На вторых ролях, или Экзамен по спасению принцессы

— Доверять?! После того, как вы меня чуть не зарезали?!

— Элвин, я не собирался тебя трогать! Ну сколько времени я бы потратил на уговоры? Все получилось быстрее и проще.

— Очень печально, что для вас приставить нож к горлу девушки — это легкий способ достичь желаемого.

Он замолк. Замолк надолго, кажется, на минуту или даже две. Поразительно: в начале нашего знакомства из него слова нельзя было вытянуть, а тут тараторит без умолку!

— Ладно, — сзади раздался тяжелый вздох. — Прости, Элвин, но я должен.

— Что? — не поняла я.

— Стой.

А я ведь остановилась. Сама не зная, почему, просто остановилась и в ступоре уставилась вперед, не понимая, чего мне дальше не шагается. Пошевелила одной ногой, потом второй. Шевелятся. Руки тоже вполне способны двигаться. Но в голове пусто: ни единой мысли о том, что надо бы двигаться вперед.

Смиль поднял меня на руки и неторопливо пошел вперед.

— Какого демона?! — поспешила возмутиться я.

— Сказал же, ноги еще не зажили. Зачем лишний раз травмироваться?

Дочка хозяина таверны мне и туфли одолжила. Так что про больные ноги он явно сочинял. Ну, были синяки и царапины, но не более. Идти они не мешали.

— Почему я вас послушалась? — спросила я.

— Потому что ты моя жена. Договор, который ты подписала, обязывает тебя выполнять любой мой прямой приказ. Без ущерба для воли или психики. Магия, детка. Кстати, твоя родовая магия теперь тоже под моим контролем. И до поры до времени ты не будешь ею пользоваться.

Я решила, что лучше промолчу, чем выскажу все, что вертелось на языке.

— А можно договор прочитать?!

— Нет.

И остаток пути до таверны мы провели в угрюмом молчании.

* * *

— Миледи в порядке? — осведомился трактирщик, едва взглянул на мою хмурую рожу.

— Миледи стала моей женой, — хмыкнул Смиль. — И уже входит в образ.

— Поздравляю, госпожа! — засуетился мужичок. — Такое событие...давайте, садитесь, я вам всего самого вкусного сейчас принесу! А какой жена хлеб испекла...Садитесь, садитесь!

Смиль наклонился к трактирщику и что-то тихо ему прошептал. И здесь сплошные тайны. Отравить, что ли вздумал?

— Садись за стол у окна, — скомандовал мужчина.

Впрочем, это был уже не приказ. Желудок напомнил о том, что надо бы поесть и на время я зарыла топор войны, но гнев на милость не сменила. Всячески избегала взгляда Смиля и не отвечала на невинные вопросы, которые он то и дело кидал.

— Мне стоит рассказать тебе, как ты будешь вести себя с родителями, — вдруг выдал он.

Я дернулась и уронила на пол солонку.

— Оставь, — лениво поморщился мужчина. — Уберут.

Когда он успел так преобразиться? Сидит прямо, расслаблено, взгляд из угрюмого трансформировался в насмешливо-снисходительный. Мне показалось, что я не знаю этого человека, а в лесу был какой-то другой Смиль. Тот Смиль мне нравился больше.

— Я буду вести себя с родителями так, как сама решу, — холодно откликнулась я. — Пусть вы и мой муж, вы все равно ниже меня по статусу.

— Ошибаешься, — хмыкнул Смиль. — Это применимо для обычных браков. Но, увы, договор есть договор. И жена в нем обязана подчиняться мужу.

— Я вас ненавижу, — прошипела я.

Он пожал плечами, всем видом выражая равнодушие.

— Далее о родителях. Во-первых, я не хочу истерик, поняла? Никаких трагических рыданий на плече у матери, валяний в ногах отца. Держись достойно принцессы. Во-вторых, я запрещаю тебе говорить о том, что между нами ничего не было. Я имею в виду постель. Можешь молчать, можешь говорить, что я запретил распространяться, но о том, что я тебя не трогал — ни слова никому.

— Почему? — заинтересовалась я.

От внимательного взгляда стало не по себе.

— Узнаю, что ты хотя бы попыталась раскрыть сию тайну родителям, лишу тебя невинности весьма болезненным способом.

— Рогом? — фыркнула я.

Он даже побледнел, как мне показалось...

— Я не шучу, девочка. Запомни то, что я говорю, и проблем у нас не будет. Также ты будешь жить со мной в одних покоях. Спать на одной кровати. И если будешь благоразумной, я тебя не трону.

— Вы...вы...

Мне вдруг захотелось плакать. Словно на Новый Год подарили игрушку, а потом отобрали, сказав, что давали просто посмотреть.

— Вы притворялись. Притворялись таким простым, чтобы я вам доверяла. Я знаю этот взгляд, я во дворце росла. Используете меня в своих интригах. Не смейте и пальцем больше до меня дотрагиваться! Живым не выйдете. И плевать, что со мной будет! Сдохну хотя бы!

— Вот это да, — он восхищенно присвистнул. — И что же ты мне сделаешь, если я потребую свое право на...послушную и ласковую любовницу? Ударишь плюшевым мишкой?

— А в нем булыжник, — мрачно кивнула я. — Впервые в жизни вижу такую скотину.

— Ты просто еще мало видела, — безмятежно отозвался Смиль.

А вот и наша еда...

Трактирщик лично принес два огромных блюда: одно с сочным мясом, второе — с хлебом и ломтиками картофеля. Причем последних было настолько мало, что даже я бы не наелась.

— Вы издеваетесь?! — я снова чуть было не сорвалась на крик. — Здесь можно заказать десятки овощных блюд! Да просто морковку! Я! Не! Ем! Мясо!

— Ну, вот что. Раз уж ты любезно согласилась выполнить мои требования, я тебе кое-что объясню. Я заинтересован в том, чтобы ты была жива. На здоровье твое, мне, собственно, плевать, но все-таки я не дам тебе гробить собственное тело. Вдруг оно мне еще понадобится... У тебя явные проблемы с кожей и весом. И мясо надо есть. Мне плевать, какие там у тебя в голове мысли об убийстве. Не хочешь убивать, не убивай, но мясо изволь есть. Видишь ли, крошка, тебе очень не хватает веществ, которые содержатся именно в мясе. Это здоровые люди могут себе позволить подобные гастрономические извращения, ты же здоровьем не блещешь. Твоя...аллергия лишает тебя множества разных нужных элементов, а отказываясь от мяса, ты только усугубляешь ситуацию. То ж обстоит и с хлебом. Не знаю, с чего твоя мать решила, что хлеб тебе категорически нельзя. Не стоит увлекаться, конечно, но вот такой вот, — он показал на разрезанную буханку, — бездрожжевой и с мукой грубого помола есть надо. Доступно объясняю? А теперь взяла и съела поровну мяса и хлеба. Иначе прикажу, и будешь давиться против воли.

— Только не надо говорить, что заботитесь обо мне! — скривилась я, но мясо все равно взяла.

Неприятное ощущение было, когда он заставлял на правах мужа. Пусть и не полное подавление воли, но все же не свобода. А значит, борьба.

— Хватит, — кивнул Смиль, когда я отставила тарелку и вопросительно на него посмотрела. — Хорошая девочка. Овощей съела?

В довесок к мясу хозяин таверны принес нам миску с нарезанными овощами.

— Съела.

— Прекрасно. Теперь дождись, когда я доем, и пойдем спать. Сегодня ляжешь рано, завтра подниму до восхода солнца.

— Вы что, собираетесь мне приказывать? — я задохнулась от возмущения. — Имейте совесть!

— Идем, — он поднялся и бросил на стол пару золотых.

Пришлось подчиниться: устраивать скандал на виду у всех, зная, что он все равно заставит меня сделать так, как скажет, не особенно хотелось. Да и, если быть честной, отдохнуть не помешало бы. Все это измотало. Даже не столько физически, сколько эмоционально. Мне хотелось немного поспать и не чувствовать ни злости, ни страха. Просто спать, как я спала в лесу, без кошмаров и монстров. Но вряд ли это было возможным: теперь я не могла надеяться на помощь Смиля.

— Раздевайся, — приказал он, едва мы оказались в комнате.

Я испуганно глянула на мужчину, но, как оказалось, напрасно испугалась:

— Не лезь в платье спать, — пояснил он. — Тебе еще в нем ехать завтра. Да и неудобное оно. Постель чистая, не бойся.

— А с вас вши не перебегут? Отвернитесь!

Он послушался, и я быстро залезла под одеяло, повесив платье на спинку стула, чтобы не помялось. Отодвинувшись как можно дальше от вражеской половины кровати, я повернулась к ней спиной.

— Все.

Кровать прогнулась под его весом, и Смиль тоже укрылся одеялом. Наивная, я-то думала, мне его оставят хотя бы.

— Ты будешь хорошо спать? — тихо спросил Смиль. — Не будешь плакать ночью?

Я плакала при нем? Наверное тогда, в пещере. Стало ясно, почему он меня закутал и обнял. Это ж как я ревела-то...

— Может, и буду. Я-то откуда знаю? Вам что, никогда сны плохие не снились?

— Не так часто, — его шепот раздался почти рядом. — Элвин...

Стало очень тяжело дышать. И лежать спокойно почти невозможно.

— Повернись ко мне, — попросил он.

— Вы же обещали, — почти простонала я.

— Я не трону тебя. Просто повернись.

Я слишком опрометчиво повернулась. Он был ближе, чем я думала. Настолько ближе, что от соприкосновения словно электрическим разрядом ударило.

— Царапина осталась, — прошептал Смиль, прикасаясь губами к моей шее.

Ногти, отросшие за время похода по лесу приличной длины, впились в его спину от этого чувства.

— Все-таки шея у тебя очень чувствительная. Я использую это...как-нибудь потом.

— Для очередной своей цели? — спросила я.

— Возможно. Возможно, однажды мне захочется, чтобы ты кричала в моих руках. Вообще, мне и сейчас этого хочется.

— Нет.

— Знаю. Спи, не бойся. Я тебя не отпущу.

И как-то расхотелось воевать. Ведь правда спать хотелось, спать в безопасности и тепле. И чувствовать рядом с собой какое-нибудь родное существо, которое тебя оберегает и любит. Наверное, мне легче было строить иллюзии, чем сражаться с окружающим миром, но было так хорошо лежать, уткнувшись носом в его грудь, чувствовать руки на талии и...чуть ниже, легко поглаживающие кожу, наслаждаться дыханием, мерным и спокойным. И засыпать, зная, что никто не потревожит этот сон, пока он рядом.

В этот момент мне казалось, что любить кого-то сильнее я уже не смогу.

Глава седьмая, в которой принцессе Дейнатаре приходит письмо

Головная боль стала настолько сильной, что Дейнатара уже не могла оставаться в комнате. В последнюю неделю было слишком много дел, к тому же, ее не покидали мысли о Смиле и Элвин. Срок еще не подошел, но женщина волновалась за дочь и все-таки не до конца была уверена в мужчине, хотя ее способности доказывали обратное.

Ей хотелось немного проветриться, подышать воздухом. В идеале, конечно, поплавать, благо погода выдалась неплохой и штормы остались позади. Но будить слуг не хотелось, а идти в одиночку на пляж...за такое от Кэда можно было получить без суда и следствия. Да она и сама понимала, что к безопасности не стоит относиться с пренебрежением.

Поэтому ничего лучше Дейна не придумала, как спуститься вниз, в застекленную галерею и немного почитать.

— Ой! — распахнув двери, ведущие в холл, женщина едва не столкнулась с Кэдом, в руках которого была чашка с чем-то горячим. — Кэд!

— Ты почему не спишь? — нахмурился он. — Я думал, тебе нехорошо.

— Уснешь тут, — вздохнула Дейна. — Голова болит.

— А я тебе чай несу. Мятный, с конфеткой.

— Здорово. Давай сюда.

Ее внимание привлекла картина, среди прочих выделявшаяся...

— Почему она висит вверх ногами? — нахмурилась Дейна. — Кэд?

— Не знаю, — мужчина пожал плечами. — Может, слуги шутят?

— Убью за такие шутки, — мрачно пообещала Дейна и направилась к портрету принца Фара.

— А может, снимем его? — в голосе Кэда прозвучала надежда.

Дейна едва сдержала улыбку. Если б не постоянная ревность Кэда ко всему живому, то она, наверное, часто сомневалась бы в его любви.

— Он правитель Кэд. И должен висеть здесь. Но не вверх ногами, — она поправила картину и вновь взялась за чай.

— Я волнуюсь за Элвин.

Они говорили об этом много раз, иногда часами. Дейне удавалось убедить мужа, что девочке не грозит опасность, но все равно она чувствовала напряженность, с каждым днем все усиливавшуюся.

— Я тоже. Но срок еще не подошел, к тому же, я бы почувствовала беду. Не волнуйся, Кэд. Она приедет домой живая и здоровая.

Он улыбнулся и, как часто любил делать, погладил жену по голове.

— Покрась волосы, а? — вдруг попросил Кэдерн.

— Что? — рассмеялась Дейна. — В какой цвет?

— А то ты не знаешь, — он подошел близко-близко и чуть отпил из ее чашки. — Как голова?

— Лучше, — Дейна продолжала улыбаться.

Друг от друга их оторвал скрип, донесшийся от стены с портретами. Они синхронно повернулись и замерли. Портрет Фара снова висел вверх ногами.

— Мне кажется, он меня не любит, — буркнул Кэд.

— Брось, — Дейна снова повернула картину. — Ты не веришь в загробную жизнь.

— Я до встречи с тобой и в реинкарнацию не верил. Кто знает, что там, после смерти?

— Склонность к дурным шуточкам? — предположила женщина.

И, уже обращаясь к портрету, добавила:

— Что с тобой?

— Ты разговариваешь с картиной? — хмыкнул Кэдерн. — Детка, тебе нужно больше отдыхать.

— Очень смешно, — скривилась Дейна. — Какого демона она постоянно переворачивается?! Ой!

Женщина едва успела отскочить: портрет сорвался со стены и рухнул на пол. Стекло разбилось с противным звоном, а рама отлетела аж под кресло. Проходившая мимо служанка подскочила и, споткнувшись, упала на пол.

— Дейна! Поранилась?

— Нет, — прошептала перепуганная женщина. — Кэд, что происходит?

— Пошли отсюда. Быть может, это не он вовсе.

Она почти позволила увести себя, но потом вдруг остановилась, а в голове будто что-то щелкнуло.

— Стой! — она повернулась к служанке, собравшейся было уходить.

Да поклонилась.

— Да, госпожа? Мне убрать здесь? — она была уже явно в преклонном возрасте, не меньше шестидесяти лет.

— Не нужно. Откуда ты? Почему я тебя никогда не видела здесь?

— Меня наняла старшая горничная, Джирна, Ваше Высочество. Я работаю всего неделю и убираю нежилую часть замка.

— Покажи, что в руке, — приказала Дейнатара.

Явно нехотя, женщина протянула небольшую стопку конвертов.

— Это письма, — сказала Дейна, наскоро просмотрев листки. — Для меня.

— Я и несла их вам, моя госпожа.

— И, увидев меня, решила повременить? — сейчас в голосе принцессы явственно чувствовался лед. — К тому же, я живу не в той стороне, куда ты шла. Кто ты такая?

Ее тонкая, но чрезвычайно сильная рука сомкнулась на горле служанки.

— Отвечай.

— Дейна, — Кэд опасливо покосился на жену.

— Отвечай!

Но служанка молчала, глядя на принцессу со смесью отвращения и ненависти.

— Тар!

Телохранитель, как всегда, был рядом. Тар неотступно следовал за Дейной и в последнее время был очень подавлен тем, что не смог уберечь Сельму. Дейнатара знала, что ему очень хочется отправиться к Арлангору и вытащить девушку, но запретила категорически. И причиной тому также была ее сила, одновременно ставшая наказанием.

— Запри ее, — Дейна отпустила женщину. — И заставь говорить. Кто она и зачем украла мои письма. Я не терплю предателей возле себя. Каких бы то ни было. Потом доложишь мне.

— И что это было? — спросил Кэд, после того, как Тар увел служанку. — Зачем она забрала твои письма?