"зимние сказки" (Сборник Лвл)

'Зачем его вообще подпустили к подобному делу? С каких пор расследованием занимаются частные специалисты, а не управление службы общественного порядка? Его используют втемную? И меня заодно? Тогда, должны страховать...'

— Ладно, но делай это очень быстро!

— Конечно, — Боарс обернулся и подошел ко второй девице, становясь на колено. Она вытянула ногу, будто и правда примеряла невидимую туфельку. — Подошла.

Девица изобразила радость, но парень ловко пристегнул датчик на коленном сгибе, чтобы спустя пару мгновений выдать противоположный вердикт.

— Она тоже отрезала часть своего образа, чтобы подойти под размер.

— Все то же самое? — уточнил Клант.

— Не совсем. Как бы это сказать... Первая... 'отрезала палец', если можно так выразиться, а вот вторая предпочла лишиться 'пятки'.

— Импровизация, — удовлетворенно хмыкнул ветеран. — Они не подготовились. Настоящая может быть все еще здесь.

— Больше никого нет! — людорг, считавшая себя матерью двух мошенниц, была очень недовольна.

— В таком случае, — Клант поднял плазменную пушку чуть выше, — не случится ничего страшного, если я взорву дом?

— Ты... не посмеешь? — в ее голосе не было уверенности, и ветеран понимал почему. Когда на тебя наводит дуло плазмомета — это пугает. — Если выстрелишь, будут последствия...

— Посмотри на меня внимательно, людорг. Ты думаешь, мне есть что терять?

Она не нашла что ответить. Сервоприводы, спрятанные под кожей, изменили выражение лица очеловеченного робота. Брови сдвинулись, уголки губ опустились, чтобы в следующий миг рвануть в сторону, обнажая зубы в злом оскале.

— Стойте! — раздвигая толпу, вышел еще один очеловеченный. — Стойте! Там моя дочь.

Он мигом рванул в дом и вскоре показался с роботом-уборщиком. Цилиндрический корпус по высоте равнялся едва ли половине роста незнакомца.

— Кто ты? И что это за утилизатор?

— Этой мой дом. Моя жена и две падчерицы. А этот утилизатор — моя дочь. Не смотрите на корпус, она такой же полноценный гражданин как и все.

Клант с трудом верил, что это устройство может быть людоргом. В утилизаторе от человека было даже меньше, чем в нем самом. Три очеловеченных робота, которые идентифицировали свой пол как женский, смотрели на главу семейства со злостью.

'Он не в курсе ограбления? Тогда лучше захватить его с собой.'

— Боарс, проверь ее!

— Конечно, — молодое дарование лихо орудовало небольшим инструментом. Чтобы присоединить датчики, ему пришлось открепить часть корпуса, прорваться через лианы проводов, дойти до внутреннего кейса с органической составляющей и под причитания 'отца' этого утилизатора провести ювелирную операцию подключения к своей аппаратуре. Единственная ошибка и этот робот-вор был бы убит. В том, что это та, кого они ищут, Клант не сомневался.

Это были самые ушлые воры среди всех, кого ему доводилось видеть. Запихнуть людорга в корпус обычного утилизатора — хитрый ход. Будь здесь менее умелый техник и все — концы в воду. С тех пор как запретили проводить сканирование памяти очеловеченных роботов, раскрывать преступления стало значительно сложнее. Клант радовался, что ему не приходится служить в полиции.

— Кибер-интерфейс отключен?

— И что с того? — рявкнула мачеха утилизатора. — Она на это согласилась сама, никакого ущемления прав.

— Ничего, — пожал плечами Боарс, — так и так я бы провел проверку через основной код.

Техник работал под пристальным вниманием сотен жителей квартала. Через несколько минут он удовлетворенно кивнул.

— Это она!

— Мы забираем этот утилизатор, — Клант обвел взглядом толпу, — не советую нас преследовать.

Людорг в уродливом корпусе покорно проследовал в салон транспортника. Тишина давила на уши. Клант так и не расстыковал манипуляторы. Если на транспорт нападут, он тут же ответит зарядом плазмы.

Администратор встречал их на пороге здания, не смея пересекать черту, отделяющую внутренние помещения от улицы.

— Это она?

— Да, я все проверил. Но у нее изъяли модель связи с кибер-сетью.

— Что? Я все исправлю, подожди немного, — администратор стал на колени перед утилизатором и обнял стальной цилиндр. Он повернулся к Боарсу. — Вы можете установить нужный модуль?

— В этот корпус — нет. Но я могу установить прямое подключение через свою аппаратуру.

— Сделайте это.

Техник провозился совсем недолго, а затем быстро отвернулся.

— Клант, не пяльтесь на нее! — Боарс покраснел.

— Расслабься, у меня отключена кибер-сеть. Воровка голяком теперь расхаживает? — техник встретил эти слова возмущенным взглядом. — Что она хоть украла?

— Мое сердце, — усмехнулся администратор.

— Тогда вам следует поскорее узнать, куда его переправили. Органы сейчас в цене, долго на прилавках не залеживаются.

— Не в буквальном же смысле! — закричал Боарс. — Что за глупые шутки?!

— Ничего, — махнул рукой счастливый администратор. — Я влюбился, представляете?

— В коробку для сбора мусора? В утилизатор? — съязвил Клант. По его мнению, именно администратор с техником сейчас глупо шутили.

— А разве любовь рождается к телу? — администратор рассмеялся. — Я всегда поражался этому. Люди совершили величайшее чудо — наделили роботов настоящими эмоциями. Можно сказать, дали душу, создав людоргов. Но сами так и не могут понять суть этих сокровищ.

В голове Кланта зазвенело.

'Людорг влюбился? Бред!.. Поэтому не стали вызывать полицию? Разыскивать 'похищенное сердце' дураков нет...'

Ветеран перевел манипуляторы в стандартный режим. Кому он собрался угрожать плазмометом? Влюбленным роботам?

Клант включил кибер-сеть. Администратор держал за руку молодую девушку. На нее был накинут кусок ткани. В своем доме людорг мог быстро организовать для нее накидку или выдать что-то из своих вещей. Словно оглушенный взрывом ветеран наблюдал за тем, как администратор связывается с аукционным домом и выставляет на продажу свое антикварное старье. Направляет заказ в спецклинику по выращиванию тел и скидывает им данные девушки, суть которой сейчас ютилась в корпусе робота-уборщика. Договаривается о скорой свадьбе.

'Любовь к антиквариату и предметам искусства — основа личности? Отказаться от них — все равно, что отрезать от себя кусок? — вспоминал Клант слова Боарса. — И теперь администратор отдает все? Неужели и правда?..'

Додумать мысль ветеран боялся. Он пошел прочь из этого дома, от этих счастливых лиц и полных тревоги вопросов техника. Клант брел по улицам и смотрел на разукрашенные дома людоргов, затем на веселых людей в серых костюмах, расхаживающих меж серых домов. Кибер-сеть раскрасила все яркими цветами, звуками песен, традиционных мелодий и поздравлениями властей. Даже в самые тяжелые дни на службе Клант не чувствовал себя так паршиво. Он столько лет цеплялся за свою человечность, но в итоге превратился в...

'Во что?.. Во что же я превратился, чем стал?'

Бортовая система показывала перегрузки в организме, но никаких предупреждений не выдавала. В одной из статей КОЛДУН четко прописывает право каждого индивидуума на свободное ощущение счастья в любой момент времени. Право на страдание было закреплено отдельной поправкой. Эмоции могут негативно сказаться во время выполнения ряда работ, но вмешиваться в них никто не имеет права. А если кто решит нарушить закон, то к ним придут полицейские, или нагрянет в гости МАГ. Как на ту планету, где эмоциональные террористы уродовали людоргов, прививая им свои стандарты мировоззрения, обращая в фанатиков, жаждущих войны. Роботы не нарушают директив, а люди способны измениться, сломать свою суть, расплавить ее в горниле страстей и вылить в новую форму — создать топор палача или скальпель хирурга.

Эта метафора всегда казалась Кланту чем-то смешным. Есть свои — люди. Есть враги — спятившие людорги. Своих нужно защитить, чужих — убить. Каждый день службы казался целой жизнью. Просыпаясь на войне, солдат рождается, засыпая — умирает. Больше никакой философии там места нет. Как оказалось, в мирном городе все иначе.

Клант шел и думал, мысли приходили в пустоту его разума и осыпались пеплом. Ноги сами принесли его к двери, которую он не видел уже пять лет. Ветеран отключил кибер-сеть. Праздничные украшения на двери никуда не делись. Мартис всегда любила предметы в реальности, и ненавидела серые комбинезоны. В этом смысле она оказалась ближе к людоргам.

'Быть может, будет похожа на них и в другом вопросе?'

Окончания манипулятора сжались в подобие кулака, стук по двери отозвался гулким эхом в сердце ветерана. Он только начал думать, что скажет своей жене после долгой разлуки. Они ведь даже не связывались — подразделению было запрещено использовать галактическую связь, чтобы не выдать свое местоположение.

Дверь открылась слишком быстро. Она узнала его сразу и бросилась на шею.

— Ты вернулся, — счастливо прошептала Мартис и потянулась к Кланту.

— Подожди, — ветеран отступил на шаг. — Отключи кибер-сеть.

— О чем ты, Клант? Я ее и не включала.

Несколько слов обратились искрой надежды.

'Мне это не послышалось?'

А спустя миг взорвались бушующим фейерверком, сдирая с отставного военного броню цинизма, смывая грязь сражений. По душе будто прошел утилизатор, забрав весь мусор, что копился в потаенных углах уже несколько лет. Клант смотрел в глаза любимой и не находил слов.

'Чисто человеческая черта', — усмехнулся про себя ветеран. Клант вспомнил, как прибыл в город, не решился показаться с этим изуродованным телом супруге и зашел в первый подвернувшийся кабак, в котором даже опьянеть не смог.

— Ты знаешь, тут неподалеку есть неплохой ресторанчик. Может, сходим?

Мартис улыбнулась и покачала головой. Казалось, они могут стоять так вечно и смотреть друг на друга, понимая все без слов. На мгновение Кланту показалось, что он чувствует души — свою и Мартис — и что они связаны неведомой ранее кибер-сетью, объединяющей все человечество. Каждый из проходящих мимо людей и людоргов, которые прежде лишь раздражали, теперь — воспринимался едва ли не членом семьи.

'Почему так?' — спросил себя Клант, посмотрел в глаза Мартис и понял, что ответ ему не интересен, ведь сейчас есть дела намного важнее.

Ловец

Мартин Аратои

CИ

Лит-Эра

ВК

Лодчонка, жалобно скрипнув, ткнулась носом в берег, я чудом не замочив сапоги, перебрался через борт. Оглянулся. Вроде тихо, вытянул лодку глубже в камыши и, подхватив свою котомку и флейту, двинулся выше по течению, где виднелся чудный песчаный пляж. Времени много, успею смыть себя заботы странствий.

Мелкий кристально чистый песок щедро делился собранным за день теплом, но к сожалению приехал сюда за другим, не на пляже блаженствовать. На скоро перекусив, приступил к ритуалу. Сконцентрировался на амулете — небольшом зеркальце, висящем на серебряной цепочке на шеи, и татуировка черной крысы, запечатленная на груди набирает объем и вот уже напротив меня сидит Тинар Марто. Мой верный друг и помощник. Он часть меня и прекрасно знает, что я от него хочу. И без лишних слов убегает в сторону виднеющегося вдалеке города.

Славен и богат город Мегальн. Чудный вид открывается на него с берега реки. Виднеются шпили магистрата, подпирающие небо, выше них сверкают только купола церквей.

Сегодня субботний день — ярмарка, спешат богатые горожане, один упитаннее другого на центральную площадь. Блестят золотые цепи на бархатной одежде, что обтягивает громадные телеса. Пухлые пальцы унизаны золотыми перстнями.

Со стороны торговых рядов и лавок слышны призывные кличи купцов. Прямо на площади раскинулся рынок. От обилия еды трещат прилавки. Сало белее снега. Масло желтее солнца.

Золото и жир — вот он каков, славный, богатый город Мегальн!

Пока я лицезрел город и его обитателей, Тинар достиг ворот и я перестроился на видение мира его глазами.

Нет никому дела до моего маленького друга, все видит и замечает мелкий проныра. Глубоким рвом, высокой стеной с башнями и башенками со всех сторон окружён град. У каждых ворот стражники, каждого у кого пуст кошель, на колене заплата, на локте дыра, копьями и алебардами гонят они прочь.

Если сам Мегальн знаменит богатством, золочёными шпилями соборов, то мегальнцы знамениты скупостью. Умеют они, как никто, беречь свои запасы, множить добро, отнимать у бедняка последнюю денежку.

Этот год был засушлив и как следствие не урожаен, но местным воротилам до этого и дела нет. Полны у них амбары прошлогодним зерном, гнутся столы от яств.

Тянутся с соседних сел толпы крестьян в город, но никому нет до них дела, собаками и острыми пиками гонят их от стен города. А многие, не имеющие сил идти куда-то дальше отдали богам душу прям тут и были сожены на кострах, дабы телами своими не портить вид благопристойный. В том числе и детей. Страшно было смотреть на их раздутые животы и тонкие ручонки и ножки.

Не хотят толстозадые купцы делиться едой и зерном, видно решили попридержать запасы до весны. К весне прижмёт крестьянина голод, ещё выгодней можно будет продать зерно.

Но не протянут эти голодранцы зиму, чего уж там, хоть и климат тут благодатный, но это если ты сыт обут и сидишь в тепле.

Ясно все с этими уродами. Отдал команду Тинару на общий сбор, и вот хлынули в город с опустевших полей крысы. Крысы тоже хотят кушать. Я недобро улыбнулся обнажив в оскале ряд мелких острых зубов. Ну а что, я ничего.

По приказу градоправителя подняли подъёмные мосты, все ворота наглухо закрыли и завалили камнями. Разве моих милашек этим остановишь? Крысы переплывали ров и через ходы, дыры проникали в город.

Открыто, среди бела дня, шли мои малышки по улицам. В ужасе смотрели жители на страшное крысиное шествие.

Голодные твари разбежались по амбарам, подвалам и закромам, полным отборного зерна. И начались крысиные пиры!

Тинар умело распределял отряды, находил потайные схроны и ходы в амбары.

Но первый урок не пошел впрок, не поняли мегальнцы намека, для начала решили они свезти в город со всей округи котов и кошек.

И вот скрипят телеги по дорогам в Мегальн. На телегах наспех сколоченные деревянные клетки. А в клетках коты и кошки. Всех мастей и пород, худые, голодные, злые.

Въехали телеги на площадь перед магистратом. Стражники открыли клетки. Во все стороны побежали коты, серые, рыжие, чёрные, полосатые.

С облегчением вздохнули патриции и, успокоившись, неспешно разошлись по домам.

Но ничего из этой мудрой затеи не вышло. Идиоты. Маркиз Сабарак с его котом, в Альвионе, и некому командовать, направлять и, коты испугались.

В страхе бежали они от моих полчищ. Прятались кто куда, забирались на островерхие черепичные крыши, но это им не помогло. Через пару дней город был очищен.

Местные опять не прониклись. Тяжело им сидеть сложа руки, глядя, как гибнет добро, любовно скопленное, сбережённое, столько раз считанное!

Над Мегальном плывёт звон колоколов. Во всех церквах служат молебны от засилья крыс. На папертях монахи продают амулеты. Кто обзавёлся таким амулетом — живи спокойно: крыса не подойдет и на сто шагов.