Изгоняющий Пу[censored]

— Наверное, — вымолвила, наконец, она. — Но я бы лучше взяла деньгами.

● ● ●

Глава 484

Неназываемый стальными пальцами одной руки держал Петра Першего за горло.

Под ногами у президента незалежней ничего не было, поэтому он изо всех сил вцепился пухлыми пальцами в руку своего врага.

Зато враг стоял на ногах крепко. Легче от этого не становилось, ведь Петро быстро осознал, где именно стоит супостат, и почему висит он сам.

Крымский мост.

Та самая арка, которой так гордятся москали.

Самый её верх.

Ветер и огромное открытое пространство.

Отдалённый шум строительных работ.

Гудок теплохода.

Истошный крик чайки.

Петро был готов орать ничуть не тише. От позора его спасала только железная хватка непобедимого дзюдоиста — дышать было почти нечем, не то что кричать!

— Что... тебе... надо? — просипел Петро.

— Ничего не понял, — заинтересованно сообщил ворог.

— Ды... шать!

— Ах, да! — спохватился враг. — Извините, Пётр Алексеевич.

И разжал пальцы.

Петро Перший ощутил падение, увидел мелькающие перед глазами стальные конструкции, попробовал до них дотянуться, но было чересчур далеко.

Он наконец-то закричал и проснулся в ЗАЛе УПА.

Сердце, казалось, вот-вот проломит грудь. Президент незалежной попробовал обуздать судорожное дыхание, успокоиться. Удалось не сразу.

Проклятый старец и его хвалёная небесная сотня не помогли — защита была смята, пережёвана и выплюнута. Ворог показал ему, Петру, что может творить с ним что угодно.[...]

— Почему именно Саакашвили?! — вскипел Петро, на дух не переносивший сумасшедшего грузина.

Старец Дорофей взял долгую паузу, как бы приглашая президента успокоиться и включить разум, и промолвил:

— Мы захватим его и устроим в нём ловушку для фээсбэшника.

— Почему, сука, именно он?!! — завопил уже Петро Перший. — Почему. Именно. Он. Ты, гадкий сморчок!

— Очень обидные таковые твои слова, — насупился старец. — Я понимаю твой вопрос и отвечу на него, если ты не станешь меня прерывать. Не станешь?

Дорофей встал с кресла и отошёл подальше от разгневанного начальника.

Тому пришлось сдаться. Он уставился в пол, загоняя эмоции в чулан подсознания. Не хотелось делить с ненавистным старцем не то что подземный объект УПА — земной шар. Сжечь бы и развеять. На Марсе. Но политик в Петре всё же был сильнее психопата. Он брезгливо потрогал чёрные синяки на шее и сказал:

— Говори.

Старец Дорофей снова приблизился и заговорил:

— Мишико — ментальный магнит. У него есть большой дар бедоносца. Беда притягивает его, он притягивает беду.

— С чего ты?..

— Иначе его бы здесь не было. Ты его в дверь, он в окно. Да что мы время тратим?.. Мои сподвижники разработали заклинание, которое расставит силки и затем заключит в кокон того, кто в них угодит!

— То есть, его — Пу...

— Тсс! — перебил старец, гневно тряся бородёнкой. — Мовчи! Наши мысли не для него и его преспешников!

А где-то в столице Мордора, не выходя из транса, улыбнулся один сотрудник спецотдела «Ч»:

— Ну, як диты!

● ● ●

Глава 8

Двор угнетал глухостью, серостью, влажностью и прочими противными характеристиками.

У Комова имелось особое мнение насчёт мест преступления такого типа: чтобы уменьшить статистику грабежей, драк и убийств, надо такие дворы упразднить — снести, переоборудовать, снабдить освещением и, по возможности, камерами видеонаблюдения. Но кто этим будет заниматься? Никто не будет. Хотя власти взялись за улицы и фасады, глядишь, и до внутренностей дойдут. Когда рак на горе свистнет.

Ночная морось прилипала к лицу и норовила залезть под воротник. Следователю и так нездоровилось, а тут ещё этот дурацкий жмур.

Жмур оказался Беней Диктором.

— Кучно пошли, горемыки, — пробормотал Комов, когда разглядел потерпевшего.

— Что говорите? — переспросил зелёненький сержант из местных.

— Сик, говорю, транзит глория мунди, — ответил следователь и, оставив сонного паренька в мыслительном оцепенении, пошёл в подъезд, где опрашивали дворника.

Пыжов уже был здесь. «А, ну да, вторник же, плюс Нинка-то в паре кварталов живёт», — буднично отметил Комов, глядя на буквально сияющего стажёра. Эх, молодость и отчаянные пое[...]

— Как говорится, поздравляю, коллега, — с хмурой весёлостью сказал Комов, когда милицейский «козёл» привёз их со стажёром в управление, и пришлось снова вылезти под мелкий дождь. — Ещё один железобетонный «висяк».

— Ни свидетелей, ни следов, ага, — притворно посочувствовал Пыжов, но радость недавнего, так сказать, общения с провидицей била из каждой поры юного тела.

Комов поймал себя на милой беззлобной зависти. Он и сам предпочитал после Нинкиных сеансов не ночевать дома. Говорил, что дежурит, и спал в кабинете. Провидица нечеловечески заряжала. И заряд этот помогал свернуть горы, только для законной супруги это не отмазка, так ведь?

— Ты бы хоть лыбился в полморды, — сказал следователь и зашёл в тепло помещения.

За чаем поговорили о Бене, Анюське и прочих «горемыках». Позвонило всё начальство, какое только можно представить, плюс несколько журналистов, давно знавших Комова. Никто не надеялся получить ответы на свои вопросы, но следак так и не понял, кто из них давил сильнее — начальники или четвёртая власть.

— Скорей бы этот балаган кончился, — сказал Пыжов.

— Теперь неделю будут названивать, — задумчиво ответил Комов и очнулся. — Ты о чём, кстати?

— Я про эти смерти странные. Что одна непонятно отчего умерла, что второй. С Фрицовым хоть ясно всё было — тупой огнестрел.

— Угу, пуля — дура... Езжай домой, стажёр. Времени до фига, завтра разрешаю отсутствовать до обеда.

— Да что-то не хочется ехать, — замялся Пыжов. — Тут посплю, и ладушки.

— А! Денег на такси нет, — догадался следователь. — Держи, я угощаю. Можешь даже вернуться туда, откуда прибыл на место преступления.

Он достал из портмоне несколько сотен. Стажёр нехотя взял, но желание продолжить общение с провидицей срыть было невозможно.

— Спасибо...

— Не благодари! — перебил Комов. — Езжай уже.

Пыжов ушёл, оставив в кружке недопитый чай и рядом надкушенный крекер.

«Молодняк совершенно растрёпан, — по-стариковски подумал Комов, — абсолютные неряхи, абсолютные... Как с такими работать?!..»

Он устроился в своём кресле и спал, пока не зазвонил мобильный.

На грани сна и бодрствования Комов с неясным тяжёлым чувством отметил, что звонок не принесёт ничего хорошего — слишком тревожно он звучал в тишине кабинета.

● ● ●

Глава 311

Когда Вася получил от Альберта звонок да ещё и с просьбой о помощи, он был удивлён. Сбит с толку. И глубоко польщён.

Альберт просил приехать и побыть с ним. Странно, конечно, но до Васи доходили сплетни, что у старшего товарища по борьбе есть... особенности. Ну, диагноз. Ну, проще говоря, он слегка ку-ку. Чуть-чуть.

Теперь этот слух подтвердился: сам объект выдал свою психиатрическую тайну. И получалось, что Вася, если он не окончательная свинота, обязан был ему помочь. Тем более, Альберту многого не требовалось — просто побыть с ним в период обострения боязни одиночества.

— Водки взять? — спросил в трубку Вася.

— Ты чего?! — донеслось с той стороны. — Я же лекарствами закинулся. Вообще, их надо постоянно принимать, но как тогда бухать-то?..

Значит, предстояло сидеть с параноиком, притом на трезвую голову. Пить сольно Вася не решился бы, мало ли что у сумасшедшего на уме, зарежет ещё. Надо было держать ухо востро.

Приехав по скинутому эсэмэской адресу в Бирюлёво, Вася застал Альберта в состоянии крайнего нервяка. Возбуждённый хозяин, отчаянно блестя очками, провёл гостя в замызганную однокомнатную квартирку, где из мебели были разве что стол с табуретками, старая разваленная тахта и пара облупившихся полупустых книжных шкафов с какими-то необязательными книгами советского ещё периода. «Жизнь Клима Са...» — дальше Вася не разобрал из-за мусора. Видимо, эти «фолианты» попросту не имели маломальской цены, и Альберт не смог их пропить.

— Понимаешь, Вась, я один никак, — с видом брошенного щенка пролепетал Альберт, садясь на табурет.

Вася расположился на соседнем, стараясь не облокачиваться о грязнющий стол.

Скрюченный Альберт сидел, сжимая колени и растирая ладонями плечи, будто жертва лютого холода. Изредка быстрый взгляд полосовал по интерьеру и гостю, чтобы снова спрятаться в прикрытых веках. Губы едва заметно шевелились, видимо, помогая внутреннему монологу.

Гость тактично молчал.

— Ты не молчи, а? — тихо попросил ветеран протестного движения.

— А что, чай у тебя есть?

— А? Да! Ты извини! — Альберт вскочил, засуетился, побежал было на кухню, затем остановился. — Пойдём вместе, а?

На кухне царил полный аврал[...]

Тревожное состояние постепенно оставляло Альберта, и из-под личины престарелого психованного суслика начал проступать обычный Васин знакомец.

Вася этому обстоятельству порадовался, да рановато: оказалось, что паника уступила место иной грани паранойи.

Альберт склонился над столом, и Вася невольно взял свой стакан с чаем в руку — не хватало ещё, чтобы пылко разглагольствовавший соратник попал в чай своей слюной.

— Ты сейчас упадёшь, — пообещал Альберт с той степенью убедительности, на какую способны только пациенты известных больниц. — Вот ты думаешь, что Крым один, да?

— Ну...

— Нет, их два. В твоих координатах — Крым Наш и Крым Не Наш. В Нашем строится мост, там российские пограничники и прочие супермаркеты.

— А в Не Нашем?.. Всё по-прежнему, что ли?

— Смеёшься... А зря! Открой карту в Яндексе — мост есть. Открой в Гугле — моста нет! И в Не Нашем идут бои, потому что захватить целый полуостров без единого выстрела — это миф.

— Ты хочешь сказать, что Крым Наш — это миф?

— Ну, как бы да, но нет. Крым Шрёдингера, вот что такое Крым с 2014 года! — Альберт поправил очки. — Квантовая спутанность. Неопределённость. Двоякость бытия. Аберрация наблюдателя.

— Чего?!

— Ни хрена не понимаешь, да? Вот смотришь ты на него из России. Едешь такой по мосту. Попадаешь в Крым Наш. А смотришь ты из Украины или Европы...

— Так Украина — цэ Еуропа, чи ни? — лукаво перебил Вася.

— Иди ты в дупу! В общем, если ты справжний украинец або европеец, то видишь порабощённый Крым. Воюющий, сопротивляющийся, угнетаемый. Тот, о котором печалится Ангела Меркель, о котором лил слёзы Обама и стоически помалкивает Трамп.

Альберт помолчал-помолчал да и продолжил:

— А Сообщак? Вот она почему попросилась в Крым у украинских властей, хотя пару-тройку лет назад ей такого разрешения не требовалось?

— И почему?

— Она недавно где была? В США. А там реальность совсем другая, не наша реальность. Там Крым Не Наш. И вот она окончательно путает рамсы и — просится!

Вася призадумался. В конце концов, Альберт больной тип, но хороший бы получился сюжет для фантастического фильма в духе братьев-сестёр Вачовски. Не будучи эстетом, Вася мечтал исключительно о денежной составляющей успеха фильма. История про две реальности была «вкусной». Там чувствовался потенциал. Надо бы найти контакт одного бывшего одноклассника, он ведь, вроде бы, по актёрско-режиссёрской линии пошёл... Хотя какой у него сейчас вес, на втором курсе?..

— Вот бы фильм такой снять, — неожиданно проговорил Альберт, глядя в Васины глаза ясно и чисто, будто и не было у него расстройства рассудка.

Вася внутренне содрогнулся.

— Ты мне как-то про уток рассказывал, — продолжил старый борец с режимом. — Бизнес-план у тебя такой был, помнится...

Гость махнул рукой, мол, дела давно минувших дней.

— А зачем тебе деньги, Василий? — внезапно спросил Альберт, становясь похожим на Артиста Петра Мамонова в роли какого-то юродивого. Или юродивого в роли артиста Петра Мамонова.