— Чему ребенка учишь, — усмехнулся Чезаре, прекрасно знавший, что Тайама бесит, когда его называют ребенком, — Оно ведь так уверится, что и его наказание "не надо осмыслить, надо просто принять".

— Если наказание основано на личном отношении учителей, то тут осмысляй, не осмысляй, — подтвердила его слова... уже Тайя, судя по голосу.

Рейко же покачала головой:

— Если он не будет принимать как данность законы внешнего мира, это не поможет. Он достаточно умён, чтобы найти оправдание своим глупостям, но недостаточно умён, чтобы понять, что он совершил глупость, и что с этим надо бороться.

— Не сказал бы, что чтобы найти оправдание, нужно так уж много ума, — хмыкнул Чезаре, ожидая, когда свечение спадет.

— Законы внешнего мира? — переспросила сигма-гибрид, — Если их хоть когда-нибудь встречу, приму к сведению...

— Рокиа, ты сейчас серьёзно или придуриваешься? — хмуро спросила Фрея, — Потому что, если серьёзно, то я не пожалею уникального сигмафина, чтобы оставить тебя в дефрагментированном виде.

— Так что скажи спасибо создателям проектора, что оптимизировали некоторые процессы, — усмехнулась Рейко, — Мы закончили. Можешь вылезать.

Как ни странно, Тайя Рокиа оказалась выше, чем Тайам. И сильно выше: на добрых тридцать сантиметров, а то и больше, так что теперь даже Чезаре приходилось смотреть на нее снизу вверх. Кроме того, у нее были очень длинные волосы, почти как у Марии... Только чуть светлее и жестче. Также стал выраженнее контур мышц, а оттенок кожи был на пару тонов темнее.

В довершение картины, суперсолдат оказался одет в форму японской школьницы.

— Мда... ну, ладно, — вздохнула Фрея, — На тебя поставили пару необычных гуро-модификаций. В частности, у тебя стоит усиленное мышечное волокно аналогично Первому Отряду. Твоя кожа должна выдерживать повышенные температуры и быть менее чувствительной к лазерному оружию, но защитный механизм будет включаться только сознательно и блокировать все внешние нервные окончания.

— Погодите? — удивилась Мария, — Они и так могут?

Интонация у нее была, как у священника, который облил демона святой водой, а тот в ней умылся и почистил зубы. Её можно было понять: высокие температуры оставались главным средством борьбы против генкрадов. Хотя Рейко, помнится, когда выяснилась их связь с Ириё, рекомендовала жидкий азот...

— Ну-у-у... скажем так, я слегка форсировала развитие, но — да, — кивнула Фрея, — Этот вариант защиты был выработан одним из образцов.

— Что? — ошарашенно вопросила паладинка, — Какие... Каких ещё образцов?!

— Вполне естественно, что для развития гурификации делают "лабораторных Гуро", — спокойно прокомментировал Чезаре, — На самом деле, меня куда больше беспокоит, что тем временем вырабатывают свободные представители вроде собратьев Ириё... или деток Рокиа. Мы ведь даже не знаем, в какую сторону они развиваются.

— Вообще-то, как раз Ириё мы можем наблюдать без проблем, — возразила кошка.

— Вот как раз в том, что это наблюдение даст полную картину, я и не уверен, — покачал головой шпион, — Генкрады примечательны в первую очередь своей способностью приспосабливаться. Следовательно, направление изменений зависит от среды, в которой они обитают. Не сомневаюсь, что лабораторный образец Фреи выработал устойчивость к лазерам именно потому, что в ЗШН это одно из основных средств против них. Соответственно, генкрады, обитающие на воле, будут вырабатывать другие качества.

— Ага, — подтвердила Фрея, — Именно поэтому уничтожить кусок гуро — это слишком мало. Уничтожать нужно полностью.

— Стоп! Что?! — ужаснулась девушка.

— То есть, они... нечто вроде улья? — уточнил кардинал.

Фрея задумалась.

— Вообще, у меня была аналогия с червями. Но "улей" — тоже по-своему правильно. Гуро думают всей поверхностью тела. Так что чем больше Гуро, тем он умнее. При уничтожении 90% тела Гуро ослабнет и отупеет, но со временем нарастит массу и восстановится. При разрубании на две части мы получим вместо одного сильного и умного двух слабых и глупых...

— ...которые со временем тоже наберут массу, — закончила за нее Рейко.

— Мне больно. Тест на ощущения пройден? — пожаловалась Тайя, — И что в этом такого? Подумаешь, несколько милых, пусть и склизких, любвеобильных няшек на свободе.

— Изабель в курсе, насколько они милые, — фыркнул Чезаре, — А учитывая скорость размножения, со временем мы получим нашествие не хуже Йоля...

— А учитывая то, как они умеют маскироваться, мы этого нашествия даже не заметим, — побледнела Мария.

— Иными словами, ничего страшного в этих няшках нет, — сделала вывод кошка, — Ну, разве что кроме той мелочи, что человечество вымрет.

— Ну, вероятно, их можно заметить при сигма-сканировании, — задумчиво ответил шпион, — Если они унаследовали разрушительный потенциал Рокиа, то даже со спутника...

Но его прервало восклицание Тайи:

— Разве это не чудесный научный эксперимент? Их будет много... они прекрасно прячутся... да еще и могут развиваться до настолько мощных существ, как я!

Мария резко, всем телом обернулась к ней.

— Ты что, серьезно? Ты не понимаешь, чем этот "эксперимент" грозит всему человечеству!?

— Вероятно, когда это начнет происходить, мы получим новое заявление, что он мог бы отмочить чего похуже, а значит не виноват, — высказался Чезаре.

— Нет, — покачала головой сигма-гибрид, — Я прекрасно все понимаю. Но вы не цените того, что я сделал в Панау, так почему бы мне не оставить вас умирать теперь? А вы это сделаете непременно, потому что не можете управиться даже со мной одним.

— Ну и Соня с тобой! — ответила девушка, после чего быстрым шагом покинула помещение.

— Не совать свои выступающие детали куда ни попадя было бы лучшим проявлением принципа невмешательства в этом вопросе, — заметил мужчина, прежде чем тоже выйти. Маршрут был готов, но сперва надо успокоить Марию. Хотя бы обнять и прижать к себе...

"Хронос" выиграл Марии время, но совсем немного. Секунд десять, не больше. Перейдя на бег, Чезаре с легкостью догнал ее и фактически сграбастал, прижав к себе. Она не сопротивлялась, уткнувшись лицом ему в грудь.

— Ну почему всегда так? — спросила она. На ее лице не было слез, но голос срывался, как будто ее душили рыдания.

— Просто Рокиа редкий урод, — честно ответил мужчина, — Он не стоит твоих переживаний. Ни одной твоей слезинки. Тяжело разочаровываться в людях, я знаю... Но он того не стоит.

— Он не просто урод, — возразила Мария тяжёлым голосом, — Он опасен даже не для общества — для всего мира. Даже в таком состоянии.

— Сейчас он под контролем, — сказал Чезаре, гладя ее по голове, — А дальше я постараюсь от него избавиться. Либо когда он закончит свой проект, либо когда станет ясно, что он не успеет его закончить. Все будет хорошо. Нет ничего, с чем мы не могли бы справиться вместе, не так ли?

Паладинка покачала головой:

— Я понимаю, просто... противно, понимаешь? Как будто я запачкалась просто потому что попыталась проявить заботу о нем.

— Если давать каждому второй шанс, кто-то непременно не оправдает доверия, — заметил шпион, — Но если бы ты не давала второго шанса... Это была бы уже не ты. Ты добрая девушка. Ты сохранила эту доброту в себе, несмотря ни на что. И в том числе за это я тебя люблю.

Мария тяжело вздохнула:

— Зато я начинаю отлично понимать, отчего в мире так мало добрых людей. А ведь, казалось бы: доброта — это естественный механизм человеческой самозащиты...

— Увы, — покачал головой кардинал, — Как раз озлобленность и эгоизм дают наиболее надежную защиту в этом мире... Но это не значит, что тебе нужно поддаваться им. Я защищу тебя от всего... А ты просто будь собой.

— Не дают, — не согласилась девушка, — Они разрушают. Разве не очевидно, что если каждый станет эгоистом, тогда каждый вынужден будет полагаться только на себя? Человечество в таком случае не выживает.

Она была мудра... Но мудрость ее была предназначена для идеального мира. Чезаре прекрасно знал, что окружающий их мир идеальным никогда не был. И вообще, руки бы оторвать ее Богу за такие косяки...

— Человечество разрушают, — пояснил он, — Отдельным людям упрощают выживание. Впрочем, я не собираюсь спорить об этом. Я-то как раз хочу сделать все от меня зависящее, чтобы тебе не пришлось учиться жизненному цинизму. Но для этого ты должна доверять мне. Хорошо?

— Угусь.

Чезаре улыбнулся, продолжая гладить ее.

— Вот и хорошо. Вот и славно.

— Я... у меня лекция начинается, — девушка неохотно отстранилась от него.

Столь же неохотно он отпустил ее.

— Ладно... Встретимся вечером, когда я вернусь.

— Угусь, — повторила Мария, после чего достала свой смартфон и начала прокладывать на нём маршрут.

Чезаре помахал ей рукой на прощание и немного печально смотрел ей вслед, пока она не скрылась. "Доброта — это естественный механизм самозащиты"... Может, сложись все иначе, он тоже считал бы так. Но Танака Рэку рано столкнулся с жестокостью мира, — и в отличие от Марии, это испытание не прошел. Озлобился.

Вспышка. Он снова стоит у разбитого окна заброшенного домика. Этот домик был редким для токийских улиц укрытием от дождя и снега, — и не диво, что не он один облюбовал это место. Никто из них не был против соседства... Ибо никто не понимал, что без единого вожака детеныши рано или поздно докатятся до дележа добычи.

— Я первый это нашел! — голос звенит от детского возмущения несправедливостью. "Это", маленькая горбушка черствого хлеба, честно найденная, а точнее украденная рыжим подростком, лежало рядом на подоконнике.

— Оно нужно мне! — возразил "сосед", — Отдай.

— Нет!

Руки сомкнулись на его горле. Рэку попытался осадить противника, но не мог выдать ничего членораздельнее сдавленного хрипа. Противник был на пару лет старше и существенно сильнее, и вскоре Рэку почувствовал, как сознание начинает мутиться.

Рука нащупала острый обломок стекла. Разрезая в кровь собственную ладонь, он нанес удар в лицо. И тут же в горло. И снова. И снова.

Наверное, услышь эту историю Чанг, она бы попрекнула его тем, что он нерационально выкинул мясо — труп своего "соседа". А тогда его поразило уже то, что он ничего не почувствовал. Ни жалости. Ни раскаяния. Просто спал один моральный барьер. Просто он понял, что иногда нужно быть готовым идти по трупам.

Это был его одиннадцатый день рождения...

Чезаре мотнул головой, отгоняя непрошенные воспоминания. Улица, а впоследствии PSIA и Ватикан, ожесточила его. Но он был готов на все, чтобы не позволить Марии ожесточиться так же. И именно поэтому должен был поймать Джейд.

Виновную в том, что научила Марию ненавидеть.

Его маршрут был уже составлен, и теперь он направился к телепортам. Трикиана ждала его.

Дверь открылась, и в аудиторию быстрым шагом вошла Мария Венченсо.

— Доброго времени суток, дети, — сказала она, усаживаясь за свой стол и открывая на планшете электронный журнал.

— Кажется, она не в духе, — наклонившись к уху Кристиана, шепнула Юна.

Он молча кивнул. Что-то такое произошло... Что-то такое, от чего либо плачут, либо бьют кому-нибудь морду. И учитель богословия, кажется, не могла определиться, чем из этого ей заняться.

Стоит отметить, что народу тут было непривычно много. Вообще, богословие никогда не было популярным предметом. Собственно, сам Кристиан, обнаружив его в расписании, первым делом спросил: "На хрена мне богословие?". И точно знал, что он был не один такой. Но затем случилось Панау. Где студенты, в числе которых, — хоть и на третьих-четвертых ролях, — оказался и он, столкнулись с реальными богами. Пусть это был не христианский Бог, а что-то окололавкрафтианское, но студенты осознали, что знают о богах явно недостаточно. И вот, теперь на лекциях Марии был аншлаг.

А тем временем в аудиторию вошла незнакомая девушка. Очень высокая, смуглая и темноволосая девушка в наряде японской школьницы. Ее внешность показалась Крису смутно знакомой. Чья-то родственница?

— Привет, я Лилит. А ты? — немедленно повернулась всем телом сидевшая впереди малолетняя драконица. Лилит всегда неизменно посещала все занятия Марии, хоть и едва ли особо интересовалась богословием... Да и фехтованием, если на то пошло, тоже: с ее когтями — зачем ей фехтование...

— Тай... я, — ответила незнакомка, проходя вглубь помещения и усаживаясь на задней парте.

Вот все и встало на свои места. Поистине, не злите Максвелл.

— Кстати, тема сегодняшней лекции тебе будет неинтересна, — сложила преподаватель руки на груди, — Она называется "гуманизм как эволюция защитных социальных отношений".

— Кажется, причина плохого настроения обнаружена... — шепнул Крис на ушко Юне.

— Любая информация должна быть получена и проанализирована, любое мнение учтено, — Тайя покачала головой, совершенно укладываясь на парту, — Менять мнение не грешно, если новый вариант хорошо аргументирован. Или это действительно так странно?

— О, — следующей в кабинет зашла Удина, — Я смотрю, тут уже толпа.

— Да не тупи там, — толкнула её в спину Хаяси, — Заходи уже. С места толпе удивляться будешь.

— Ты что, бессмертная? — огрызнулась та, после чего ткнула назад локтем, — судя по звукам, очень болезненно, — и уже затем прошла внутрь.

Наконец, когда все уселись, Мария поднялась с места и постучала телескопической указкой по доске.

— Прошу секундочку внимания. Если быть точнее, то девяносто раз по шестьдесят секундочек внимания. Все готовы? Все внимательно слушают? Разговоры завершили? У вас двадцать секунд до звонка.

Кристиан сложил руки перед собой, создавая образ примерного ученика. Юна — та вообще любила лекции Марии. Даже Тайя, и та оторвалась от парты и открыла глаза.

— Итак, — начала девушка, едва отзвенел звонок. — Если внимательно проследить за историей, можно заметить, что человечество не просто не сразу родилось продвинутым и гуманистичным, а до сих пор находится где-то посредине пути между своим животным состоянием и отдалённым светлым будущим. Развитие идей гуманизма отражалось в культуре общества, в его законах, даже требовало переработки священных писаний. И речь идёт не только о Ветхом и Новом заветах, но даже о Коране.

Перед доской за её спиной появился голографический дисплей, на одном из которых была изображена стая волков, а на другом — стая обезьян. Было очевидно, что волки ведут себя по отношению друг к другу более цивильно, нежели обезьяны, на которых было смотреть одновременно и смешно, и противно.

— Как ни обидно признавать, но идеи гуманизма зародились отнюдь не в человеческом обществе. Кто-нибудь из присутствующих может сказать, к чему я вывела на доску эти два видеофрагмента?

Кристиан сделал пару заметок и задумался. В голову не шло никаких идей, кроме "волки — стайные существа, и от силы стаи зависит их выживание". В конце концов, обезьяны тоже семьями живут. Хотя и не все, и наверняка не так плотно. И не так заботятся о выживании других.