Лес проснулся

Был нехилый скандал. Разбирательства продолжались три месяца. Администрация города долбала администрацию кадетского корпуса. Те, разумеется, долбали нас. Искали зачинщиков. Искали причины. Виновных, в том числе меня, строго наказали. Виновными оказались все, у кого были содраны кулаки. Не отчислили только потому, что нас оказалось слишком много.

О том, что конфликт случился из-за девчонки никто и не вспоминал.

Любопытно, но через месяц после этого Денис и Лена расстались. Вроде как по ее инициативе. Не спрашивайте. Не знаю деталей. Да и Дениска не сильно горевал, помню. Может без драйва стало не интересно?

Никогда не понимал женщин.

Я хорошо помню ту драку. Не из-за раздувшейся до размера вареника губы, а из-за общего настроя. Веселого и злого. Упоительное ощущение полноты жизни. Тот период моей жизни вспоминается как счастливый. В шестнадцать лет так и должно быть, наверное. И еще у меня было много друзей. Настоящих. Вспоминая сейчас, мне это кажется другой жизнью. Так это было давно. Еще до того, как мое имя, с позором было вычеркнуто из списков выпускников кадетского корпуса.

Глава 13

— Встать. Суд идет.

Мне вспомнилась комнатка в здании Екатеринбургского ювенального суда, где так же решали мою судьбу. Те же покрытые желтым лаком выщербленные столы. Только зал шире.

Я встал. Стоял сгорбленно, выпрямиться до конца мешали кандалы. Титановые кольца сковывали руки, цепочка тянулась к браслетам на ногах.

— Сегодня, 18 сентября 2198 года, военный трибунал 109-ой гвардейской космическо-десантной дивизии начинает закрытое заседание. Младший-сержант космическо-десантных войск Евразийского Союза Олег Романович Кузнецов, 2174 года рождения, вы обвиняетесь по статье 162, часть первая уголовного кодекса Евразийского Союза. Государственная измена. А именно: переход на сторону врага, шпионаж, оказание иностранному государству помощи в проведении враждебной деятельности против Евразийского Союза. Признаете ли вы себя виновным?

— Нет, — ответил я. Впервые понял выражение — "это было, как в дурном сне". Сильнее нелепости происходящего было только чувство несправедливости.

* * *

Я проснулся и несколько секунд не мог понять, где нахожусь? Лежал в кровати на мягкой постели, почти ничего не болело, только подташнивало.

Белая, похожая на округлую мыльницу, комната. Попытался протереть глаза и обнаружил, что пристегнут к ручке кровати.

Наверное, сработал датчик, показавший, что я очнулся. В комнату вошли доктор и медсестра. Доктор молча подошел и стал меня осматривать, но как будто не глядя. Губы сжаты. Медсестра наоборот, смотрела с брезгливым любопытством. Как на змею в зоопарке.

— А где... — начал я и закашлялся. В горле першило. Во рту будто долго лежала пропитанная химией вата. Сильно мутило.

— Да нет, жить будет, — сказал доктор, оттянув мне веко и сверившись с датчиками над головой.

В голове постепенно прояснялось. Вспомнились ракета, Ефим-сука и ребята. Пацаны! Они же все погибли!

Я дернулся, наручник звякнул о металлическую перекладину.

— Что это?!

— Наручники, — спокойно ответил доктор.

— Почему? Где я?

— Родной корабль не узнаешь? Это "Генерал Скобелев", санчасть. А наручники потому, что ты перестал считать его родным.

— Что? О чем вы?

— Как доктор сообщаю, что у тебя две рваные раны на голове и огнестрельная рана левого плеча. Пуля прошла навылет, кость не задета. Многочисленные ушибы. Переломов нет, легкое сотрясение мозга. Раны мы почистили, загноение остановили. Провели курс физиотерапии, и подержали твою тушку под эндженезис-реконструктором. Кожу на левой части головы, лично часть срезал, часть зашил. Красавцем тебе не быть, но жить будешь. Закачал в тебя диоксорекубирабита по гланды. Так, что кожа, пусть и не в полном объеме, со временем, восстановится. Остальные вопросы не ко мне. К Особому отделу. Тобой теперь они занимаются. Моя совесть, как врача, чиста.

Я хотел спросить что-то еще, но снова поперхнулся. Врач все так же, не глядя, буднично добавил:

— Шкура.

Вместе с медсестрой вышли.

Какая шкура? Надо подумать. Хотелось быстрого понимания. Не думалось. В голове был сумбур и тянуло в сон. Как меня сюда доставили? И да, — мне есть, что сказать Особому отделу... но доктор как-то странно... голова чешется... и плечо.

Дверь снова открылась. Вошел майор Петр Матюшин, человек примечательный, очень добродушный и улыбчивый. Общались мы дважды. Когда формировался экипаж на крейсер, он читал нам лекцию о ситуации в мире. Очень краткую, очень формальную, очень ясную. И второй, уже на корабле. Он подходил ко мне в коридоре, когда я возвращался из командного отсека куда, по приказу Пью, ходил докладывать о необходимости выделения нам дополнительного помещения под снаряжение. В тех коробках, что нас разместили, только мы сами с трудом помещались. Тогда он чуть ли не ласково расспрашивал меня о настроении, о том, как чувствуют себя ребята в группе, каково общее расположение духа?

Петр Валерьевич Матюшин носил ту же нежно-оливкового цвета форму, что и мы. Только погоны с фиолетовой окантовкой, а на петлицах меч и щит. Вместо кулака на фоне ракеты, как у нас. Особый отдел армии. Форма всегда выглажена. Он взял стул у стены и подсел ко мне.

— Здравствуй Олег, — он всегда улыбается, когда говорит? Я его только радостным видел. — Как самочувствие? Доктор говорит, что ты уже можешь говорить, — и рассмеялся, — забавно звучит, да? Говорит и говорить.

— Я хреново себя чувствую. Почему на мне наручники?

Он пытливо посмотрел мне в глаза:

— Правда, не понимаешь? Или роль отыгрываешь? "Я ни в чем не виноват".

— Не понимаю. И я ни в чем не виноват. Вообще я как бы, на награду даже рассчитывал.

— За что?

— Ну как? Я все-таки ребят вытащил. В том числе урода этого. Хотя ребят, к сожалению, не уберег. Но я и предположить не мог... хотя я и сейчас не до конца понимаю. Черт! Да я ни хрена не понимаю, что происходит?!!

— Значит, ребят ты вытащил, — задумчиво произнес Петр Валерьевич.

— Ну да!

— А урод это...?

— Ефим! Урод и тварь!

Майор достал планшет, включил. Снял очки и, поигрывал ими в руке, вежливо улыбнулся:

— А расскажи-ка, что же случилось на планете двести семьдесят один шестьдесят пять эй-эйч-зед.

* * *

— Слово обвинителю, — судья откинулся в своем похожем на трон Кощея кресле.

Обвинитель, в звании полковника, подтянутый крепыш под пятьдесят, с руками, будто он ими каждое утро подковы разгибает, встал из-за стола, направился в мою сторону. Не дошел, опустил глаза в планшет и ровным голосом начал:

— Задачей экипажа тяжелого фотонного крейсера "Генерал Скобелев" на планете двести семьдесят один шестьдесят пять эй-эйч-зед было обнаружение предположительно находившегося в данном квадрате бандформирования из террористической группировки "тхе-пару". Его боевой состав, положение, состояние и количество. По возможности определить характер действий и намерений боевиков, сильные и слабые стороны. Предварительное сканирование, ни в инфракрасном диапазоне, ни в сантиметровом радиодиапазоне не вывило никаких следов присутствия людей. Возможно из-за плотного лесного покрова, возможно из-за болотистых испарений, чье действие слабо изучено. Поэтому было принято решение выслать вниз разведгруппу.

Десантный взвод из состава 315-го отдельного разведывательного батальона, 109-ой гвардейской космическо-десантной дивизии, под командованием лейтенанта Михаила Ефимцева высадились на планете во временной отрезок соответствующего середине мая на планете Земля. Через три дня разведотряд обнаружил деревню, где проживали женщины и дети чхоме. Сами боевики отсутствовали. Предположительно организовали базу или сеть небольших баз в этом же районе. За деревней было установлено орбитальное наблюдение с целью зафиксировать появление в ней боевиков, затем попытаться вести их с орбиты, а заодно передать информацию разведгруппе, чтобы они или проследили за террористами и вышли на их базу, или взяли языка.

Обвинитель провел пальцем по планшету, кашлянул и продолжил:

— Еще через три дня на лагерь разведгруппы было совершенно нападение. Террористы сумели обнаружить присутствие десантников и вычислить расположение их лагеря. В результате боя почти вся группа была уничтожена. Пятерых боевики увели с собой. В плен попали Вячеслав Лисовец, Леонид Уваров, Юрий Церенов, Виталий Петренко и обвиняемый Олег Кузнецов.

Это было первое вранье, но не последнее. Самое паскудное ждало впереди.

* * *

Петр Валерьевич внимательно выслушал мою историю. Диктофон на планшете писал звук, переводил его в текст, с чем майор регулярно сверялся.

— Значит, так все было, — задумчиво сказал он.

— Ну, да! А, что не так?! И почему на мне наручники?!

Он, продолжая вертеть очки в руках, смотрел на меня и ничего не отвечал. Пожевал губами и выдал:

— Я прослушал совершенно иную историю. И вот в чем проблема. Та история и звучит правдоподобнее, и что самое главное, к ней прилагаются весьма веские доказательства.

— Какая история?! Какие доказательства?!

— Парень, — он вздохнул, — как в таких случаях говорили в старинных фильмах, — вопросы здесь задаю я!

— Но...

— Поэтому ответь. Еще на Земле ты имел какие-нибудь контакты с представителями Северо-Атлантической коалиции?

— Чего?!!

— Так, давай, без этих "чего", "что", "да как вы смеете" и тому подобного. Просто отвечай. Желательно — да или нет. А если комментарии, то только очень короткие и по делу. Договорились?

— Договорились — буркнул я.

— Ты имел какие-нибудь контакты с представителями Северо-Атлантической коалиции?

— Нет.

— Перед отправкой на планету у тебя были какие-нибудь неожиданные встречи? Случайные знакомства? Какие-то люди вдруг появлялись в твоей жизни и неожиданно становились близкими?

— Да у меня друзей-то...

— Отвечай просто.

— Нет.

— Как у тебя с женщинами?

— Нормально у меня с женщинами. Вы, о чем именно спрашиваете?

— Есть постоянная подруга или не любишь долгих отношений? Пару недель с одной, пару недель с другой?

— Я на армейской службе. У меня просто времени нет на шашни. Это требует и времени, и денег.

— Сколько у тебя денежных накоплений?

— Нисколько. Зарплата небольшая, я же на полном обеспечении. Если и трачу что, то иногда с ребятами в баре посидеть. Но это редко, в увольнительных только.

Он неуловимо напрягся, что-то пометил в планшете и продолжил:

— Опять же. Появлялись за последние полгода или год, в твоей жизни необычные женщины? Яркие, искавшие встреч? Или ты сталкивался с одной и той же? Случайно. Красивая. Да еще оказалась всепонимающей, заботливой, умеющей выслушать?

— Таких в природе не бывает.

— Ну, я подумал, вдруг тебе повезло. И хотел об этом везении порасспрашивать. Но значит, нет?

— Нет.

— Кстати, почему ты не женат?

— Да рано еще.

— Из вашего взвода почти половина женаты. Дети у многих. Их семьи еще не знают, что мы им похоронки везем, — он снова пытливо уставился на меня. — Ничего в душе не шевелится при мысли об этом?

— Слушай, заботливый ты наш, — я говорил тихо и ожесточенно, — мне от этой мысли хреново так, что ты и представить себе не можешь. И я действительно отчасти считаю себя виноватым. Но только потому, что Ефима из плена вытащил. А вытащив, не прирезал на месте. Вот за это я себя винить до конца жизни буду.

Он понимающе улыбнулся, хмыкнул и сказал:

— Если тебе удобнее на "ты", никаких проблем. Я никогда субординацию не жаловал. Сам высокомерных ублюдков терпеть не могу. Но вернемся к твоей личной жизни. Говоришь "жениться рано". Не нагулялся еще или нормальную не встретил?

— Я вообще об этом еще не думал.

— Карьеру сначала выстроить надо? Добиться в жизни минимальной базы? Фундамент, так сказать, выстроить, на котором уже можно что-то строить начинать? В том числе и семью? Верно? У тебя практичный подход к этому вопросу? Как и к жизни в целом?

— Пишите, "нормальную не встретил".

— Это из-за родителей? — голос майора стал по-отечески заботливым. — Никто их уже не заменит никогда? Такой женщины, как мать, уже не будет? А ее с отцом ты считал образцом семьи. Единственно возможным вариантом совместной жизни с кем-то. Поэтому особый подход к женщинам?

— Ты куда лезешь?! Психолог долбанный!! Ты ничего об этом не знаешь!

— Хочу узнать, — Петр Валерьевич никак на мою вспышку не отреагировал. — Мне надо понять, что ты за человек, Олег. Чем живешь, о чем мечтаешь? И от этого зависит, какие выводы я сделаю, что напишу в отчете. А от этого отчета твоя жизнь зависит.

— Женщины тут при чем?

— Они всегда при чем. Тем более если речь о молодом крепком парне. Сильная любовь в жизни уже была?

— Идиотская была. Но это точно к делу не относится.

Глава 14

Последние полгода в части запомнились больше, чем полгода в учебке. Это странно, потому как обычно наоборот. Ад учебки, к тому же десантной, это впечатление на всю жизнь. Было тяжело, хорохориться не буду, но я был подготовлен, так как пришел из кадетского. Некоторые курсы повторялись, единственно больше практики, больше физподготовки, больше работы с техникой и очень много работы с оружием.

Помимо "Леваша — Юрки", осваивали множество разнообразного стрелкового оружия. Штурмовые и снайперские винтовки. Как наши, так и вероятного противника. В часть под Вологду я пришел из учебки уже со славой классного стрелка и вымпелом за второе место на общевойсковых соревнованиях по стрельбе в Омске. Через пять месяцев получил первое на соревнованиях в Пскове. И мне и руководству мое будущее виделось марксманом и я усиленно осваивал предназначенное оружие.

Винтовка пехотная специальная ИКБР-3 (Изделие конструкторского бюро Розанова) под промежуточный калибр 10x79. Промежуточный между автоматом и снайперкой. В отличие от снайперского 12,7х99 отдача терпимая. Стрелял по несколько часов в день. И это помимо остальных обязанностей, которые никто не отменял. Упахивался, но по молодости и свойственной ей наглой самоуверенности и сумасбродству, втянулся в этот ритм. Я до сих пор, по какой бы местности не шел, невольно выбираю взглядом место для укрытия и рассчитываю глазомером бросок к нему. А по ночам снится, как винтовку к стрельбе готовлю, стреляю по мишеням, чувствую запах сгоревшего пороха и слышу щелчок вылетающей гильзы. Но запомнились мне последние полгода по другой причине.

Это было в субботу, в ПХД, то есть парко-хозяйственный день, давно переименованный нами в "полностью хреновый день".

Я честно провел "осмотр военной техники", то есть обошел два раза вокруг БМД 27, заглянул в салон, дал пинка резиновой камере, постучал по винтам и погладил пулеметные стволы. "Обслуживание военной техники", то есть мытье, оставил первогодкам. Начальство после обеда разошлись по домам. В среду Вологда праздновала день города, офицеры решили отпраздновать сейчас.

Часть была пустой — полы отдраил уборщик, которого я лично починил два ПХД назад, а моющие вещества в него загружал тот же молодняк. Все служивые были в гараже, на складе или на улице, убирая территорию и поливая из шлангов раскаленный июньский асфальт. Гарнизонный РЭХ (Робот — Экономной Хозяйке. Уборка, полив, садоводство. "А еще он выгуливает собак", — утверждала реклама) был в рабочем состоянии. Но его трогать запретили, иначе у солдат дел в субботу не будет. А это ЧП немногим хуже инопланетного нападения.