горами, а хлебнувшие вольной солдатской жизни мужики и горожане не горели желанием браться за плуг и мотыгу или лепить горшки и тачать сапоги.
И нашлись умные люди, что, почесав головы под разноцветными беретами придворных, смекнули, что коли весь буйный да воинственный народ, привыкший махать мечом, а монарха слушать особо не приученный, сплавить в эти Дальние Земли, то от этого будет двойная польза...
А как это лучше сделать? А что ежели поговорить со святыми отцами? Они ведь умные люди, чего придумают — небось, не зря короли столько лет одаривали их привилегиями да почетом.
И вскоре побрели по дорогам Эгерии монахи нового ордена — Пилигримов.
"Продай землю, продай замок, продай коня — купи корабль, ибо там, в диких краях ты нужен Эллу!" — проповедовали они по рыцарским замкам и сельским базарам.
И продавали. И покупали. И плыли, взяв с собой своих крестьян, иногда охотой, иногда неволей. Или просто сбившись в шайку-артель — вместе авось и за морем не пропадешь. А мужчине известное дело немыслимо без женщины — и плыли вместе с ними их жены или случайные подружки, иногда встреченные прямо на причале и тут же обвенчанные всё теми же монахами-пилигримами.
Сколько старых кораблей пошло ко дну или стало добычей неверных пиратов — неведомо. А те, кто доплыл, выбирали приглянувшееся место да вонзали в него лемех плуга или острие копья — древний знак того, что эта земля отныне принадлежит ему. Затем крестьяне начинали строить хижины и пахать плодородную красную землю. А идальго — принимались строить замки, хотя не от кого было обороняться.
Потому что не было на островах Изумрудного моря и на просторах Иннис-Тора (так назвали открытый Вальяно континент на юге в честь земли из старой легенды) людей.
За какие-то полвека отряды храбрых капитанов и кабальеро прошли материк из конца в конец, от Закатного океана до Бескрайнего, и от душных джунглей до угрюмых пустошей юга, по которым прыгали стаи занятных созданий, похожих на громадных тушканчиков Шаргиба, и над которыми вспыхивали полярные сияния — хоть и поныне есть там немало мест, где нога человека еще не ступала.
Жили там огромные ящеры и черепахи, водились крокодилы размером с небольшой корабль. Обитали хищные кошки — пумы, ягуары и оцелоты, гигантские муравьеды и совсем уж странные существа, несущие яйца и выкармливающие детенышей молоком, или покрытые чешуей летающие змеи. По равнинам и лесам бродили создания, похожие на огромных кроликов и медведей, гигантские сумчатые гиены, соперничающие со стадами нелетающих птиц-великанов, тилацин — сумчатый волк, и древесный тилаколео — сумчатый леопард, соперничающий с до жути похожим на него ягуаром на северных берегах. А еще исполинские ящеры длиною в два с лишним десятка футов и здоровенные — с матерого вепря — броненосцы с хвостами в виде костяной булавы.
Были тут и душные джунгли, и темные буковые рощи горных дебрей, и прозрачные пустые леса, пропитанные камфарным духом, дающие целебные масла — на границах с дальними южными степями, и знакомые по Староземью сосны и акации. Когда отряды добрались до холодных южных окраин, им предстояло увидеть удивительные араукарии и прохладные леса исполинских древовидных папоротников.
А вот людей не встретили ни разу — ни похожих на черных и белокожих обитателей Старых Земель, ни подобных краснокожим и смуглым туземцам Иннис-Тона. И стало ясно, что в замыслах Элла было оставить эту землю ненаселенной до времени. Иногда, правда, из джунглей выбирались уцелевшие воины разведочных партий — похожие на живые скелеты, покрытые язвами и трясущие в лихорадке — и рассказывали то о прекрасных городах, что видели в тумане, то о женщинах-воительницах, прекрасных и нагих, и непобедимых в бою, то о зловещих карликах, что готовят в пещерах черное колдовство против рода людского... Но даже те, кто выжил, потом вряд ли пребывали в здравом рассудке.
Чтобы народ проникся важностью дела, переселенцам взяли да и запретили возвращаться обратно.
И дело пошло — вот уже начали разводить столь любимые в Старых Землях пряности; кстати пришлось открытие того, что одна из местных пальм дает отменно сладкий сок, превращающийся в отличный сахар — а при перегонке еще и в крепкий и ароматный напиток. В лесах росла ценная древесина — красное и черное дерево, камедь, кедр...
Тут само собой на запах звонкой монеты стали слетаться купцы и ростовщики, росли города. Тут и церковь подоспела — а как же без нас?
А в благодарность за помощь и в знак милосердия попросили святые отцы о маленькой привилегии: пусть всякие тайные язычники, еретики и богохульники не отправляются на костер и в тюрьму, а искупают свою вину трудом на благо духовного сословия в их поместьях...
Но вот тут выяснилось, что новые края не так уж благостны и удобны для жилья, как показалось вначале. Да, земля давала по два-три урожая в год. Да — море изобиловало рыбой, а фрукты, какие в Старый Землях ели лишь дворяне да короли, тут росли сами по себе — протянул руку и сорвал.
Но ко всему этому прилагался целый букет болезней, которые было непонятно как лечить. Вечная жара, так радовавшая поначалу новых жителей — тут ни разу не выпадал снег! — быстро стала невыносимым проклятием. Люди болели от незнакомой пищи, гибли от укусов ядовитых пауков и многоножек, в море их подстерегали гигантские ядовитые медузы, спруты-скорпионы и акулы. Появились и вообще жуткие, неведомые раньше болезни. Лекаря лишь разводили руками, давая им названия — желтая, гнойная, серая лихорадка — в зависимости от того, как выглядели умершие от очередной заразы. Как-то в одном гарнизоне после мучительной смерти половины солдат лекарь выпросил у коменданта и капеллана разрешение — вскрыть труп нового умершего, ибо в те времена церковь это не слишком одобряла.
Когда мертвое тело бедолаги было взрезано, медикус — между прочим пять лет проведший на войнах — рухнул в обморок: требуха и мозг покойника были буквально изъедены какими-то гнусными червями синего цвета... Еще полтора века "синий червь" был самым жутким бичом Дальних Земель, пока какой-то ссыльный алхимик не сумев сварить нужный декокт, помогавший, правда, лишь в самом начале болезни.
Корону, впрочем, это волновало лишь по одной причине — золотые и серебряные рудники, изумрудные копи и плантации требовали рабочих рук. А пленники и каторжники быстро кончились: в новых владениях они стали уж слишком быстро умирать. Вновь поплыли за океан тюремные корабли — но на этот раз уже повезли не разбойников и убийц, а сперва воров, проституток, мошенников, затем неоплатных должников и конокрадов... наконец, что было вообще неслыханно для Эгерии — мелких воришек и даже похитителей овец, на которых вообще в этом королевстве смотрели снисходительно. Позже, когда и этой публики не стало хватать, на каторгу начали посылать даже простых бродяг — ну, а имея в виду, что за каждого пойманного бродягу канцелярия Дальних Земель выплачивала стражникам премию, в бродяги стало очень просто угодить.
Тут уж встрепенулись остающиеся в метрополии дворяне и купцы — этак ведь весь народ можно вывезти да уморить. Верно, решили в Эскориало, лучше прикупим-ка мы рабов у соседей! И вскоре следом за переселенцами двинулись через океан невольничьи корабли.
Вначале рабов приобретали у амальфийцев — тамошние торговцы отлично освоили это ремесло еще во времена империи. Но патриции тамошних городов-государств слишком уж задрали цены, думая, что никто кроме них не сможет продать нужный товар. Ан смогли.
Послы эгерийцев при разных дворах предложили тамошним королям выгодную сделку — они из человеколюбия готовы избавить Святые Земли от воров и разбойников — и не то что даром, но даже приплатив.
Так за море вновь поплыли преступники, но уже из других стран — от Хойделла до Хелмии, которых заморское золото спасало от топора и петли. У лихих людей Старых Земель этот вид наказания получил ехидное название — "сухая плаха".
Дальше больше — в колонии стали отправлять сирот или детей бедняков, купленных у родителей в самых разных странах — редко кто из них жил дольше года, умирая от непосильного труда. Зато вышло изрядное облегчение военачальникам. Прежде те прямо-таки не знали, что делать с пленными. Отпустить? Но ведь они, скорее всего, вернутся к врагу! Запереть в тюрьме и кормить до конца войны? Тут не всегда и для своих хватает еды, да и до крепости их еще надо довести. Вот и приходилось даже убивать бедолаг, вопреки заповедям Элла и Анахитты — иногда целыми тысячами.
А теперь все стало проще некуда — за каждым войском шли обозы торговцев рабами, везя телеги колодок и цепей. И пред Создателем чист, и деньга опять же в кармане звенит.
Прибрежные пираты тоже весьма обрадовались — так что даже ходящих на промысел рыбаков кое-где начали сопровождать военные галеры.
Но спрос на живой товар не падал. Рыцари ордена Золотого Щита, обосновавшиеся за Сурьянским морем, в землях диких западных леттонов, из нужды в деньгах продали работорговцам за какой-то десяток чуть ли не всех своих крепостных. А когда выяснилось, что гнуть на них спину почитай некому, двинулись в поход на Сурию, думая захватить ее земли и обратить в холопов живущих на них пахарей — заодно продав излишки на сторону. Но сурийские князья не только разбили наглецов, но и с большим войском явились в орденскую область, взяв их города и комтурии.
Тут как раз прибыли работорговцы, с которых незадачливые рыцари-щитоносцы взяли приличный аванс под поставки сурьянской "двуногой скотины".
Недолго думая, те предложили сурьянцам продать им благородных рыцарей — не терпеть же убыток честным амальфиотам (торгаши — что от них еще ждать)? И воеводы великого князя Лотара, почесав затылок, согласились (варвары — что с них взять?)
Все новые и новые рабы плыли за океан, чтобы лечь в плодородную красную землю — кто-то через три года, кто-то через три месяца. Потом некто подсчитал — самое меньшее десять миллионов человек за два с половиной века поглотил Иннис-Тор.
А ненасытное чудовище требовало: "Больше! Больше!" Но их все равно не хватало.
Бывали годы, когда каждый день в порт Геоанадакано приходило по одному работорговому кораблю лишь из цивилизованных стран. А ведь рабов везли еще в трюмах обычных судов, в канатных ящиках, в клетках на палубах...
"Мой лорд, быстрей приставайте и разгружайтесь, а то весь товар уже продан!" — такими словами обычно встречали работорговцев.
Мёрли, впрочем, не только рабы. Свободных коса косила с не меньшей силой.
Да что говорить, в среднем из каждых сотни солдат колониальной армии до конца первого года доживала лишь половина. Были крепости вроде Эрохара и Гудаваны, отправляться куда отказывались даже приговоренные к смерти, предпочитая честную петлю или плаху смерти от "синего червя" или "серой лихорадки".
За сто двадцать лет треть эгерийских знатных родов исчезла, ибо офицеры и чиновники умирали так же, как и простые землепашцы, забранные в войско и флот. Монастыри оказались переполнены оставшимися без женихов девицами благородных кровей (как, кстати говоря, и бордели), а в иных селах две трети детей были незаконнорожденными.
Новые земли сполна заставляли расплачиваться земли старые за то золото и пряности, что бледнолицые гости выкачивали из своей заморской собственности.
